.
   Грейс встала, подошла к окну и вновь вернулась на свое место.
   - Все утро она так мечется, -  сообщил  Генри,  переходя  на  театральный
шепот.
   - Почему?
   Их невозмутимость потрясла ее.
   - Кто-то же должен волноваться! Вдруг что-то пойдет не так?  -  вспыхнула
она. - Вы двое... А впрочем, о чем с вами говорить!
   Она бессильно развела руками и возобновила хождение от кресла  к  окну  и
обратно.
   - Может, ты все-таки утихомиришься? - предложил Генри  со  своим  обычным
спокойствием, бесившим ее  до  чертиков.  -  Этот  Уинг  по  сути  ничем  не
отличается от любого другого  жирного  гуся  из  тех,  что  нам  приходилось
ощипывать. Им движет алчность, а она, как  известно,  ослепляет.  Он  бы  не
заметил никаких пробелов в нашем плане, даже если бы они там были, а ведь их
там нет.
   - К тому же, - добавил Рубен, - мы отвлечем его внимание от сомнительного
настоящего, развернув перед ним золотую и радужную картину будущего. Он  так
и не заметит одного-единственного обманного трюка прямо у  себя  под  носом.
Представь себе. Гусси, что это игра в наперстки.
   - - Точно! - одобрительно кивнул Генри. Их самоуверенность не  только  не
успокоила Грейс, но, напротив, заставила ее встревожиться еще больше;
   - А что, если вы оба ошибаетесь? Если он  обведет  нас  вокруг  пальца  с
такой же легкостью, как и в прошлый раз? Что, если он нас убьет?
   Неизвестно,   каким   образом,   но    Рубену    передалась    невыносимо
покровительственная манера Генри.
   - Прежде всего, - снисходительно заметил он, -  напрасно  ты  говоришь  о
"нас". Никаких "нас" нет. Иметь с дело с Кай-Ши будем я и Док, а вы с  Генри
будете тихо сидеть в гостинице и носа не высовывать.
   В особенности ты, Грейс, и близко к нему не подойдешь.
   - Верно, - поддержал его Генри.
   - Без меня у вас ничего не выйдет, - возразила она.
   - Почему нет?
   - Потому что он потребует моего участия. Я же тебе говорила,  он  положил
на меня глаз.
   - Ему придется это пережить.
   Рубен говорил небрежно, но она знала, что это только для виду. Он  сказал
бы больше, .если бы они  остались  наедине,  но  ему  приходилось  ради  нее
скрывать от Генри свою неистовую ненависть к Уингу.  Иногда  Грейс  начинала
гадать, что сделал бы Генри, если бы узнал всю правду о том, что произошло в
ту ночь в доме Уинга.
   - А что ему помешает убить тебя? - стояла на своем Грейс.
   - Моя находчивость и смекалка, - усмехнулся Рубен.
   Она не смогла ответить на его улыбку. Ей вспомнилось, как он,  смертельно
бледный, лежал в переулке Китайского квартала, истекая кровью.
   - Не нравится мне все это, совсем не нравится. Помимо всего прочего, даже
если мы сумеем удрать с деньгами, откуда ты знаешь, что он нас не разыщет  и
не убьет в один прекрасный день? Ты говоришь, что он  не  покинет  Китайский
квартал, но разве мы можем быть в этом уверены? Один раз он уже послал своих
головорезов ограбить дилижанс среди бела дня...
   - Это было исключение из правил, - возразил Рубен. - Он помешан на  своей
коллекции, Грейс, ему позарез понадобились эти погребальные бирюльки.
   - Ну а теперь ему позарез понадобилась я. Она повернулась к нему  спиной,
стыдясь собственных чувств. По натуре Грейс вовсе  не  была  паникершей,  но
воспоминания  о  чудовищной  извращенности  Уинга   нарушили   ее   душевное
равновесие и лишили возможности взглянуть на готовящуюся махинацию спокойно.
Однако до сих пор ей удавалось скрывать от Рубена свои страхи и не  хотелось
проявлять трусость ,именно теперь, когда дело было на мази. Она корила  себя
за слабость.
   - Послушай, Грейси, - тихо сказал он, подходя к ней сзади, - все  пройдет
отлично. Поверь мне, милая, мы будем жить долго и счастливо.
   Он начал массировать ей плечи, и она еще ниже склонила голову.
   - Я знаю, - кивнула Грейс и  даже  выдавила  из  себя  улыбку.  -  Ты  не
беспокойся, со мной все в порядке.
   Но охвативший ее тоскливый страх еще больше  усилился  оттого,  что  жить
долго и счастливо Рубен явно намеревался сам по себе, а не с нею вместе.
