- Ты приказываешь Первой в Тарне? - спросила Лара.
     - Нет, татрикс, - ответила Дорна.
     - Раб, - сказала татрикс.
     Я сделал вид, что не понимаю этого обращения.
     - Воин, - сказала тогда она.
     Я поднял глаза на ее маску. В руке, покрытой золотой перчаткой, она держала кожаный мешочек с монетами. Я решил, что это монеты Оста и подумал, где же сам заговорщик.
     - Признайся, что ты украл эти деньги у Оста из Тарны, - сказала татрикс.
     - Я ничего не крал, - сказал я, - освободи меня.
     Торн рассмеялся неприятным смехом.
     - Я советую тебе, - сказал он, - признайся.
     Мне показалось, что он хочет просьбы о пощаде и милости, но я был невиновен и не желал каяться.
     - Я ничего не крал.
     - Тогда, пришелец, - сказала татрикс, - мне жаль тебя.
     Я не понял смыслы ее замечания, да мне было не до этого: спина моя стонала под тяжестью колодок, шею ломило. Пот тек по спине и раны жгло огнем.
     - Приведите Оста! - приказала татрикс.
     Мне показалось, что Дорна беспокойно заворочалась в кресле. Нервными движениями рук она расправляла складки мантии.
     Сзади меня послышался шум и к моему удивлению один из солдат дворцовой стражи швырнул закованного и избитого Оста к подножию трона. Его колодки были меньше моих, но все равно они были слишком тяжелы для его тщедушного тела.
     - На колени перед татрикс, - скомандовал Торн, держа кнут в руке.
     Ост, корчась от страха, попытался подняться, но не мог совладеть с весом колодок.
     Рука Торна с кнутом поднялась. Я ожидал, что татрикс и на этот раз остановит его, но она молчала, смотря на меня. Интересно, какие мысли таятся под этой бесстрастной маской из чистого золота.
     - Не бей его, - сказал я.
     Не отводя глаз от меня, Лара сказала Торну: - Будь готов к удару.
     Желтоватое с красными прожилками лицо капитана изобразило улыбку и рука сжала кнут. Он не отрывал глаз от татрикс, боясь пропустить ее сигнал.
     - Поднимись, - сказала татрикс Осту, - не хочешь же ты умереть на брюхе, как червяк?
     - Я не могу! - простонал Ост.
     Татрикс медленно подняла руку в перчатке. Как только она опустится, последует жестокий удар кнута.
     - Нет, - сказал я.
     Медленно, с трудом преодолевая боль в мышцах всего тела, стараясь не свалиться, я протянул ему руку и помог встать на ноги, приняв на себя всю тяжесть его колодок.
     Женщины в серебряных масках ахнули, а солдаты приветствовали мой поступок ударами копий о щиты.
     Раздраженный Торн швырнул кнут человеку.
     - Ты силен, - признала татрикс.
     - Сила - признак зверя, - сказала Дорна Гордая.
     - Это правда, - сказала татрикс.
     - И все же, это прекрасное животное, - сказала одна из женщин.
     - Отправим его в Дом Развлечений Тарны! - предложила другая.
     Лара подняла руку, требуя тишины.
     - Почему, - спросил я, - ты не позволила ударить кнутом воина и не захотела защитить этого жалкого человека?
     - Я думаю, что ты невиновен, - ответила она, - а вину Оста я знаю.
     - Я невиновен, - подтвердил я.
     - Но ты же признался, что не воровал монеты!
     Я ничего не понимал.
     - Конечно, - сказал я, - я ничего не воровал.
     - Значит ты виновен, - прозвучал голос Лары и мне показалось, что в нем прозвучала нотка печали.
     - В чем я виновен?
     - В заговоре против трона Тарны, - ответила татрикс.
     Я онемел.
     - Ост, - сказала татрикс ледяным тоном, - ты виновен в измене. Мне известно, что ты затеял заговор против трона.
     Один из воинов, которые привели Оста, сказал:
     - Так докладывают шпионы, татрикс. В его доме найдены письма и инструкции. Все доказывает, что он хотел свергнуть тебя. Там были мешки с золотом, чтобы вербовать сторонников.
     - Он признался в заговоре? - спросила Лара.
     Ост стал жалобно молить о пощаде. Шея гнулась под тяжестью ярма.
     - Кто, змея, дал тебе золото? От кого ты получил письма и инструкции?
