езет,  что  Тарра  может
погибнуть, но ты спросил, во что мы верим, а мы верим в то, что со  злом
нужно драться самим, а не просить помощи у тех, кому и так тяжело.

2896 год от В.И.
16-й день месяца Собаки
ИФРАНА. АВИРА

   Базиль  умудрился  напиться,  когда  до  столицы   оставалось   всего
несколько вес. Он и так держался всю дорогу до  антонианской  обители  и
обратно, но в таверне "Зеленый  рыцарь"  было  слишком  хорошее  вино  и
слишком хорошенькая  служаночка,  и  арциец  сорвался.  Намеки  скучного
ифранца не помогли, граф Мо закутил со всей страстью истомившейся  души.
Утром красотка любовалась кольцом с бирюзой, а у гуляки  нещадно  болела
голова. Выехать смогли только  к  вечеру,  и  тут  в  Гризье  проснулось
запоздалое раскаяние. Он не только  попросил  прощения  у  секретаря  Ее
Высочества, но и  заявил,  что  будет  ехать  всю  ночь,  но  поспеет  к
утреннему докладу. Ифранец попытался объяснить, что задержка на сутки не
так уж и важна, но Базиль уперся, и эскорту ничего не осталось, как  всю
ночь нахлестывать лошадей.
   В десятой оре утра запыленные всадники осадили  коней  у  дворца.  Ее
Высочество как раз выслушала военные известия  и  доклад  казначея  и  в
окружении придворных вышла в приемную. Базиль  Гризье  шагнул  вперед  и
преклонил колени.
   - Вы вернулись, граф? - Жоселин протянула руку для поцелуя.  -  Вижу,
вы только что сошли с коня? Неужели дела обстоят так печально?
   - Похоже на то.
   - Что с герцогом?
   -  Моя  сигнора,  герцог  Ролан  производит  впечатление   совершенно
здорового и разумного человека, но ему грозит  серьезная  опасность.  Он
просил передать своей сестре, что надзирающие  за  ним  монахи  медленно
травят его настойкой, вызывающей безумие, и  что,  если  она  хочет  его
спасти, нужно действовать  немедленно.  Более  того,  он  мне  предъявил
весьма убедительные доказательства, на моих глазах выпив  принесенную  с
собой настойку, которая вызвала приступ. Я очень сожалею, если расстроил
Ее Высочество, но я обещал рассказать правду о том, что увижу.
   Если бы граф Вардо мог убивать взглядом, Базиль  Гризье  был  бы  уже
мертв, однако такой способностью Триединый Альбера не  наделил.  Ифранец
перевел дух и чужим голосом спросил:
   - Ваше Высочество, могу ли я узнать, привез ли  сигнор  письмо  своей
сестре?
   - Конечно. Граф, написал ли герцог Ролан графине Вардо?
   - Нет, моя  сигнора.  Он  опасался,  что  письмо  украдут  или  тайно
прочтут, поэтому все передал на словах.
   - Герцог был весьма неосторожен, - улыбнулась регентша.
   - Отнюдь нет, ведь в письме  сигноры  был  известный  ему  с  детства
тайный знак, согласно которому я был достоин доверия.
   - И вы его оправдали, - глухо сказал Вардо.
   - Несомненно, - склонил голову Базиль,  -  я  всегда  оправдываю  все
возложенные на меня надежды.
   - Мы благодарим  вас  за  оказанную  ифранскому  престолу  услугу,  -
милостиво улыбнулась дочь Паука, - и будем рады видеть вас вечером.
   Жоселин  подобрала  юбки  и  проследовала  в   свои   покои.   Базиль
ослепительно улыбнулся белому от ярости Вардо.
   - Засвидетельствуйте мое  почтение  вашей  супруге.  Я  всю  обратную
дорогу вспоминал ее прелестные голубые глаза.
   - Вы весьма любезны, сударь, - Альбер побледнел еще сильнее.
