они  и  все  прочее
готово, выезжайте немедленно. Я даю тебе право говорить от имени короля.
   Александр понял: Филипп хочет, чтобы он опередил Жоффруа  по  меньшей
мере на два дня. Что ж, брат прав, ссоры теперь не нужны. Ларрэн  сейчас
управляет землями Рауля, но Фло за ним не пойдет, напротив.
   - Я еду.
   - Погоди, выпьем за удачу. Филипп сам разлил вино.
   - В добрый путь, Сандер. Кстати,  пора  тебе  уже  волчонка  в  волка
перерисовывать, - король засмеялся,  довольный  своей  шуткой,  -  но  к
Новому году войска должны быть готовы. Я на тебя рассчитываю. Сделаешь?
   - Должен, - Александр поставил пустой кубок на стол.
   - Еще бы, ведь "верность обязывает". Удачи тебе, - Его Величество  от
души обнял брата и проводил до двери, за которой его уже ждал Рафаэль  и
эскорт. С Даро вице-маршал Арции не простился...
 
Нэо Рамиэрль. 
 
   Отец нашел свой последний приют под  аметистовой  скалой  на  окраине
Пантаны, а Уанна Рамиэрль собственными руками похоронил на  Седом  поле.
Только обретенная за  время  скитаний  вера  в  себя  и  в  свою  память
остановили эльфа-разведчика, когда ему навстречу  вышли  маг-одиночка  и
Астен.
   Они были такими, какими он  их  видел  в  последний  раз.  Немолодой,
усталый человек, похожий на удалившегося на покой воина, и  принц-Лебедь
в синей тунике с серебряным обручем на золотых волосах.
   Призраки? Оборотни? Они молча стояли перед эльфами, словно дожидаясь,
когда те придут в себя. В зале Силы было тихо, но длинные волосы  Астена
развевались,  словно  от  порывов  ветра,   а   плащ   Уанна   оставался
неподвижным.
   - Кто вы? - Рамиэрль не узнал своего голоса, так странно он прозвучал
в бывшей обители богов. - Вы не те, кем кажетесь.  Но  вы  знаете  меня,
иначе почему...
   - Знаем, - подтвердил Астен, поднимая синие отцовские глаза,  но  это
был неподвижный взгляд, взгляд хищной птицы, привыкшей смотреть в  глаза
солнцу.
   - Знаем, - согласился и Уанн, и  Роман  узнал  голос,  говоривший  об
улитках. Кем бы  ни  был  его  обладатель,  но  он  не  относился  ни  к
человеческому роду, ни к эльфийскому, ибо люди и эльфы видят  мир  двумя
зрачками, а не восемью.
   - Ты тоже знаешь о нас, маринеры называли нас  Великими  Братьями,  -
Астен усмехнулся, - мы и вправду братья. Не знаю,  чьи  лица  ты  видишь
перед собой, боюсь, это  зрелище  причиняет  тебе  боль,  но  нас  видят
такими, какими видят. Это зависит не от нас, а от тебя.  Самая  глубокая
рана твоей души - это мое лицо, самый главный так и не заданный вопрос -
это лицо моего брата.
   - Это правда. Я вижу отца и друга, но  я  не  могу  называть  вас  их
именами.
   - Зови меня Орлом,  а  его  Драконом.  Мы  будем  тебя  называть  Нэо
Рамиэрль, ты привык к этому имени, хотя оно уже не твое.
   - Не мое? - Рамиэрль чувствовал мощь своих собеседников,  но  трепета
не испытывал, только некоторую растерянность. Он смотрел  в  глаза  тех,
которые были еще большей легендой, чем ушедшие  Светозарные  и  погибшие
Прежние. Что им нужно от него и что ему нужно от них?
   - Ты давно уже не ты прежний, хоть еще не тот, кем  можешь  стать,  -
устало сказал Дракон, - а теперь спрашивай. Спрашивай, мы ответим,  если
ответ есть. А потом мы скажем тебе, зачем мы здесь и что  нам  нужно  от
вас обоих.
