вспомнить, - сказал кто-то вслух.
     Светящаяся  точка  повисла  над  парапетом,  где   крепостные   стены
обрывались в головокружительную пропасть Протохукара. Искорка  расширилась
до светящегося ореола, окружавшего хрустальный шар. Внутри  его,  скрестив
ноги, сидел маленький человечек в золотом костюме, усеянном кармашками.
     - Ты? - едва вымолвил Селадейр.
     Шар подплыл к ним ближе, спустился и, едва коснувшись каменных  плит,
рассыпался в пыль. Эйкен  Драм  помахал  старцам  своей  шляпой  с  черным
плюмажем:
     - Привет тебе, афалийский Творец! Я уже минут десять подслушиваю  ваш
разговор.  Ей-Богу,  тебе  лучше  внять  словам  Властелина  Ремесел.  Он,
конечно, старый брюзга, но котелок у него варит.
     Старый чемпион внезапно превратился в великана громовержца  с  грозно
занесенной рукой.
     - Умри, выскочка! - пророкотал  он  и  выпустил  в  Эйкена  мощнейший
умственный заряд.
     Взрыв и зеленая вспышка были столь мощны, что  потешное  сражение  во
дворе разом прекратилось.
     - Соратники, ко мне! - крикнул Селадейр.
     Но голос героя был слаб, словно шелест листвы, а умственный клич лишь
отозвался  бессильным  гневом  под  сводами   черепа.   Селадейр   сбросил
иллюзорное обличье и хотел было сдавить узурпатора физической хваткой.  Но
ни один мускул не повиновался ему, и точно так же  неподвижны,  беспомощны
оказались рыцари внизу: их будто пригвоздило к месту.
     - А ведь мы  были  так  дружны,  когда  охотились  на  Делбета,  -  с
сожалением заметил Эйкен. -  Помнишь,  брат-творец?  Гонялись  по  Бетским
Кордильерам за старым огнеметателем и не осмеливались подняться на воздух:
вдруг он возьмет да и  подпалит  наши  стеклянные  задницы.  -  Сиятельный
хохотнул. - Сейчас-то мне никакой огонь не страшен - силушки  прибавилось,
как видишь. На днях думаю попросить лорда  Целителя  Дионкета  перед  всем
честным народом проверить мой ум. Пускай узнают, каков их будущий король.
     Лорд Селадейр из багрового сделался изжелта-бледным.
     - Отпусти меня! - прохрипел он. - Бейся как настоящий воин.
     - С кем биться? С тобой? - усмехнулся плут.  -  Еще  чего  удумал!  С
трусами я не бьюсь.
     - Это я трус?!
     Подойдя вплотную к застывшему, как статуя, лорду  тану,  Эйкен  взмыл
вверх, пока не очутился с ним лицом к лицу.
     - Ты старый, угрюмый, отчаявшийся трус, и я не стану тратить на  тебя
время. Мне предстоит бой с фирвулагами. Наплевать, что они превосходят нас
численностью в десять раз... А великий лорд Афалии, рыцарь Высокого Стола,
предпочитает лечь и умереть. Ну так ступай к ним на заклание! И не  забудь
на шее пунктирную линию провести с надписью: "Отрезать здесь!"
     -  Вообще-то,  Село,  -  вставил  Властелин  Ремесел,  -  насчет   их
настроений малыш не так уж не прав.
     - Враг! Бейся со мной по-честному! - умолял Селадейр; лицо  его  было
искажено страданием.
     Эйкен вновь опустился на каменные плиты.
     - Я дерусь тем оружием, какое имею. И не надо держать меня за дурака.
- Он взмахнул рукой.
     В небе над обрывом появился конный отряд  из  четырехсот  рыцарей;  в
первых рядах маячили блистательные фигуры Куллукета, Альборана, Елейна. За
ними тянулись богатыри тану и гибриды, представляющие  все  пять  гильдий;
сияние вокруг всех голов свидетельствовало о могучей умственной силе.
