оторой  и
поныне летающие тарелки мелькают в кристально чистом воздухе!
   - Помню-помню, - кивнул я. - Когда четыре-пять  лет  назад  разрушили
старую гостиницу, вы отхватили себе лицензию на  постройку  шале.  Ну  и
что, окупилось?
   - Нет пока, - сознался Джаспер.  -  Мы  слишком  много  потратили  на
привязку к местности. Надо ведь, чтоб его не сдуло с горы  при  скорости
ветра триста километров в час. Однако проектировщики  все-таки  добились
своего. Теперь шале даже торнадо выдержит.  А  какой  вид!  Твои  умники
просто ума лишатся!
   Я позволил себе выразить сомнения:
   - Но ведь вам придется переместить отсюда на вершину почти три тысячи
делегатов. За час, не больше. И доставить их назад после банкета.
   - Нет проблем. Три рейса автобусами - и все дела.
   - А транспортные расходы?
   - Входят в оплату обеда-люкс:  на  первое  омар,  потом  бифштексы  с
кровью и  овощи,  на  десерт  сабайон,  марочное  шампанское...  Включая
скидки, девяносто баксов с носа.
   Я присвистнул.
   - Да ты что, Джаспер! Дартмут сейчас на  такой  мели,  что  отделению
метапсихологии пришлось опять  слиться  с  факультетом  психиатрии!  Мой
племянник, Нобелевский лауреат, был вынужден сократить две  трети  своих
сотрудников!   Субсидии   на   исследования   урезаны    до    минимума,
вспомоществований никаких, и, видимо, это будет последний конгресс, уж и
не знаю на сколько лет.
   - Тем более надо отметить.
   - Да, но как я оправдаю...
   - Вот что, Роже, сделай мне личное одолжение.  Поднимись  и  посмотри
сам.
   На микроавтобусе я  проехал  полкилометра  до  местного  "аэродрома",
спрятанного в густой зелени. Меньше чем за пять минут  удобный  самолет,
сочетающий скорость крылатого  летательного  аппарата  с  маневренностью
вертолета, доставил  меня  на  вершину.  Мы  приземлились  на  восточном
склоне. Я вспомнил, как яростно протестовали  экологи  против  расчистки
посадочной  площадки  и  против  нового  ресторана,  объявив   неуклюжую
постройку восьмидесятых годов историческим памятником  и  требуя,  чтобы
вершина сохранила "первозданный вид". Однако, поскольку  гора  Вашингтон
еще  с  двадцатых  годов  девятнадцатого  века  подвергалась   вторжению
цивилизации,  доводы  радетелей  о  благе  природы  были   с   легкостью
опрокинуты.
   Сложенное  из  гранитных,  покрытых   мхом   плит   шале   потрясающе
гармонировало с инеем, посеребрившим самую высокую точку  Новой  Англии.
Витражи  из  армированного  стекла  по   верхнему   этажу   обеспечивали
великолепный обзор окрестностей. Каменная крыша  была  увенчана  широкой
башней с наблюдательной вышкой и открытым балконом, заполненным  в  этот
чудесный летний день туристами. Под рестораном располагались  сувенирные
лавки и небольшой музей. Крытая галерея  вела  прямо  к  станции  старой
железной дороги, не  претерпевшей  никаких  изменений.  После  короткого
осмотра я вышел на один из балконов, и  управляющий  рестораном  оставил
меня одного для принятия решения.
   Первобытный локомотив на  паровой  тяге,  натужно  пыхтя,  пробирался
вверх по склону. Горные тропы, восходящие к  вершине,  были  по-прежнему
обозначены желтыми камнями-указателями. Трава местами повысохла,  но  то
здесь, то там виднелись  пучки  свежей  альпийской  зелени,  испещренной
крохотными цветочками.
   ... Мальчик, весь дрожа, стоит  рядом  со  мной  и  тычет  пальцем  в
сторону первого оперантного ума, не взращенного в его собственной семье.
