л
дареные кубки.
   Караван сопровождали жизнерадостные "волчата" и целая толпа хохочущих
вояк.
   - Монсигнор, - весело крикнул Луи, - возвращаем Пауку его манатки.  С
довеском. И заодно просим поскорее забрать от нас все покупки,  особливо
двуногие.
   Александр через силу улыбнулся:
   - Жабий хвост! Надеюсь, он так и сделает.
   - 2886 год от В.И. 10-й день месяца Дракона. Оргонда. Ньер.
 
   Марк ре Ги, поняв, что решение Филиппа окончательно,  покинул  лагерь
арцийцев сразу же после военного совета.  Оргондец  был  так  взбешен  и
унижен,  что  напрочь  растерял  свою  знаменитую  осмотрительность.  Из
военачальников и приближенных Филиппа Марка провожали  только  Гартаж  и
Александр, на которого родственник и выплеснул свое раздражение.  Слушая
резкие и, к несчастью, справедливые слова, Сандер молчал, да  и  что  он
мог сказать? Он пытался переубедить брата, но это оказалось невозможным.
Мир с Пауком Эстре воспринимал и как свой личный  позор,  и  как  семена
будущих неприятностей, первая из которых была налицо. Разрыв с  Оргондой
ничего хорошего принести не мог, старый друг всегда лучше новых  двух  и
уж тем более лучше старого  врага,  намазавшегося  медом  и  нацепившего
веночек.
   С мужем Марты они расстались довольно холодно, хотя  Марк  напоследок
все же выдавил из себя несколько дружелюбных слов  в  адрес  Александра.
Увы, заявление герцога о том, что Оргонда предпочла бы видеть  на  троне
младшего из Тагэре, никому настроения не улучшило. Напротив.
   Назад ехали молча. Эжен Гартаж никогда не отличался  болтливостью,  а
происшедшее его угнетало не меньше, чем Сандера. Уже у въезда в  шумящий
лагерь Сандер заметил:
   - Надеюсь, свое мнение о моей скромной персоне Марк  все  же  оставит
при себе.
   - Вряд ли, - пожал плачами Гартаж, - да и  зачем?  Шила  в  мешке  не
утаишь. Ты своего мнения не скрывал,  так  что  готовься,  что  оргондцы
будут осыпать тебя цветами, а Филиппа чем-то  куда  менее  ароматным.  И
ничего ты с этим не сделаешь.
   - Если мы решили уйти, нужно это сделать немедленно.
   - Немедленно не получится. Сначала  нужно  вылакать  паучье  пойло  и
проспаться. Разве ты не видишь? Их сейчас не уймет никто и меньше  всего
король.
   Сандер видел. Паук не поскупился на авирское, а солдаты есть солдаты.
От дармового угощения они не отказываются, особенно если не  предвидится
войны. Пьянка только разгоралась, но Эстре не  сомневался,  что  к  ночи
налижутся даже дарнийцы. Гартаж на прощанье пожал ему  руку  и  пошел  к
своим людям, Сандер собрался последовать его примеру, но Проклятый  счел
уместным подсунуть ему еще одну встречу. Заворачивая за угол, младший из
Тагэре столкнулся со средним. Жоффруа по своему обыкновению был полупьян
и, в порядке исключения, доволен жизнью. Интересно, сколько ему дали?  -
подумал Александр и ускорил шаг, но не тут-то было.
   - А вот и наш горбатый дурачок, - радостно проорал Жоффруа -  который
так ловко взял город и так сглупил, когда речь зашла о цене...
   - Я не торгую победами Арции, - все  еще  холодно  ответил  Сандер  и
хотел идти дальше, но Ларрэн заступил ему дорогу.
   - Все торгуют, а ты, ты просто осел, на котором едет наш коронованный
братец. Он-то сразу сообразил, сколько можно содрать за  Саброна,  а  ты
остался в дураках. Ты таскаешь Филиппу каштаны из огня,  он  скармливает
их своим свиньям, а ты и рад, а когда до дела дошло, он не тебя с твоими
бреднями послушал, а тех, кто дело  говорил.  Случись  что,  старшенький
продаст тебя вместе с твоей идиотской верностью и не чихнет.
