он не  принимал  участия  в  грабежах  и
убийствах  и  ограничивался  только  сбытом  краденого,  ведя  образ   жизни
благонамеренного буржуа. В течение многих лет он был  связан  с  полицией  и
выдавал ей за денежное вознаграждение тех из  членов  своей  шайки,  которые
чем-либо ему не угодили. Именно такое сочетание преступности с притворством,
лицемерием и подлостью и привлекло внимание Фильдинга к  личности  Джонатана
Уайльда. Даже простое описание  жизни  этого  преступника  давало  Фильдингу
возможность   раскрыть   лицемерие   английского    буржуа    и    коррупцию
государственного аппарата.
     Но Фильдинг пошел в своем романе  по  несколько  иному  пути,  мысль  о
котором ему безусловно подала "Опера  нищего"  Гея.  Подобно  Гею,  Фильдинг
проводит все время аналогии между "модными джентльменами" и "джентльменами с
больших дорог", стирает  грани  между  респектабельным  дворянско-буржуазным
обществом и преследуемыми им уголовными элементами. "В  целом  мы  обнаружим
гораздо более близкое  соответствие  между  жизнью  высших  и  низших  слоев
общества, чем принято думать.
     Знатные люди должны были бы воздавать разбойнику больше  почестей,  чем
они это делают", - иронически замечает он.
     В основе всех этих аналогий между преступниками и знатными людьми лежит
излюбленная просветителями идея о преступности всякого величия,  основанного
на угнетении одних людей другими, на процветании  верхов  общества  за  счет
разорения низов.  Развивая  эту  тему,  Фильдинг,  естественно,  приходит  к
уподоблению своего преступного героя Роберту Уолполу.  Впрочем,  если  роман
был начат еще в период правления Уолпола, то закончен он был уже  после  его
отставки и появления новых правителей, которые пользовались, однако, старыми
методами. Фильдинг имел возможность убедиться, как ничтожны результаты смены
партий и министерств в буржуазной Англии. Поэтому Фильдинг, по  собственному
замечанию, разоблачает в своем романе не отдельных плутов, а плутовство,  не
отдельных плохих министров,  а  всех  парламентских  деятелей,  к  каким  бы
партиям, фракциям или группировкам они ни принадлежали.
     Замечательно зло, метко и  остроумно  разоблачает  Фильдинг  английскую
двупартийную систему, являющуюся в  руках  правящих  классов  средством  для
одурачивания народа.  Оппозиционная  партия  демагогически  критикует  линию
правительства, отвлекая этим недовольство народных масс; когда же она  затем
возьмет в свои руки бразды правления, она  предоставит  возможность  партии,
стоявшей  раньше  у  власти,  критиковать  ее  политику  -   с   такими   же
результатами. Двупартийная система высмеяна в романе в знаменитой  главе  "О
шляпах".  Единая  шайка  грабителей  разделяется  здесь   на   две   партии:
заломленных шляп и нахлобученных шляп. "Между  ними  происходили  постоянные
стычки, так что со временем они сами начали думать, что  в  их  расхождениях
есть нечто существенное". Уайльд пытается урезонить их,  говоря:  "Может  ли
быть что-нибудь смехотворнее  джентльменов,  ссорящихся  из-за  шляп,  когда
среди вас нет ни одного, чья шляпа  стоила  бы  хоть  фартинг?"  (Здесь  под
словом "шляпа" подразумевается "политический принцип".)
     Такой же политический смысл имеет глава "Волнения в Ньюгейте", рисующая
борьбу между Уайльдом и  Джонсоном,  двумя  претендентами  на  пост  главаря
заключенных. Победа Уайльда над Джонсоном, переход власти в его  руки  столь
же  мало  улучшает  положение  заключенных,   как   переход   парламентского
большинства от одной партии к другой.
     Фильдинг  разоблачает  в  своем  романе   и   социальные   противоречия
английского гражданского  общества.  Он  говорит  об  эксплуатации  наемного
труда,  разоблачает  сказку  о  работодателях   как   благодетелях   народа,
показывает, что за разговорами о "естественных отношениях" между хозяевам" и
работниками кроется самое обыкновенное насилие  и  принуждение.  В  тюремных
сценах своего романа Фильдинг показывает бесполезность "моральных  способов"
борьбы со злом. Один из заключенных в тюрьме должников предлагает прекратить
всякое общение с разбойниками,  обложившими  их  данью,  но  и  после  этого
разбойники продолжают  их  обирать,  должники  же  утешаются  тем,  что  они
"лучше", "моральнее" бандитов.
