д мы покинули страну пигмеев, где познакомились с Тургусом и приобрели двух рабынь.
     Прошел ан, а мы все еще слышали барабанный бой. Он доносился и спереди и сзади.
     - Греби как следует, - прикрикнул я на Дженис.
     - Хорошо, господин.
     За эти дни мы вырезали из дерева новые весла. Теперь у каждого было свое весло - на случай, если вдруг придется сильно ускорить ход нашего каноэ. Обычно же на веслах одновременно сидело не более пяти человек - двое мужчин и две-три женщины. Остальные в это время отдыхали. Таким образом мы могли двигаться без перерывов. Кису подогнал новые весла по весу и по руке для Тургуса и бывших талун. Вдобавок мы смастерили еще одно запасное весло. Я уже говорил, что в речных путешествиях запасные весла никогда не бывают лишними.
     Айари огляделся, вслушиваясь в бой барабанов.
     - Лес оживился, - заметил он.
     - Смотрите! - воскликнула Элис. На дереве прямо над водой раскачивалось тело висельника. Остатки синего платья выдавали в нем писца.
     - Да.
     Галера сильно обгорела; на бортах виднелись следы от мечей и копий, днище было изрезано пангами и изрублено топорами. Рядом валялись расколотые в щепки весла.
     - Вряд ли Шаба продолжил путь по реке, - сказал Тургус.
     Две новые рабыни оставались в каноэ; их лодыжки были привязаны к стойкам. Девушки бросили весла на дно и согнулись в изнеможении.
     - Но у Шабы было три галеры, - напомнил я.
     - Не нравятся мне эти барабаны, - покачал головой Айари.
     - Верно, - задумчиво проговорил Тургус. - У него было три галеры.
     - Обломки первой мы видели раньше, - сказал я. - Это - вторая...
     - Наверняка Шаба не пошел дальше, - повторил Тургус. - Слышите барабаны?
     - Остается третья галера, - прищурился я.
     - Да, - нехотя согласился Тургус.
     - Ты полагаешь, что Шаба повернул назад?
     - Он был болен, - уклончиво ответил Тургус. - И потерял почти всех людей. Что ему оставалось делать?
     - Ты считаешь, он повернул назад? - настаивал я.
     - Нет, - признался Тургус.
     - Значит, и мы пойдем вперед.
     Мы столкнули каноэ на воду и продолжили путь по мутной, илистой воде Уа.
     За следующий ан мы увидели на берегу более шестидесяти висельников. Шабы среди них не было. Над телами вились стервятники - маленькие желтокрылые джарды. Один из трупов терзали изогнутыми оранжевыми клювами птицы покрупней - тропические цады. Они не так агрессивны, как их пустынные собратья, но имеют такую же отвратительную привычку - выклевывать покойникам глаза. Надо сказать, что цады - заботливые родители. Вырывая из жертвы куски мяса, цады в клювах относят их в гнездо и кормят неоперившихся птенцов.
     - По-моему, этот барабанный бой не имеет к нам отношения, - сказал я.
     - Почему ты так думаешь? - удивился Айари.
     - Мы услышали его далеко впереди, а потом уже весть понеслась вниз по течению.
     - Что же это за весть?
     - Возможно, - предположил Тургус, - о том, что Шаба наголову разбит.
     - А ты что скажешь, Кису? - спросил я.
     - Я думаю, ты прав: барабаны сообщают не о нас. Но и не о разгроме Шабы, иначе бой раздался бы несколькими днями раньше, когда была уничтожена вторая галера.
     - Может быть, Шаба жив, - сказал я.
     - Может быть, - пожал плечами Кису. - Кто знает...
     - О чем все-таки говорят барабаны? - не унимался Айари.
     - Кажется, я догадываюсь, - хмыкнул я.
     - Я тоже, - угрюмо сказал Кису.
     - Слушайте! - сдавленным шепотом произнес Айари. Мы бросили грести.
     - Да, - сказал я.
     - Да, - сказал Кису.
     Откуда-то сверху доносилось пение.
     - Быстро налево, - скомандовал я, - вон к тому островку!
     Мы причалили к узенькому речному острову.
     Едва мы успели спрятать каноэ в зарослях, как показались первые лодки. Они огибали наш островок с южной стороны.
     - Невероятно... - прошептал Айари.
     - На живот, - приказал я новым рабыням, привязанным за лодыжки к стойкам. Они испуганно распластались на дне каноэ, не смея даже приподнять головы. Все остальные залегли в траве и наблюдали затаив дыхание.
     - Сколько их там? - шепнул Айари.
     - Нет числа, - откликнулся я.
     - На это я и рассчитывал, - сказал Кису.
     Сотни длинных боевых каноэ проплывали мимо островка, и в каждом сидело по полтора-два десятка гребцов. В полной боевой раскраске, украшенные яркими перьями, воины пели бодрую песню в такт ударам весел.
     - Предводитель пигмеев говорил мне, - вспомнил я, - что все народы, живущие на реке, собираются для великой битвы.
     Каноэ шли и шли, а барабанный бой становился все тревожней и настойчивей.
     Наконец через пол-ана последние суда скрылись за изгибом реки.
     Мы с Кису поднялись на ноги. Тенде тоже встала.
     - Ну что ж, Кису, - сказал я, - ты оказался прав. Тебе действительно удалось заманить Билу Хуруму в ловушку. На каждого его человека приходится десять туземных воинов, а это - верная гибель. Твой план сработал. Кажется, ты выиграл битву с великим убаром.
     Кису посмотрел вниз по течению и вдруг обнял Тенде за плечи.
     - Пожалуй, сегодня я не стану связывать тебя на ночь.