   ... Туристы цепочкой поднимаются от железной  дороги,  и  ясновидение
маленького Дени показывает мне образ второго чуда - Элен.
   Здесь все начиналось. И здесь должно закончиться.
   Глаза мои затуманились от крепчайшего западного ветра. Я вновь ощутил
эфирные  вибрации  и  чье-то  присутствие.  Священная  гора,  погубившая
столько людей, слышавшая столько криков наивных мечтателей, что  взывали
к беззвучным звездам, вскормившая  столько  легенд  о  ледяных  демонах,
Больших Карбункулах и летающих тарелках... Bonjour, Rogi.
   Я вздрогнул.
   - Est'ce toi?!
   Скажешь Дени, что заключительный банкет будет здесь.
   - Ха! А во что это выльется - тоже сказать?
   Ты сможешь убедить его, что место идеально подходит. Твое принуждение
более действенно, чем ты полагаешь. После того как он согласится  и  все
приготовления будут закончены... так и быть, расскажи ему обо мне.
   - Grand dieu, ты серьезно?
   Только прояви тактичность. Выбери подходящий момент. Можешь объяснить
ему,  что  всегда  считал  меня  наименьшим  злом,   безобидной,   почти
неосознанной   проекцией   мечты   в   противовес   жалкой   рассудочной
обреченности.
   Давненько тебя здесь  не  было,  mon  fantфme.  Мы,  земляне,  все  к
чертовой матери испортили!
   Возможно... И все-таки скажи ему. Он прав,  что  цепляется  за  этику
непротивления и бескорыстия, но не прав,  что  хочет  стоять  особняком.
Планетарный Разум должен стремиться к сопричастности, расти  и  плыть  в
высшем метаконцерте доброй воли, в отречении от эгоистических  помыслов.
Только тогда вы сможете принудить Галактическое Содружество к Вторжению.
   - Сейчас?! - вскричал я. - Когда все распалось? Ну,  знаешь,  у  тебя
зловещее чувство юмора!
   Твой племянник Дени испытает твой ум и примет  меня  как  данность...
если ты сам веришь...
   - Уходи, - прошептал я. - Оставь меня в покое. Я старый дурак, никому
не нужен, и нет никакой надежды, что Дени или кто-либо другой  воспримет
эту  сказку  всерьез.  Такие  психологи,  как  Дени,  считают  внеземных
спасителей старомодным заблуждением. Юнг даже написал  по  этому  поводу
книгу. Человеку свойственно уповать на добрую фею-крестную или  на  бога
из машины, который спасет нас от гибельного безумия... Но я не верю! Так
что пошел прочь!
   Мне показалось, что невидимая сущность тяжело вздохнула.
   Я надеялся на лучшее, сказал Призрак, хотя и без  оснований.  Le  bon
dieu, il aime a plaisanter!  Вечный
юморист... А сказки мне, Роги, ты сохранил Большой Карбункул?
   - Брелок для ключей? - Порывшись  в  кармане,  я  вытащил  серебряную
цепочку, на которой висели мои ключи от лавки  и  от  квартиры.  Красный
шарик из мраморовидного стекла блеснул на ярком солнце. - Вот этот?
   Да,  этот...  На  конгрессе,  когда  придет  подходящий  момент,   ты
заставишь Дени объединить  своих  коллег  -  и  весь  Разум  Земли  -  в
молитвенном метаконцерте. В доказательство серьезности  твоих  намерений
предложи ему обследовать Карбункул глубинным ясновидением.
   - Так просто! - горько рассмеялся я. - А как я пойму, что великий миг
настал.
   В умственном голосе Призрака послышались  зловещие  ноты.  Это  будет
самоочевидно. Действуй без колебаний. А теперь, au'voir, cher Rogi. Быть
может, скоро встретимся.