     Если  в   образе   Уайльда   Фильдинг   выразил   свое   отвращение   к
несправедливости  и  лицемерию  политического   строя   дворянско-буржуазной
Англии, то в образе добродетельного ювелира Хартфри  Фильдинг  выразил  свое
преклонение  перед  частной  деятельностью  купца,  которого   он   (как   и
землепашца) считал  представителем  "полезной  профессии".  Этого  "честного
купца, доверчивого друга и доброго семьянина Фильдинг хотел противопоставить
Уайльду как положительного  героя.  Однако  образ  этого  "честного  буржуа"
Фильдингу не удался, потому что он  является  сторонником  теории  моральной
борьбы с социальным злом - борьбы, в эффективность которой сам  Фильдинг  не
верил.
     Будучи не в силах разрешить противоречия политической  жизни,  Фильдинг
переносит их в чисто  моральный  план,  противопоставляя  честного  человека
бесчестному, из коих первый счастлив благодаря  своей  честности,  а  второй
несчастен  благодаря  своей  бесчестности.   Но   такое   противопоставление
совершенно схематично, нежизненно, нереалистично;  оно  не  может  разрешить
социальные и  политические  противоречия.  К  тому  же  добродетели  Хартфри
оказываются идеализированными буржуазными  добродетелями,  которые  Фильдинг
обычно сам осмеивал. Совершенно натянуты, безжизненно  дидактичны  те  сцены
романа, в которых описывается "моральное торжество" Хартфри над Уайльдом.
     Таким образом, Фильдинг, начав с  изображения  вопиющего  общественного
неравенства, переносит разрешение общественных противоречий в сферу  частной
жизни. Так намечается переход его  от  политической  сатиры  к  "комическому
эпосу" частной жизни - к роману "История приключений Джозефа Эндруса  и  его
друга Абраама Адамса" (1742), начавшему  серию  его  больших  реалистических
романов.
     "Джозеф Эндрус" был ответом Фильдинга на роман Ричардсона "Памела,  или
Вознагражденная добродетель" (1740). В  этом  романе,  открывшем  новую  эру
семейно-бытового, психологического  романа  в  английской  литературе,  была
рассказана история служанки Памелы Эндрус, живущей в доме  молодого  сквайра
Б., светского повесы, преследующего ее своими  ухаживаниями.  Добродетельная
девушка из народа  с  таким  упорством  отвергает  домогательства  порочного
аристократа, что тот в конце концов, умилившись несокрушимой добродетелью  и
душевной чистотой Памелы, делает ее своей законной женой.
     В романе Ричардсона утверждались права человеческого  чувства,  идущего
вразрез с существующими  сословными  классовыми  нормами  и  предрассудками.
Однако сам Ричардсон не сумел высказать эту просветительскую мораль со  всей
той силой и решительностью, с какой это делали впоследствии  его  преемники.
Типичный английский буржуа, смотревший на жизнь сквозь  пуританские  очки  и
твердо стоявший на платформе дворянско-буржуазного  компромисса  1689  года,
Ричардсон значительно ослабил остроту этического  конфликта,  положенного  в
основу его романа. Гордая своей добродетелью Памела, получив предложение  от
хозяина, поспешила отдать ему руку  и  сердце,  после  чего  превратилась  в
чопорную английскую даму, преподающую всем уроки пуританской добродетели.
     "Памела" имела огромный успех. Она выдержала в течение одного  года  не
меньше пяти изданий,  после  чего  вышло  несколько  анонимных  продолжений,
подделок, а затем памфлетов и пародий  на  "Памелу".  Это  были:  "Поведение
Памелы  в  высшем  свете",  "Анти-Памела,   или   Разоблаченная   притворная
невинность",  "Истинная  Анти-Памела",  "Осужденная  Памела",  "Памела,  или
Прелестная обманщица". Наиболее талантливая  из  этих  пародий  -  "Апология
жизни миссис Шамелы Эндрус" (имя  Шамела  происходит  от  английского  слова
"sham"  -  притворство,   фальшь)   приписывалась   многими   современниками
Фильдингу.  В  памфлете  ричардсоновская  героиня   объявляется   лицемерной
кокеткой, притворщицей, "юной политиканкой", весьма ловко расставившей  сети
своему хозяину, чтобы женить его на  себе.  Автор  приходит  к  выводу,  что
"роман Ричардсона преподает не урок добродетели, а урок порока".
