ку. Его
Величество Жозеф был воистину благочестив! Полюбовавшись мягким  золотым
блеском, Клавдий  тщательно  запер  ларец  приложенным  к  нему  изящным
ключиком, прикрыл запасной мантией и задумался, с кого начать.
   Сразу отбросив сумасшедшего Гартажа и глядящего на все глазами короля
Гастона  Койлу,  епископ  перебрал  остальных  и  решил  переговорить  с
герцогом Ларрэном. Один раз он уже приходил к нему как вестник  перемен.
Брат короля похож на человека, которого можно склонить  к  чему  угодно,
были бы весомыми доводы. А что в сем бренном  мире  может  быть  весомее
золота?
 
2886 год от В.И. 
Ночь с 22-го на 23-й день месяца Лебедя. 
Ифрана. Кер-Септим. 
 
   - За мной! И помните, до ворот в драку не вступать.
   - Жабий хвост, - согласился Луи, а Ювер добавил:
   - Не волнуйся, раньше времени не укусим.
   - Артур, это к тебе относится, - хмыкнул Одуэн Гартаж.
   - Нет, ко мне, - запротестовал Кэрна.
   - Ко всем, - подвел итог герцог. - Делайте, как я. И, во имя  Эрасти,
дотерпите до ворот.
   Герцог пинком распахнул дверь,  они  оказались  у  подножья  стены  и
быстро свернули в узкий темный проулок. В желто-зеленых плащах и простых
шлемах с золотистым плюмажем они вполне могли сойти  за  людей  Саброна.
Разумеется, если не попадется слишком уж дотошный офицер.
   Первым с невозмутимым видом шагал знавший дорогу Рафаэль.  К  счастью
для их затеи, забрало  скрывало  от  посторонних  глаз  легион  бесенят,
норовящих  выпрыгнуть  из  глаз  байланте,  наслаждающегося  пляской  со
смертью. Следом шли Сандер с Ювером и Артур Бэррот, которого конвоировал
Луи, а потом попарно остальные.
   Улочка была запружена народом, но все бежали им навстречу, туда,  где
шел бой. Мужчины залихватски ругались, женщины  в  передниках  и  чепцах
охали и ахали, торопливо прошло около  полусотни  солдат  с  алебардами,
даже не взглянувших  на  воинов,  целеустремленно  пробивающихся  сквозь
толпу Ифранцам и в пьяном  сне  не  привиделось  бы,  что  герцог  Эстре
осмелится расхаживать  по  Кер-Септиму  пешком  в  сопровождении  дюжины
человек.
   Они обогнули приземистый иглеций, и Сандер увидел  массивные  ворота,
от которых отъезжало несколько десятков  конных  латников.  Поскакали  к
северной стене, что как раз и требовалось!
   Теперь впереди шел герцог. Не столь уж и многочисленная охрана  ворот
была занята тем, что прислушивалась к отдаленному  шуму  и  гадала,  что
творится на укреплениях. Увидев новый отряд, истомившиеся от любопытства
вояки насели с расспросами, и Сандер раздраженно объяснил,  что  арцийцы
как с цепи сорвались, того и  гляди  прорвутся.  А  их  дело  взять  под
дополнительную охрану ворота и мост.
   В его словах никто не усомнился. Охранники, вытянув  шеи,  продолжали
вслушиваться в принесенный ветром шум. Спросить пароль или хотя  бы  имя
приславшего подкрепление офицера никому и в голову не пришло. Тринадцать
арцийцев  преспокойно  поднялись  по  винтовой   лесенке   к   подъемным
механизмам, где бестолково топталось человек  двадцать,  с  любопытством
обернувшихся к вновь пришедшим.  Один,  с  носом,  похожим  на  луковку,
сорванным голосом поинтересовался, что новенького. Сандер  приветственно
махнул рукой, а потом, резким движеньем  сорвав  плащ,  швырнул  в  лицо
ближайшему солдату и  выхватил  меч.  Но  первую  кровь  пустил  все  же
Рафаэль, успевший один за другим метнуть два кинжала.
