шему  девушку
чувству. Ее рыцарь был рядом, улыбался ей, а во время танца  обнимал  за
талию, брал за руки, легко приподнимал. Марита не могла отвести глаз  от
точеного   лица,   обрамленного   золотыми   кудрями.   За   всю    свою
семнадцатилетнюю жизнь она не испытывала ничего  подобного.  Девушка  не
задумывалась ни о том, что скажет отцу, ни  о  том,  что  будет  завтра.
Сегодня она была счастлива  и  хотела  только  одного,  чтобы  эта  ночь
длилась вечно. К сожалению, Роман не был столь свободен.
   Эльф поддался минутному порыву и привел Мариту  в  Большой  зал.  Они
вошли вместе с первыми тактами нового танца,  и  либр  сразу  же  помчал
черноволосую красавицу в лихой майерке  <Майерка  -  бравурный,  быстрый
парный танец, особенно любимый  в  Таяне>.  Глядя  на  поднятое  к  нему
прелестное личико, он на мгновение забыл обо всем, но Роман  не  был  бы
Романом, если б позволил  очарованию  праздничной  ночи  захватить  себя
полностью. Его отрезвил чужой взгляд - тяжелый, недобрый,  настороженный
и... безмерно удивленный.  Привыкший  чувствовать  подобные  вещи,  бард
легко обнаружил  наблюдателя.  Им,  разумеется,  оказался  Михай  Годой.
Роману не составило труда извернуться таким образом, чтобы его лицо было
обращено в сторону Михая. Оказалось, что  либру  перепадали  лишь  крохи
того внимания, которое тарскийский герцог уделял Марите.
   В  темных  маслянистых  глазах,  устремленных  на  девушку,  главным,
однако, было не вожделение,  а  удивление  и  настороженность.  С  этого
мгновения Роман вернулся на грешную землю. Да, он продолжал улыбаться  и
танцевать, но вроде бы рассеянные и затуманенные  страстью  синие  глаза
менестреля подмечали абсолютно все. Потом  Роман  припомнит  до  мелочей
каждую услышанную фразу, каждый шаг, каждый цветок в волосах  придворных
красавиц. Нужно во что бы то ни  стало  понять,  чем  обеспокоен  герцог
Михай. Он не отрывает взгляда от Мариты? Прекрасно.  Представим  девушку
герцогу Аррою.
   Марита смутилась, когда Роман, ловко  проведя  ее  между  танцующими,
остановился у ряда обитых  темно-вишневым  бархатом  кресел,  в  которых
располагались  король  Марко  с  детьми  и  самыми  почетными   гостями.
Разумеется, бард не осмелился бы подойти при всех к коронованным особам,
но Аррой был не менее наблюдателен, чем его новый друг. Раз  Роман  счел
нужным привести сюда эту девушку, значит, в этом  есть  какой-то  смысл.
Герцог встал навстречу прибывшим, учтиво поклонился обомлевшей Марите  и
представил Его Величеству  Золотой  голос  Благодатных  земель  и  самую
прелестную девушку Гелани (разумеется, о присутствующих здесь принцессах
речь не идет), столь мило  угостившую  его,  Рене  Арроя,  замечательным
вином во время церемонии у ратуши.  Он  просил  своего  друга  разыскать
красавицу и привести сюда.
   Марита присела в реверансе;  стоявший  за  креслом  паж  бросился  за
стульями, король милостиво, но довольно рассеянно кивнул, зато на  лицах
остальных промелькнули самые противоречивые  чувства.  Герцог  Михай  на
один короткий миг потупил глаза, но этого было достаточно,  чтобы  Роман
понял - тарскиец что-то скрывает и чего-то  опасается,  и  это  каким-то
непостижимым образом связано с Маритой. Зато молодой  Марко  смотрел  на
видение в белых цветах с восхищением, тонкое лицо принца то краснело, то
бледнело. Юноша переживал тот же всплеск эмоций, что и Марита  несколько
часов назад, когда впервые увидела рыцаря в синем. Герика, разряженная в
тяжелое  пышное  платье,  которое  ей  удивительно  не  шло,   выглядела
испуганной, и по тому, как она бросала косые взгляды на отца, можно было
понять - причиной страха было  настроение  герцога.  Еще  один  довод  в
пользу того, что тот не в своей тарелке. Годой превосходно владел собой,
но дочь слишком хорошо его  знала.  Но  самым  странным  было  поведение
Ланки, смотревшей на вновь прибывших с плохо скрываемым бешенством.