     - Не знаю, татрикс, - стонал Ост, - письма и золото принес воин.
     - К уртам его! - злобно крикнула Дорна Гордая.
     Ост завизжал, моля о пощаде. Торн пнул его, заставив замолчать.
     - Что ты еще знаешь о заговоре против трона? - спросила Лара.
     - Ничего, татрикс, - пробормотал тот.
     - Отлично, - сказала Лара и повернулась к воину, - брось его к уртам.
     - Нет, нет, нет! - завопил Ост, - я знаю, знаю!
     Женщины в серебряных мантиях наклонились в креслах, чтобы не упустить ни слова. Только татрикс и Дорна не шевельнулись. Хотя в комнате было прохладно, я заметил как по лицу Торна покатились крупные капли пота. Руки его судорожно сжимались и разжимались.
     - Что же ты знаешь? - спросила Лара.
     Ост оглянулся, как затравленный зверь. Глаза его вылезли из орбит.
     - Что ты знаешь о воине, который принес золото и инструкции?
     - Я не знаю его.
     - Позволь мне, - выступил вперед Торн и вынул меч, - позволь мне прикончить эту мразь.
     - Нет, - ответила Лара и продолжала допрашивать несчастного заговорщика:
     - Так что же ты знаешь, змея?
     - Я знаю, - ответил Ост, - что глава заговора - человек с высоким положением, это женщина в серебряной маске.
     - Ложь! - воскликнула, поднимаясь, Лара. - Никто из носящих серебряную маску не может пойти на предательство.
     - И все же это так! - сказал Ост.
     - Кто предательница?
     - Я не знаю ее имени.
     Торн расхохотался.
     - Но, - продолжал с надеждой Ост, - я однажды говорил с ней и могу узнать ее голос, если ты обещаешь сохранить мне жизнь.
     Торн снова рассмеялся.
     - Это уловка, чтобы купить жизнь.
     - Что ты думаешь, Дорна? - спросила Лара ту, что звалась Второй в Тарне.
     Но Дорна продолжала молчать, как бы боясь произнести хоть слово. Она вытянула руку в перчатке и резко опустила ее ребром вниз, изображая удар мечом.
     - Милосердия, Великая Дорна! - завопил Ост.
     Дорна повторила свой жест медленно и неумолимо.
     Но Лара протянула руку ладонью вверх и медленно подняла ее. Это был жест, означающий пощаду.
     - Благодарю, татрикс, - пробормотал Ост, глаза его были полны слез. - Благодарю.
     - Скажи мне, змея, действительно ли этот воин украл у тебя деньги?
     - Нет, нет, - завопил Ост.
     - Ты сам дал ему их?
     - Да, да.
     - И он взял их?
     - Взял.
     - Он сунул мне деньги и сбежал, - сказал я. - У меня не было выхода.
     - Он взял эти деньги, - проговорил Ост, злобно глядя на меня, вероятно решив, что я должен разделить его судьбу.
     - У меня не было выхода, - спокойно повторил я.
     Ост яростно взглянул на меня.
     - Если бы я был заговорщиком и был в союзе с этим человеком, зачем же ему понадобилось обвинять меня в краже монет и требовать моего ареста?
     Ост побелел. Его жалкий умишко судорожно заметался, ища правдоподобное объяснение, но с его губ не слетело ни звука.
     Тогда заговорил Торн:
     - Ост знал, что его подозревают в заговоре.
     Ост озадаченно поглядел на него.
     - И он, - продолжал Торн, - решил сделать вид, что деньги у него украли, а не сам он дал их убийце. Таким образом он избавился бы и от подозрений в заговоре и от того, кто знал его тайну.
     - Это правда, - сказал Ост, с благодарностью приняв помощь от такого человека, как капитан Торн.
     - Как Ост дал тебе эти деньги, воин? - спросила татрикс.
     - Ост дал мне их... как подарок.
     Торн закинул назад голову и расхохотался.
     - Ост никогда в жизни никому ничего не давал просто так, - проговорил он сквозь смех, вытирая слезы.
     Смешки послышались даже от женщин в серебряных масках, сидящих вокруг трона. И даже сам Ост ухмыльнулся.
     Но маска татрикс повернулась к нему и его ухмылка умерла, не успев родиться.
     Татрикс поднялась с трона и указала пальцем на несчастного заговорщика. В ее голосе был металл:
     - В шахты его!
