аделяющий умирающего пророческим  даром.
Секрет   получения   Агва   Закта   принадлежал    Церкви,    официально
использовавшей  его  для   казни   клириков   высокого   ранга,   однако
существовала тайная практика убийства с помощью А.З.  ради  предсмертных
пророчеств.> не ошибаются, а наставница говорила о Властелине,  Брате  и
Деве и о том, что они уже в  пути.  Сейчас,  когда  до  исполнения  всех
пророчеств  осталось  совсем  немного,  нельзя  допустить   ни   единого
просчета.
   Властелином может быть лишь Филипп  Тагэре,  и  он  же  должен  стать
Последним из Королей. Дева - вот она, мирийка Дариоло, ну а Брат  -  это
Ларрэн или Эстре. Время покажет. Жаль, что Сола связана по рукам и ногам
своим старым грехом. Пока она не поймет, как Шарль Тагэре раз  за  разом
возвращается в мир живых и какими силами владеет, она не должна  открыто
перечить его воле. Но она рано или поздно найдет управу  и  на  мертвого
герцога!
   Анастазия изящным жестом пододвинула к себе перо и бумагу, и на белый
лист легли четкие строки.
   "Я,  Предстоятельница  ордена  святой   равноапостольной   Циалы,   с
удивлением и негодованием  узнала  о  том,  что  случилось  в  мирийской
обители. У меня нет оснований усомниться в том, что действия Вашего сына
были обусловлены необходимостью защитить сестру  от  противоестественных
посягательств. Мирийская  обитель  слишком  далека  от  Фей-Вэйи,  а  ее
обитательницы попали под влияние своей настоятельницы, с попустительства
епископа Мирийского отошедшей от Триединого  и  погрязшей  в  пороках  и
недозволенном колдовстве. Дафна раз за разом  уклонялась  от  приезда  в
Фей-Вэйю, безусловно, опасаясь, что будет разоблачена.
   Если  бы  Вы,  монсигнор  герцог,  вовремя  сообщили   мне   или   же
Предстоятелю  ордена  святого  Антония  о   происходящем,   удалось   бы
предотвратить множество несчастий. Теперь же, даже из-за смертной черты,
Дафна продолжает приносить беду. Разумеется, я пришлю в Мирию  достойную
сестру, которая вместе  со  Скорбящими  братьями  исправит  содеянное  и
выкорчует ересь и недозволенную магию,  пустившие  корень  на  мирийской
земле, но чем старше сорняки, тем труднее  их  выполоть.  Я  боюсь  даже
предположить, сколько  душ  было  погублено  за  те  годы,  когда  Дафна
полновластно  распоряжалась  не  только  делами  Церкви,  но  и   делами
герцогства. Настоятельно советую Вам и Вашей супруге пройти  очищение  у
достойных  братьев-антонианцев,  ибо  вредоносная   магия,   применяемая
Дафной, может проявиться и спустя значительное время.
   Что  до  Ваших  детей,  ныне  находящихся  под  покровительством  Его
Высокопреосвященства кардинала Арцийского, то  они  совершили  убийство,
защищаясь, и потому не могут быть осуждены ни судом светским,  ни  судом
духовным. Ваш сын пролил кровь из опасения за честь сестры, и,  хотя  ее
жизни  опасность  не  грозила,  он  предотвратил  большое  несчастье   и
разоблачил  преступницу.  Посему   настоятельно   прошу   Вас   проявить
снисходительность  к  Вашему   наследнику,   о   том   же,   что   орден
равноапостольной святой Циалы не почитает Рафаэля Кэрна  преступником  и
не имеет к нему и девице Дариоло никаких претензий, я  заявляю  открыто.
Посылаю свое благословение Вам и Вашей супруге и сожалею о постигшем Вас
несчастии".