   - Вы можете спасти Тарру?
   - Мы уже сделали все, что могли, сохранив жизнь мужчине  и  дав  душу
женщине. Большего мы сделать не вправе.
   - Познающий прав, - кивнул Орел, - пустить в ход высшую мощь  то  же,
что стрелять в зимних горах из проклятых в Тарре пушек. Лавины похоронят
и тех, кто стрелял, и тех, в кого стреляли.  Это  будет  не  помощь,  но
смерть. Тарра или спасется тем, что у нее есть, или вообще не спасется.
   - Тогда мы должны вернуться. Вы можете открыть нам дорогу?
   - Можем, но вряд ли это нужно.
   - Но... - Проклятье, какая же это мука видеть лицо отца и знать,  что
это не он, а кто-то великий, чужой и непонятный.
   - Мы можем открыть вам дорогу домой,  но  что  и  кому  это  даст?  -
заговорил Дракон. - Ты хороший разведчик, сильный воин и  неплохой  маг,
Нэо Рамиэрль, но в той войне, которая начнется, ты, вернувшийся,  будешь
лишь одним из многих. Твой спутник тоже, вряд ли станет той песчинкой на
весах судеб, что опустит одну чашу и поднимет другую.
   - Мой брат знает много, но познать возможности живой души  и  законы,
которые она сама себе создает, ему не дано.
   Как и мне не суждено понять, почему зажигаются  и  гаснут  солнца.  -
Орел нетерпеливым жестом остановил брата. - Позволь сказать мне.  Понять
сердцем можно за мгновенье, а  доказательства,  доступные  уму,  требуют
времени, которого нет ни у них, ни у нас.
   Однажды в одном из миров подобное  уже  было.  Двоих  воинов  призвал
король, так как начиналась война. У одного было волшебное кольцо,  надев
которое он мог оказаться там, где желал, другому пришлось положиться  на
своего коня. Первый в мгновение ока перенесся  к  своему  сюзерену,  они
сражались  плечом  к  плечу,  но  силы  были  слишком   неравны.   Когда
показалось, что все кончено, пришла помощь. Тот рыцарь,  что  отправился
обычным путем, по дороге встретил отряд и взял его с собой. Он не  думал
об этом, отправляясь в дорогу, но судьба порой  подставляет  плечо  тем,
кто играет честно. Ей можно бросить вызов и победить,  но  не  стоит  ее
обманывать.
   - Я понял, - Рамиэрль выдержал взгляд синих глаз, одновременно родных
и чужих, - мы должны пройти свой путь до  конца,  и  если  пройдем  его,
найдем что-то, что поможет победить.
   - Может быть, найдете, может быть, нет. Может быть, погибнете,  может
быть, так и не сможете вернуться. Мы не провидцы.
   - Я хочу спросить того, кто назвал себя Драконом,  если  даже  ОН  не
провидец, как могут знать будущее умирающие от яда?
   - А они его и не знают. Они слышат лишь то, что можно  услышать.  Это
голос судьбы, но она не всемогуща, это мысли мудрых, но и они ошибаются,
это воля сильных, но и с ней можно спорить. В миг смерти видят прошлое и
грезят о будущем. То, что говорят умирающие,  МОЖЕТ  случиться  и  часто
исполняется. Часто, но не всегда. Мы и сами говорили устами отравленных,
но есть и другие. Тот, кого мы зовем Странником, те, кто ушел, кто хочет
прийти, кто ждет своего часа. Пророки повторяют чужие  голоса  и  мысли,
порой это правда или то, что может  ею  стать,  но  бывает  и  ложь.  Мы
предупредили Рене Арроя  устами  Иннокентия  и  Марко,  но  старый  Эрик
говорил не только с нами, но и с той силой, что носит имя Судьба.
   - Что же значит его пророчество? - почти крикнул Роман.
