она сумела сделать за это время на руднике. Глупо так близко к сердцу принимать его реакцию, словно от этого зависела сама ее жизнь. Но она ничего не могла с собой поделать. И Коннор сполна оправдал ее надежды; глаза у него расширились, лицо расплылось в мягкой, недоверчивой и одновременно восторженной улыбке, красноречиво свидетельствовавшей о том, что он чувствует, и заставившей ее сердце радостно забиться.
     Время было выбрано очень удачно, чтобы продемонстрировать подъемник в действии. Все было так просто, так умно. Человек делал шаг с неподвижной платформы на движущуюся, которая плавно поднимала его на двенадцать футов до следующей неподвижной платформы. Он ступал на нее и тут же переходил на другую движущуюся платформу. Спускающиеся шахтеры проделывали то же самое, только в обратном порядке. Это было завораживающее зрелище: люди друг за другом ступали на платформы, которые с удивительной четкостью сновали вверх и вниз. Софи не уставала смотреть на работающий подъемник и каждые несколько дней спускалась под землю, чтобы полюбоваться им. Вот уж действительно они жили в век чудес.
     Коннор обрел наконец дар речи.
     - О, Софи! - услышала она его восхищенное восклицание сквозь шум насосов и паровых машин. Он хотел взять ее за руку, но тут раздался грубоватый голос:
     - Привет, Джек! Это ты? - в тусклом свете трудно было разглядеть лицо человека, который стоял на поднимавшейся платформе.
     - Привет! - откликнулся он и помахал рукой. - Муни?
     - Нет, Рой! - крикнул человек и снял шлем, чтобы Джек узнал его. - Что скажешь о нашем новом подъемнике?
     - Отличный подъемник! - успел выкрикнуть Коннор, прежде чем Рой Донн, махнув шлемом, исчез из виду.
     После него другие шахтеры один за другим приветствовали Коннора - с удивлением и явной радостью, и Софи не могла сдержать веселой улыбки, когда они окликали его: "Джек, ох, Коннор... ох, мистер Пендарвис!" или ее: "Мисс Ди... ох, Пендарвис!" Люди, которых он хорошо знал, большинство из первой смены, поднимавшиеся наверх, начали собираться в проходе, снимая шлемы и приветствуя ее, пожимая руку Коннору или крепко хлопая его по спине. Им нравился подъемник, и они хотели показать ему это, выказывая таким способом признательность за то, что это благодаря ему появился новый подъемник. А еще они хотели просто взглянуть на него. Коннор спрашивал Софи, что думают о нем шахтеры, и теперь он убедился: они чувствуют не обиду или враждебность, а любопытство. Что представляет собой человек, который работал с ними бок о бок, написал разоблачительную статью о руднике, исчез на месяц, а потом объявился опять уже мужем владелицы рудника? Они не испытывали к нему недоверия; просто они хотели разобраться в нем.
     Софи оставила их за этим занятием. Никто из мужчин, включая Коннора, даже не заметил, как плавное движение новой машины унесло ее наверх. Оказавшись у себя в кабинете, она постояла, глядя на образцы пород, попробовала произвести кое-какие вычисления на большой схеме рудника, затем оставила тщетные попытки заняться делом и встала у окна, поджидая Коннора. Вскоре она увидела его; он отделился от группы шахтеров и направился через двор к конторе, на ходу приветствуя встречных. Она было хотела быстро усесться за стол и сделать вид, что работает, но подумала: зачем? Когда дверь распахнулась и он появился на пороге, она повернулась к нему и улыбнулась.
     - Куда ты пропала? Не успел я оглянуться, а тебя уже и след простыл.
     - Никто не обращал на меня внимания, - Софи скорчила наигранно обиженную рожицу. - Мое самолюбие страдало, вот я и ушла.
     Он засмеялся и захлопнул дверь.
     - Софи! - Кон подошел к ней, положил руки на плечи и с необычным выражением заглянул в глаза. - Почему ты мне ничего не сказала о новшествах на руднике?
     - Не знаю. Наверное, из ложной скромности. А еще, - это было главной причиной, - мне не хотелось, чтобы ты рассматривал это как свою победу. Ведь я сделала это не ради тебя, Коннор.
     - Знаю.
     - Я поступила так потому, что в этом действительно назрела необходимость.