   - Не стоит говорить таких  вещей  нашему  дорогому  графу,  -  герцог
Фьонне с дружеской иронией посмотрел на Вардо, - он ужасно ревнив.
   - Я полагаю, ревнивцам  не  следует  жениться,  -  подошедшая  Аврора
обожгла Базиля изголодавшимся взглядом.
   - Не согласен, сигнора, - арциец  галантно  поцеловал  поясную  ленту
своей  любовницы,  -  неженатый  ревнивец  еще  опаснее.  Семейный  очаг
защищает Церковь, а у любовника есть только кинжал.
   - Какие ужасы вы говорите, - улыбнулась герцогиня, - теперь я никогда
не осмелюсь изменить супругу.
   - Это  действительно  ужас,  -  в  фиалковых  глазах  мелькнула  едва
заметная насмешка,  -  но  я  не  смею  и  далее  шокировать  вас  своим
запыленным платьем. Долг перед Ее Высочеством  я  исполнил,  на  очереди
долг перед самим собой и моим несчастным конем. Разрешите откланяться.
   - Я тоже ухожу, - обронил Вардо, - нам ведь по дороге, сударь.
   - О да, - наклонил голову Базиль, - несомненно, нам по дороге.

2896 год от В.И.
16-й день месяца Собаки
ОРГОНДА. ЛИАРЭ

   Раненых было  не  слишком  много,  возле  них  хлопотали  медикусы  и
цирюльники, которым помогали женщины, менявшие воду в тазах,  подававшие
куски полотна, бинты,  квасцы,  арнику.  Десятка  три  убитых  унесли  в
иглеции. На стенах суетились каменщики  и  плотники,  сменившие  воинов,
безошибочно почуявших, что на сегодня осаждающие иссякли.
   Лиарэ  опять  выстояла,  в  чем  Марта  Мальвани  и  не  сомневалась.
Осаждающие мало  походили  на  тех,  кто  готов  умереть,  но  водрузить
победную сигну на вражескую крепость.  Наемники  и  есть  наемники,  они
могут честно сражаться,  но,  налетев  на  тех,  кто  дерется  за  нечто
большее, чем полный кошель, становятся осторожны.
   Герцогиня в сопровождении нескольких  гвардейцев  и  Мишеля  Монтрагэ
обошла раненых и поднялась на стены. Во время штурмов  Марта  оставалась
во дворце, как ни  в  чем  не  бывало  занимаясь  повседневными  делами,
которых  в  осажденном  городе  было  немало.  Оборону  возглавлял  Арно
Монтрагэ, его опыту  и  его  смелости  можно  было  полностью  доверять.
Конечно, если угроза прорыва будет реальной, Марту  Мальвани  увидят  на
стенах. Не потому, что  она  великий  полководец  или  хороший  боец,  а
потому,  что  присутствие   монарха   делает   безнадежный   бой   менее
безнадежным. Струсивший король или герцог то же,  что  брошенное  знамя.
Воинам становится нечего  защищать,  они  чувствуют  себя  обманутыми  и
сдаются или бегут, но в роду Тагэре  не  принято  бросать  своих  людей,
спасая собственные шкуры.
   Марта шла по привыкшему к войне городу и улыбалась, отвечая на бурные
приветствия гордых очередной победой  воинов  и  горожан.  Жители  Лиарэ
рвались в бой. Орест разбудил в добродушных обывателях воинский  дух,  а
Аларик и не подумал его погасить, а может, не смог. Как бы то  ни  было,
оргондцы воевали со страстью, не забывая насмехаться над  застрявшими  у
стен крепости ифранцами.