   Резня была короткой и страшной. Растерявшиеся  стражники  для  лучших
воинов Арции были столь же легкой добычей, что разъевшиеся домашние утки
для лисицы. Вскоре все было кончено, и Сандер, рванув рычаг,  опускающий
мост, кивнул Одуэну на  второй,  поднимающий  прутья  решетки.  Механики
Кер-Септима не зря получали жалованье, все работало отлично.
   Велев разбить механизмы, чтобы  вернуть  мост  и  органку  <Подъемная
решетка из  металлических  труб>  на  прежнее  место  стало  невозможно,
Александр схватил огромный  ключ  и  бросился  вниз,  где  уже  начинали
понимать, что к чему. Кто-то добрался до сигнального колокола,  призывая
подмогу, кто-то мчался к воротной башне, охрана которой или сошла с ума,
или изменила. Александр, мимоходом сорвав  саброновский  плюмаж,  заорал
Юверу, Луи и Артуру:
   - Прикрывайте спину! - и бросился к воротам.  Между  Эстре  и  замком
оказался тощий солдат с алебардой,  и  Сандер  рубанул  мечом  наискось.
Атэвская  сталь  раскроила  не  только  шлем,  но  и  череп,  а  герцог,
перескочив через упавшего, занялся воротами  так  деловито  и  спокойно,
словно открывал конюшню в родном Тагэре.
   Возясь с ключом, Сандер не видел ни  как  Ювер,  извернувшись  змеей,
взмахнул клинком, перехватывая смертельный удар, нацеленный ему  в  шею,
ни того, как Луи, помянув в очередной раз жабий хвост,  хватанул  самого
бойкого из ифранцев секирой, развалив панцирь, словно яичную скорлупу.
   Сзади слышался звон, топот, хрипы,  ругань,  но  Эстре,  уверенный  в
своих товарищах, не оглядывался, пока не открыл тугой замок и с  помощью
подскочившего  Одуэна  не  отодвинул  щеколды   и   не   снял   железную
перекладину. Ворота распахнулись. Только после  этого  Александр  Тагэре
подхватил  валяющуюся  секиру  и,  развернувшись  навстречу   защитникам
Кер-Септима, встал плечом к плечу с Одуэном и Рафаэлем, который как  раз
добил очередного ифранца.
   "Волчата" захватили с собой то оружие, которым владели  лучше  всего.
Большинство орудовали мечами и секирами, но Никола Герар  дрался  боевым
молотом, а Кресси кривым горным ножом, по  размерам  более  напоминающим
атэвскую саблю.
   Бой начался успешно, численный перевес ифранцев удачи им не приносил,
напротив, они изрядно мешали друг другу, невольно  защищая  арцийцев  от
собственных стрелков.
   Какой-то здоровяк в желтом панцире навалился на Одуэна, обхватив  его
поперек, но Этьен Ландей ударил "желтого" пикой в лицо  и  опрокинул  на
землю. Заметивший брешь в латах Ювер хладнокровно добил упавшего  мечом,
но едва успел отразить удар,  нацеленный  в  собственную  грудь.  Бэррот
честно дрался в  строю,  пока  не  заприметил  оставшуюся  без  всадника
лошадь. Бросившись к  коню,  он,  поймав  уздечку,  вскочил  в  седло  и
помчался к воротам, показывая явное намерение удрать, в чем ему никто не
препятствовал, но, едва лишь ифранцы оказались к  "трусу"  боком,  Артур
погнал коня на них, расстроив кое-как установившийся порядок.