     - Знаю.
     - И с точки зрения бизнеса, это тоже оправданный шаг, - воинственно сказала она, выставив вперед подбородок. - На это ушло немало средств, но, когда вся система заработает, производительность труда, а значит, и мои доходы возрастут. Через три года система окупит себя, а на четвертый начнет приносить прибыль. Так что не думай...
     - Что ты сделала это потому, что у тебя доброе сердце?
     - Правильно, я думала о своей выгоде.
     - Да такое мне никогда не пришло бы в голову.
     - Вот-вот. Я деловая женщина, а не филантропка. Не целуй меня, - Софи попыталась увернуться от его губ. - Я не нуждаюсь в поощрении. Говорю тебе, я сделала это...
     - Стой спокойно. Тише, тише. - Он запечатал ее уста нежным поцелуем и не отрывался от нее, пока она не забыла обо всем на свете. Закрыв глаза, она обвила его шею руками, удивленная, счастливая. Это был их первый поцелуй со времени размолвки, причем поцелуй не как прелюдия к физической близости. И он был ей лучшей наградой.
     - Я слышал и об остальных новшествах. О вентиляторе. О комитете. О...
     - Коннор, повторяю, это...
     - Да-да, знаю. Софи, ничего из этого я не ставлю себе в заслугу. Я понимаю, что ты все это сделала не ради меня, и ни в малейшей степени не чувствую себя "победителем", а тебя "побежденной", или что ты пошла мне на уступки. Я просто радуюсь. Могу я позволить себе это? И я просто хочу тебя поцеловать.
     - Ну, хорошо, тогда целуй, я не возражаю. - Она погрузила пальцы в его шелковистые волосы, притянула голову, и их улыбки слились. Сладостный вздох вырвался у нее, потому что это было восхитительно. Как чудесно, как соблазнительно было прикасаться к нему вот так, не в постели, а в ее кабинете, одетыми. Ведь это значит, что они любят друг друга? А она так соскучилась по любви. - О, Кон, - вздохнула она и положила голову ему на грудь, чтобы услышать, как стучит его сердце. - Кон...
     Кто-то нарочито громко откашлялся у двери, и она отскочила от Коннора, точно вспугнутый заяц, а он тихо выругался.
     - Я постучал, - удрученно сказал Трэнтер Фокс от порога. - Целых два раза.
     - Мог бы понять, раз никто не отвечает, - процедил Коннор, пряча усмешку.
     - Я и понял, что надо войти, раз никто не слышит, как я стучу, и не кричит мне "Войди!".
     Софи рассмеялась, поправила волосы и приложила ладони к пылающим щекам.
     - Услышал, что ты тут, мистер Пендарвис, - сказал Трэнтер, подчеркивая слово "мистер", - и подумал, надо зайти взглянуть.
     - Как ты тут, Трэнтер, черт тебя дери? - открыто ухмыльнулся наконец Коннор; к нему вновь вернулось хорошее настроение. Они трясли друг другу руки, хлопали по спине, короче, старались показать взаимное расположение тем странным способом, какой принят у мужчин.
     - Я просто убит, уничтожен. Посмотри, что от меня осталось: кожа да кости. Ах, бедное мое сердце, оно так страдает. Как ты мог, Джек? Или как там тебя зовут. Ты не только меня обскакал, нет, не только. А всех, кто положил глаз на нашу прекрасную мисс Дин. Змей ты коварный, вот ты кто, и у тебя есть только один способ загладить вину.
     - Какой же?
     Трэнтер довольно ухмыльнулся.
     - Поставить всем нам выпивку у "Святого Георгия", какой же еще?
     Коннор громко захохотал, чем доставил Трэнтеру особое удовольствие.
     - Вижу, у меня нет выбора, - сказал Кон Софи, шутливо поднимая руки, - сдаюсь. Придется реабилитировать себя.
     - Конечно, нужно себя реаб... реаб... литировать. Пошли, Джек. - Он взял Коннора за рукав и потянул к двери. - Чего время терять. Не откладывай дела в долгий ящик. Время не ждет. Ложка хороша к обеду.
     - Я могу вернуться поздно, - предупредил Коннор Софи, стоя в дверях. Не обращая внимания на Трэнтера, он мягко добавил:
     - Будешь меня ждать?