   - То, что придет год Трех Звезд и что Последний из Королей вступит  в
схватку с Роком. Эрик был сильным человеком, и он знал, почему и во  имя
чего умирает. Он не только стал голосом Судьбы, он вступил с ней в  бой.
Уже из-за грани он докричался до тех, кого оставлял, завещая бороться до
конца. Он увидел беду, понял, что ее можно одолеть, и пытался рассказать
как. Так что вы решили, потомки  Волка  и  Лебедя?  Вы  возвращаетесь  в
Тарру, идете дальше вместе или же каждый изберет свою дорогу?
   - Я пойду дальше, - твердо сказал Роман.
   - Мы пойдем вместе, - Норгэрель, как всегда, был тих И решителен.
   - Из Светозарного должна быть дорога, по которой ушли боги. Мы найдем
ее.
   - Вы ее уже нашли. Она здесь, у Престола Сил, - Орел махнул  рукой  в
направлении каменного пламени, - мы ее вам откроем. Вы  бы  это  сделали
сами, радужные тропы одинаковы, прошедшие по одной осилят  и  остальные.
Вам нет нужды тратить время и силы, я провожу вас.
   - Нет, - возразил Роман, - я  понял  притчу,  мы  пройдем  без  вашей
помощи.
   - Ты и вправду понял все, но мы пройдем той дорогой, которой шли бы и
вы, только не придется выжидать нужного луча.  Я  доведу  вас  до  новой
Обители Света, где обрывается тропа. А мой брат сделает то, что  должно,
здесь... И запомните, есть Время, есть Судьба, есть источники Силы, есть
Законы, связавшие все воедино, в них нет Добра и Зла, как  нет  Добра  и
Зла в зиме и лете. Добро и Зло в каждом и ни в  ком.  Эрик  понял  меня,
когда сказал, что Свет защитит от Света, а Тьма от Тьмы. А теперь идите.
   Орел поднял руку, и каменное пламя ожило.  Оно  оставалось  камнем  и
вместе с тем извивалось и рвалось, как  обычный  огонь.  Затем  раздался
низкий гул, и две гигантские тени устремились вверх,  пламя  заметалось,
как свеча на ветру, и погасло, обнажив  уже  знакомый  радужный  провал.
Роман глубоко вздохнул и шагнул вперед, навстречу горячей алой волне, но
обжигающего жара не  было.  Эльф  не  любил  оборачиваться,  но  тут  не
удержался от искушения, и ему  показалось,  что  он  видит  стремительно
уносящуюся вдаль  гигантскую  птицу  и  падающие  под  ударами  могучего
золотого тела стены Чертога Сил, оскверненные прорастающей пустотой.
 
2885 год от В.И. 
1-й день месяца Волка. 
Арция. Фло. 
 
   Земли ре Фло выглядели не лучшим образом. Жоффруа был из тех  хозяев,
которые хотят с одной овцы получить сразу  и  мясо,  и  руно,  и  шкуру.
Когда-то тут было иначе. Люди не  боялись  проезжающих  сигноров,  да  и
одеты были богаче, по лугам разгуливало куда  больше  скота,  дома  были
опрятными, а поля возделанными. Проклятый бы побрал братца!
   Видимо, Александр произнес это вслух,  так  как  ехавший  рядом  Рито
Кэрна вопросительно взглянул своего сюзерена.
   - Я вырос в этих краях. У Рауля ре Фло, отца Жаклин. Теперь врем этим
управляет Жоффруа и плохо управляет.
   - Прости, я не знал...
   - Теперь знаешь. Я все хотел спросить, почему ты выбрал Жаклин?
   - Сам не знаю почему, искал  кого-то  потише,  чтоб  новой  ссоры  не
вышло.
   - Удачный выбор. И справедливый, хотя я видел, как ты с ней маялся...
   - Она молчала и улыбалась. Я даже испугался, ну а  потом  я  удрал  с
этой кошкой Ортанс. Впрочем, она очень даже пушистая, а  больше  я  твою
кузину не видел.