   - Я верен Арции и ее королю, и оставим это. Я спешу
   - Некуда тебе спешить. Девки тебе без надобности, с войной покончено,
королю не до тебя, так что стой и слушай что умные люди говорят.
   - Тебя я слушать не собираюсь.
   - Соберешься,  братец,  -  ухмыльнулся  Жоффруа.  -  клянусь  честью,
соберешься...
   - Честью? Занятная  это,  знаешь  ли,  штука.  -  Младший  из  Тагэре
улыбнулся, но глаза остававшись холодными, как зимние звезды. - У  одних
она есть, но они об этом молчат. У других нет, но  они  ею  клянутся  на
всех углах и при этом еще и продать норовят. И ведь бывает же, находятся
те, кто покупает то, чего нет и не было.
   - Что ты имел в виду? - Обычно красная физиономия Жоффруа побледнела.
   - То, что ты подонок и предатель.
   - Замолчи, горбун!
   - Я свой горб таскаю сам, а ты и тебе подобные для Арции хуже всякого
горба. За золотой горшок всех предали: и живых, и мертвых.
   - Да кому она нужна, твоя победа и твоя Арция!
   - Мне, - Александр сорвал с руки перчатку и с силой  швырнул  в  лицо
Жоффруа, не успевшему ее  перехватить.  Герцог  Ларрэн  выхватил  меч  и
столкнулся взглядом с братом, сжимавшим черный клинок. На  лице  Жоффруа
промелькнула неуверенность,  пьяная  злоба  явно  боролась  со  страхом.
Братья Тагэре  замерли  друг  против  друга,  словно  приготовившиеся  к
схватке волки. Наконец средний,  подгоняемый  злобой  и  стыдом,  сделал
первый выпад, отбитый младшим с такой силой. что Ларрэн с трудом удержал
меч. Отразив удар, Сандер  вновь  остановился.  Сбежавшиеся  наблюдатели
замерли,  не  решаясь  вмешаться,  ноздри  Жоффруа  раздувались,  как  у
взбесившегося коня, лицо Александра оставалось ледяным, лишь ярко горели
серые глаза.
   Он совершенно точно знал, что сейчас убьет, и хотел этого. Перед  ним
был не человек, а мерзкая тварь, убийца Рауля,  Филиппа  Гаэльзского  и,
скорее всего, несчастного Пьера, мучитель Жаклин,  предатель,  продавший
не только честь Тагэре, но и будущее Арции.
   - Сандер, - чьи-то руки обхватили его сзади, - Сандер,  опомнись!  Он
же твой брат...
   - Брат?! -  Александр  рванулся,  но  Рафаэль  как-то  умудрился  его
удержать. Второй рывок оказался успешнее, но между  ним  и  Жоффруа  уже
стояли оба Трюэля и Сезар, молча взявший из разжавшийся руки меч.
   - Сандер, он действительно твой брат, как это ни странно, а Тагэре не
должны убивать Тагэре. И  потом,  -  Мальвани  попытался  улыбнуться,  -
Ларрэн виноват в том, что взял паучьи  деньги,  но  не  в  том,  что  мы
уходим. Это не его решение.
   - Жабий хвост, еще бы! Паук здорово прогорел, дав  взятки  тем,  кого
никто не слушает и слушать не собирается. Выпей лучше, а байланте  прав,
дед тебе не для того меч отдал.
   - Спасибо, - сжимавшие  душу  холодные  пальцы  разжались,  и  Сандер
виновато улыбнулся, - спасибо, Рито. Луи, я помню, что написано на мече,
и я знаю, что сделаю.
 
2886 год от В.И. 
10-й день месяца Дракона. 
Оргонда. Ньер. 