     - Нет, татрикс, нет! - кричал Ост. Ужас наполнил его глаза и он стал биться в своем ярме, как раненый зверь. Охранники презрительно подняли его на ноги и поволокли из комнаты. Я понял, что этот приговор был равносилен смертному.
     - Ты жестока, - сказал я татрикс.
     - Татрикс должна быть жестокой, - сказала Дорна.
     - Я хотел бы услышать ответ самой татрикс, - заметил я.
     Дорна замерла, оскорбленная.
     Немного погодя, когда татрикс вернулась на трон и успокоилась, она заговорила бесстрастным голосом.
     - Пришелец, иногда очень трудно быть Первой в Тарне.
     Ответ был неожиданным для меня. Я подумал, что за женщина скрывается за этой золотой маской. Мне даже стало жалко ту, перед которой я стоял на коленях.
     - А что касается тебя, - глаза Лары сверкнули из-под маски, - то ты сам признал, что не крал эти деньги у Оста. Из этого следует, что он дал их тебе.
     - Он сунул их мне в руку и убежал, - сказал я и посмотрел на татрикс. - Я пришел в Тарну, чтобы купить тарна. У меня не было денег. За деньги Оста я мог бы купить его и продолжать путешествие. Не мог же я их выбросить?
     - За эти деньги, - сказала Лара, держа мешочек на ладони, - хотели купить мою смерть.
     - Неужели ты ценишь свою жизнь так дешево? - скептически спросил я.
     - Вероятно, полная сумма должна была быть заплачена после завершения дела, - сказала она.
     - Эти деньги были подарком, - сказал я. - Во всяком случае мне так показалось.
     - Я не верю тебе.
     Я промолчал.
     - Что Ост предложил тебе?
     - Я отказался участвовать в его планах, - ответил я.
     - Сколько предложил тебе Ост? - повторила татрикс.
     - Он сказал, что даст тарна, тысячу золотых монет и провизию на долгое путешествие.
     - Золотые монеты... это не то, что серебряные, - сказала татрикс, - кто-то решил дорого заплатить за мою жизнь.
     - Не за убийство.
     - За что же тогда?
     - За похищение.
     Внезапно Лара застыла. Все тело ее дрожало от ярости. Она поднялась, вне себя от гнева.
     - Убей его! - крикнула Дорна.
     - Нет, - воскликнула татрикс и к всеобщему удивлению поднялась с трона и спустилась по ступеням.
     Дрожа от ярости она стояла передо мной в своей золотой мантии и маске.
     - Дай мне кнут! - крикнула она. - Быстро! - Человек поспешно рухнул перед ней на колени, протягивая кнут. Она щелкнула кнутом. Звук был резким, как выстрел.
     - Значит, - проговорила она, сжимая кнут, - значит ты хотел увезти меня связанную желтыми веревками.
     Я не понял, что она имеет в виду.
     - Ты хотел одеть на меня рабский воротник? - в истерике шипела она.
     Женщины в серебряных масках зашевелились, послышались гневные восклицания.
     - Я женщина Тарны! - крикнула она. - Первая в Тарне! Первая!
     И затем, обезумев от гнева, держа кнут обеими руками, она ударила меня.
     - Вот тебе мой поцелуй! - кричала она. Снова и снова она наносила мне удары, и все же я стоял на коленях и не падал.
     Мое тело, измученное тяжестью колодок, теперь горело от ударов кнута и корчилось в судорогах от боли. Но когда татрикс полностью выдохлась, я нашел в себе силы и поднялся - окровавленный, в лохмотьях и с тяжелым ярмом на шее - поднялся и взглянул на нее сверху вниз.
     Она отвернулась и пошла на возвышение, где стоял трон. Она быстро взбежала по ступеням и повернулась только тогда, когда была у трона.
     Татрикс повелительно указала на меня рукой в золотой перчатке, ткань которой была залита моей кровью и ее потом.
     - Отвезите его в Дом Развлечений Тарны! - приказала она.

ГЛАВА 12. АНДРЕАС ИЗ КАСТЫ ПОЭТОВ.