   Все шло хорошо, Лиарэ без особых усилий  и  потерь  продержалась  два
месяца, оружия и продовольствия  хватало,  да  и  море  всегда  выручит:
блокада блокадой, но свежая рыба в городе  не  переводилась.  Дарнийские
корабли были слишком тяжелы для того, чтоб болтаться у самого берега,  и
рыбаки вновь стали выходить в море. Ловить рыбку на мелководье под самым
носом у врага стало  для  них  сплошным  удовольствием.  По  вечерам  на
площадях пели, танцевали и смеялись над потратившейся Паучихой, но Марте
отчего-то в последнее время было неуютно. Она сама не знала, чего  ждет,
но дочь Шарля Тагэре видела слишком много  подлостей,  чтобы  радоваться
белой полосе, не думая о приближении черной. Даже весть о победе  Сезара
ее не столько обрадовала, сколько насторожила, - если  прибыло  в  одном
месте, в другом обязательно убудет.
   Арно Монтрагэ отыскался в Рыбном городе. Командор Лиарэ был  подтянут
и свеж, словно командовал парадом, а не отражал третий штурм за кварту.
   - Сигнора, - Монтрагэ подал  герцогине  руку,  помогая  подняться  на
невысокую башенку, - должен  вам  сообщить,  что  изрядная  часть  наших
"друзей" нас покинула сразу же после штурма, если это действо можно  так
назвать.
   - Вы полагаете, нас пытались обмануть?
   - Не без этого.
   - Подкоп?
   - Вряд ли, но я велел поставить во  всех  подходящих  местах  тазы  с
водой и барабаны, на которые насыпан горох. Дозорные проверяют их каждые
полчаса, но вода пока не дрожит, а горошины не пляшут. Нет, моя сигнора,
подкоп они не введут. Да и что б  он  им  дал?  Двадцать  человек,  даже
прорвись они в  город,  ничего  не  смогут,  если,  разумеется,  это  не
"волчата". Конечно, они могли бы попытаться убить вас, вашу свекровь или
меня, но нас охраняют и, смею сказать, надежно.
   - О да, Арно, - улыбнулась Марта,  -  на  мой  взгляд,  даже  слишком
надежно. Так куда, по-вашему, ушли ифранцы? Навстречу Сезару?
   - Не думаю. После Поросячьего брода они опасаются герцога, к тому  же
легче поймать тень от облака, чем отыскать монсигнора.
   Это было правдой. Сезар на месте не  стоял.  Оргонда  с  ее  холмами,
перелесками, небольшими городами  и  проселочными  дорогами  как  нельзя
лучше годилась для "малой войны", которую развязал герцог, но в  которую
втянулось  чуть  ли  не  все  население.  Ифранцы,  собравшиеся  сковать
основные  силы  оргондцев  в  Лиарэ  и  Краколлье  и  прибрать  к  рукам
беззащитную страну, с громким плеском сели в большую  и  глубокую  лужу,
распугав всех жаб и лягушек. Пусть Лиарэ была в осаде, но  Сезар  и  его
армия, благополучно прикончив Аршо-Жуая, не пошли на лобовую  схватку  с
превосходящим по численности противником,  позволив  ему  отправиться  к
Лиарэ, оставляя в городах и городках небольшие гарнизоны, и  ударили  по
тылам.
   Марта  знала,  что  неугомонный  Диего  Артьенде  и  его   "хвостатый
эскадрон"  творили  в  якобы  завоеванной   стране,   показывая   пример
крестьянам и  горожанам,  почувствовавшим  в  своем  кармане  загребущую
ифранскую лапу, и раздавая им отобранное оружие. Оргонда кипела. Дневные
хлебопашцы и лавочники ночью превращались в  форменных  разбойников.  Не
прошло и кварты, как ифранские фуражиры и  курьеры  стали  передвигаться
лишь днем с большой охраной, да и это не всегда помогало.
   Партизанскую войну Паучиха проигрывала  вчистую,  а  Сезар,  совершая
стремительные переходы, появлялся в самых неожиданных местах,  уничтожая
вражеские гарнизоны. Искать герцога в разбушевавшейся  Оргонде  было  то
же, что волка ночью в лесу, но если ифранцы охотятся не за  ним,  то  за
кем же?
   - Арно, я вижу, вы для себя на этот вопрос ответили.