 
   Филипп сделал свой ход и в ожидании  ответного  отпил  из  красивого,
узорчатого кубка. Арцийский король был  не  слишком  хорошим  игроком  в
эрмет, но Гастон играл еще хуже, что вполне  устраиваю  Его  Величество.
Правду сказать, он эту мудреную игру терпеть не мог, но эрмет  почитался
игрой королей и полководцев, и Филипп Тагэре завел привычку играть после
ужина. Обычно партия с Гастоном занимала не  более  полутора  ор,  после
чего игра плавно переходила в обсуждение закончившегося дня, но о  ссоре
с Марком говорить не хотелось даже с Койлой. Безусловно, заключение мира
- мудрый поступок, но в отношении мужа Марты это  предательство.  Сестра
наверняка напишет длинное назидательно-скучное письмо. Вот уж чего он не
ожидал от Марты, так это увлечения политикой. Похоже, она чувствует себя
оргондской герцогиней, а не сестрой арцийского короля.
   Гастон после мучительных раздумий отступил  на  одно  поле,  открывая
борт флагмана. Он делал  подобные  глупости  и  раньше,  Филипп  на  них
указывал, канцлер кивал головой  и  ошибался  снова.  Король  задумался,
какой фигурой ходить, и не сразу обратил  внимание  на  вошедшего  Реви.
Фернан выглядел озабоченным и злым. Видимо,  узнал,  что  кому-то  Жозеф
заплатил дороже, - брезгливо подумал Филипп. - Что случилось, Фернан?
   - Ваше Величество, герцог Эстре велел трубить большой сбор.
   - Он что, с ума сошел?
   - Монсигнор Эстре не из тех, кто совершает необдуманные поступки.  Он
поехал провожать герцога Оргонды, а по возвращении...
   - Я, кажется, уже просил раз и навсегда оставить Александра в  покое.
Да, он отказался от того, что вы с родичами с восторгом сожрали, но  это
говорит в его пользу, а не в вашу
   - Мой король...
   - Фернан, я давно знаю цену всем. Предупреждаю последний раз: не смей
вбивать клин между мной и братом. Кстати если б он не схватил за  шкирку
Саброна, ты бы половину своих взяток  и  в  глаза  не  увидел.  Так  что
вознамерился сказать армии герцог Эстре?
   - Не знаю, государь. - Лицо Реви покрылось красными  пятнами,  но  он
сдержался. Он всегда сдерживался - пудель собака благовоспитанная.
   - Не знаешь? Что ж, пойдем поглядим. Подай мне плащ... Да не  тот,  а
темный, с капюшоном, послушаю брата не как король, а как простой  вояка.
Койла, Реви, пойдете со мной, - Его  Величество  глянул  на  оставленную
доску, - и во имя Проклятого, Гастон! Ты когда-нибудь  научишься  думать
больше чем на два хода вперед?
   - Ваше Величество...
   Величество... Иногда это слово надоедает, но что же все-таки  задумал
Сандер? Во вчерашних словах брата было слишком  много  правды,  чтоб  их
было приятно глотать, даже заедая ифранским золотом.
   Они подоспели вовремя. Возбужденные вином и неизвестностью воины  уже
собрались у вкопанных в землю шестов со знаменами. Филипп с возрастающим
неудовольствием слушал солдатские шуточки,  половина  которых  вращалась
вокруг паучьих взяток и неизбежной желтой суки, которая все сожрет и  не
подавится.
   - А Ларрэн-то лошадок бы взял.
   - Зачем ему лошадь? Ему больше свинья подходит!
   - Хо-хо... Свинья верхом на свинье...
   - Зато Тагэре вышвырнул и паучат, и золото ихнее...
   - А все потому, что бабы у него на шее нет. Все зло  от  баб.  Филипп
тоже ничего был, пока в юбках не запутался.
   - В юбках запутался, в трех соснах тоже...
   - Да все они одним миром мазаны, подерутся да помирятся.
   - Ага, чуть золотом запахнет.
   - Не скажи, горбун из другого теста. Его не купишь...