   Написать герцогу Энрике было легко, куда  сложнее  было  ответить  на
письмо арцийского кардинала так, чтобы старик не почуял  подвоха.  Когда
же он наконец умрет?! Конечно, клирики не рыцари, живут долго и  умирают
в собственной постели, но Евгений явно зажился. Впрочем,  пока  она  его
трогать не станет. Не время. Если арциец  не  догадается  скончаться  до
того, как иссякнет династия, она примет  меры,  а  пока  пусть  живет  и
приглядывает за Илларионом, который ей непонятен и поэтому  страшен.  Ее
Иносенсия задумчиво  коснулась  пером  переносицы,  затем  улыбнулась  и
написала: "Ваше Высокопреосвященство! Я была потрясена Вашим письмом..."
2885 год от В.И. 16-й день месяца Влюбленных. Арция. Мунт.
 
   - Меня пугает готовность, с которой нам пошли навстречу,  -  кардинал
Арции удрученно покачал головой, - я настроился на драку, самое малое на
созыв конклава, а оказалось, мы ломились в открытую дверь.  Анастазия  и
не подумала отрицать вину Дафны, напротив, она ее раздула.  Видимо,  то,
что случилось, ее устроило. Ну да как бы то  ни  было,  с  головы  твоих
мирийцев теперь и волос не упадет. По крайней мере, открыто. Но я бы  на
твоем месте присоветовал им отказываться от неожиданных подношений, есть
и пить только в надежных местах, а ночью  зажигать  свежие,  только  что
купленные свечи.
   - Вы боитесь яда?
   - Не то чтобы боюсь,  но  Ее  Иносенсии  выгоден  слух  о  "Проклятии
Дафны".  Похоже,  к  радости  антонианцев,  из  убитой   лепят   великую
чернокнижницу.
   - А не может такого быть, что Анастазия просто поверила вам и  решила
помочь? Ведь когда-то вы были дружны.
   - Когда-то были, - не стал отрицать кардинал,  -  я  знал  ее  совсем
девочкой,  воспитанницей  покойной  сестры  Обена  Трюэля.  Умная   была
женщина, боюсь, даже слишком умная. Я никак не мог ее  разгадать,  да  и
брат тоже. Не знаю, что там у них произошло,  как  Агриппина  умудрилась
усадить свою подопечную в кресло Предстоятельницы и что с ней сотворила,
но Ее Иносенсия Анастазия и послушница Соланж похожи друг на друга,  как
серна и пантера. Чем хочешь поклянусь, что непорочная сестра  по  уши  в
недозволенной магии, но доказать ничего не могу.
   - Но Арции она пока не вредит.
   - Нам и Илларион не вредит, разве что беспечатных <Люди, занимающиеся
бытовой  магией  без  официального  разрешения,   выдаваемого   гильдией
Печатных Магов и заверенного антонианцами.>  знахарей  гоняет.  Нет,  не
нравится мне все это... Нельзя мне сейчас умирать,  Сандер,  вот  в  чем
дело.
   - Ваше Преосвященство,  -  герцог  Эстре  в  изумлении  воззрился  на
старика, - о чем вы?
   - О том, что я твоему отцу в отцы гожусь, а  все  еще  живу,  хоть  и
устал, и болен... Мне давно уже пора  цветочки  выращивать,  но  нельзя.
Жорж Мальвани - молодец, но не обольщайтесь, ему кардиналом  не  бывать.
Не допустят.
   - Но ведь кардиналы всегда называют своих преемников.
   - Правильно, называют. Но кардиналы  всегда  одним  глазом  косят  на
Кантиску, а другим на ордена. Я для них давно чужой.  Мне  Арция  важнее
церковных игрушек, даже не  Арция,  а  Тарра.  Хорошо  хоть  с  Лумэнами
покончено, а у Филиппа есть сын, а, может, скоро другой родится. Значит,
твой брат не Последний из Королей, как я боялся. Но спать  в  траве  все
равно нельзя, змея укусит. Змей нужно извести, понял, к чему я?
   - Не совсем...
   - Сандер, - глаза старика стали острыми, как атэвские кинжалы, -  что
бы сделал ты, если бы стал королем?