   В пурпурном  платье,  с  гранатовой  диадемой  в  волосах,  принцесса
выглядела феей огня,  ее  прихотливую  красоту  еще  больше  подчеркивал
яростный блеск глаз и румянец на высоких скулах. Илана  сдерживалась  из
последних сил, и Роман с облегчением вздохнул, услышав музыку.  На  этот
раз оркестр заиграл медленный плавный  танец  Герцог  Аррой  поднялся  и
подал руку Марите:
   - Разрешите мне.
   Девушка подняла огромные  глаза  на  Романа,  тот  промолчал,  и  она
покорно пошла с эландцем. Юный Марко  проводил  их  отчаянным  взглядом.
Роман обернулся и встретился с бешеным взглядом принцессы. Так вот в чем
дело. Бард учтиво поклонился Герике и ее отцу:
   - Я прошу дозволения.
   - Дозволяю, -  герцог  благодушно  кивнул.  Возможно,  внутри  его  и
бушевала буря, но он вполне справился с собой. - А платой за этот  танец
будет ваша песня.
   - И правда, - воспрянул Марко, - пройдемте  на  Виноградную  террасу,
только пусть вернется... дядя. Вы ведь споете для нас?
   - Разумеется. Прошу вас, сударыня.
   Танцевать Герика умела, но делала это без удовольствия.  Этот  танец,
так же как и богатый розовый наряд, жемчуга  и  аметисты,  не  доставлял
дочери  герцога  никакой  радости.  Девушка  старательно  выполняла  все
фигуры, но мысли ее блуждали далеко.  Роман  поймал  себя  на  том,  что
никогда еще не встречал женщины, которая до  такой  степени  его  бы  не
интересовала, впрочем, это чувство, по-видимому, было взаимным.
   Либр изучающе смотрел на белое лицо тарскийки, обрамленное уложенными
в замысловатую прическу светлыми волосами. Она, видимо,  провела  немало
времени в обществе его знакомца  Кайтека,  но  почему-то  не  испытывала
радости, нормальной  для  любой  женщины,  побывавшей  в  руках  умелого
куафера. Равнодушие Герики угнетало...
   Музыканты опустили смычки, и Роман с чувством облегчения  отвел  свою
даму, так и не сказавшую ни единого слова, к отцу. Рене  с  Маритой  уже
вернулись, и, взглянув на раздувающиеся ноздри Ланки,  бард  понял,  что
правильно угадал причину. Принцесса увлеклась собственным дядюшкой!  Эта
страстная натура, обожающая оружие, лошадей  и  рассказы  о  подвигах  и
приключениях, не могла  не  поднять  на  пьедестал  легендарного  героя,
каковым, без сомнения, был герцог Рене.
   Что ж, для Эланда это, наверное, хорошо - молодая герцогиня будет  во
всем помогать протектору, но чем это обернется для них обоих? Хотя зачем
загадывать?  Роман  поклонился  королю  и,  взяв  из  рук  пажа  гитару,
последовал за ним на террасу, где уже все было готово.  Краем  глаза  он
заметил, что теперь вокруг Мариты увиваются юный Марко и  герцог  Михай,
Ланка вошла под руку с Арроем, а король сопровождал Герику.  Роман  взял
несколько аккордов:
   - Что бы вы хотели услышать?
   - Мы полностью полагаемся на ваш вкус.
   - Тогда я буду петь о любви...
   Шандер Гардани не имел права веселиться, даже если бы и хотел.
   Граф в последнее время  не  доверял  никому,  и  чем  спокойнее  была
обстановка  и  беззаботнее  окружающие,  тем   внимательнее   становился
капитан ?Серебряных?. В казармах шутили, что молодой Шандер  заткнул  за
пояс старого Лукиана, капитана ?Золотых?.  И  действительно,  честный  и
смелый, но бесконечно далекий от  всяческой  чертовщины  и  ?верчения  в
мозгах? (так ветеран именовал  тонкие,  непонятные  ему  материи)  глава
личной  гвардии  короля  не  видел  в  веренице  событий  ничего,  кроме
скверного  стечения  обстоятельств.  Пусть  трагических,  но  случайных.
?Золотой? не позволял себе задумываться , Гардани думал день и ночь.
   Встреча  с  Рене  и  Романом  только  усилила  его  подозрительность,
одновременно обнадежив - отныне они со Стефаном были не  одни.  Шани  не
сомневался, что Аррой притащил с собой странноватого либра не для  того,
чтобы слушать его песни. Барды знали и умели многое, недоступное простым
смертным. Впрочем, услышав Романа,  Шандер  почти  забыл  о  добровольно
взятой им на себя ноше,  -  золотоволосый  либр  пел  так,  что  мрачные
привычные  мысли  куда-то  отступали,  вытесненные   искусством   певца.