   Свистели стрелы, несколько дюжин саброновцев наседали со всех сторон,
но  удача,  подкрепленная  мастерством  оружейников  и  ловкостью,  пока
выручала.  Затем  вражеские   пехотинцы   расступились,   давая   дорогу
тяжеловооруженным всадникам, и тут Сандер уловил долгожданный звук  рога
и топот копыт по доскам  моста.  Заорав:  "Дорогу  Мальвани!"  -  герцог
отскочил к стене, и Сезар на огромном боевом  коне  с  копьем  наперевес
врезался в ифранцев, расшвыривая их, как котят. Одного виконт  вышиб  из
седла точным ударом под ребра, другой получил по забралу и,  оглушенный,
мешком свалился под копыта, третий успел ударить, но Малве с такой силой
отбил удар щитом, что рука нападавшего онемела, и он выронил меч...
   Схватка  вышла  яростной,  но  недолгой.  Отбросив  ифранцев,   Сезар
развернул своего жеребца. В одной руке он сжимал копье, в другой  щит  и
уздечку коня Александра.
   - Все живы?
   - Похоже, но мы только начали...
   Тагэре схватил узду, снял щит с седла и вскочил на затанцевавшего  от
радости иноходца.
   - Я дождусь арьергарда. А ты давай на  площадь  к  графскому  дворцу.
Рито покажет.
   Сезар кивнул и поскакал за мирийцем. Тагэре проводил глазами авангард
и повернулся к воротам, через которые в город входили не участвовавшие в
утреннем представлении дарнийцы. За ними  по  четверо  в  ряд  следовали
конные   лучники   из   Фло,   а   замыкали   шествие   пять    десятков
тяжеловооруженных всадников.
   Оставив распоряжаться у ворот легкораненого Герара, Сандер подал знак
дарнийскому лейтенанту,  и  тот  невозмутимо  отдал  честь,  подтверждая
получение приказа. Господин Игельберг хорошо  вышколил  своих  людей.  В
движениях наемников не было и намека на суматоху. Они чинно шли вперед с
пиками наперевес по широкой улице, ведущей к  центральной  площади,  где
Сезар Мальвани схватился с защитниками графского дворца. С конской спины
Сандер   видел,   как   желто-зеленые   цвета   Саброна   смешались    с
черно-оранжевыми туниками Мальвани и темно-синими Тагэре. То и дело алым
языком вспыхивали одежды нобилей из Фло, мелькали черно-сиреневые ливреи
Трюэлей,  а  затем  в  кровавую  радугу  вплелись  зеленые  с  оранжевым
безрукавки дарнийцев.
   Малве на сражающемся наравне с хозяином злющем жеребце  был  в  самой
гуще схватки, и Сандер, не колеблясь, послал своего  коня  туда  же.  Он
пробился к Сезару, когда  какой-то  ифранец  попытался  схватить  лошадь
виконта за узду, но Малве его опередил. Наклонившись вперед, он полоснул
саброновца мечом, остальное сделали копыта разъяренной лошади.
   Обернувшись к Сандеру, друг изобразил некий жест, означавший, что  он
ждет приказаний. Тагэре крикнул, что следует делать, и  виконт,  выхвати
рог, отрывисто протрубил. Подчиняясь приказу,  дарнийцы  развернулись  к
улице, ведущей к северным воротам, а  Малве  и  Тагэре  выстроили  своих
людей в некое подобие живого копья, направленного на защитников Саброна.
Верхом,  бок  о  бок  Сезар  и  Александр  врубились  в   желто-зеленых,
прокладывая дорогу и себе, и тем, кто шел за ними.
   Бой был недолгим. Ифранцы не испытывали ни малейшего желания защищать
своего графа  до  последней  капли  крови.  Первым  сдался  красномордый
капитан с налитыми кровью глазами, это послужило сигналом...
   Александр остановил коня в волоске от вставшего на колени здоровяка с
рассеченным плечом. В паре мест еще дрались, но  никакого  значения  это
уже не имело. Заприметив Луи и Ювера, герцог велел им разыскать Саброна,
Младший Трюэль согласно наклонил голову, но Луи, и так намолчавшийся  за
ночь, жизнерадостно обещал отыскать графа, под какую бы кровать  тот  ни
заполз.