   - Зато продашь запросто.
   - И продадут. Король и продаст, как сестрина мужа продал.
   - Не, правильно все. Золотишко у нас есть, да и бошки целые, чего вам
еще-то?
   - Да нечестное оно, золотишко-то... Что  ветром  принесло,  ветром  и
унесет, весной опять с голым задом будем. Войны нет, кому мы нужны?
   - Ну, с мечом всяко голодным не будешь. По  дорогам  люди  ездить  не
перестали, попросим - накормят...
   - В разбойники подашься? Это вам, молодым, хорошо,  а  у  кого  жена,
дети?
   - Глянь, едут.
   - Который герцог-то?
   - Ты че, не видал его еще? Вон, на белом...
   - А не скажешь, что горбун, на коне-то.
   - Уж лучше горбуном быть, чем "пуделем" или подкаблучником.
   - Это ты девкам объясни!
   - А это кто? В малиновом который...
   - Мирийский сигнор.
   - Что "пуделя" на турнире завалил?
   - Он.
   - Веселый. Мне нравится. А рядом?
   - Сынок маршальский, Сезар. Видишь, тигра на груди.
   - Тигра?
   - Да ты никак вчера родился? Зверь такой, поболе льва будет, в  наших
краях не водится. Эх, жаль, маршала нет, вот бы с кем повоевать,  ну  да
Тагэре тоже неплох.
   - Король?
   - Сам  ты  король,  я  про  младшего...  Весь  в  отца  покойного.  В
Кер-Септим первым полез, сам ворота держал,  сам  козла  этого  за  рога
схватил. Все, заткнулись...
   Пропела труба, прерывая  гнусный  разговор.  Неужели  ВСЯ  его  армия
думает, как эти гаэльзские придурки? Теперь король  сожалел,  что  надел
чужой плащ, и втрое, что Фернан и Гастон все  слышали.  В  глубине  души
закипала ярость. Виноваты были все: Элла, которой вечно не хватает денег
и из-за которой он стал всеобщим посмешищем, Марк, опозоривший его своим
отъездом, Паук со своими деньгами, Мальвани, чье имя намертво связано  с
отцовским, Сандер, по милости которого он оказался в  этой  толпе.  Надо
же, Александр - Тагэре, а король, видите ли, нет.
   Брат между тем снял шлем, передав его Рито.  Ветер  растрепал  темные
волосы.  Герцог  медленно  объехал   стоящие   войска,   вглядываясь   в
продубленные всеми ветрами лица, затем остановился у шеста со знаменем и
вскинул руку.
   - Арцийцы, о том, что мы уходим, вы знаете. Мы бы выиграли войну,  но
Паук купил мир. Кто пришел в  Оргонду  с  надеждой  на  добычу,  получил
деньги и сохранил свои жизни.
   Те, кто хотел растоптать Паука, остался ни с чем. Золото  не  заменит
победы, хотя победить без золота трудно. Теперь семь лет Ифрана  нам  не
враг, по крайней мере, приходится  так  считать.  Но  у  Арции  остались
другие враги, у них есть сталь но не хватает золота. Северяне знают:  от
разбойников, которых  развел  Джакомо,  нет  житья.  Приграничье  по  их
милости превратилось  в  дикие  земли.  Зачем  сеять,  если  все  сожрут
фронтерские кабаны и эскотские лоси?
   Но я, Александр Тагэре, - герцог Эстре. Я хотел послужить Арции мечом
здесь, не вышло. Мир заключен,  но  у  меня  остался  долг  перед  своей
провинцией. Предлагаю всем, кто хочет, присоединиться ко  мне  и  раз  и
навсегда образумить северных соседей.  В  Кер-Септиме  я  нашел  клад  -
двадцать тысяч ауров. Мне есть чем заплатить за ваши мечи и  копья.  Ну,
кто из вас пойдет за мной?
   - Проклятый, - завопил подвыпивший здоровяк со шрамом, - да все!