   Опять раздался стук в дверь. Когда Генри  открыл  ее,  на  пороге  возник
Ай-Ю,   нагруженный   тюком   чистого   постельного   белья.   Администрация
"Клеймонт-отеля" придерживалась строгих правил, поэтому китаец мог появиться
в гостевых апартаментах только в качестве прислуги.
   - Ну как, виделся с ним? -  набросился  на  него  Генри,  не  успев  даже
закрыть дверь. - Тебя впустили? За тобой никто не шел?
   - Никто не ходить. Я говорить с Том-Фун, главный заместитель.
   - Старина Том! - добродушно воскликнул Рубен. - Как поживает его задница?
Грейс не поддержала веселья.
   - Что он сказал?
   - Он говорить: Кай-Ши встречать  вас  завтра  вечером.  Таверна  "Красная
утка" на Клей-стрит.
   Рубен издал боевой клич и хлопнул  Генри  по  плечу.  Тот  ухмыльнулся  в
ответ.
   - Есть еще хороший новости. Я ходить  домой  длинным  путем,  заходить  в
гости к мой кузен. Он разгружать большие корабли в гавань.  Большой  клиппер
приходить на прошлый неделя, "Звезда Индии". Груз на складе, но хозяин взять
не может: новый закон. Угадайте, что за груз и кто хозяин.
   - Разрази меня гром! - вскричал Генри.
   - Это просто чудо! - воскликнул Рубен. - Теперь он на крючке!  Он  примет
нас как спасителей и заплатит любые деньги!
   - А груз уже оплачен, - спросила Грейс, - или только заказан?
   - Не знаю.
   - А сможешь узнать? Оплачен ли груз и сколько он стоит?
   - Постараюсь.
   - Это надо отметить, - решил  Генри,  выдвигая  ящик  ночного  столика  и
вынимая пинту виски. Ай-Ю смущенно откашлялся. - Это хорошие новости. Теперь
плохие.
   Генри повернулся с бутылкой в руке, улыбка Рубена погасла.
   - Кай-Ши говорить: мисси Грейс приходить на встреча или нет сделка.
   Грейс без сил опустилась в кресло Генри.
   - Я же вам говорила, - прошептала она в ужасе. - Я же знала!

***

   Серый рассвет заглянул в окно, бросив  жемчужный  отсвет  на  углы  бюро,
кресел и похожего на гроб платяного шкафа. Грейс медленно  села  в  постели,
стараясь не потревожить Рубена. Он лежал рядом с  ней  на  широкой  кровати,
повернувшись на живот, подтянув одну ногу и раскинув руки в стороны,  словно
упал с большой высоты, да так и остался  лежать  без  движения.  В  каком-то
смысле так оно и было. Она легонько  провела  кончиками  пальцев  по  тонким
темным волоскам на его руке.
   Его лицо белело в полутьме, прекрасный гордый профиль четко выделялся  на
наволочке. Она могла часами любоваться его длинным  мускулистым  телом:  оно
казалось таким чужим, непохожим на ее собственное, и  все  же  она  в  любую
минуту могла до него дотронуться, а при желании оживить его ласками.
   Позевывая, Грейс оглядела его гостиничный номер и отметила про себя,  как
он не похож на ту  комнату,  что  им  пришлось  делить  в  "Баньон-Армз".  В
"Клеймонте", разумеется, не было рваных бумажных штор: приличные  драпировки
скрывали старинное створчатое окно; кровать была широкой, мягкой и  удобной;
вместо голых замусоренных досок под  ногами  расстилался  толстый  ковер  от
стены до стены. Но Грейс знала, что и через год, и через два, и через десять
лет, и даже через пятьдесят, если ей суждено прожить так  долго,  она  будет
вспоминать убогую обстановку номера в "Баньон-Армз" и ту  ночь,  что  навеки
врезалась ей в память,  словно  вытравленная  кислотой.  Вот  и  теперь  при
мимолетном воспоминании о той незабываемой ночи, проведенной с Рубеном,  она
почувствовала, как сердце у нее замирает от смущения и нежности.
   Никогда раньше она никому не отдавалась телом и душой  с  такой  открытой
страстью. Она как будто сбросила кожу вместе с  платьем  и  показала  Рубену
свои обнаженные нервы. И он ее спас. Столкновение между ними могло перерасти
в безобразную, глупую или унизительную сцену, но он все сделал правильно.  И
все вышло бесподобно. Может быть, именно тогда она начала в него влюбляться?