   - Здесь обязательно найдется кое-что любопытное и кроме этого  урода,
- оптимистически заметил внук своего деда, - ни с того ни  с  сего  даже
шлюха моряка не обманет, не то что граф короля.
   Ответить Сандер не успел, так как на площадь  чинно  въехал  господин
Игельберг в сопровождении своих лейтенантов и племянника.
   - Честь имею доложить монсигнору,  -  капитан  наемников  с  чувством
собственного достоинства поднял руку к помятому шлему,  -  мы  выполнить
приказ.
   - Как я понял, вы его перевыполнили. Вы взяли внешние укрепления,  не
так ли?
   - Монсигнор распорядится, чтобы наш  демарш  убедительным  был.  Наша
репутация есть безукоризненный. Мы  должны  делать  большой  шум,  и  мы
делать его. Но я не мог дать пища для злых ртов, говорить дурно про  мои
люди, что мы не умеем красиво воевать. Мы имели сделать хороший штурм. А
хороший штурм есть успешный штурм.
   - Вы поступили абсолютно правильно, господин Игельберг, -  согласился
Сандер, моля всех святых, чтоб не появился Рито, которому для того, чтоб
разоржаться, достаточно было показать палец, - я очень благодарен вам  и
вашим людям. Не  сомневаюсь,  граф  Саброн  и  его  приближенные  высоко
оценили ваше мужество  и  мастерство.  Будет  только  справедливо,  если
именно они вознаградят вас. Но я бы не  хотел,  чтобы  ваши  подчиненные
обижали простых горожан
   - Мы не есть мародеры, монсигнор. Мы делаем наша работа, но мы  имеем
семьи и почтенных родственников. Это  фронтерские  и  эскотские  ленивые
бездельники  ведут  себя  на  войне,  как  плохая  свинья.  Я  сам  буду
проследить за порядок в город.
   - Простите, Штефан, если я вас обидел.
   - Вы не обидеть, о нет. Вы должны были предупреждать.  Если  вы  меня
отпускаете, я направляюсь проверять мои люди.
   - Разумеется, я вас отпускаю. Если вы заметите любое безобразие,  кто
б его ни учинил, вмешайтесь и прекратите.
   Дарниец отъехал, а Сандер  остался  дожидаться  Трюэлей.  Можно  было
спешиться и пойти их поискать, но сил не было даже на то, чтобы слезть с
коня. Сандер  неподвижно  сидел  на  усталой  лошади,  видя  и  не  видя
заваленную трупами площадь.
   Графа Саброна привели примерно через пол-оры. Довольный  Луи  шепотом
сообщил  некоторые  подробности,   вызвавшие   у   Александра   ощущение
гадливости. Но он справился с собой и равнодушно взглянул  на  недавнего
властителя Кер-Септима. Поль Саброн, еще не  старый  осанистый  мужчина,
пытался изображать  оскорбленное  достоинство,  заявив  о  том,  что  не
признает поражения, так как город захвачен предательски.
   - Предательство? - пожал плечами Александр. - В ваших устах это слово
просто смешно. Вы сами написали Его Величеству и предложили свои услуги,
иначе под стенами Кер-Септима не было  бы  ни  одного  арцийца.  Я  лишь
заставил вас выполнить обещанное, пусть и насильно. "Кер-Септим ключ  от
Западной Ифраны и хорошее место для  зимовки"  -  это  ваши  собственные
слова.
   - Зимовки, - граф Саброн судорожно сглотнул, - зимовки не  будет,  не
может быть...
   - Отчего же, осень не за горами.
   - Филипп... он должен зимовать в Арции. Войны с Ифраной не будет, нас
в этом заверили.
   - Кто? - Взгляд Сандера стал жестким.
   - Бланкиссима Данута. Церковь против войны. Если бы  я  открыл  перед
вами ворота, я был бы проклят во веки веков.