     Радужное  войско  с  достоинством  обнажило  мечи.   В   строю   эхом
прокатилось:
     - Сланшл, Селадейр, лорд Афалии!
     - Мы здесь не для того, чтобы драться, - втолковывал Эйкен, и теплая,
обволакивающая волна коварно прокатилась в мозгу Селадейра.  -  Мы  пришли
убедиться, что у нас все же есть надежда выступить  вместе  против  нашего
общего врага. Большинство моих бойцов осталось  в  Гории,  но  кое-кого  я
прихватил с собой, равно как и мою новую  золотую  гвардию,  что  стоит  у
северных ворот. Если хочешь, посмотри сам.
     Селадейр последовал его совету. Там стояло не меньше тысячи  конников
- мужчин и женщин. И врата  Афалии  распахивались  перед  ними.  Во  главе
каждого эскадрона стоял  офицер  с  метапсихической  аурой.  Некоторые  из
рядовых тоже излучали свечение, но независимо от этого у всех были золотые
торквесы и диковинное оружие.
     - Что,  любопытно?  -  усмехнулся  Эйкен.  -  Давай-давай,  рассмотри
получше. Великий  покойный  Стратег  призывал  уничтожить  боевую  технику
первобытных, но сам он был не так глуп, чтобы следовать своим призывам. Не
то что ты, брат-творец! Подвалы моего Стеклянного  замка  в  Гории  набиты
контрабандой, собранной за семьдесят лет, - и часть ее  вы  видите  здесь.
Фотонные  пушки,  ружья  со  стальными  пулями,   самострелы,   заряженные
солнечными батареями, двуствольные винтовки "Ригби-470", звукоразрыватели.
Все  виды  портативного  нетабельного  оружия,  какие  только  можно  себе
вообразить. Ушлые путешественники  во  времени  умудрялись  проносить  его
прямо под носом чиновников на постоялом дворе мадам  Гудериан.  И  кто  их
осудит за это? Им хотелось иметь хоть небольшое преимущество над своими же
товарищами по изгнанию... Так вот, все это я нашел только в Гории, а  ведь
могут быть и другие запасы. У  тебя,  к  примеру,  такое  оружие  имеется?
Может, спросим у твоего сына Уриета и дочери Фетнеи?
     Селадейр перевел взгляд на плута. Губы его  искривились  в  печальной
усмешке.
     - Я ничего не знаю о тайных складах. Но теперь мне  понятны  слухи  о
том, что враг после нападения на Бураск изобрел новое смертоносное оружие.
Покойный лорд Асгейр славился своей жадностью и мог припрятать запрещенное
оружие вместо того, чтоб его уничтожить. Это вполне в его духе.
     - Спасибо за подсказку, - откликнулся Эйкен. - Мы проверим.
     Воздушная кавалькада медленно, по спирали, начала спускаться во двор.
Рыцари Афалии построились и стали по стойке "смирно".
     - Однако меня привела сюда иная причина, - заметил Эйкен.
     Селадейр обнаружил, что он наконец свободен, но больше не  сделал  ни
одного выпада против одетого в золото юнца.
     - Можешь не объяснять.
     Эйкен покачал указательным пальцем:
     - Не торопись с выводами. Говорю же, у нас одна цель  -  объединиться
против общего врага... Нет, я  прибыл  сюда  потому,  что  посланное  нами
приглашение на свадьбу, кажется, затерялось.
     Селадейр не поверил своим ушам.
     Но Эйкен был сама искренность.
     - Ты нам не ответил.  Мерси  просто  в  отчаянии,  и  я  тоже.  Какой
праздник без моих старинных друзей из Афалии? Без товарищей по  схватке  с
Делбетом? Я здесь для того, чтобы повторить приглашение. Лично.
     - Не упрямься, старик, -  увещевал  Селадейра  Алутейн.  -  Я  выбрал
жизнь. Теперь твоя очередь.