   - Она мне племянница, - улыбнулся Сандер. - Двоюродная, хоть я  ее  и
младше на два года. Не знаю, как вырвать ее из лап братца, а надо.  И  в
память Рауля, и ради нее самой,  да  и  земли  эти  под  Ларрэном  вовсе
захирели. Но Филипп расплатился ими с Жоффруа  за  помощь  и  теперешнюю
лояльность, так что я ничего не могу  поделать.  А  Лину  ты  больше  не
видел, потому что ее держат взаперти. Мне жаль Жаклин, мы росли вместе.
   - Жаль, - кивнул мириец, - говорю же, знай я, в чем дело, я бы ее так
не обидел. Проклятый, сам не знаю, что на меня нашло. Выпил, наверное...
   - Да она не обиделась, что ты.  Ты  же  ее  Звездой  Турнира  сделал.
Кстати, многие решили, что это в память о ее отце.
   - И пусть. Я слышал про Рауля много хорошего.
   - А я его знал. Это было какое-то безумие.  Ссора,  война,  смерть...
Рауля убили Жоффруа и Рогге. Это была подлость и предательство, хоть и в
нашу пользу. Мой брат законченный подлец, Рито. - Александр помолчал  и,
внезапно решившись, добавил: Да и я тоже.
   - А вот это уже интересно, -  скорчил  рожу  Рафаэль,  -  я  подлецов
насмотрелся, и что-то ни один из них не походит на тебя.
   - Рафаэль, - голос Сандера дрогнул, - я сделал то, что не должен  был
делать. Я люблю Даро.
   - Даро?! А она тебя?
   - И она...
   - Ну и хвала моему святому  родственнику.  Если  б  малявка  тебе  не
ответила, придушил бы. Своими руками!
   - Рито, ты ничего не понимаешь...  Мы  вместе  второй  месяц.  Тайно,
как...
   - Как люди, которые не могут жить так, как им хочется, - лицо мирийца
стало грустным, - мой отец любил другую женщину, не  нашу  мать,  а  она
любила его. И оба были правы. У нас говорят: "Любовь всегда  права",  не
бери в голову, Санчо. Главное, она тебя любит.
   - А я ее... Сам  не  понимаю,  как  все  случилось.  Она  первая  мне
сказала, я бы никогда не осмелился.
   - И зря! Ну, да хорошо то, что хорошо кончается. У меня в  Кер-Эрасти
остался братец, который хуже чужого будет, хоть и сын моих родителей.  А
ты для меня сразу своим стал. Вот. Возьми...
   - Что это?
   - Кольцо Кэрна. Ты не можешь носить кольцо Даро, а мое запросто.  Для
меня ты теперь больше, чем брат.  Я,  конечно,  вертопрах,  но  байланте
может стать хорошим другом.
   - Рыцарь тоже, - улыбнулся Александр, снимая перстень с рубином, -  я
собирался подарить тебе его на прощание, но ты показал мне письмо  отца,
и у меня все из головы вылетело.
   -  На  прощание?  Никакого  прощания  не  будет,  Санчо.  Что  бы  ни
случилось, нам идти вместе до смерти и дальше. Мое место здесь, а не  на
Берегу Бивней, прав был...
   - Рафаэль, о чем ты?
   - Неважно. Главное, я знаю, что говорю.
 
Проклятый. 
 
   Эрасти увидел во сне  Анхеля.  Не  седого  человека  в  императорских
одеждах, умирающего у его ног, а молодого и  полного  сил.  Вновь  цвели
магнолии и пахло морем, вином и жареной рыбой. Вновь им было по двадцать
с небольшим, они были смертными и веселыми, не боявшимися ни гибели,  ни
старости, ни сглаза. Родич тогдашнего мирийского герцога и изгнанник  из
Арции поняли друг друга с полуслова, хотя его благонравных родственников
и пугал неистовый нрав Анхеля.