   - Вы могли  бы  сообщить  об  этом  моему  брату,  -  холодно  сказал
Александр.
   - Я... Я поклялся молчать.
   - Значит, Жозеф не заплатил вам двадцать тысяч ауров за услуги?  Ведь
именно во столько вы оценили свое слово?
   - Нет, клянусь святой Циалой, я действовал лишь по слову бланкиссимы,
Церковь не одобряет кровопролитие.
   - Выходит, золото, недавно отчеканенное в южной Чинте и  найденное  в
чаше фонтана, принадлежит не  вам?  Тем  лучше.  Тот,  кто  нашел  клад,
становится его законным обладателям, за исключением  тринадцатой  части,
которая принадлежит Церкви нашей Единой  и  Единственной.  Что  с  вами,
монсигнор? Вы не знали об этих деньгах, они не  ваши,  что  же  вас  так
опечалило?
   - Ты смеешься надо мной, горбун!
   - Разве? - Сандер поднял бровь. - Вы сами посмеялись над собой,  граф
Саброн. Нельзя  продаваться  сразу  всем,  можно  не  только  ничего  не
получить, но и потерять то, что было. Уведите его.
   - Вы все равно уйдете, - прошипел владелец  Кер-Септима,  -  мир  уже
подписан, ты вернешь мне все до последнего аура.
   - Да ну? А мне кажется, это вам придется занимать  деньги  на  выкуп,
впрочем, вашу судьбу решит Его Величество.
   Саброн в сопровождении дюжины дарнийцев уныло  поплелся  к  ожидавшей
его пегой кобыле, а Александр повернулся к Луи.
   - Ты понял, что он плел про капустниц?
   - Не совсем, но Клавдий не Жорж и  тем  паче  не  Евгений.  Если  ему
предложат золото, он его возьмет, хоть  от  Антипода,  хоть  от  Усмана.
Похоже, Жозеф решил купить мир и на сей раз не скупится.
   - Думаю, "пуделя" уже жрут из золотых мисок, - сплюнул Одуэн Гартаж.
   - За Жоффруа я бы тоже не поручился. Ну да с падением Кер-Септима  им
придется заткнуться. Утром мы едем к брату. С трофеями.
 
2886 год от В.И. 
28-й день месяца Лебедя. 
Арция. Малве. 
 
   Миранда Мальвани терпеть не могла Анжелику Фарбье, какое бы имя та ни
носила.  Сейчас   дочка   покойного   временщика   называлась   сигнорой
Стэнье-Рогге, что лишь усугубляло  неприязнь.  Миранда  прекрасно  знала
безгубого  графа  чьи  подвиги,  начиная  с  убийства  Рауля  и   кончая
судейством на пресловутом турнире, ничего, кроме отвращения, вызвать  не
могли. К несчастью, выставить непрошеных гостей (Анжелика  заявилась  со
своим сынком от первого брака)  герцогиня  не  могла.  Рогге,  извините,
Стэнье-Рогге, был приближенным  короля,  в  Арции  был  мир,  и  супруге
маршала пришлось вежливо, хоть  и  холодно,  отвечать  на  преувеличенно
жаркие приветствия.
   Понять, что привело к ней Анжелику  и  ее  похожего  на  дохлую  рыбу
отпрыска, труда не составило. Графиня, вежливо  расспросив  о  том,  что
пишут маршал и его сын и каковы известия из Оргонды, завела  разговор  о
Дариоло. Если бы не боязнь, что ничего не подозревающая  Даро  спустится
вниз из часовни, где она по укоренившейся с детства привычке каждый день
подолгу молилась, Миранда бы рассмеялась визитерам в  лицо.  Слишком  уж
очевидна была их цель, и слишком уж неприглядным казался  тощий  Пьер  с
тонкими слабыми волосиками и бесцветным старообразым лицом. Дочка Фарбье
второй год  искала  ему  подходящую  супругу,  но  пока  не  нашла,  ибо
требования, предъявляемые по части происхождения, состояния, благонравия
и внешности невесты, были слишком высоки. Анжелика, которой первого мужа
купил отец, а второй навязался сам в надежде войти  в  фавор  к  Агнесе,
забывала, что время Фарбье, как и всех Лумэнов, ушло, и ушло навсегда.