     Меня закутали в плащ, надвинули на глаза капюшон и повели по улицам Тарны, с заплетающимися под тяжестью ярма ногами. Наконец мы вошли в какое-то здание, поднялись по крутой лестнице, прошли по длинным коридорам, и когда с меня скинули плащ, я увидел, что мое ярмо приковано цепью к стене. Комната была освещена лампами, закрепленными на стенах под потолком. Я понятия не имел, где нахожусь - то ли глубоко под землей, то ли, напротив, на самых верхних этажах. Пол и стены комнаты были сделаны из отдельных каменных глыб, каждая из которых весила не меньше тонны. Вблизи ламп стены были сухими, но пол и остальная часть стен были покрыты и плесенью и пахло гнилью. Значит, я все-таки был под землей. На полу были накиданы мокрые опилки. Длина цепи позволяла мне дотянуться до бачка с водой. У моих ног лежало блюдо с едой.
     Я полностью выдохся. Тело мое ломило от тяжести ярма и ударов кнутом, поэтому я лег на каменный пол и уснул. Сколько времени я спал - не знаю, но когда проснулся то все тело стонало от боли и каждое движение причиняло невероятные страдания.
     Несмотря на ярмо, я умудрился сесть, скрестив ноги. Перед собой я увидел блюдо с ломтем грубого хлеба. Из-за своих оков я не мог взять хлеб руками, чтобы сунуть его в рот. Для того, чтобы поесть, мне придется лечь на живот и откусывать прямо ртом. Я знал, что мне придется сделать это, когда голод станет невыносимым, и это бесило меня. Значит, это ярмо не просто оковы, а еще и средство уничтожения человека,превращающегося в зверя.
     - Давай, я помогу тебе, - сказал женский голос.
     Я повернулся, забыв о ярме, и оно всей своей тяжестью придавило меня к стене. Две маленькие руки схватили тяжелые брусья и старались повернуть их так, чтобы я мог снова сесть прямо.
     Я посмотрел на девушку. Она показалась мне очень привлекательной. В ней была та теплота, которую я не ожидал найти в Тарне. Ее темные глаза были полны участия. Волосы - коричневые с красноватым оттенком - были стянуты сзади грубым шнурком.
     Я посмотрел на нее и она лукаво опустила глаза. На ней был только длинный узкий прямоугольник из грубого коричневого материала примерно 10 дюймов шириной. Он был накинут на нее как пончо, закрывая грудь и спину и оставляя открытым все ниже колен. На поясе пончо был перехвачен цепью.
     - Да, - стыдливо сказала она, - на мне камиск.
     - Ты очень красива, - сказал я.
     Она посмотрела на меня удивленно, но с благодарностью.
     Мы смотрели друг на друга в полутьме камеры. Сюда не доносилось ни звука. Отблески света ламп плясали по стенам и по лицу девушки.
     Она протянула руку и коснулась серебряного ярма.
     - Они жестоки, - сказала она.
     И затем, не говоря ни слова, она взяла хлеб с блюда и подала его мне. Я с трудом откусил кусок и долго жевал, стараясь проглотить.
     Я заметил на ее шее ошейник из серого металла. Очевидно, она была рабыней.
     Девушка подошла к бочку, провела рукой по поверхности воды, сгоняя зеленую слизь и затем зачерпнула пригоршню и поднесла к моим пересохшим губам.
     - Спасибо, - сказал я.
     Она улыбнулась и сказала:
     - Никто не благодарит рабыню.
     - Я думал, что в Тарне все женщины свободны, - сказал я, кивком показывая на ее ошейник.
     - Меня не будут держать в Тарне, - ответила она, - меня отошлют на Большие Фермы, где я буду носить воду рабам, работающим на полях.
     - Что за преступление ты совершила?
     - Я изменила Тарне.
     - Ты участвовала в заговоре против трона?
     - Нет, - сказала она, - я полюбила мужчину.
     Я онемел.
     - Когда-то я носила серебряную маску, воин, - сказала она, - а теперь я падшая женщина, так как позволила себе полюбить.
     - Это не преступление.
     Девушка счастливо рассмеялась. Мне очень понравился этот внезапный девичий смех. Его музыка доставляет большее удовольствие мужчине, чем вино ка-ла-на.
     И мне показалось, что мое ярмо перестало давить мне на шею.
     - Расскажи мне о нем. Но сначала, скажи, как тебя зовут.
     - Я Линна из Тарны. А как твое имя?
     - Тэрл.
     - Из какого города?
     - У меня нет города.
     - А! - улыбнулась девушка и не стала больше расспрашивать. Вероятно она решила, что с ней в камере сидит преступник. Она села на корточки. Глаза ее светились счастьем. - Он тоже не из Тарны.