   - Я?!
   - Да, ты. - Под взглядом Евгения  Александру  стало  неуютно,  но  он
честно собрался с мыслями.
   - Я бы... Прижал Вилльо. Постарался бы объединить  дворянство,  навел
порядок на северной границе, а потом вместе с Оргондой скрутил Жозефа.
   Кардинал долго молчал, потом судорожно вздохнул, сдерживая кашель.
   - Ты прав,  Сандер.  Что-то  понимает  и  Филипп,  по  крайней  мере,
затеянный им турнир очень похож на попытку примирить арцийских  нобилей.
Ты-то сам будешь драться?
   - Нет, - замотал головой герцог Эстре, - и "волчатам" не дам.
   - И опять молодец. Победить должен кто-то третий. Не "волчонок", но и
не "пудель". Ты это понимаешь, а вот понимают ли Вилльо?
   - Не знаю. Реви точно не участвует... Он судит.
   - Лучше бы участвовал, он не ахти  какой  боец,  авось  колотушек  бы
нахватал. А вот к судейству его на весу подпускать нельзя.
   - Ваше Высокопреосвященство!
   - Что? - хмыкнул Евгений. - Если я рясу на плечах таскаю, это еще  не
значит, что рыцаря от пустого бочонка не отличу. А  как  ты  от  участия
увернулся? Надо же объяснить, почему Эстре в стороне, а то сразу поймут,
что король с нобилями в поддавки сыграть решил.
   - Все очень просто. Дамы во  главе  с  Ее  Величеством  избрали  меня
Почетным Рыцарем <Почетный Рыцарь избирался накануне турнира  дамами  из
домов устроителей турнира из числа наиболее уважаемых и сильных  бойцов.
Почетный Рыцарь и его сигуранты  не  принимают  участия  в  турнире,  их
функция подтвердить титул победителя и,  если  возникнет  необходимость,
поддержать претензии недовольных решением судей  и  устроителя  турнира,
каковым обычно является король или владетельный  герцог.  В  описываемые
времена обязанности Почетного Рыцаря превратились в формальность, а само
звание стало своеобразной наградой за услуги, оказанные дому устроителей
турнира.>, а мои сигуранты стали мои ми свидетелями <Свидетели  -  свита
Почетного Рыцаря.>.
   - Умно. И кто это придумал?
   - Элла.
   - Элла?! А вот это мне уже не нравится. Она тебя  ненавидит.  Значит,
ее совет неспроста. Ты и "волчата" теперь вне игры. Почетный  Рыцарь  не
вправе ни во что вмешиваться, пока судьи и  король  не  произнесут  свой
приговор. Александр, если я правильно помню Кодекс Розы, Почетный Рыцарь
может объявить не праведным решение,  объявленное  устроителем  турнира?
Случись что, ты рискнул бы поспорить с братом?
   Теперь надолго замолчал Александр. Отменить решение Филиппа?!  Но  до
такого не дойдет. Не может дойти, на турнире все  решают  судьи,  король
вмешивается,  если  происходит  что-то  из  ряда  вон  выходящее,  а  до
Почетного Рыцаря и вовсе никогда не доходит. Его дело  лишь  подтвердить
права победителя.
   - Сандер, ты не ответил.
   Серые глаза герцога сверкнули зимним льдом.
   - Почетный Рыцарь верен лишь Кодексу Розы. Если нужно сказать  "нет",
я скажу хоть брату, хоть Архипастырю, но до этого не дойдет. - Александр
поднялся   и   поклонился   кардиналу.    -    Благодарю    вас,    Ваше
Высокопреосвященство.
   Евгений устало прикрыл глаза.
   - Не за что, сын мой. Ты знаешь, ТЕБЕ я всегда помогу.  Герцог  Эстре
пошел было к двери, но внезапно остановился.
   - Отче!
   - Да? - казалось, Евгений с трудом удержал вздох.