     Она медленно кивнула: буду очень ждать, и наградой ей была такая нежная улыбка, что у нее сердце окончательно оттаяло.

***

     Кабинет отца Софи был прекрасным подарком Коннору. После долгих уговоров он согласился принять от нее эту жертву и теперь посиживал в удобном старом кожаном кресле Толливера Дина за широким кленовым рабочим столом, поцарапанным и в чернильных пятнах, вертя в пальцах толстую гладкую ручку из тикового дерева. Эту ручку вместе с такой же чернильницей, карандашом и пресс-папье Софи подарила отцу на пятидесятилетие, ровно за год до его смерти. Иногда Коннор думал, что недостоин такой чести, потому что отец для Софи был чуть ли не кумиром и трудно было соперничать с его авторитетом; но в другое время он чувствовал себя очень комфортно среди книг Толливера и прочих его вещей, они даже действовали на него умиротворяюще. Кон с удовольствием познакомился бы с ним, будь это возможно.
     Но сейчас Коннор испытывал раздражение. Был не очень поздний вечер среды; Софи после обеда занялась хозяйством - ушла к миссис Болтон, чтобы обсудить с ней домашние дела, в общем, это был тот женский мир, куда его, естественно, не допускали. Он, конечно, был доволен, но это означало, что ему тоже следовало заняться полезным делом или хотя бы сделать вид, что работает. Но, сидя часами в этом удобном кабинете, особенно трудно было не признаться себе, что работа, которой он занимался последние несколько дней, до смерти ему надоела.
     Какая ужасная ирония. Именно теперь, когда он, как никогда, полон честолюбивых устремлений, юриспруденция все меньше привлекала его. Он уже час сидел, уставившись на груду книг перед ним, пытаясь почувствовать нить, прежде связывавшую его с ними, ту спокойную уверенность, внушаемую сознанием цели и желанием ее достичь, что помогала переносить все лишения и тяготы на протяжении многих лет безденежья и безнадежности. А теперь, когда появилась надежда, ибо он обрел новый стимул для движения вперед - желание, чтобы Софи могла гордиться им, - его профессиональная будущность казалась чем-то вроде огромной черной дыры. Софи, сама того не подозревая, оказывала на него более сильное влияние, чем когда-то его семья, и тем не менее он не мог заставить себя увлечься сухими положениями о гражданских правонарушениях и предварительном судопроизводстве, противостоянии статутного и общего права, процессуальных отводах и правилах истребования дела вышестоящим судом из производства суда нижестоящего. Конечно, он заставлял себя изучать все это и внушал себе, какой он счастливчик, что имеет возможность заниматься без помех. Но появившееся в последнее время равнодушие пугало его. Он не признавался в нем, успокаивал себя, что это временно, ругал за то, что вообще обращает на это внимание. Но чувство неудовлетворенности не проходило, и в голову лезла непрошеная мысль: зачем он всем этим занимается?
     Что ж, жизнь состоит из противоречий, и сейчас та ее часть, что была связана с его профессией, не слишком радовала. В остальном же... Кон отодвинул кресло, положил ноги на край стола, сцепил пальцы на животе и вздохнул. В остальном все прекрасно. Или если не совсем прекрасно, то настолько близко к этому, как он никогда и не мечтал. Это началось в тот день, когда он увидел новшества, которые Софи произвела на руднике. Она смущалась говорить об этом, и ему пришлось сдерживать свое удивление и чувство благодарности, но он был тогда глубоко потрясен. После этого все изменилось и наконец-то стало возможным вспомнить, почему они полюбили друг друга. Какое это было облегчение, не передать словами.
     Разительные перемены произошли в их интимной жизни. Они вновь, как прежде, получали радость от обладания друг другом, только еще добавился веселый смех, сопровождавший их любовные изыскания, и невероятная нежность. Иногда, после любовного упоения, Софи от переполнявших ее эмоций начинала плакать, и он никогда не спрашивал почему; если бы мужчине было не зазорно плакать, он присоединился бы к ней. Ни он, ни она по-прежнему не могли разговаривать о любви - осколки горького прошлого еще устилали их дорогу. Но они, по крайней мере, шли по ней рука об руку и, что важно, в одну сторону.