     Лорд Афалии опустил руки по швам и широко расставил ноги. На  миг  он
стиснул кулаки, но тут же разжал. Глаза невольно закрылись, словно  бы  он
пытался отогнать образ Врага. Наконец Селадейр с неохотой кивнул.
     Эйкен так и просиял от удовольствия.
     - Ну вот и славно! Ты не пожалеешь. В  эти  смутные  времена  нам  не
обойтись друг без друга. Да  что  далеко  ходить  за  примерами!  -  Эйкен
прищелкнул пальцами.
     Еще один астральный пузырь материализовался в воздухе  и  спланировал
прямо на парапет. Внутри его  сидел  воин-самурай  в  полном  облачении  и
золотом торквесе. Хрустальная оболочка рассыпалась, воин отвесил поклон.
     - Лорд Селадейр Властелин Ремесел, познакомьтесь с моим новым  другом
по имени Йошимитсу Ватанабе.  Гений  инженерной  мысли!  Заменил  железные
пластинки своей кольчуги петельками из шкуры мастодонта, а кровавый металл
расплавил и отлил себе меч. После прохождения врат времени Йош ни  дня  не
жил в рабстве, а теперь вот служит при моем дворе. Там, в Содружестве,  он
ловко  подделывал  векселя  и  еще  был  специалистом  по   робототехнике.
Смекаешь, Село?
     Йош подмигнул лорду Афалии, который переводил безумный взгляд с  него
на Эйкена.
     - А нам, грешным, пора и отдохнуть, - решил  золотой  шут.  -  Завтра
хочу слетать  с  инспекцией  в  Тарасию  и  еще  несколько  мест...  Много
приглашений затерялось. Йош задержится у тебя на недельку-другую и поможет
в решении всех твоих проблем. Когда  прибудешь  в  Горию,  привези  его  с
собой. Помимо свадьбы обещаю тебе массу других развлечений.
     - Ясно, - упавшим голосом отозвался Селадейр.
     - Останешься, Йош? - спросил Эйкен.
     - Как прикажете, шеф. - Самурай повернулся к хозяину замка.  -  Пошли
поглядим, что там с твоей хреновиной?
     Селадейр не двинулся с места, пока Властелин Ремесел не обхватил  его
за плечи и не потащил к лестнице.
     - Отличная идея! - ликовал Алутейн. - Инструменты и  запчасти  у  нас
найдутся. Слышь, Село, лаборатория Трейанета в целости и сохранности?
     Лорд Афалии кивнул.
     - Один из моих покойных  братьев  по  гильдии  занимался  электронным
оборудованием Старой Земли, - объяснил Йошу  Алутейн.  -  В  его  особняке
имеются  лаборатория  и  одна  из  самых  богатых  технических   библиотек
плиоцена. Там, сынок, тебе самое место. Снял  бы  ты  эту  хламиду:  поди,
работать в ней неудобно... Не возражаешь, если я поприсутствую?
     - С моим удовольствием, - любезно откликнулся Йош.
     - Увидимся за ужином! - крикнул им вслед  Эйкен,  и  его  как  ветром
сдуло.
     Селадейр затряс головой.
     - И это наш король!
     - Ну вот ты и привыкаешь к такой мысли, - усмехнулся Алутейн.



                                    4

     Она вышла немного подышать вечерней прохладой,  прежде  чем  кликнуть
женщин. Луна, тоже беременная,  взошла  над  проливом  Редон.  К  майскому
празднику Великой Любви она еще не дозреет. А вот время Мерси пришло.