   - Отче, отчего умер Пьер?
   - Брата ты, как я понимаю, не спрашивал... Ты садись, разговор у  нас
будет долгий и вряд ли приятный. Молчишь? Так спрашивал или нет?
   - Нет, отче. Я... Я хотел узнать у вас.
   - До сего момента я  сомневался  и  надеялся.  Проклятый!  -  Евгений
внезапно выдернул с книжной полки  здоровенный  фолиант,  сунув  руку  в
отверстие, вытащил плоскую фляжку, плеснул оттуда в свою чашу и протянул
Сандеру:
   - Налей себе. Это царка, не яд. Ну и глазищи у тебя, как только в них
Филипп смотрит... или уже не смотрит?
   - Я не понимаю.
   - Да чего тут понимать, - махнул худой рукой  кардинал,  -  будь  все
чисто, ты б меня не мучил. Братец  тебе  все  бы  рассказал,  ты  б  ему
поверил и успокоился. А он, как я понимаю, молчит, а ты не  спрашиваешь.
Потому что боишься, что соврет, а ты это поймешь. Так?
   Александр молча кивнул,  не  отрывая  напряженного  взгляда  от  лица
старого клирика.
   - Ты пей... И я выпью. Помянем этого несчастного  дурака.  Если  есть
царствие небесное, о котором я всю жизнь  распинаюсь,  Пьер  сейчас  там
голубых хомяков пасет. В любом случае он  ничего  не  почувствовал.  Или
почти ничего. Его нашли утром у лестницы со сломанной шеей и решили, что
пошел ночью к своим любимцам, споткнулся и свалился вниз. Видимо, так  и
было...
   - Вы в это верите?
   - Не верю. И ты не веришь. Потому что нет ничего легче, чем привязать
на лестнице веревку, облить пару ступенек и перила маслом и  плеснуть  в
кувшин не воды с сиропом, а наливки. Доказательств у меня, а  вернее,  у
Обена, кот наплакал. Сам граф из дому почитай что и не выходит,  но  вот
люди его в замке побывали. Все, как ты  понимаешь,  убрали.  Но,  скажи,
зачем мыть перила, причем с одной стороны? Кувшин в комнате  и  стаканы,
кстати, тоже отмыли дочиста.  А  в  резьбе  на  лестнице  есть  дырочка,
похоже, что  от  гвоздя,  за  который  привязали  веревку...  Об  нее-то
бедолага споткнулся и  свернул  себе  шею.  Или  кто-то  ему,  упавшему,
довернул...
   Евгений помолчал, ожидая расспросов, но Сандер молчал, сосредоточенно
рассматривая свои руки. На  безымянном  пальце  тревожным  огнем  горело
некогда подаренное братом кольцо с рубином. Старик вздохнул и  заговорил
снова:
   - Вызывает подозрение и то, что стража в ночь смерти Пьера пропустила
обход, потому как встретила привидение, Клянутся, что напились они после
встречи с другим убиенным королем, а не до нее, и Обен им  верит.  Пьера
убили, Сандер. Другое дело, кто это сделал и почему... Думаю, один  твой
брат это знает, а другой догадывается.
   - Отче!
   - Ты тоже так думаешь, не правда ли? Ты был на  юге  с  графом  Реви,
вернулся,  когда  даже  разговоры  стихли,  потому  как  все  по  уши  в
предстоящем турнире. Подумаешь, слабоумный  король  помер,  кому  он,  к
Проклятому, нужен. А тебе эта смерть покоя не дает. И  не  в  Пьере  тут
дело, а в тебе самом.
   - Ваше Высокопреосвященство, если Лумэна и впрямь убили,  значит,  он
кому-то мешал. Иначе это несчастный случай. Филипп...
   - Филиппу спокойнее, когда в Арции жив  только  один  миропомазанник.
Твой отец был прав,  сказав  Генеральным  Штатам,  что  король  остается
королем, что бы с  ним  ни  случилось.  Корону  снимает  только  смерть.