   Меня обдало ледяным холодом. Я выдохнул белое облачко  и  понял,  что
температура резко  упала.  Пошатываясь,  бросился  к  стеклянной  двери,
толкнул ее и ворвался внутрь, как будто ледяные демоны гнались  за  мной
по пятам.
   Управляющий ожидал меня.
   - А вот и вы, мистер Ремилард. Вы не зашли ко  мне  в  кабинет,  и  я
подумал было, что вы уже отчалили.
   - Банкет будет здесь. Я решился. Пойдемте в ваш  кабинет  и  составим
договор.
   - Прекрасно! - обрадовался он. - Вы не раскаетесь!
   - Не я, так другие, - буркнул я и пошлепал за ним вверх по лестнице.

***

   На следующей неделе я поехал в Конкорд, где  условился  о  встрече  с
известным иммологом. Я положил ему на ладонь Карбункул, сказал, что хочу
его оценить, и стал ждать приговора. Но мне, как всегда, не повезло.  Он
довольно быстро установил, что цепочка не  серебряная,  а  из  какого-то
платиумно-иридиевого сплава, и что безукоризненно прозрачный  камешек  -
не стекло, а другое вещество с проводимостью десять МО.
   - Я бы сказал, что мы имеем дело с алмазом... однако  кроваво-красные
алмазы обладают сказочной ценностью, и никто в  здравом  уме  не  станет
придавать ему круглую форму, вместо того чтобы огранить.  Скорее  всего,
это какой-нибудь синтетический материал с такой же теплопроводностью.
   Я еле-еле выдавил:
   - Да. Скорее всего... Мне подарил его  старый  друг.  Химик.  Спорим,
говорит, что ты никогда не выяснишь, какой это камень?.. Видимо,  просто
решил надо мной подшутить.
   -  Чтобы  выяснить,  что   это   за   камень,   необходимо   провести
кристаллографический анализ на специальном оборудовании,  -  заявил  мой
собеседник. - Но такое исследование влетит  в  крупную  сумму  и  займет
довольно много времени.
   - Нет-нет, зачем же! - всполошился я. - Вы просто напишите на  бумаге
то, что мне сообщили. Разумеется, без денежной оценки.
   - Ради Бога. Видите ли, если б это  был  алмаз,  он  весил  бы  более
двадцати пяти карат. А из-за редкой окраски его  бы,  вероятно,  оценили
миллиона в два, если не больше.
   - Милая шутка, вы не находите?.. Так сколько я вам должен?
   Он  запросил  пятьдесят  долларов.  Я  с  радостью  заплатил,   сунул
квитанцию в бумажник, а Большой Карбункул в карман штанов. И  отправился
в Хановер ждать  третьей  недели  сентября,  на  которую  было  намечено
открытие конгресса метапсихологов.
   Я ничего не сказал Дени о Фамильном Призраке и о том,  что  Карбункул
жжет мне карман. Пусть Призрак делает из меня дурака,  если  сможет,  но
будь я проклят, если сам буду из себя его делать!

29

Бреттон-Вудс, Нью-Гемпшир, Земля
21 сентября 2013 года

   Поспешно - а то, не дай Бог, его засечет какая-нибудь ранняя  пташка,
разделяющая тревоги Ильи и Кэти, - старый Петр Сахвадзе  выскользнул  из
холла в рассветную тишь. Пересек лужайку, заметив  отсутствие  росы:  не
иначе, будет дождь, хотя небо пока ясное,  с  высокими  облаками:  Жаль,
если они спустятся ниже и испортят весь вид из шале на вершине; впрочем,
небольшая гроза малость оживила бы природу.