     Балкон ее  спальни  в  башне  был  просторен  и  заставлен  цветущими
растениями в золотых горшках. Теперь она разлюбила здесь стоять, поскольку
проведенное Эйкеном феерическое  аметистовое  освещение  наводило  на  нее
холод  и  тоску.  То  ли  дело,  когда  был  жив  Ноданн!  Тогда  алмазные
светильники над хрустальной балюстрадой отливали теплым розовым сиянием, и
стоило ей только захотеть, возлюбленный демон тут  же  появлялся  рядом  с
ней, чтобы полюбоваться  заходом  солнца  над  Бретонским  островом,  пока
усеянная звездами чернильная тьма не погасит последние отблески пламени. В
такую ночь, глядя на смущенную  брюхатую  луну,  они  бы  вместе  загадали
желание.
     Теперь же кости славного Аполлона покоятся в грязи Нового моря.
     - А мои будут лежать здесь, - сказала  она,  обращаясь  к  ребенку  в
своем лоне, - в Бретани,  где  я  родилась  спустя  шесть  миллионов  лет.
Когда-нибудь Жорж Ламбаль и Сувонна О'Коннелл будут  обходить  Бель-Иль  и
найдут камень, подернутый сажей и светящийся, как фосфор. И это буду я.
     Плод беспокойно заворочался,  разделяя  ее  боль,  и  Мерси  охватило
раскаяние.
     "Тсс, милая Аграйнель! Спи, Граня, сокровище мое!  Сегодня  ночью  ты
получишь свободу".
     Мерси вновь попыталась постичь ум своего чада, но под чисто  внешними
проявлениями личность была неуловима -  что-то  яркое,  жадное,  пугающее,
чужое. Подсознание дочери  Тагдала  представляло  собой  клокочущий  омут,
нетерпеливо рвущийся  в  новый  мир;  его  больше  не  устраивала  темница
материнской утробы.  Сам  того  не  ведая,  ребенок  жаждал  более  острых
ощущений, чем стук материнского сердца, приглушенный околоплодным пузырем,
или  туманная  краснота,  видная  сквозь  затянутые  пленкой  глаза,   или
вездесущий вкус и запах амниотической жидкости. "Еще!" - казалось,  кричал
неслышный  внутренний  голос.  И  мать  ответила:  "Потерпи,  уже  недолго
осталось".
     Всей силой  своих  активных  либо  латентных  способностей  Аграйнель
требовала любви. Напрягая еще не развитый психокинез,  билась  в  маточную
темницу, исподволь корректировала  сознание  Мерси,  стремясь  к  свободе,
пыталась  сотворить  нерушимую  зависимость  меж   ними   обеими,   а   ее
принудительные функции были особенно  мощны.  Таким  образом,  происходило
обыкновенное чудо метапсихической связи - как у всякой нормальной матери с
ее ребенком.
     "Любви! - бушевал крохотный ненасытный ум. - Любви!"
     "Мама любит тебя. Ты любишь Маму. Спи".
     Детский умишко удовлетворенно затих.
     "Бедный Эйкен", - подумала Мерси, проводя сравнение.
     А затем: "Ноданн. Мой Ноданн".


     - Но у нас так не принято! - закричала Морна-Ия. - Наши матери должны
сражаться  до  победного  конца!  И  особенно  ты,  ведь  тебе,  возможно,
предстоит породить новое потомство.
     - Все будет так, как  я  говорю,  -  твердо  заявила  Мерси.  -  Лорд
Целитель явился с Кожей, чтобы помочь мне, благородные леди уже  собрались
в приемной.
     - Как?! - ужаснулась Морна. - В такой интимный момент?!
     - Воительницы, которые  сопровождают  лорда  Эйкена-Луганна,  получат
инструктаж  позднее.  Остальные  здесь.  Я  добровольно   отказываюсь   от
уединения. Мой долг как Главного Творца дать всем вам указания на будущее.
     Морна всплеснула руками.
     - Не хочешь ли ты...
     - Когда другие увидят мои роды, - перебила ее Мерси, -  увидят  моего
ребенка, они просто не смогут иначе.
     Морна склонила голову.
     - Как скажете, леди. Времена нынче не те...
     Мерси ободряюще улыбнулась великанше, одетой в хитон  цвета  лаванды.