   Как же они были молоды и  смелы,  когда  в  одеждах  простых  рыбаков
бродили  по  портовым  притонам,  танцевали  на   свадьбах   в   морских
деревушках, забирались в прибрежные скалы. Тогда Анхель  ненавидел  зло,
неважно, малое ли, большое ли. Эрасти помнил, как приятель  схватился  с
пятью головорезами, заступившись за нищую полупьяную старуху. Сам Церна,
когда сверкнули ножи, не то чтобы оробел, но не совсем понял из-за чего,
хотя промедлил совсем немного и  встал  рядом  с  Другом.  Позже  Анхель
сказал, что ненавидит насилие и бессилье и что сильный должен быть добр,
а если не желает  быть  таковым,  его  надо  остановить.  Если  нужно  -
кулаком, а то и ножом. В тот вечер и началась их истинная дружба, дружба
единомышленников, соратников, братьев.
   Церна  никогда  бы  не  поверил,  что  предаст  его  именно   Анхель,
отступивший от всего, за что в молодости был готов  умереть.  Мирию  они
покинули вместе, и  Эрасти  так  больше  и  не  увидел  смеющихся  волн,
набегающих на прибрежные скалы истоптанных мулами и быками дорог, спящих
под лесами вулканов, алых цветов амаполы...
   Он помнил, как они отплывали. Горстка  смельчаков  на  старой  шхуне,
купленной у хитрого кривозубого контрабандиста. Он их, скорее  всего,  и
продал, так как на  арцийском  берегу  их  ждали.  Бой  был  страшным  и
безнадежным, но каждый четвертый выжил, они  как-то  прорвались  в  лес,
погоня отстала - видимо, не рискнула соваться в ночную чащу.  Они  долго
шли в никуда, продираясь сквозь колючие заросли, потом сидели у  кое-как
разведенного костра, два десятка человек, которым предстояло  освободить
Арцию.
   Анхель предложил другу вернуться в Мирию, так  как  с  его  здоровьем
скрываться в болотах хуже смерти. Эрасти отказался, сказав, что им  идти
вместе до смерти и далее. Он был искренен, принося свою  клятву,  но  он
думал о смерти в  бою.  В  крайнем  случае,  о  преисподней,  куда  они,
восставшие против миропомазанника Божия, вполне могли попасть. Надо  же,
тогда он еще верил и в Творца, и в Антипода... Анхель назвал его братом,
а он остался с повстанцами, хотя ему пришлось  тяжелее,  чем  остальным.
Сначала он задыхался только ночами, лежа на кое-как набросанных  ветках,
потом ему стало все равно, ночь или день, лежит он или  идет.  Несколько
раз ему казалось, что он умирает, но он продолжал идти вместе со  всеми,
не позволяя даже освободить себя от поклажи. Затем болезнь прошла,  даже
сейчас, став целителем, способным вернуть уходящего от  самых  пределов,
он не понял, что же с ним случилось.
   Как долго он не вспоминал об этом. Почему же сегодня он вновь тащится
по бесконечным болотам, над которыми кружат комары, впереди маячит спина
Анхеля, сзади... Кто же тогда шел за ним? Руи Малве? Дориан Ло? Память с
годами отсекает лишнее. А Проклятый опять  идет  за  предавшим  его.  До
смерти и далее.
   Как же он был благодарен разбудившей его  Геро!  Мало  того,  что  он
умудрился уснуть на солнце, он еще и кричал.  Но  если  вспоминать,  так
лучше Анхеля, чем Циа, и лучше молодого, влюбленного в жизнь и  свободу,
чем старого, с погасшим сердцем. Жаль, что они не погибли  в  бою,  стоя
спина к спине, свято веря в то, что правы и что  за  ними  придут  более
сильные и удачливые, придут и сделают то, что не уда лось им...
 
2886 год от В.Я. 
14-й день месяца Иноходца. 
Арция, Малве. 