     Через десять месяцев после "Шамелы Эндрус" вышел в свет роман Фильдинга
"Джозеф Эндрус". Первое, на что обратили  внимание  читатели,  была  фамилия
героя, совпадавшая с фамилией Памелы. В романе разъяснялось,  что  Джозеф  -
родной брат Памелы,  находящийся  в  услужении  у  родственницы  ее  бывшего
хозяина, нынешнего мужа. Но  если  у  Ричардсона  молодой  сквайр  именуется
просто мистером  Б.,  то  Фильдинг  расшифровывает  этот  инициал  как  Буби
("олух"). Вообще он изображает ту же ситуацию, которая дана Ричардсоном,  но
"вывернутой наизнанку". Если у Ричардсона  порочный  аристократ  преследовал
своими ухаживаниями Памелу, угрожая ее невинности, то у Фильдинга  не  менее
порочная,  но  вдобавок  еще  и  лицемерная  аристократка  преследует  своим
кокетством  лакея  Джозефа,  который,  как  его  библейский  прототип  Иосиф
Прекрасный, с неослабным рвением защищает свою невинность от леди Буби и  от
ее   домоправительницы   Слипслоп.   Добродетель   Джозефа   была,   однако,
вознаграждена совсем иначе, чем добродетель его сестры: Джозефа выгоняют  из
дома. Впрочем, читатель скоро узнает, что действительная причина  целомудрия
Джозефа крылась в его любви к деревенской девушке Фанни.
     В образе Фанни Фильдинг рисует идеал здоровой  красоты,  женственности,
трудолюбия. Фанни обладает  цельной  и  непосредственной  натурой,  способна
горячо и верно любить. Она одинаково чужда аристократической  развращенности
леди Буби и чопорной пуританской "добродетели" героини Ричардсона.
     Полемика Фильдинга с Ричардсоном  в  "Джозефе  Эндрусе"  имела  глубоко
принципиальный, философско-эстетический характер. В ней  отразились  идейные
разногласия  среди  английских  просветителей,   борьба   двух   течений   -
апологетического и критического, или же пуританского и антипуританского.
     Фильдинг  -  политический  писатель,  публицист,  сатирик,  беспощадный
обличитель  правящих  классов  дворянско-буржуазной  Англии   -   решительно
противостоял   аполитичному,    законопослушному,    буржуазно-ограниченному
писателю Ричардсону, которому конституция 1689 года, плод компромисса  между
дворянством и буржуазией, представлялась "совершенным продуктом  английского
разума".   Все   творчество   Фильдинга   было   пронизано    жизнерадостным
свободомыслием  и  материализмом,  несравненно  более   прогрессивным,   чем
мировоззрение  Ричардсона,  не   освободившегося   от   стеснительных   оков
религиозно-пуританского   мировоззрения.   Если    Ричардсон    был    сухим
рационалистом, педантичным проповедником протестантского толка, с недоверием
относившимся  к  чувственной  природе  человека,  то   Фильдинг,   напротив,
относился с любовью и доверием к чувственной природе человека, к инстинктам,
которые толкают его к благу; перекликаясь с гуманистами  эпохи  Возрождения,
Фильдинг ратовал за равновесие духа и плоти и видел задачу писателя  в  том,
чтобы  показывать  нравы  общества,  выводить  живых,  реальных  людей,   не
останавливаясь перед тем, чтобы раскрывать в своих романах грубую,  грязную,
низменную сторону жизни.  Отсюда  все  упреки  в  грубости,  непристойности,
вульгарности, которыми награждали Фильдинга сторонники Ричардсона. На  самом
же  деле  в  произведениях  Фильдинга   проявлялся   полнокровный   реализм,
напоминающий величайших мастеров ренессансного реализма -  Шекспира,  Рабле,
Сервантеса. Последнего Фильдинг  особенно  упорно  называл  своим  учителем,
начертав его имя на титульном листе "Джозефа Эндруса".