Случись недород, болезнь, заморозки, людишки вспомнят, что, кроме короля
на троне, есть король в Речном Замке. Заговорщики всегда  были,  есть  и
будут. И бунтари тоже. Филипп не Шарло, он хочет править. Твой  брат  не
мог не желать Пьеру смерти. Тем паче он  беднягу,  в  отличие  от  тебя,
терпеть не мог.
   - Вы знаете и это? - голос Александра звучал тихо и безнадежно.
   - И это. И то, что Пьер принимал  тебя  за  Шарля.  Но  приказа  твой
старший брат не отдавал, по крайней мере, не думаю, что он докатился  до
такого. Это сделали другие. Уж не знаю, Вилльо или Жоффруа.  Король  мог
догадываться, мог загодя услать тебя подальше, но подробностей не знал и
не желал знать.
   - Мне показалось, я слышал крик. В ночь убийства. Я надеялся, что это
сон...
   - Глупое чувство - надежда. Она помогает не  видеть  очевидного  и  с
блаженным видом идти к пропасти. Ты никогда не прятал голову под  крыло,
даже... - Старик оборвал себя на полуслове,  но  Александр  Эстре  понял
недосказанную мысль и досказал ее:
   - ...даже когда увидел себя в зеркале и понял, что я горбун. Я привык
к этому. И могу с этим жить. И воевать, кстати говоря. Но я не могу жить
с тем, что Филипп... - Сандер не договорил  и  опустил  голову.  Евгений
залпом допил свою царку и поставил стакан, но неудачно, тот покатился по
столу  и  разбился  бы,  не  подхвати  его   герцог   точным   движением
фехтовальщика.
   - Я мог бы сказать тебе, что буду молиться за твоего  брата,  -  тихо
сказал  Евгений,  -  но  тебе  ведь  нужно  не  это.  Это  утешение  для
крестьянки, потерявшей ребенка, или для слабака, что  рад  свалить  свою
ношу на плечи Творца и святого Эрасти, которых он не видел и не  увидит.
Филипп - неплохой человек, но ноша оказалась не по нему. Смерть Пьера не
первая его беда и не последняя. Беда, а не вина. Люби его, пока  у  тебя
хватает сил, а если не хватит, продолжай любить Арцию и  будь  верен  ее
королю. Даже если будет невмоготу.
   - Отче, что же теперь будет?
   - Турнир. Большой королевский турнир. То, что я  тебе  рассказал,  не
знает никто. И я не знаю. Это лишь догадки, что, к  слову  сказать,  еще
хуже, чем знание. Но тебе придется жить с этими догадками и  делать  при
этом веселое лицо.
 
2885 год от В.И. 
20-й день месяца Влюбленных. 
Арция. Мунт. 
 
   "Слушайте, слушайте, слушайте! Владетели,  рыцари  и  оруженосцы,  вы
все, искатели счастья, уповающие на крепость оружия во  имя  милосердого
Творца нашего, извещаетесь о великом турнире,  что  состоится  в  первый
день месяца  Лебедя  на  берегу  Гаратского  озера!  Этот  турнир  будет
доступен всякому, и награды на нем будут  покупаться  и  продаваться  не
аргами и аурами, но железом и сталью. В первый день будет бой копьем  на
коне тупым оружием. Запрещается,  как  то  всегда  у  достойных  рыцарей
водится, горячить коня соперника, бить в лицо, увечить и наносить  удары
лежачему. Наградой лучшим будут  развевающиеся  при  малейшем  дуновении
шарфы атэвского шелка.
   На второй день противники будут биться пешие, бердышом и мечом, и  по
приговору судей награждена будет доблесть каждого.
   К вечеру случится схватка двоих сильнейших. И первый получит  Золотой
Венок  из  рук  Его  Величества  и  Золотое  Сердце,  дабы  вручить  его
прекраснейшей из дам и назвать ее  Звездой  Турнира.  И  второй  получит
золотой браслет с сапфирами из рук Ее Величества.