   Появление  в  Арции  дочери  мирийского  герцога  вызвало  в  графине
нездоровое оживление. Красота и молодость Даро, дружба, которую питал  к
брату и сестре  Кэрна  герцог  Эстре,  и  то,  что  девушка  приходилась
законной дочерью правящему монарху и имела неплохое приданое, превратили
мирийку в лакомую добычу.
   Анжелика предприняла несколько безуспешных попыток познакомить сына с
Дариоло, но потерпела неудачу  из-за  бдительности  королевы  и  теперь,
пренебрегая всеми приличиями, нагрянула  к  Миранде.  Все  это  было  бы
смешно, если б Даро  не  поднялась  в  часовню  в  одном  лишь  домашнем
платьице, не способном скрыть ее положение. Войди она сейчас, мегера  от
злости, что ее планам не суждено сбыться, ославит девушку на весь  Мунт,
а заодно и дом Мальвани. Герцогиня предприняла несколько попыток  увести
гостью в другую комнату, но та словно бы не слышала,  расписывая  успехи
Пьера. Миранде очень хотелось спросить, почему виконт Эмразский  остался
в Арции и не  страдает  ли  он,  судя  по  цвету  его  лица,  постоянным
несварением желудка, что мешает ему исполнить воинский долг, но  боялась
еще сильнее разъярить старую сплетницу
   Только бы Даро не вздумала спускаться из часовни  сюда,  а  прошла  в
сад, хотя она этого не сделает именно потому, что, кроме Миранды, лекаря
и нескольких старых служанок, о ее беременности  не  знал  никто,  благо
модные в этом году  широкие  балахоны  с  обилием  сборок  скрывали  все
особенности  фигуры.  Герцогиня  Мальвани   трижды   прокляла   дурацкую
мирийскую привычку молиться святой Циале  в  похожем  на  рубашку  белом
платье и с распущенными волосами, но тут уж ничего нельзя было поделать.
Только бы обошлось, она завтра же увезет девочку на север,  в  Мальвани.
Оттуда ближе до Эскоты, чем до Мунта, вряд ли непрошеные гости потащатся
за двадцать с лишним диа по дурным дорогам. Да и скрыть рождение ребенка
и найти ему подходящую кормилицу во владениях Анри легче...
   Миранда  старательно  слушала  Анжелику,  ожидая,   как   избавления,
появления слуги с сообщением, что в малой столовой подан обед.  Анжелика
покончила с достоинствами Пьера и перешла к недостаткам всех  остальных.
У нее хватило ума не трогать Сезара и герцога Эстре, но Гастону Койле  и
Артуру Бэрроту досталось по первое число. Затем пришла очередь королевы,
ее братьев и сыновей.
   - Дорогая Миранда,  жаль,  вы  не  берете  пример  с  Ее  Величества.
Королева младше вас всего лишь на пару лет...
   - Дорогая графиня, вы перепутали. На два года  я  младше  ВАС,  а  Ее
Величество младше меня на целых семь.
   - Ну, какое это имеет значение, - рассыпалась тоненьким  смехом  дочь
Жана, - главное...
   Что именно является главным,  гостья  поведать  не  успела,  так  как
украшенная узорами из накладного серебра дверка распахнулась,  и  на  ее
пороге в облаке  черных  кудрей  застыла  Дариоло.  Она  еще  бы  успела
скользнуть назад, но, похоже, от неожиданности ноги девушки  приросли  к
земле. Миранда невольно отметила,  что  беременность  лишь  подчеркивает