   - Да, хотя мне ответ очень не  нравится.  Если  захватчики  не  могут
спать спокойно ни в одной деревне,  то  рано  или  поздно  они  примутся
резать всех подряд. Мы не можем выйти из  города,  в  поле  нас  слишком
мало, а горожане без прикрытия стен против опытных солдат и вовсе ничто.
Сигнора, я поставил себя на  место  ифранского  маршала  и  учел  ошибки
бедняги Аршо,
   - И как бы вы завоевали Оргонду, Арно? - улыбнулась  Марта,  хотя  ей
отнюдь не было весело:
   - Я бы проутюжил прилегающие к Лиарэ земли, чтобы не ожидать удара  з
спину. Все, что мне нужно, мне бы подвозили с моря. Затем я бы взялся за
город. Сделать нашу жизнь невыносимой трудно, но можно. Для начала я  бы
покончил с рыбаками, затем измотал ложными ночными штурмами и тревогами,
а потом настал бы  черед  подсылов.  Лиарэ  верит  своей  герцогине,  но
предатели и мерзавцы всегда были, есть и будут. Через месяц  или  два  я
нашел бы Сезара и порадовал его картинами из  городской  жизни,  вынудив
пойти на прорыв по выжженной земле, и разбил бы на глазах горожан. Когда
врага ждут и на одного воина приходится три, разгром неизбежен...
   - Хватит! - оборвала герцогиня. - Слава святому Эрасти, вы  ифранской
армией не командуете, а Сезар, надеюсь,  не  пойдет  в  ловушку.  Гибель
Лиарэ - это только гибель Лиарэ, а потеря армии и герцога - это конец.
   - Сезар Мальвани не оставит вас погибать.
   - Мальвани всегда ставили долг впереди любви,  если  вы  об  этом.  И
Тагэре, к слову сказать, тоже. Я хотела сказать, истинные Тагэре.  Отец,
Эдмон, Александр... Но вы правы. Я напишу герцогу и попрошу его  сначала
думать об Оргонде, а потом обо  всем  остальном.  Вы  проследите,  чтобы
письмо его нашло.
   - Обязательно, сигнора. Но, боюсь, если я прав, оно будет  последним.
Обратно моему человеку вряд ли удастся пройти.
   - Тогда тем более поспешите... Что это?!
   - Это? - командор поднял старинный окуляр, и лицо его стало  жестким.
- Это, моя сигнора, корабли ортодоксов.

2896 год от В.И.
16-й день месяца Собаки
ИФРАНА. АВИРА

   Вардо и Гризье прошли анфиладой дворцовых комнат и сели на коней. Все
это время арциец непринужденно рассказывал о  поездке,  а  ифранец  сухо
кивал. Когда дворцовые ворота захлопнулись за двумя всадниками  и  кони,
голова в голову, пошли  по  Утиной  улице,  Вардо,  не  поворачиваясь  к
собеседнику, бросил:
   - Как вас только земля носит!
   - С трудом, граф. Особенно после Гразы.
   - Жаль, я не могу убить вас на месте.
   - Да, это было бы неприлично  и  вызвало  подозрение,  но  вы  всегда
можете нанять убийц. Вы ведь их нанимали в день, простите, в ночь нашего
знакомства, а цены с тех пор выросли не так уж  и  сильно,  несмотря  на
войну. Кстати, что нового слышно в Оргонде?  Ее  Высочество  явно  не  в
духе.
   - Прекратите мне заговаривать зубы и отвечайте, - Вардо не выдержал и
повернулся к собеседнику. Он был вне себя, но Гризье в ответ на яростный
взгляд лишь пожал плечами.
   - С наслаждением, но я все рассказал Ее Высочеству, мне почти  нечего
добавить. Разве что герцог Ролан сожалеет о Тагэре.
   - Какой же вы негодяй!
   - Арцийский, - улыбнулся Базиль. - А вот вы - ифранский дурак.
   - Что?! - рука графа потянулась к хлысту.
   - Я не понимаю. Вы собрались опровергнуть мои слова или доказать?
   - Вам придется объясниться!