 
   Сквозь зеленые ветви серебрился Мельничный пруд.  Серебряные  метелки
весельника сгибались к самой воде, и на  них  то  и  дело  присаживались
глазастые стрекозы. Ветер доносил запах черемухи. Время шло к полудню, и
на открытом месте солнце пекло по-летнему, но здесь, в тени  старых  ив,
зной отступал. Дариоло собрала и заколола смоляные  локоны  на  затылке,
чтобы было не так  жарко,  и  с  интересом  рассмотрела  себя  в  водном
зеркале: лицо сразу же стало непривычным, и  девушка  улыбнулась  своему
отражению. Интересно, что сказал бы Александр, если бы увидел ее  такой.
К сожалению, он был далеко: встречал войска из Тагэре и Фло.
   Рито ускакал вместе с Александром, и она этому только рада.  Брат  не
боится никого и ничего, перед ним отступают даже демоны, и он  настоящий
друг. Хорошо, что рядом с "волчьей" сигной Эстре будет "пылающее сердце"
Кэрна. Они с Рито похожи, пусть Сандер смотрит  на  брата  и  вспоминает
сестру, а она будет ждать своего герцога столько,  сколько  нужно,  хоть
всю жизнь.
   За себя Даро не опасалась, она была под защитой матери Сезара  и  Его
Высокопреосвященства, да и ее обидчики отплывали вместе с королем. И все
равно ей  предстоит  жить  без  Александра  и  Рафаэля.  Они  так  и  не
простились, было некогда. В  ночь  они  проснулась  от  стука  в  дверь,
какой-то  сержант  в  очередной  раз  потребовал  Рито  к  королю.  Даро
попробовала уснуть, но у нее не получилось.  Она  просидела  до  утра  в
постели, глядя на светлеющее окно.  Брат  так  и  не  вернулся,  прислал
записку. Потом за ней приехала Миранда и увезла в Мальвани. Поместье,  в
котором жила жена маршала Анри, находилось в трех  диа  от  Мунта,  хотя
исконные земли Мальвани лежали много дальше, на севере.  Но  иногда  три
дня то же, что и тридцать. У Александра,  когда  он  вернется,  вряд  ли
будет возможность вырваться хотя бы на ору...
   Дариоло вздохнула и попробовала разобраться во взятом вышивании.  Она
очень хорошо шила шелками, и было бы не правильным не  подарить  сигноре
Миранде и ее дочерям по вышитому цветами мирийскому шелковому  шарфу,  к
тому же это поможет  скоротать  время  до  возвращения  Сандера...  Даро
оборвала себя - даже мысленно она должна думать и говорить о возвращении
брата. Никто не должен узнать, что она возлюбленная младшего  Тагэре.  У
Миранды  серебристо-русые  волосы,  ей  подойдет  бледно-голубой   шарф,
расшитый  дельфиниумами.  Следующие  несколько   ор   Даро   старательно
орудовала иголкой, не отрывая глаз от атэвского шелка. Плодами ее трудов
явилась нежная цветочная гроздь, одна из многих, которым  еще  предстоит
расцвести.
   - Тебя можно украсть, ты  и  не  заметишь,  -  она  вздрогнула  когда
подкравшийся сзади Александр поцеловал ее в шею, - всегда так  закалывай
волосы, ты не представляешь, как тебе идет...
   Даро, пискнув от неожиданности и восторга,  попробовала  повернуться,
чтобы ответить на поцелуй поцелуем, но сильные руки держали крепко.
   - Я... я не ждала вас... тебя... Я думала, что вы... ты...
   - Что я на год уеду в Оргонду, не повидав тебя? Право, Даро, если  ты
так обо мне думаешь, зачем я тебе нужен? - герцог  наконец  выпустил  ее
плечи и пристроился на траве рядом. - Это твоя работа?
   - Да, я только начала, надо же что-то делать...  А  сигноре  Мальвани
это наверняка понравится...
   - Не сомневаюсь, - подтвердил Александр, поднося к губам руку швеи. -
У нас очень мало времени, Даро. Мы удрали на одну ночь. Завтра утром  мы