   Там и сям  среди  клумб  с  хризантемами  и  аккуратно  подстриженных
газонов  навалены  кучи  мусора:  поломанные  транспаранты,  разодранные
знамена, смятые листовки, банки из-под пива, обертки от пищи -  недобрая
память об оперантных толпах, окруживших отель вчера вечером. Каждый день
конгресса был  отмечен  демонстрациями  Сыновей  Земли  перед  входом  в
гостиничный комплекс; вчера их собралось уже несколько сотен и  пришлось
вызвать полицейские наряды, чтобы очистить окрестности. Внук Петра Илья,
обеспокоенный  неохотным  откликом  местных   властей,   строго-настрого
запретил деду покидать отель в последний день  конгресса:  он,  судя  по
всему, грозит самой серьезной конфронтацией. Но старик не изменил  своей
многолетней привычке совершать прогулку на рассвете. Едва  ли,  рассудил
он, пикетчики подымутся  в  такую  рань.  Они  теперь  отсыпаются  после
ночного буйства и набираются сил  для  нового,  еще  более  решительного
выступления...
   Груда плакатов перегородила ему дорогу. Петр  презрительно  отшвырнул
их в сторону палкой и с усмешкой прочитал некоторые. МЫ ЛЮДИ -  А  ВЫ?..
ВЫСШИЕ УМЫ, УБИРАЙТЕСЬ  В  СВОЕ  ВНУТРЕННЕЕ  ПРОСТРАНСТВО!  ДОЛОЙ  УМНЫЕ
ГОЛОВЫ! - извечная песня Сыновей Земли, зачастую сокращаемая до простого
и зловещего: ГОЛОВЫ ДОЛОЙ! Смысл одного лозунга - ГДЕ  КРИПТОНИТ,  КОГДА
ОН ТАК НАМ НУЖЕН?! - Петр не понял.
   Наконец добравшись до  взлетно-посадочной  площадки,  он  со  вздохом
облегчения  углубился  в  густые  заросли  на  берегу  небольшой   реки,
омывающей подступы к отелю.
   Здесь уже не было следов демонстраций. Кленовые деревья меняют цвет в
своей удивительной североамериканской  манере,  гораздо  более  яркой  и
впечатляющей, нежели в Европе и Азии. Но Петру хотелось отыскать  другое
дерево - он его приметил еще десять лет назад, во время первого визита в
Уайт-Маунтинс. Но оно все не попадалось, и  Петр  уж  было  испугался  -
вдруг его спалило молнией или смыло весенним паводком?.. Нет,  вот  оно!
Одинокий горный ясень, усыпанный пышными  алыми  гроздьями,  -  истинное
воплощение родной кавказской рябины.
   Он любовался красавцем, гордо стоящим  на  фоне  журчащего  потока  и
величавый горы... Все так напоминает дом, что хочется завыть  от  горечи
утраты.
   "Ну и дурень же ты, Петр Сергеевич!  -  сказал  он  себе  и  двинулся
вперед. - Девяносто девять лет прожил, а все еще сила  есть.  Живешь  не
тужишь в Оксфорде, внук с женой пылинки с тебя сдувают, правнучки готовы
часами слушать рассказы о твоей богатой событиями жизни... Да ты,  можно
сказать, счастливчик, вроде патриарха Селиака Ешбы,  только  не  хватает
тебе его спокойствия и мудрости".
   Тропинка свернула на юг, удаляясь от реки, и потянулась по  открытому
пространству вдоль великолепных  площадок  для  гольфа.  Длинные  отроги
Президентской гряды все еще прячут солнце, воздух божественно тих, птицы
не поют, и никакие  звуки  цивилизации  не  нарушают  блаженного  покоя.
Кажется, вся природа затаилась в ожидании.
   Петр остановился, взглянул вверх. Много бед обрушилось на его голову,
но они приходили и  уходили  подобно  временам  года.  А  впереди  новые
опасности; сейчас  они  подстерегают  его  Тамару  и  других  оперантов,
борющихся за власть в Москве. Что бы простодушный Селиак сказал  на  все
это? Выдал бы еще  одну  доморощенную  метафору  о  покорной  Земле  как
символе надежды?.. Говорят, без надежды  жить  нельзя,  но  неужели  она
никогда не осуществится? Неужели зло всегда будет торжествовать, а добру
суждено вечно довольствоваться надеждой?