Мало-помалу половина придворных переместилась  на  Виноградную  террасу.
Песня лилась  за  песней,  время  летело  к  полуночи,  когда  произошло
последнее чудо. На  переливчатые  аккорды,  напоминающие  птичью  трель,
отозвался соловей. Теперь  они  пели  вместе  -  король  певчих  птиц  и
непревзойденный Роман Ясный.
   Веселые песни сменялись грустными, и Шандер, сам не зная как, впервые
за прошедшие со дня смерти Ванды годы отпустил себя на свободу. Граф был
близок к тому, чтобы вспомнить, как может быть прекрасна жизнь, но этого
так и не произошло. Из мира звуков и стихов его вырвал  лейтенант  Габор
Ласли. Выйдя,  чтобы  не  привлекать  внимания,  вслед  за  подчиненным,
капитан, еще находясь во власти музыки, шепотом осведомился:
   - Что случилось?
   - Господин капитан, там пришли из города, спрашивают вашу племянницу.
Она вроде бы к даненке Белинде отпросилась.
   - Да, она здесь, а в чем дело?
   - У нее отец умирает.
   - Дан Альфред?! Не может быть, он же днем был совершенно здоров!
   -  Говорят,  удар.  Если  даненка  поспешит,  она,  может  быть,  еще
застанет...
   - Готовь лошадей. Мы сейчас.
   Марита сначала не поняла, куда и зачем ее вызывает дядя. Она была так
счастлива, что ей казалось святотатством вот так прервать волшебный  сон
наяву. Девушка даже хотела притвориться, что не видит графа Шандера, но,
взглянув на него повнимательней, покорно пошла к выходу. Юный Марко,  не
отрывавший  восторженного  взгляда  от  черноглазой   богини,   невольно
вскрикнул:
   - Данна Марита, куда же вы, ведь еще так рано. - Роман положил ладонь
на струны, и мелодия оборвалась. Марита беспомощно огляделась  вокруг  и
пролепетала:
   - Меня зовут.
   Марко порывисто бросился к капитану ?Серебряных?:
   - Шандер, еще так рано, не уводите  вашу  очаровательную  свояченицу,
она здесь под моей защитой!
   - Мне очень жаль, Ваше Высочество, - Шандер был спокоен и  краток,  -
но я получил известие, что отец Мариты  тяжело  заболел,  и  она  должна
немедленно вернуться домой.
   - Заболел? Но он был совсем здоров.
   - Марита, нам надо ехать, там все узнаем.
   - Мне кажется, - подал голос  Рене,  -  что  мой  друг  Роман  должен
сопровождать данну. Он прекрасно  разбирается  в  болезнях,  к  тому  же
знает... некоторые вещи, ускользающие от внимания обычного лекаря.
   - Разумеется, я поеду,  -  бард  ободряюще  улыбнулся  девушке.  -  Я
надеюсь, что все закончится благополучно.
   Роман ошибся. Когда  через  ору  с  четвертью  они  въехали  во  двор
господина эркарда, помощь ему была не нужна. Марита  молча  плакала,  не
вытирая слез. Дородная домоправительница, громко  причитая,  сновала  по
комнатам: всегда появляется масса дел там, где кто-то умирает. Шандер  с
бледным отрешенным лицом молча гладил племянницу по черным косам.  Роман
тихо прошел в служебную комнату,  где  тщательно  мыл  руки  кругленький
человечек в оранжевой мантии члена гильдии медикусов.
   - Почему он умер?  -  Роман  задал  свой  вопрос  просто  так,  чтобы
разрушить гнетущую тишину, однако ответ заставил либра насторожится.
   - Я думаю, придется признать, что от удара.
   - Придется признать?
   - Все признаки налицо. К тому же покойник был  тучен,  любил  выпить,
покушать. Когда  впадал  в  ярость,  этакое  с  ним  бывало,  ему  часто
становилось плохо, мне не раз доводилось ставить пиявки...
   - И все же вам что-то не нравится?
   - Послушайте, молодой человек,  -  лекарь  надулся  и  принял  ужасно
важный вид, - вы состоите в свите герцога Арроя, не правда ли?
   - Правда.
   - Почему вы сейчас в этом доме?
   - По нескольким причинам, главная из которых - просьба герцога.  Дело
в том, что я несколько сведущ в медицине, и не  только.  -  Бард  сделал
красноречивую паузу. - Рене Аррой хочет,  чтобы  я  рассказал  ему,  что
случилось.
   - Я не советую вам это делать при посторонних.
   - Почему?
   - Пойдемте.