   - Виват Тагэре! - надрывался второй, с перебитым носом.
   - Клад он нашел, - в восторге бил себя  по  ляжкам  тощий  и  длинный
латник, - Саброн небось с горя чуть не лопнул.
   - А так ему и надо! Ну, горбун, ну, умница!
   - Обдерем полосатиков! - вновь рявкнул выпивоха. -  С  Эстре  хоть  к
Проклятому в зубы.
   Филипп  понимал,  что  брат  все  сделал  верно,  но  почему  он   не
предупредил?! Он что, всерьез решил, что лучше короля знает,  что  нужно
Арции? Интересно, сколько в  этой  выходке  его  собственных  мозгов,  а
сколько оргондских? Анри и Марта, надо полагать,  будут  в  восторге,  а
Евгений и Обен опять раскричатся, что  Сандер  вылитый  отец.  Глупости,
ничего подобного! Если кто и похож на Шарля Тагэре, это он, Филипп!
   Король резко откинул капюшон и вышел вперед.
   - Герцог Эстре изложил наш приказ совершенно верно, но он умолчал  об
одном, впрочем, он и сам этого не знает. Семь лет пролетят быстро, и  мы
еще посмотрим, стоит ли  продлевать  договор.  Но  к  этому  времени  на
северных границах должен  царить  покой  и  порядок.  Герцог  Эстре,  мы
назначаем вас протектором Севера, полностью  передавая  на  ваше  полное
попечение и под вашу  ответственность  провинции  Тагэре,  Руну,  Эстре,
Гаэльзу, Мальвани. Время не ждет. Вы и те, кто последует за вами, должны
быть в Гаэльзе не позднее начала зимы. Мы не  желаем  больше  слышать  о
весенних эскотских бесчинствах...
   Вот  так,  брат!  Если  тебе  так  хочется  воевать,  ты  отправишься
выполнять королевский приказ. Спору нет, Сандер,  ты  умеешь  выигрывать
битвы, но выиграешь  ли  войну?  Эскоту  ты  вряд  ли  взнуздаешь,  зато
поймешь, что меч не всесилен. Ввяжись Арция в войну  с  Ифраной  и  даже
победи, она не получила  бы  больше,  чем  сейчас.  Провинции  разорены,
пособирай налоги в той же Эстре и поймешь, что золото Жозефа нужнее  его
поганой головы.
   Филипп  поймал  глазами  взгляд  Александра.  А  ведь  он   прекрасно
понимает, что его новый титул не милость, а ссылка. Зачем он это сделал?
Сандер думает об Арции и ее короле больше самого короля...
   А, ладно, посидит до весны в снегу, ничего ему не сделается. К месяцу
Агнца все забудется, и герцог Эстре вернется в Мунт. И все равно  мерзко
все это!
   Король заметил довольный взгляд  Фернана  Реви  и  с  трудом  сдержал
желание врезать по красивой улыбающейся физиономии.
 
Нэо Рамиэрль. 
 
   То, что их разлучили, Рамиэрлю не понравилось, хотя, возможно, он был
излишне придирчив. Что поделать, судьба сделала его  разведчиком,  а  не
знатоком  допотопного  этикета,  каковой   в   Долине   Света   исполнял
обязанности шестого светлого бога. Вот Эанке, та  наверняка  бы  поняла,
означает ли оказанный им прием недоверие или же обычную, хоть  и  глупую
вежливость.
   В пользу последней говорило дружелюбие Аддара, к которому Рамиэрль  с
первого же мгновенья проникся симпатией, а уменье распознавать друзей  и
врагов, будь они хоть гоблины, хоть люди, его еще ни разу не  подводило.
С другой стороны, именно  это  чутье  предостерегало  его  против  брата
Эльрагилла, сам же владыка и его  странноватая  супруга  не  вызывали  у
Рамиэрля никаких чувств,  кроме  досады.  Самодовольства  этих  двоих  и
уверенности в своей правоте и великом знании хватило бы на всех  индюков
всех миров. Великие Братья, стремящиеся  познать  и  прочувствовать  все
сущее, были куда скромнее и терпимее.