   В задумчивости он подошел к  маленькой  беседке,  где  решил  немного
передохнуть, чувствуя, как  нарастает  внутреннее  напряжение  вместе  с
несильной, но настойчивой пульсацией в центре  лба.  Вновь  остановился,
протер глаза, а когда оглянулся на гору, у него дыхание перехватило.
   Широкий  склон  светился  зеленым  и  фиолетовым,  а  гребень   горы,
казалось, увенчала золотая аура.
   Не может быть!  -  внутренне  воскликнул  Петр.  Эти  горы  старые  и
прочные. Едва ли в Нью-Гемпшире бывают землетрясения.
   Он все-таки подождал земной дрожи; ее  не  было.  Но  ум  его  словно
балансировал на грани  какого-то  сверхъестественного  открытия.  Что  ж
такое?.. Он прищурился, сосредоточившись  на  светлеющей  полоске  неба:
гора как бы протягивала к нему руки.
   И наконец сверкающий нимб солнца выглянул из-за гряды, на миг ослепив
Петра. Он вскрикнул, но зрение вернулось к нему, и световая галлюцинация
исчезла вместе с загадочной головной болью.
   - Бывает же! - удивился он.
   Колени подкашивались, старик едва не рухнул наземь.  Тяжело  опираясь
на палку, дотащился до беседки и не сразу заметил, что она уже занята.
   - Вам плохо, доктор Сахвадзе?
   Высокий человек, окутанный тенью, поднялся и усадил  его  на  скамью.
Петр узнал дядюшку Дени Ремиларда, странного  типа,  что  был  связующим
звеном между отелем и конгрессом, а метапсихических дел не касался.
   Петр вытащил из кармана платок и утер лицо.
   - Дурное предзнаменование. Ничего конкретного. Я, видите  ли,  ощущаю
психодинамические потоки в геосфере.
   - А-а, - не понимая, отозвался  Ремилард  и  вытащил  из  внутреннего
кармана портативный телефон, - Я позвоню в отель, чтобы за вами прислали
микроавтобус.
   - Нет! - довольно резко оборвал Петр. - Говорю  вам,  это  преходящее
метапсихическое явление. Не надо относиться ко мне как к инвалиду!
   - Воля ваша, - пробормотал Ремилард, убирая телефон, -  Вам  что,  не
спится, доктор?
   - Как и вам, - буркнул Петр и тут же пожалел о своей грубости, -  Вот
решил немного поразмять кости и прочистить мозги.  Сегодня  на  повестке
много важных докладов и дискуссий... а главное - Джеймс Макгрегор  будет
демонстрировать детектор биоэнергетического поля. Меня, знаете ли, очень
интересуют ауры. Ну и потом... банкет - тоже есть чего ждать.
   - Да уж, особенно незапланированных развлечений.
   Петр покосился на Ремиларда.
   - Ожидаете серьезных осложнений?
   - Не без того.  Но  мы  делаем  все  возможное,  чтобы  они  не  были
серьезными.
   -  Я  думал,  в  Соединенных  Штатах   не   терпят   подобных   угроз
общественному порядку.
   Ремилард коротко рассмеялся.
   - У нас любят повторять: "Мы живем в свободной  стране".  Так  оно  и
есть, доктор Сахвадзе. Иногда это к лучшему, иногда к  худшему.  Сыновья
Земли и другие антиоперанты могут митинговать сколько влезет, покуда  не
посягают на частную  собственность  в  виде  отеля.  Прошлой  ночью  они
разошлись чуть больше обычного, и кое-кого из них отправили  в  кутузку,
но  толпа  неуправляема.  Больше  всего  мы  боимся,  что  в  нее  может
затесаться профессиональный элемент.
   - Почему же ваши адепты ВЭ не проведут разведку и не выловят этого...
этих...