   Они тихо прошли в жаркую спальню, где на  пышной  кровати  с  резными
столбиками лежал усопший. Мариту уже  увели,  врач  и  бард  были  одни.
Маленький доктор поднял безвольную, еще не  успевшую  окоченеть  руку  и
развел в стороны средний и безымянный пальцы.
   - Видите, достопочтенный либр?
   - Голубиная метка?
   - Она уже исчезает, через ору не останется и следа...
   - Мне кажется, нам есть о чем поговорить, доктор...
   - Медикус четвертого круга Симон к вашим услугам.
   - Бард Роман че Вэла свидетельствует свое почтение.
   - Наслышан, наслышан... И о ваших песнях, и о том, что  интересуетесь
не только музыкой. Не откажете ли отужинать со  мной,  если  это,  гм...
печальное зрелище не  лишило  вас  аппетита  и  если  у  вас  нет  более
неотложных дел.
   - С радостью приму приглашение, но сначала должен  убедиться,  что  с
Маритой все в порядке.
   - Она уже спит,  я  полагаю.  Тереза  дала  ей  нужное  снадобье,  до
полудня, по крайней мере, ей не понадобитесь ни вы, ни кто другой.
   - Тогда едем ужинать.
   - Чудесно. Я живу не так далеко отсюда...

Глава 6

2228 год от В. И. 15-й день месяца Медведя.
Пятая ора после полуночи. Таяна. Высокий Замок.

   Рене не спешил  ложиться,  ему  был  нужен  Роман,  который  странным
образом задерживался. Конечно, либр вполне мог остаться  с  Маритой,  но
герцогу отчего-то казалось, что такого не  случится.  По  крайней  мере,
сегодня.
   Адмирал в который раз перебирал события последних месяцев. Новости не
радовали, но, что было хуже всего, Рене Аррой не мог понять, что же  все
это в конце концов значит и какая роль  отведена  в  происходящем  лично
ему. Чутье опасности, не раз выручавшее Счастливчика Рене, орало во весь
голос, что на пороге большая беда, только вот непонятно, откуда и какого
удара следует ждать. Это  бесило.  Герцог  отбросил  изящные  щипцы  для
орехов и с удивлением  воззрился  на  дело  рук  своих  -  посеребренные
стальные полоски были свернуты в штопор. Аррой поморщился, нельзя давать
волю чувствам, и легким  движением  придал  вещице  первоначальный  вид,
затем медленно поднялся, поигрывая мускулами, подошел к окну и распахнул
его. Теплый ветерок немедленно засыпал подоконник душистыми лепестками.
   Эландец вглядывался в затканное знакомыми  узорами  созвездий  темное
небо, тщетно пытаясь отрешиться от гадких мыслей.  Движение  в  коридоре
заставило его резко обернуться задолго до того, как тяжелая,  отделанная
бронзой дверь раскрылась, пропустив легкую серебристую фигуру.
   Аррой  вздохнул  с  видимым  облегчением  и  обратился  к   Роману...
по-эльфийски. Говорил  адмирал,  с  трудом  подбирая  слова,  путаясь  в
окончаниях  и  предлогах,  но  смертных,  овладевших  речью  никогда  не
существовавших   (как   дружно   утверждали    умники    из    Академии)
Перворожденных,  либр  еще  не  встречал.  Если  герцог  хотел  поразить
собеседника, он своего добился. Роман в первый и, возможно, в  последний
раз в жизни утратил дар речи. Рене же спокойно повторил свою  чудовищную
фразу:
   - Дорогого друга! Надо есть очень немного деловать волшбу от  злых  и
больших ухи или идти на свежий ветер. Но это хуже много раз - мы увидены
быть могем на ненужные человеки.
   На сей раз бард отреагировал. Очертив круг и  положив  в  его  центре
маленький золотистый камешек, он произнес несколько слов на  эльфийском.
Камень вспыхнул мягким светом заходящего солнца, осветив все оказавшееся
в границах круга. Воздух наполнили звуки  леса  -  шелест  листвы,  звон
ручейка, перекличка устраивающихся на ночлег птиц. Роман взял герцога за
руку и ввел внутрь.
   -  Я  действительно   эльф   и   не   стыжусь   этого.   А   что   до
предосторожностей...  Кажется,  я  скоро   буду   бояться   собственного
отражения в зеркале. Но теперь нас сможет услышать разве что Проклятый.
   - И то хорошо, - откликнулся Рене. -  Никогда  не  был  трусом,  а  в
Высоком Замке всегда жили мои друзья, но сейчас снимать кольчугу  как-то
не тянет. Что с эркардом?