Может быть. Но прошлой ночью... Прошлой ночью она совершила отчаянный прыжок
и приземлилась беспомощной, бесполезной грудой костей на самом дне пропасти.
Она погибла.
   Кто же знал, что, занимаясь любовью, она сможет зайти так далеко?  У  нее
никогда такого не было. Ни с кем,  даже  с  Рубеном.  Они  долго  сдерживали
тлеющий огонь, лаская  друг  друга  с  проникновенной  нежностью  и  сколько
возможно оттягивая неизбежное. Им было так хорошо, что несколько  раз  Грейс
принималась плакать. Любовная  игра  так  затянулась,  что  в  конце  концов
страсть  спалила  их  дотла.  И  каждый  поцелуй,   каждое   нежное   слово,
произнесенное шепотом, утяжеляло цепь, приковавшую ее к нему.
   "Рубен, Рубен, Рубен... - Грейс  наклонилась  ближе,  словно  шепча  свои
мысли прямо в его левый висок. - Ну  почему  ты  не  можешь  меня  полюбить?
Почему не хочешь ответить взаимностью? Разве мы не созданы друг для друга?"
   В постели он говорил ей, что она прекрасна, что она сводит его с ума, что
он умирает... Но ни разу ни словечка о любви. Если  бы  она  могла  доверять
только собственным чувствам, то поверила бы и без слов,  что  он  любит.  До
Этой ночи она даже не Представляла, что на свете  существует  такая  чистая,
доверчивая нежность, что двое могут так относиться друг другу, не  испытывая
при этом ни смущения, ни желания обратить все в шутку. Но даже это  не  было
любовью,  во  всяком  случае,  не  для  него.  Рубен  обладал  страстной   и
привязчивой натурой, он считал ее своим другом, ему нравилось спать  с  ней,
но он все-таки не был в нее влюблен.
   Он хотел повидать мир, а потом зажить на ранчо и целыми днями  сидеть  на
веранде, задрав ноги и попивая шампанское. И еще он хотел детей.
   Слезы подступили к горлу, старая, хорошо знакомая боль сдавила грудь.  Ей
хотелось, чтобы он был счастлив, по-настоящему счастлив, но... Боже, если бы
только он мог ее полюбить! Может, это все оттого, что он ей не доверяет? Она
тоже не  могла  ему  доверять,  но  это  ее  не  остановило.  Черный  кошмар
преследовал ее во сне и наяву: выдоив из Уинга солидную  сумму,  они  вместе
ударятся в бега, а потом, проснувшись однажды  утром  в  гостиничном  номере
где-нибудь в Каракасе, Париже или Тимбукту, она  обнаружит,  что  он  исчез,
прихватив с собой все деньги.
   - Неужели ты сможешь так поступить? - беззвучно шептала Грейс ему на ухо.
- Неужели сможешь?
   Ответа не было.
   Тяжело вздохнув, она поцеловала его в последний  раз  и  выскользнула  из
постели. Приглушенные утренние  шумы  за  окном  говорили  о  том,  что  мир
просыпается. Пора украдкой юркнуть по коридору  в  свой  собственный  номер.
Грейс подобрала с  пола  свою  скомканную  ночную  рубашку  и,  надевая  ее,
вспомнила все те чудесные вещи, что говорил ей Рубен прошлым вечером,  когда
ее снимал. И еще ей вспомнился его взгляд, когда он  ответил  на  ее  робкий
стук. Он так обрадовался, увидев  ее!  Зябко  поеживаясь,  она  на  цыпочках
подошла к постели. Искушение разбудить  его  охватило  ее  еще  сильней  чем
раньше, но нет, он так крепко спал... Будить его было бы ошибкой.
   О, если бы она могла остановить время прямо в этот смутный предрассветный
час, пока они еще словом не перемолвились о  будущем,  о  том,  что  с  ними
станется, когда закончится афера с Уингом. Нетрудно было представить, как он
ослепит ее одной из своих неотразимых улыбок  и  скажет:  "Пока,  Гусси,  мы
славно провели время". Прощальный  поцелуй,  последние  игривые  объятия.  А
потом он уйдет. Вообразить эту сцену было совсем нетрудно.
   Может, у них и не было будущего, но пока еще было настоящее.
   - Рубен, - прошептала Грейс.
   Никакого  ответа;  он  спал  мертвым  сном.  Да,  жаль  его  будить.  Она
наклонилась и нежно поцеловала его в губы. У  него  зашевелились  брови.  Ее
губы скользнули по его щеке. Его дыхание  изменилось:  осторожно  поглаживая
гладкую шелковистую кожу, Грейс почувствовала, что он вот-вот проснется.
   - Гусси, - пробормотал он, разлепляя один глаз.