     Будущий ребенок тоже сблизил их. Они проводили часы (обычно в постели), придумывая ему имя. Если это будет мальчик, Софи хотела назвать его в честь своего отца, но Коннор был не в восторге от имени Толливер.
     - Мы можем звать его Толли, - предложила Софи, но он заметил, что, когда мальчик вырастет, это будет не слишком прилично звучать. - Зато это лучше, чем Эгдон, - парировала она, и, конечно, ему нечего было возразить, - у его отца имя было еще хуже. Если родится девочка, с именем для нее будет проще, можно будет назвать ее или Мэри, в честь его матери, или Мартой - в честь ее, однако и эти имена им не слишком нравились. Они начали составлять список имен, и чем дольше длился среди ночи их спор, тем нелепее становились предложения. Иногда они спохватывались и вспоминали о миссис Болтон, спавшей внизу, беспокоясь, что она подумает, слыша в столь поздний час их громкий смех.
     - Коннор?
     Его размышления прервала Софи, его красавица жена, заглянувшая в дверь кабинета. Прекрасный повод отложить занятия. Он снял очки, обрадованно и с облегчением, и улыбнулся ей.
     - Входи, Софи, я как раз...
     - К тебе посетитель, - прервала она суховато, чтобы он не сказал что-нибудь касающееся только их двоих.
     - Ко мне?
     Она распахнула дверь шире, чтобы он мог видеть человека, стоявшего позади нее.
     - Это мистер Брайтуэйт.
     - Иен! - воскликнул он и вскочил из-за стола. Они обменялись рукопожатиями. - Какая приятная неожиданность! - искренне сказал Коннор. - Очень рад видеть вас.
     На тонком умном лице Брайтуэйта появилась застенчивая улыбка.
     - Простите, что побеспокоил вас так поздно и без предупреждения. Я был тут по соседству, - стараясь скрыть смущение, сказал он, кашлянув в ладонь, - и подумал, что мы могли бы с вами немного поболтать. Но если я выбрал неудачное время, могу зайти в другой раз.
     - Нет-нет. Вы ничуть не помешали. Вы знакомы с Софи?
     - Да, имел такое удовольствие.
     - Иен мой друг, - вежливо объяснил Коннор улыбающейся Софи, выбрав слово "друг" за неимением более подходящего. По правде говоря, ему больше подходило определение "коллега", хотя и это было не совсем точно. Коннор плохо представлял, чем занимается Иен. Они встречались только однажды, тем вечером в Эксетере, когда Брайтуэйт и его приятель Текер пригласили его отобедать с ними.
     - Что-нибудь выпьете, мистер Брайтуэйт? - любезно спросила Софи. - Кофе или бокал вина?
     - Нет-нет, благодарю вас, я только что из-за стола. - Он замолчал, тактично давая Софи понять, чего от нее ждут. Ей хватило и полсекунды.
     - Тогда я оставляю вас наедине, чтобы вы могли поболтать без помех, - сказала она мягко и направилась к двери. За маской вежливости Коннор уловил тщательно скрываемое жгучее любопытство, но только потому, что так хорошо знал ее. Прежде чем она успела закрыть дверь, он послал ей знак - приподнял брови, - означавший: не имею ни малейшего понятия, зачем он явился. Таким вот умением понимать друг друга без слов и проверяется подлинная близость супругов, подумал он. Замечательная все-таки вещь - брак.
     Он придвинул к столу другое кресло и жестом пригласил Иена сесть.
     - Как насчет коньяка? Я держу бутылочку в столе.
     - Не откажусь, - с готовностью откликнулся Иен, подтвердив тем самым, что он отклонил подобное предложение Софи, чтобы побыстрее спровадить ее. Любопытство Коннора возрастало. Он плеснул бренди в два стакана и протянул один гостю, который поднял его со словами "Ваше здоровье", а затем приступил к делу.
     - Я, конечно, не был здесь по соседству.
     - Нет?
     Иен поправил очки в серебряной оправе, положил ногу на ногу и продолжил:
     - Я приехал из Плимута специально, чтобы поговорить с вами. Текер собирался приехать тоже, но его жена рожает. Как раз... сейчас, - добавил он, бросив взгляд на карманные часы. Он оглядел удобный кабинет, многочисленные полки с книгами, стены, отделанные деревянными панелями и увешанные фотографиями. - Мы слышали, что вы венчались с мисс Дин, - обронил он как бы мимоходом. - Примите мои поздравления. Ваша жена - само очарование.