Глаза ее отливали голубизной, золотистые волосы рассыпались по плечам. Она
надела длинный, без рукавов газовый пеньюар, белый с  золотой  каймой;  на
бледной коже россыпь  крохотных  веснушек.  В  глубоком  вырезе  пеньюара,
открывавшем ложбинку между налитыми грудями до  того  места,  где  начинал
вздыматься живот, сиял золотой торквес.
     - Дорогая моя Сестра Ясновидица Морна, ты теперь первый  кандидат  на
замещение вакантной должности Создательницы Королей и  вторая  по  статусу
среди наших благородных леди. Ведь именно ты восемьсот лет назад принимала
первые роды у королевы Нантусвель. И на этот раз тебе не  придется  делать
ничего особенного - отличие только в том, что Аграйнель - девочка. Но  как
только ее аура отделится от моей, ты увидишь, что твоя нынешняя  крестница
будет исключительной личностью.
     Мерси взяла сухие холодные руки Морны и приложила их к своему животу.
     - Чувствуешь? Она готова.
     Младенец подпрыгнул изо всех сил. Мерси  засмеялась,  и  обе  женщины
сплелись в тесном умственном объятии.
     - Ну, веди меня под балдахин!
     В просторной приемной зале царил полумрак: окна  из  цветных  стекол,
днем наполнявшие  помещение  радужным  светом,  теперь,  разумеется,  были
затемнены.  Лишь  свечи  в  бронзовых  канделябрах  бросали   колеблющиеся
оранжевые блики на помост, установленный под роскошным  балдахином.  Самое
странное  -  что  на  помосте  не  было   ни   кушетки,   ни   стула,   ни
гинекологического кресла. Только стол из чистого золота с  двумя  большими
ваннами по бокам - одна золотая, другая  хрустальная,  наполненная  теплой
водой. У стола ожидал лорд Целитель Дионкет,  вызванный  из  добровольного
изгнания в  Пиренеях.  Он  держал  наготове  большой  мешок  и  сверкающее
рубиновое лезвие. Рядом с важным и невозмутимым видом стояли три  тануски:
леди корректор в красно-белом, леди  психокинетик  в  розово-золотистом  и
леди принудитель в голубом; последняя - не кто иная,  как  Олона,  невеста
Салливана Танна.
     Мерси неторопливо подошла к краю помоста.  Несколько  сот  зрительниц
застыли неподвижно, плотно завернувшись в белые плащи с капюшонами и столь
же тщательно прикрывая мысли.
     "Привет вам, сестры", - обратилась к ним Мерси.
     "Мы откликнулись на твой  призыв,  леди  Гории",  -  прошелестел  хор
внутренних голосов.
     "Сейчас я продемонстрирую новый способ  производить  на  свет  детей.
Всем известно, что сила моя велика, но - в отличие от вашего творчества  -
неагрессивна. И я покажу ее вам, чтобы вы могли  при  желании  последовать
моему примеру".
     Она подошла к Дионкету. Морна  и  три  акушерки  остались  на  заднем
плане. Мерси обернулась к затаившей дыхание женской  аудитории  и  закрыла
глаза. Лорд Целитель взмахнул рукой; из золотого мешка, струясь,  выползла
тончайшая пленка, обволакивая тело Мерси, как вуаль  обволакивает  статую.
Льющийся изнутри свет был сконцентрирован  на  раздутом  животе  роженицы.
Белый пеньюар просвечивал, так же как целительная Кожа,  и  все  отчетливо
увидели маленький силуэт в круге света.
     Вскоре этот сгусток эктоплазмы просочился  сквозь  брюшную  стенку  и
медленно вплыл в протянутые  руки  Мерси.  Мгновенно  подавленный  всплеск
чувств пронесся в толпе. Суровый лик Дионкета озарила улыбка.  Зрительницы
в  первых  рядах  ощутили,   как   он   бросил   свою   корректирующую   и
психокинетическую энергию на подмогу творческим силам матери для ее  почти
мгновенного исцеления.