   - Я это уже сделал. Я сказал, что  всю  дорогу  вспоминал  о  голубых
глазах вашей супруги. Голубых, граф. А у герцога Ролана, поведавшего мне
в пустом саду душераздирающую историю про  отраву  и  конвульсии,  глаза
были карими.
   - Что за чушь!
   - Это не чушь, сигнор. У Жоселин глаза - если то,  чем  она  смотрит,
можно так назвать, - серо-голубые. У Жермона - тоже, Паук и его  супруга
были серыми, как мыши. Брат Паука и отец Антуанетты и Ролана походил  на
человека, но красками  его  Творец  тоже  обидел.  Вы  в  своей  галерее
вывесили не только своих предков, но и  родичей  Антуанетты.  Проклятый!
Там не было никого с темными глазами. Никого! А  герцог  Ролан  оказался
кареглазым.
   - Вы думаете, это самозванец?
   - Что вы! Самозванец сам берет чужое имя и сам всем  доказывает,  что
он принц или король. Нет, этот молодой человек - подсадная утка. Жоселин
хотела,  чтобы  вы  кинулись  спасать  родича  и  стали  государственным
изменником. Писать "сестре" "братец" не стал, потому что не был  уверен,
что как следует подделает почерк и подпись. Да  и  с  содержанием  могла
выйти промашка. Они каким-то образом узнали один секрет  Антуанетты,  но
их могло быть несколько.
   -  Похоже  на  правду,  но  если  это  все-таки  он?  Если  Проклятый
пошутил... или пошутила мать Ролана?
   -  Вы  согласились  бы  променять  законного  королевского  внука  на
бастарда?
   - Не знаю... Но если он брат Туанон хотя бы по матери, его все  равно
нужно спасти.
   - Альбер, - Базиль вздохнул, - вы очень умный человек, но, когда речь
заходит о вашей супруге или о вашем заговоре, вы теряете голову,  а  это
не правильно. Будь это настоящий  Ролан,  нас  никогда  не  оставили  бы
наедине, за какого бы дурака и шута меня ни  держали.  Если  бы  его  на
самом деле травили, ему бы не удалось обвести тюремщиков вокруг  пальца.
Это не дурацкий роман из тех, что читал мой покойный племянник, а жизнь,
причем поганая. Против вас готовится заговор, Альбер. Вас  вынуждают  на
безумный шаг, чтобы потом казнить. Жоселин  боится,  хоть  и  ничего  не
знает.
   К слову сказать, если Ролан  жив  и  его  и  впрямь  травят  какой-то
дрянью, им придется это  прекратить  и  предъявить  живого  и  здорового
герцога. И ваше  дело  устроить  все  так,  чтобы  там  оказались  люди,
видевшие Ролана хотя бы в детстве. Меня, надо полагать, туда  больше  не
пустят.
   - Простите меня, Базиль. Вы спасли всех нас.
   - Пустяки, сударь. Может быть, теперь  вы  скажете,  что  творится  в
Оргонде?
   - Лиарэ в осаде, но держится. Но Лиарэ - это еще не Оргонда.
   - То есть?
   - Мальвани и его армия не дают Жоселин стать в стране хозяйкой.
   -  Бедная  Жоселин!  Надо  полагать,  это  ее   очень   огорчает,   -
сочувственно вздохнул Гризье.  Альбер  Вардо  внимательно  посмотрел  на
арцийца и расхохотался.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
POLLICE VERSO


   Погляди - что за рыжие пятна в реке, -
   Зло решило порядок в стране навести.
   Рукоятки мечей холодеют в руке,
   И отчаянье бьется, как птица, в виске,
   И заходится сердце от ненависти!
   Ненависть - пей, переполнена чаша!
   Ненависть - требует выхода, ждет.
   Но благородная ненависть наша
   Рядом с любовью живет!
   В. Высоцкий

2896 год от В.И.