   Слушайте! Слушайте! Слушайте! И не говорите, что не слышали!"
   Герольд  трижды  прочитал   послание   и,   провожаемый   любопытными
взглядами, сошел с коронного помоста.
   - Решил, стал быть, Филипп нобилей порадовать, -  протянул  зеленщик,
запуская пятерню в жесткие патлы.
   - А че, - откликнулся молочник, - дело хорошее и место хорошее.
   - Турниры сроду неподалеку от  большой  воды  устраивают.  -  сообщил
рыжий веснушчатый  студиозус,  с  хрустом  откусывая  половину  зеленого
яблока и  передавая  огрызок  толстенькому  товарищу,  -  чтоб  и  коням
напиться и нобилям намыться.
   - Там еще и лес нужон, - заметил зеленщик. - Отчего-то положено, чтоб
с одной стороны вода, с другой - лес, с третьей город или село...
   - Так в Кодексе Розы записано, - пояснил  толстый  студиозус,  -  ой,
повеселимся...
   - Есть там лес, лучше не придумаешь, - вмешался бродячий  зубодер,  -
аж до самой Пантаны тянется. Получается, правильное место.
   - Кто повеселится, кто башку сломит, а кто  и  наживется,  -  буркнул
молочник, - небось туда все шлюхи и все воры заявятся.
   - И правильно.  Гулять,  так  гулять,  -  заржал  зубодер  и  хлопнул
зеленщика по плечу, - ты ведь тоже туда пойдешь, знаю я вас.  Хлебом  не
корми, дай на господские игрушки поглядеть.
   - И пойду! - согласился тот. - Там и король и вся евоная родня будет.
   - Угу, а уж "пуделей" - то сбежится...
   - Не обломится им там  ничего,  -  отрезал  толстяк,  -  горбун  всех
уделает.
   - И правильно, - зеленщик важно кивнул. - Последний из Тагэре  в  бою
завсегда первый... Красавчик без горбуна, что...
   - Воин без меча, - подсказал рыжий,  -  а  вот  на  хрена  им  третий
братец?
   - А что б жизнь медом не казалась, - хмыкнул зубодер.
   - Жаль, горбун младший, - молочник вздохнул, -  он  бы  "пуделей"  не
развел... Вот уж кто в отца  пошел.  Вы,  -  он  кивнул  студиозусам,  -
молодые ишо, а я покойного герцога видел. Орел был, не то что нынешние.
   - Ну, король тоже неплох, - заметил рыжий.
   - Лицом-то неплох, а сердцем слабоват, да еще сука эта...
   Послышался звон и лязг, и собеседники притихли, ожидая, когда пройдет
стража.  Разговор  как-то  сам  собой  расстроился,  и  все  разбрелись.
Зубодер, насвистывая песенку о красотке в полосатых чулках, пошел  вдоль
улицы, разглядывая  вывески.  Мимо  протарахтела  епископская  карета  с
антонианскими знаками на дверях, и Клэр с трудом сдержат улыбку. Знал бы
Илларион, кого он обогнал. Но  улыбка  как  появилась,  так  и  погасла.
Настоятель храма Триединого не мог узнать эльфа-разведчика в  невзрачном
человеке средних лет с красным носом пьяницы, но и он, Клэр,  ничего  не
знал о странном епископе. Роман, сотворивший волшбу в пресловутом храме,
был укрыт в "Синей тени", делавшей колдующего незаметным для Кристаллов,
но Илларион его нашел. Или это было совпадением?
   Рамиэрль намеренно играл с огнем, вынуждая антонианца на действия, но
действий  не  воспоследовало.  Если  не  считать  за  таковые  появление
епископа среди ночи в таверне, где пел Нэо в обличье Сивого Анна. И  там
же, видимо, случайно оказались Александр Тагэре и  Сезар  Малве.  Уж  не
потому ли их пытались убить обладатели "бл