   Рамиэрль  тонко  улыбнулся,   представив   себе   благообразный   лик
Эльрагилла, встреться он лицом к лицу с  Познающим,  если  б  последнему
пришло в голову поговорить об отсутствии Света и  вредоносности  улиток.
На это стоило бы посмотреть, и желательно вместе с Рене.  Такое  зрелище
хоть немного отвлекло бы Скитальца от его неизбывной боли.
   Вздохнув, Нэо подошел к окну, за которым роскошествовала летняя ночь.
Запах роз, ночных фиалок и других незнакомых цветов напоминал... Не  все
ли равно о чем, сейчас не до воспоминаний. В этой светящейся от любви  к
себе  и  свои  покровителям  раковине  ему  делать  нечего.  Спорить   с
Солнечными бессмысленней, чем склонять к обжорству  Жана-Флорентина.  Из
Луцианы нужно выбираться, и чем скорее тем  лучше.  Пока  Ильгэйбэ  лишь
заподозрила  в  нем  темную  сторону;  не  стоит  дожидаться,  когда  ее
подозрения перерастут в уверенность. Кстати, любопытно, что она имела  в
виду: то что он какое-то время носил Черное кольцо, или нечто иное?
   Звездный Лебедь, когда  окончатся  никому  не  нужные  празднества  и
разговоры ни о чем, ему предстоит объяснение со Светлым Советом, хотя от
Солнечных им с Норгэрелем нужно лишь одно - дорога в Тарру или хотя бы в
миры, где такая дорога может быть...
   Тихий стук в  дверь  прервал  мысли  Рамиэрля,  и  он,  непроизвольно
коснувшись меча, предложил гостю  войти.  Это  оказался  Аддар,  немного
смущенный   собственной   настойчивостью.   В   ответ    на    цветистое
приветствие-извинение Рамиэрль  рассмеялся  и  просто  сказал,  что  рад
видеть принца-наследника.
   -  Если  это  так,  может  быть,  благородный   Рамиэрль   согласится
рассказать мне о своих дорогах?
   - Почему нет? Но не лучше ли сделать это в саду под  пение  соловьев?
На дорогах, которыми мы прошли, цветов не было, и я только сейчас понял,
как по ним соскучился.
   Весело болтая, они вышли в сад. Сын  Эльрагилла  явно  настроился  на
рассказы о чудесах и дальних дорогах. Прикажете рассказать  ему  правду?
Но это значит не только подвергнуть опасности себя  и  Норгэреля,  но  и
сломать жизнь Аддару, так как он себя мнит рыцарем Света и любимым чадом
благородного  Арцея,  Главы  Богов,   предавших   Тарру   и   оставивших
Светозарное на милость осклизлых грибов.
   - Благородный Рамиэрль, мне не дают покоя слова,  сказанные  супругой
моего отца. Она ошибается.
   - Она всего-навсего сказала, что я затронут Тьмой.
   - Но это не так!
   - Не так? Пока мы не сойдемся на том, что есть  Тьма,  мы  не  решим,
затронут я ею или нет.
   - Тьма - это зло.
   - Эта ночь зло?
   - Ночь?
   - Но ведь ночью темно.
   - Вы шутите.
   - Немного. Говорить о великом сугубо серьезно могут либо  боги,  либо
посредственности. Но ты хотел узнать о наших похождениях.  Они  были  не
слишком приятными и начались с болезни моего товарища. В том  мире,  где
мы жили, его было не спасти, но я знал дорогу в обитель одного из богов,
некогда хранивших Тарру... Аддар, нам обоим будет проще, если сначала ты
мне расскажешь о Долине Света. Откуда и когда вы сюда пришли, что  здесь
было, кто был другом, кто врагом?
   - Мой отец знает об этом больше. Я родился уже здесь и  не  помню  ни
Прихода, ни Первых битв, ни Низвержени