25-й день месяца Собаки
ТАЯНА. ГЕЛАНЬ

   Если б Александра Тагэре попросили  рассказать,  как  таянская  армия
вступала в Гелань, он бы вспомнил только солнце и улыбки. День и вправду
выдался погожим, но к безоблачному  высокому  небу,  золоту  каштанов  и
багрянцу кленов прибавлялось ощущение полета, не покидавшего  Последнего
из Королей с тех пор, как он  перешел  Тахену.  Судьба  словно  задалась
целью отдать Александру  долги,  осыпая  изгнанника  тем,  чего  у  него
никогда не было и на что он не надеялся - не омраченной  ложью  любовью,
уверенностью в своей правоте  и  надеждой  на  настоящую  победу,  после
которой воцарятся счастье и мир. Умом Сандер понимал, что такого  просто
не может быть, что его, Ликэ, Луи, тех, кто сейчас скачет рядом, и  тех,
кто сражается в других краях, ждут  страшные  дни,  но  сердце  пело,  и
ничего с этим поделать было нельзя, да он и не хотел.
   Кони весело шли по алым кленовым листьям, девушки посылали  всадникам
воздушные   поцелуи,   мальчишки   выпускали   голубей,   взмывавших   в
пронзительно синее небо. Так было в Мунте,  Эльте,  Гар-Рэнноке.  Цветы,
улыбки, взлетающие птицы есть и всегда будут знаками радости.
   - Виват! - закричал конопатый парнишка лет  двенадцати,  подбросив  в
воздух белую птицу, и Сандер, сам не зная почему,  махнул  ему  рукой  и
тоже крикнул: "Виват!"  Улица  взревела,  счастливое  мальчишеское  лицо
осталось позади.
   - Он запомнит этот день на всю жизнь, - улыбнулся  Ежи,  чей  дрыгант
шел голова в голову с Саданом.
   - Я тоже, - заверил Сандер.
   - Рысьи когти, - засмеялся таянец,  -  и  я!  Мы  все  запомним.  Это
победа, Шани, победа! Мы сломали шею этой нечисти! Пятьсот лет шла война
и закончилась. С Билланой - все, перезимуем - и в Арцию!
   "С Билланой - все, перезимуем - и  в  Арцию",  -  про  себя  повторил
Александр, это и впрямь так. Он вернется и не один, а с армией, и  какой
армией! Нет, он не забыл "волчат" и никогда не забудет,  но  Ежи,  Стах,
Ласло, Золтан, как же они  ему  дороги!  Проклятый!  Да  он  любит  всех
жителей Гелани до последнего человека. Сандер Тагэре, сам не ведая,  что
творит,  завернул  коня  в  толпу  и,  наклонившись,  поцеловал  в  губы
хорошенькую девушку, стоявшую то ли с  братом,  то  ли  с  женихом.  Ежи
немедленно последовал его примеру, чмокнув аж  двоих  красоток,  выходка
вождей вызвала новый  всплеск  ликования,  стоявшие  на  углу  музыканты
грянули какой-то лихой танец.
   Ежи засмеялся и дернул повод, вновь занимая место во главе процессии,
Садан,  разумеется,  от  дрыганта  принца  не  отстал.  А  от   счастья,
оказывается, тоже сходят с ума... Улица кончилась, впереди  переливалась
и кипела народом площадь Ратуши. У лестницы маялись в  тяжелых,  обшитых
мехом одеждах пожилые, важные люди с массивными цепями на мощных плечах.
Ежи  подмигнул  Александру,  и  тот  первым  соскочил  с  коня,   таянец
последовал за ним.
   Сандер знал об этом обычае. Король  Таяны  не  барин,  не  хозяин,  а
первый слуга  своего  народа,  и  сейчас  самые  уважаемые  люди  Гелани
поблагодарят воинов за верную службу, а самые красивые девушки  поднесут
им вина. Красивый обычай и правильный. Когда  он  вернется  в  Мунт,  он
возьмет с собой лучшее, что  есть  в  Отлученных  землях,  которым  куда
больше подходит имя "Верные" или "Выстоявшие".
   Запели фанфары, зазвонили коло