     Я присвистнул. Это было серьезное нарушение горийских обычаев.
     - И, более того, - рассмеялась она, хлопнув в ладоши, - он был касты певцов.
     Действительно, это было еще хуже. Хотя каста Поэтов и Певцов не относилась к категории высших, но она была более престижна, чем, скажем, касты Шорников или Гончаров, которые были с ней одного уровня.
     На Горе Певец или Поэт считается ремесленником, создающим свои произведения, как гончар создает посуду, а шорник - седла. Поэты занимали свое место в социальной структуре общества - они воспевали битвы, героев, города, но они пели не только об этом, но и о любви, о жизни, о радости, время от времени напоминали горийцам о одиночестве, о смерти, о том, что нельзя забывать, что они в первую очередь люди.
     Чтобы стать певцом, нужен был особый талант, как, впрочем, и для Тарноводов. Поэт здесь, как и на Земле, воспринимался с изрядной долей скептицизма - их считали немного чокнутыми. Но божье благословленье не коснулось их. Ведь роль богов на Горе играли Царствующие Жрецы, а они не вызывали у людей никаких чувств, кроме страха. Люди жили с ними в относительном мире. Они делали празднества в их честь, приносили жертвы, выполняя их требования, но всякий раз, когда это было возможно, о них забывали. Так что вряд ли можно было предположить, что Царствующие Жрецы дарят талант певцу или поэту.
     Несмотря на это, певцов и поэтов любили на Горе. Конечно, некоторые поэты тяготились нищетой, на которую их обрекала эта профессия, но в целом считалось, что это самые счастливые люди на планете. Они гордились что поют и в хижинах бедняков и в роскошных дворцах. Их приглашали всюду и они пели везде, хотя в одном месте они получали в награду кусок хлеба, а в другом - горсть золота. Правда, золото поэта быстро переходило к женщинам, которые всегда вились роем вокруг этих беззаботных созданий. И снова у поэта не оставалось ничего, кроме песен.
     Нельзя сказать, что поэты на Горе жили зажиточно, но они и не голодали, им не приходилось сжигать одежду своей касты. Многие поэты путешествовали из города в город. Бедность надежно защищала их от грабителей, а счастье - от хищников.
     - Каста поэтов - это не так плохо, - сказал я.
     - Конечно, - ответила она, - но в Тарне они вне закона.
     - О!
     - И все же, - продолжала она со счастливой улыбкой, - Андреас, из города в пустыне Тора, проник в Тарну. По его словам, искать песни, - она рассмеялась, - но я думаю, что он пришел, чтобы заглядывать под серебряные маски наших женщин, - она в избытке чувств захлопала в ладоши. - И я первой заметила и позвала его, когда увидела лиру, спрятанную под его серой одеждой и поняла, что он - певец. Я пошла за ним и убедилась, что он в городе больше 10 часов.
     - Ну и что? - спросил я, так как уже слышал упоминание о 10 часах.
     - Это значит, что те, кто провел в Тарне больше десяти часов, заковываются в цепи и отправляются в поле возделывать землю, пока не умрут.
     - Почему же об этом не предупреждают при входе в город?
     - Но это глупо. Как же тогда мы будем пополнять число наших рабов.
     - Теперь ясно, - сказал я, осознав причины гостеприимства Тарны.
     - Я носила серебряную маску, - продолжала девушка, - и моим долгом было доложить властям об этом пришельце. Но я этого не сделала. Мне было очень интересно - ведь я никогда не видела мужчин из других городов. Я пошла за ним, а когда мы остались одни, то окликнула его и рассказала об участи, которая его ждет.
     - И что же он сделал?
     Она смущенно опустила голову.
     - Он снял с меня маску и поцеловал. Я даже не успела позвать на помощь.
     Я улыбнулся.
     - Я ведь никогда до этого не была в руках мужчины, - сказала она, - мужчины тарны не касаются женщин.
     Вероятно выражение моего лица удивило ее и она поспешила дать объяснения.
     - Вопросами связей мужчин и женщин занимается каста Врачей под наблюдением Высшего Совета Тарны.
     - Ясно, - сказал я, хотя мне ничего не стало ясно.
     - И все же, - продолжала она, - хотя я была женщиной Тарны и носила серебряную маску, его объятия не были для меня неприятны. - Она взглянула на меня с легкой печалью, - я знаю, что поступила не лучше его, упо