   - Извини, - покаянным голосом солгала Грейс, - я и не думала тебя будить.
Просто хотела поцеловать на прощание.
   - А который час? Тебе еще рано уходить.
   - Нет, мне пора.
   - Который час? - Еще рано, но...
   -  Не  уходи.  Побудь  со  мной  еще  немного.  Грейс  сделала  вид,  что
колеблется, а Рубен потянул ее за локоть и усадил на постель рядом с  собой.
Он прижал ее ладонь к  своей  груди,  прямо  к  сердцу.  Против  его  нежной
полусонной улыбки невозможно было устоять.
   - Ну ладно, - согласилась Грейс,  испустив  тяжкий  вздох,  яснее  ясного
говоривший о том, что она сдается против воли. - Но только на минутку.
   - На минутку?
   Его сонливость как рукой сняло: и полминуты не прошло, как она  лежала  в
постели в его объятиях.
   - Или на две.
   Она обняла его и улыбнулась, предвкушая ожидающее ее наслаждение.

***

   Таверна "Красная утка"  оказалась  полутемной,  ничем  не  примечательной
пивнушкой на восточной окраине Китайского квартала. Ее  можно  было  считать
нейтральной территорией: публика представляла собой  примерно  равную  смесь
белых и китайцев. Грейс  не  сомневалась,  что  они  с  Рубеном  раз  десять
проскочили мимо этой забегаловки в ту  ночь,  когда  спасались  бегством  от
головорезов Крестного Отца, При одной мысли о новой  встрече  с  Уингом  она
падала духом, но старательно скрывала свои чувства, опасаясь, что Рубен  все
отменит, если поймет, как ей страшно. Но  отменять  было  уже  поздно,  дело
зашло слишком далеко. Сидя рядом с ним в темном углу пивной  за  обшарпанным
столом, пропитанным пролитой можжевеловой водкой, она потихоньку прижималась
к нему плечом, стараясь набраться смелости.
   Сидевший напротив Док Слотер дал знак официанту принести еще порцию рому.
Ром он запивал пивом.  Рубен  потягивал  сильно  разбавленный  водой  стакан
виски. Грейс вообще отказалась от выпивки, решив, что ей  понадобится  ясный
ум при встрече с Уингом. Но время тянулось бесконечно, нервы  пошаливали,  и
она уже начала сожалеть о своем решении.
   - Он здесь, - тихо предупредил Док. Грейс с трудом удержалась от  желания
повернуться ,на стуле; она заставила  себя  расслабить  сведенные  судорогой
плечи и не стискивать пальцами край стола.
   - - С ним трое, - продолжал Док. - Телохранители. Один подходит к нам.
   С досадой,  но  без  особого  удивления  она  узнала  Том-Фуна,  главного
оруженосца Крестного Отца. Он поклонился. На обезображенном  оспой  лице  не
было никакого выражения, только полуприкрытые тяжелыми веками глаза излучали
враждебность.
   - Привет, Том, - добродушно улыбнулся Рубен. - Не желаешь ли присесть? Ах
да, извини, я чуть было не забыл...
   Бледно-желтое лицо телохранителя порозовело, а шрам стал малиновым.
   - Кто этот человек? - спросил он сквозь зубы. - Вам было велено приходить
одним. Кай-Ши не сядет за стол с незнакомым.
   - Ну так передай ему, что этот джентльмен - доктор Хэйес и без него  наше
дельце не выгорит.
   Том-Фун оскалил зубы и сделал несколько выразительных движений  запястьем
правой руки, словно вращая меч. Упреждающим жестом Грейс крепко вцепилась  в
локоть Рубена, но главный оруженосец  повернулся,  не  говоря  ни  слова,  и
отправился на прямых негнущихся ногах обратно к своему хозяину.
   - Рубен, - прошипела она, - он тебе уши отрежет, если не  прекратишь  над
ним издеваться!
   - Не могу удержаться, он меня раздражает.  Через  минуту  к  ним  плавной
походкой подошел Уинг. Он молча остановился возле стола, словно ожидая,  что
они сейчас поднимутся, чтобы приветствовать его поклонами. Никто не двинулся
с места. Грейс  не  смела  взглянуть  на  него.  Он  выглядел  безупречно  в
темно-коричневом сюртуке и более светлых брюках. Длинные белые  волосы  были
стянуты на затылке шелковой ленточкой. Его томная элегантность  казалась  ей
теперь непристойной. Ей слишком хорошо запомнилось  скользкое,  как  змеиная
шкурка, прикосновение его рук, даже запах, шедший у него изо рта.  Бульканье
закипающего на конце длинной трубки опиума. Она содрогнулась от отвращения.