   - Яд, и очень нехороший. Не представляю, кому мог  помешать  бедняга,
завистников вроде бы у него  не  было,  жадных  наследников  тоже.  Зато
знаете, кого я нашел?
   - Лупе, я полагаю.
   - Вы ясновидящий?
   - Куда мне. Просто она наша единственная общая знакомая  в  Таяне  из
тех, которых мы потеряли из виду. Почему она убежала?
   - Долгая история, если захочет, расскажет сама.
   - Но ты теперь знаешь, где ее искать?
   - Знаю. И у нас появился очень славный друг. Некий  лекарь,  которого
выгнали из Академии за излишнюю приверженность науке.
   - Ему можно верить?
   - Мне кажется, вполне, Лупе за него ручается.
   - Если только мы не ошиблись в Белом Мосту...
   - А мы ошиблись?
   - Очень надеюсь, что нет.
   Герцог откинулся в кресле.
   - Что ж, пока мы не узнали, кому мешал бедняга Альфред... Знаешь, мне
казалось, что он всегда был эркардом Гелани и всегда им будет... Светлая
ему память, добрый был  человек...  Но  давай  поговорим  о  живых.  Что
Стефан?
   - Неудивительно, что дворцовый маг-медикус оказался бессилен и списал
все за счет чисто материальных причин. Я не знаю, насколько ты  силен  в
магии, тем более эльфийской...
   - В магии я полный профан. Знаю несколько фокусов, и только. Даже  не
понимаю, как они у меня получаются... Единственное, в чем я уверен,  так
это в том, что возможности  магии  куда  шире  того,  о  чем  толкуют  в
Академии.
   А что до языка, то это  память  об  одном  давнем  походе.  Я  немало
поскитался по волнам, и однажды  меня  забросило  на  остров,  где  жили
эльфы, не желавшие иметь ничего общего не только с людьми, но и  с  себе
подобными. Они помогли мне, я прожил у них пару лет, потом  мне  удалось
вернуться...
   - Я много слышал о приключениях Счастливчика Рене, но об этом никогда
не говорили.
   - Об этом никто не знал. Я дал клятву и держал ее  двадцать  лет.  Но
сейчас, мне кажется, я должен сказать правду,  чтобы,  в  свою  очередь,
услышать правду от тебя. Итак, я знаю, что  эльфы  существуют,  обладают
собственной магией, при этом преследуя разные цели, и что ты -  один  из
них, хотя в тебе много человеческого. Пожив средь Дивного народа,  я  не
могу в этом ошибиться.
   - Да, ты прав. Будем  играть  в  открытую.  Я  -  разведчик.  Кого  я
представляю, долго рассказывать, но пославшие меня  озабочены  тем,  что
прочли в старых книгах.
   - Ты имеешь в виду Пророчество?
   - О, монсигнор Аррой знает и это?
   - Повторяю, я жил среди эльфов. Я не знаю, что там  говорится,  но  у
меня ощущение, что над миром подвешен меч.
   - Пожалуй, да, если представить, что меч этот как плод. Сначала  была
завязь, потом этот меч рос, долго рос, а теперь созрел и готов упасть на
наши головы... Самое печальное, что мы о нем почти ничего не знаем.  Да,
были некоторые знамения, упоминавшиеся в Пророчестве, но они  говорят  о
сроке, а не о сути угрозы...
   - Что будем делать?
   - Разбираться в том, что в состоянии постичь.
   - Романе, я второй раз прошу тебя, оставь этикет.  Впереди  нас  ждет
Проклятый  знает  что,  а  ты  строишь  между  нами  стенку   из   этого
дурацкого ?выканья?. Ты мне можешь рассказать о Пророчестве?
   - Видимо, я должен сделать это. Ты - Первый Паладин  Зеленого  Храма,
истинный владыка Эланда, твое имя известно в Святом городе, и только  ты
можешь добиться для меня аудиенции у Архипастыря.
   - У Филиппа? О, это умный человек, но не представляю,  чем  он  может
быть нам полезен. Я не верю, что  молитвами  мы  сможем  оттянуть  конец
света.
   - Хвала Великому Лебедю, что он послал мне встречу с тобой, Рене.  Ты
воистину бесстрашный человек.
   - Просто я не умею и не люблю молиться. Мы сами отвечаем за себя и за
тех, кто слабее нас. Что и кому  мы  должны,  надо  решать  самим.  Если
считать, что мы созданы по образу и подобию божьему, то это не две  руки
и две ноги, а свобода воли, мой дорогой эльф. Но  я  отвлекся.  Конечно,
Филипп тебя примет, но что