     - Благодарю. Но кто это "мы"?
     - Я имел в виду нашу партийную организацию.
     Коннор нахмурился, не понимая, куда клонит Иен. Какое дело плимутским дружкам Брайтуэйта из либеральной партии до его личной жизни? Джек всегда говорил, что он слишком скор на обиду, когда никто не собирается его оскорблять; однако Коннор не мог избавиться от подозрения, что Брайтуэйт, должно быть, сравнил дом Софи с его нищенской комнатушкой в Эксетере, где они впервые встретились, и если это так, то наверняка думает, что Коннор сумел неплохо устроиться. Коннор внутренне ощетинился. Но Иен все же нравился ему, и потому он заставил себя успокоиться и не позволил, чтобы в голосе звучало недоверие, когда спросил:
     - Вы приехали с каким-то особым сообщением?
     - Нет, я приехал с особой просьбой. - Он снова кашлянул - привычка, выдававшая волнение, - и остановил взгляд умных карих глаз на Конноре. - От лица предвыборного комитета партии я уполномочен выяснить, не желаете ли вы выставить на дополнительных выборах свою кандидатуру на место выбывающего Клайва Ноултона?
     Целых десять секунд Коннор ошарашенно молчал, не в состоянии произнести ни слова. Он попробовал рассмеяться, ожидая, что Брайтуэйт присоединится к нему, но тот лишь внимательно следил за Коном из-за стекол очков.
     - На место Клайва Ноултона? - выдавил наконец Коннор. - От тэвистокского округа? В палату общин?
     - Совершенно верно.
     - Но... что значит на дополнительных выборах? Ноултон уходит?
     - Да.
     - Почему? Это было его прямо-таки пожизненное место.
     - Правильно. Но он потерял жену в прошлом году, и после этого несчастья весь запал в нем иссяк. Он говорит, что желает стать священником. Наш разговор, конечно, строго конфиденциален. Партии известно о желании Ноултона, но сам он не хочет объявлять об уходе в отставку еще несколько недель, пока парламент не соберется на очередную сессию, что произойдет, как вы знаете, в ноябре.
     Коннор молчал, не зная, что сказать; в голове у него царил полный сумбур. Он изучающе смотрел на Брайтуэйта, пытаясь понять, не шутит ли, не хитрит ли он, но нет, на это было не похоже. У Йена был вид человека честного, серьезного - один пробор посередине чего стоил.
     - Вообще-то консервативное крыло партии уже выставило кандидатуру на это место, - продолжал Иен. - Вы, может быть, знаете его, это Роберт Кродди.
     Ну и чудеса!
     - Я знаю Кродди.
     - В таком случае вы, наверное, понимаете, почему мы ищем кого-то другого.
     Коннор усмехнулся.
     - Но... почему я?
     - Вы подходите партии. Судя по вашим статьям и по нашему разговору с вами в Эксетере, вы на нашей стороне. Как и вы, мы стоим за всеобщие выборы, тайное голосование, ежегодное переизбрание парламента, так же, как и за постепенное - именно постепенное - реформирование условий труда для низших классов.
     Коннор почувствовал необходимость встать.
     - Но я здесь новый человек, - неуверенно возразил он, подходя к столу, чтобы налить себе еще бренди. - Меня здесь не знают.
     - Напротив, вы очень даже известны.
     - Но то, чем я прославился... поможет ли это делу?
     - Мы считаем, что поможет. Округ находится в состоянии спячки. Перемены давно назрели, и люди начинают это осознавать.
     - Но главная проблема не выборы, бороться предстоит за поддержку самого Ноултона. Иными словами, место это все равно останется за нами; оно принадлежит вигам последние полстолетия. Так что кого выставят, того и выберут.
     - Значит, кого Ноултон предпочтет видеть своим преемником...
     - Тот, вероятнее всего, и станет новым членом парламента. Кродди, естественно, фаворит, и он уже стартовал, опередив нас. Кроме того, за ним стоит сильная организация.
     - А за мной - нет.
     - Пока нет, - весело поправил его Брайтуэйт. - Но у нас еще достаточно времени впереди, а поскольку сложение Ноултоном полномо