   Уинг подтянул к себе стул и сел в торце стола, справа от нее.
   - Какая приятная неожиданность, - произнес он очень тихо. - Мне  кажется,
прошла целая вечность с нашей последней встречи.
   Как всегда, он не сводил глаз с Грейс, и у нее мурашки побежали  по  коже
от его жадного взгляда. Не желая показывать,  как  ей  страшно,  она  дерзко
вскинула подбородок и уставилась прямо на него.
   - В самом деле? А мне кажется, это было только вчера.
   Его зловещая, словно наводящая порчу, улыбка вновь вызвала  у  нее  дрожь
омерзения. Неужели она когда-то находила его привлекательным?  Неужели  хоть
на минуту могла  настолько  ослепнуть?  Такое  могло  произойти  только  под
действием зелья.
   Рубен повернулся на своем стуле; Грейс плечом ощущала, как в  нем  растет
напряжение, сдавленный гнев, готовый вот-вот вырваться наружу.
   Наконец Уинг удостоил его взглядом.
   - Ваш посыльный говорил о деловом предложении, - сухо  заметил  он.  -  Я
человек занятой, может быть, перейдем сразу к сути дела?
   - Вот это я называю деловым подходом, - нарочито  оскорбительно  протянул
Рубен, скрестив руки на груди. - Ну что ж, как принято у нас  на  Западе,  я
буду говорить прямо. У нас есть деловое предложение. Правда, наша предыдущая
встреча нас несколько разочаровала, не стану это отрицать, но...
   - Разочаровала?
   - Скажу больше: разозлила до чертиков. Вы же  не  станете  отрицать,  что
присвоили нашего тигра...
   - Моего тигра.
   - ...и позволили себе сомнительные вольности с моей сестрой,  не  спросив
ее   согласия.   Среди   белых   дьяволов    такое    поведение    считается
неджентльменским. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь?
   Уинг поджал губы и не ответил.
   - Но, несмотря на это, мы готовы забыть прошлые обиды  и  сотрудничать  с
вами. Почему? Да потому, что это  было  бы  не  по-американски.  К  тому  же
действуя сообща, мы все можем разбогатеть.
   Крестный Отец развел руками.
   - Но я и так уже богат!
   - Верно, но  вам  недолго  осталось  наслаждаться  своим  богатством,  не
прибегая к помощи предприимчивых белых дьяволов.
   Лютую злобу, исходившую от Уинга, Грейс ощущала, как жар  от  раскаленной
сковородки. Пожалуй, он ненавидел Рубена даже больше, чем Том-Фун. Вращая на
безымянном пальце нефритовый перстень, он равнодушно осведомился:
   - Какую же службу вы могли бы мне сослужить?.
   - Вы не правильно  ставите  вопрос,  -  наставительно  пояснил  Рубен.  -
Слыхали что-нибудь о договоре Берлингейма?
   Уинг опустил глаза, но и Рубен,  и  Грейс  успели  заметить,  как  что-то
мелькнуло, в их непроницаемой  черной  глубине.  Грейс  почувствовала  дрожь
торжества и суеверно одернула себя: радоваться было еще рано.
   - Возможно, - тихо ответил Уинг.
   - Прекрасно, это сэкономит время. Стало быть, вам известно не  хуже,  чем
мне, что ваши дни в качестве опиумного короля в Китайском квартале  сочтены,
если только вы не найдете  посредника,  который  возьмет  на  себя  доставку
товара. Подчеркиваю: белого посредника.
   Неожиданно Крестный Отец рассмеялся.
   - Вы не только вор и мерзавец, мистер Смит, вы еще и  дурак!  Таможенники
никогда не позволят вам ввозить в страну опиум. По новому закону  его  могут
приобретать только компании по производству медикаментов.
   - Совершенно верно. А вы лично знакомы с кем-нибудь из директоров ведущих
фармацевтических компаний?
   Уинг ответил ему каменным взглядом.
   - В настоящее время я работаю над этой проблемой.
   - Рад слышать, но у меня для вас  новости,  Марк:  мы  эту  проблему  уже
решили. О, простите мне мое невежество! Марк Уинг, он же Крестный  Отец,  он
же Мать, то есть Ай-Ма, он же Бог знает кто еще, познакомьтесь с  Джонатаном
Хэйесом, доктором медицины.
   Мужчины внимательно оглядели друг друга,  не  двигаясь  и  не  говоря  ни
слова.
   - Зря я извинялся за невежество, - заметил  Рубен,  потягивая  из  своего
стакана.
   - Должен ли