   -  Подстрекателей,  -  подсказал  Ремилард,  -  Я  уверен,   операнты
Нью-Гемпшира  все  время  начеку.  Мой   племянник   лично   организовал
неофициальную группу  ищеек  ВЭ.  Но  поскольку  количество  соглядатаев
ограничено, возникает пресловутый вопрос: куда смотреть?
   Старый психиатр со вздохом поднялся.
   - Ну что ж,  мне  пора.  А  то  как  бы  внуки  не  хватились.  После
вчерашнего у них сердце не на месте. Ни в  коем  случае  не  велели  мне
выходить одному.
   Ремилард остался сидеть, задумчиво перебрасывая  из  одной  ладони  в
другую блестящий красный шарик - брелок для ключей.
   - Они не напрасно беспокоятся.  Был  один  неприятный  момент,  когда
пикетчики прорвались через  внешнее  оцепление  и  заполнили  подъездную
аллею. Так вы не поверите,  я  ощутил  такие  умственные  вибрации,  что
буквально трясся от страха... Толпа устроила что-то  вроде  первобытного
метаконцерта. Ей-Богу, это  был  массовый  менталитет  с  единой  волей!
Хорошо, что продержались недолго: полицейские восстановили цепь, и толпа
вновь рассыпалась на отдельных индивидуумов. Хотя их было сотни две - не
больше, я потом всю ночь глаз не сомкнул.
   - Так вот почему вы рано поднялись!
   Ремилард кивнул.
   - Когда-то давно я работал в отеле. Этот уголок  возле  площадок  для
гольфа был излюбленным местом  моих  раздумий.  -  Он  высоко  подбросил
ключи, поймал их на лету и сунул в карман. -  Но,  пожалуй,  на  сегодня
хватит прострации! Пора завтракать, а потом  я  должен  буду  обеспечить
профессору Макгрегору специальный источник питания для его хренчеговины.
   - Тогда пойдемте вместе, - предложил Петр. - Таким образом, я хотя бы
отчасти выполню директиву моих внуков и, может, сумею избежать нагоняя.
   Ремилард встал, расправил плечи.
   - Эти молокогнусы слишком вас опекают. В случае чего, зовите меня, уж
я сумею их уконтрапупить.
   Петр засмеялся.
   -  Уконтрапупить!  Молокогнусы!  Хренчеговина!  До  чего  же  занятен
английский язык!
   - Таких слов в английском языке нет, это типичный янки, вроде меня.
   Глаза Петра лукаво блеснули.
   - Да-да, помню, ведь вы родом из здешних мест... А скажите, не бывает
ли здесь землетрясений?
   - Бывают, а что? Редко, но случаются.
   - Так я и знал! - возликовал Петр  и,  увидев  озадаченное  выражение
собеседника, извинился. - Сейчас я вам все объясню. Только... у меня еще
один безотлагательный вопрос: что такое  криптонит,  и  почему  Сыновьям
Земли он так нужен?
   Рогатьен Ремилард захохотал.
   - На плакате, что ли, прочли? - И, покачав головой, добавил:
   - Вы что-нибудь слышали о сверхчеловеке?
   - Знаменитый Ubermensch Ницше? Ну конечно.
   Ремиларду явно стоило немалых усилий сохранять серьезность.
   - Да нет, о другом, американском.
   - Об американском не слыхал - расскажите! Как  я  понимаю,  оперантов
уже сопоставляют с героями фольклора.
   - Вот именно!
   Бок о бок они направились к  отелю,  и  Роги  начал  излагать  старую
легенду, тщательно подбирая слова, с тем чтобы старик понял юмор.

***

   - Гии! - воскликнула Родственная Тенденция. - Ну  конечно,  гии!  Как
они раздражают со своими вечными играми!
   - В целом ничего страшного,  -  сказало  Бесконечное  Приближение.  -
Спокойствие, друзья мои.  Наверняка  у  землян  нет  сейсмографа,  чтобы
зарегистрировать ан