     Дионкет снова взмахнул рукой, и Кожа растворилась без следа. Мерси не
сводила глаз с новорожденной, все еще находившейся внутри тонкого  пузыря,
от которого тянулась к плаценте пуповина.
     Морна    взглядом    подняла    золотую    ванну    и    с    помощью
акушерки-психокинетика подставила ее под  младенца.  В  воздухе  сверкнуло
рубиновое лезвие Дионкета, и воды хлынули в  ванну,  а  за  ними  туда  же
бултыхнулся пузырь.
     Аграйнель  открыла  глаза  и  задышала   легко   и   свободно   после
живительного поцелуя Мерси. Корректор поднесла к  ней  хрустальную  ванну,
нежнейшую губку и  полотенца.  Мерси  и  Морна  смыли  с  девочки  остатки
амниотической жидкости, после чего кожица стала свежей  и  розовой.  Мерси
вновь поцеловала ребенка, и крошечное тельце мгновенно высохло. Юная Олона
надела на младенца распашонку и завернула в одеяльце до подмышек.
     Мерси взяла дочь  на  руки,  дала  ей  грудь.  Новорожденная  еще  не
научилась сосать, но ум ее жадно впитывал первые впечатления  от  внешнего
мира. Зрительницы  не  решались  шелохнуться,  пока  Мерси  не  подала  им
ободряющий знак; тогда все приблизились и  одарили  ребенка  легкими,  как
пух, умственными ласками.
     - Тихо! Ритуал нарекания, - еле внятно произнесла Морна, однако толпа
расслышала ее голос.
     Почтенная леди показала  всем  маленький  золотой  торквес;  акушерки
застыли в напряженном ожидании. На кого из них падет выбор?
     - Олона, - сказала Мерси.
     Дева-принудительница вне себя от счастья приняла ребенка.
     - Мое сокровище! Какая же ты красавица!
     - Дочь Мерси Розмар и Тагдала, ты будешь зваться Аграйнель!  -  Морна
защелкнула золотой обруч на шейке ребенка. - Добрая Богиня  пророчит  тебе
долгую жизнь, славу и счастье!
     "Сланшл", - выдохнули сотни женских умов.
     - Сланшл, - повторил лорд Целитель.
     - Сланшл, - сказала Мерси дочери, забирая ее у Олоны.
     Впервые со времени потопа  сердце  ее  наполнилось  радостью,  и  она
задала подошедшей Морне главный вопрос:
     - Ну, ясновидящая Создательница Королей, какое будущее ждет мою милую
крошку?
     Нежные, как Эолова арфа, внутренние голоса запели Песню.
     - Я вижу Аграйнель королевой Многоцветной Земли.
     У Мерси перехватило дыхание.
     - Правда? Ты не лукавишь?
     На гладком, без единой морщинки, лбу старухи  выступили  капли  пота.
Губы ее дрожали.
     - Правда. Я поняла это при первом ее вздохе.
     Мерси остановилась перед  портьерами  в  глубине  помоста.  Ее  глаза
отрешенно блестели. Она крепко прижала ребенка к своей пылающей щеке.
     - А ее король?! - вскричала Мерси. - Кто он?
     - Он... еще не родился.
     - Но ты знаешь, кто он? У кого он  родится?  -  настаивала  Мерси.  -
Скажи мне, Морна! Ты _д_о_л_ж_н_а_ мне сказать!
     Морна попятилась, побледнела, защищаясь от любопытства Мерси.
     - Я не могу! - с трудом выдавила она. - Не могу.
     Потом резко отдернула портьеру и выбежала. Мерси изумленно глядела ей
вслед. Лорд Целитель подошел, оберегающим жестом обнял ее за плечи и  стер
в ее усталом мозгу навязчивые вопросы, беспокойство, страх.
     Мерси