     Пародийные задачи выступают обнаженно только в  первых  главах  романа,
напоминающих завязку "Памелы". "Джозеф  Эндрус"  явился  по  существу  новым
типом реалистического романа, в котором  соединяются  традиции  авантюрного,
"плутовского" романа ("эпоса  больших  дорог",  по  выражению  Фильдинга)  с
элементами романа семейно-бытового ("эпоса частной жизни").
     "Подражание манере  Сервантеса",  о  котором  Фильдинг  сам  говорит  в
подзаголовке "Джозефа Эндруса", сказалось  и  в  широком  эпическом  размахе
романа, и в обилии в нем  разнообразных  действующих  лиц,  и  в  пародийной
направленности романа против Ричардсона,  и  в  самой  теме  "донкихотства",
которая особенно ярко  раскрылась  в  "Джозефе  Эндрусе"  в  образе  пастора
Адамса, подлинного героя романа.
     Пастор Адамс - самый живой и обаятельный образ в романе. Прежде  всего,
в этом полунищем  служителе  культа  нет  поповского  лицемерия,  назойливой
морализации и дидактизма.  Он  весьма  жизнелюбив  и  жизнерадостен,  весел,
здоров; он умеет постоять за себя и обладает крепкими кулаками. Не в  пример
большинству своих собратьев по профессии, он вполне равнодушен к  жизненным,
материальным благам. Он беден и бескорыстен, человеколюбив и милосерден.  Он
друг всех несчастных и обездоленных, с которыми готов поделиться  последним.
Наконец, он по-детски простодушен, наивен, доверчив,  неопытен  в  житейских
делах. Добрый фантазер, милый чудак, он на каждом  шагу  попадает  в  глупое
положение. И все же, сталкиваясь с житейской пошлостью и прозой, он не  дает
этой тине затянуть себя, не дает ей победить  себя  и  свою  веру  в  людей.
Подобно герою романа Сервантеса, он воодушевлен непоколебимой верой  в  свой
идеал, и хотя содержание этого  идеала  у  англиканского  пастора  несколько
иное, чем у испанского рыцаря, тем не менее англиканский священник столь  же
одержим верой в совершенство человеческой природы, как и  испанский  рыцарь.
Естественно, что Фильдинг так  же  сочувствует  Адамсу,  как  Сервантес  Дон
Кихоту.
     Итак, пастор Адамс является героем комического романа Фильдинга. Комизм
образа  Адамса  порождается   несоответствием   между   суровой   английской
действительностью и наивными гуманистическими представлениями о ней  Адамса.
Его "донкихотизм" является как бы  своеобразной  формой  протеста  Фильдинга
против лживой морали английского буржуазно-пуританского общества. И все же в
образе   Адамса   можно   найти   отдельные,   правда   слабые,   проявления
пуританско-религиозной  морали.  Сюда  относятся  все  тирады,  произносимые
Адамсом в назидание его юному другу Эндрусу, - тирады в  честь  умеренности,
воздержания и христианского смирения, мысли  Адамса  о  преступности  любви,
если  она  не  подчинена  долгу,  и  другие  проповеднические   банальности.
Характерно, однако, что Адамс поступает совсем не так, как  говорит,  и  что
ограниченная пуританская  мораль  все  время  побеждается  в  нем  народной,
"естественной" моралью, которую пропагандировали просветители.
     Эта "естественная" мораль, притом в ее отвлеченном понимании, полностью
пронизывает  образ  Джозефа  Эндруса;  Джозеф  -  образ  несравненно   более
условный,  литературный,  декларативный,  чем  образ  Адамса,   он   написан
Фильдингом односторонне положительным, во всем  привлекательным  персонажем.
Джозеф наделен всеми теми качествами,  которых  недостает  Адамсу.  Хотя  он
гораздо моложе Адамса, однако кажется опытнее  его  и  лучше  разбирается  в
людях. Он первый  разгадывает  проделки  хвастливого  джентльмена,  осознает
бездушие, бессердечие,  скаредность,  тщеславие,  лицемерие  богатых  людей,
восстает против пуританского догматизма.
     В высшей степени характерным является поведение Джозефа по отношению  к
его возлюбленной Фанни. Эта служанка с фермы вызывает в герое романа - лакее
- такие возвышенные эмоции, какие были бы впору  героям  рыцарских  романов.
Выбрав своими героями представителей социальных низов, Фильдинг  наделил  их
возвышенными чувствами, переживаниями, устремлениями. В такой  антисословной
тенденции Фильдинга,  в  его  стремлении  показывать  людей  низших  классов
способными к высоким, тонким н красивым чувствам,  а  людей  высших  классов
наделять  отрицательными  чертами,  низменными   устремлениями   проявляется
позиция Фильдинга  как  критического  просветителя,  "как  защитника  низших
классов против высших", по выражению Чернышевского.
     Эта позиция  проявляется  также  в  построении  романа  Фильдинга.  Его
"комический  эпос  отличается  широким  общественным  фоном   и   редкостным
разнообразием действующих лиц. В последнем  отношении  Фильдинг  значительно
опережает "плутовской" роман, в котором отдельные эпизоды  механически,  без
всякой внутренней связи, нанизывались на нить повествования, а  появляющиеся
в них персонажи оказывались случайными спутниками героя. Иначе у  Фильдинга:
все  второстепенные  персонажи  его  романа  являются   ярко   обрисованными
социальными типами, судьбы которых в большей или меньшей степени  связаны  с
судьбами  главных  персонажей  романа.  Фильдинг  в   значительной   степени
преодолевает  композиционный  недостаток  старого  приключенческого  романа,
сшитого из ряда самостоятельных новелл.
     Как уже говорилось выше,  объект  изображения  в  "Джозефе  Эндрусе"  -
частная, а не общественно-политическая жизнь,  исследование  нравов  частных
лиц, а не критика государственных или общественных учреждений. По  сравнению
с сатирическими комедиями и с "Джонатаном Уайльдом Великим", центр  внимания
Фильдинга явно переместился. И все же  Фильдинг,  изображая  частную  жизнь,
находит   достаточно   материала    для    критики    пороков    английского
общественно-политического строя с царящим в  нем  буржуазным  правопорядком,
умеет через частную жизнь показать общественную.
     Картина английской жизни,  нарисованная  в  "Джозефе  Эндрусе",  весьма
неприглядна.  Читатель  видит  пагубные  последствия  накопления   капитала:
колоссальный рост нищеты, бродяжничества, воровства и  вообще  преступности;
жестокие законы  против  бедных;  полная  безнаказанность,  самоуправство  и
самодурство   дворян;   собственнический   эгоизм,   прикрытый   пуританским
фарисейством буржуазии; бессердечие  и  равнодушие  к  несчастьям  маленьких
людей у всех представителей  имущих  классов,  дающее  полное  право  Адамсу
жаловаться на то, что "в стране, исповедующей  христианстве,  человек  может
умереть  с  голоду  на  глазах  у   ближних,   процветающих   в   изобилии";
собственнические  замашки  у  многих  служителей   культа,   вроде   пастора
Траллибера, интересующегося только разведением свиней,  -  таков  далеко  не
полный    перечень    социальных    зол,    типичных    для     процветающей
буржуазно-дворянской  Англии  XVIII  века,  которую  на  континенте  считали
страной гражданских свобод и  передовой  цивилизации.  Как  ни  мягок  и  ни
снисходителен юмор Фильдинга, но нарисованные  им  реалистические  образы  и
ситуации сами говорят за себя.
     И все же в "Джозефе Эндрусе" сильна примирительная тенденция Фильдинга,
в конечном счете связанная с линией  классового  компромисса,  которая  была
генеральной  линией  развития  английской  буржуазии.   Эта   примирительная
тенденция находит  выражение  в  счастливом  конце,  столь  характерном  для
английского романа. Счастливый конец "Джозефа Эндруса" заключается не только
в том, что демократические герой и героиня  романа  после  перенесенных  ими
многочисленных испытаний и опасностей соединяются законным браком,  но  и  в
том, что они находят честных родителей,  а  Джозеф  -  даже  отца-дворянина,
владеющего небольшим клочком  земли,  который  он  сам  возделывает.  Джозеф
приобщается вместе со своей Фанни к этому образу жизни, который является, по
мнению Фильдинга, идеальным, возрождающим "золотой век". Это и есть присущая
многим просветителям теория  "счастливого  среднего  состояния",  которое  в
сущности предс