50

ОЗЕРО. ДРЕВНИЙ ГОРОД

     - Какое огромное! - воскликнул Айари. - Просто дух захватывает.
     - Больше, чем Ушинди и Нгао, - заметил Тургус.
     Каноэ легко скользило по сверкающей гладкой поверхности бескрайнего озера.
     - Это - исток Уа, - уверенно сказал я.
     - В него, должно быть, впадают сотни ручьев, - проговорил Кису.
     Две недели назад мы подошли к водопаду, куда более высокому, чем тот, с вершины которого мы видели флот Билы Хурумы. Мы находились на высоте нескольких тысяч горианских футов над уровнем моря, над теми местами к западу от Нгао и Ушинди, где коричневые воды Камбы и Ниоки впадают в зеленые воды Тассы. С вершины водопада на краю безымянного озера открывался вид на много па-сангов вокруг. Река была пустынна.
     То здесь, то там из озерной глади выступали громадные каменные фигуры - торсы и головы воинов со щитами и копьями, зеленовато-бурые, покрытые патиной веков, поросшие мхом и лишайником, увитые лианами. На головах и плечах каменных исполинов вили гнезда птицы. На подножиях скульптур грелись под солнышком тарларионы и водные черепахи.
     Я не сводил глаз с огромных изваяний. Они возвышались над водой футов на сорок. Наше каноэ казалось щепкой в сравнении с ними.
     - Эти люди были твоей расы, Кису. Или очень похожей, - сказал я, вглядываясь в каменные лица.
     - Возможно, - откликнулся он. - На свете много чернокожих народов.
     - Что же случилось с теми, кто изваял эти фигуры? - спросил Айари.
     - Не знаю, - ответил я.
     - Вперед, - решительно сказал Кису и ударил веслом по безмятежной озерной глади.
     - Здесь так красиво! - зачарованно прошептала Дженис.
     - Глядите! - указал Айари. - Вон пристань, а к ней пришвартована галера.
     - Третья, - сказал Тургус. - Последняя галера Шабы.
     У восточного берега огромного озера показался массивный каменный причал. На нем высились колонны с железными кольцами для швартовки судов, в глубь берега вела лестница с широкими площадками. На ее далекой вершине виднелось прекрасное каменное здание с белыми колоннами, перед которым застыли исполинские статуи воинов. А дальше... до самого горизонта простирались развалины огромного города.
     При нашем приближении с увитой лианами пристани плюхнулся в воду небольшой тарларион.
     - Шаба должен быть там, - предположил Тургус.
     - Он первым вышел к верховьям Уа, - сказал Кису.
     - Швартуемся рядом с галерой.
     - Сдается мне, друг мой Тэрл, - улыбнулся Кису, - что твои долгие поиски подходят к концу.
     Я шагнул на пристань с копьем в руке и пангой за поясом.
     - Зачем ты ищешь Шабу? - встрепенулся Тургус. - Не нравится мне, как блестят твои глаза - глаза воина за миг до схватки.
     - Тебя это не касается, - отмахнулся я.
     - Ты хочешь причинить Шабе зло? - не отставал Тургус.
     - Зло? Вряд ли. Думаю, мне придется его убить.
     - Не позволю! - вспыхнул Тургус. - Я служил ему!
     - Сейчас ты служишь нам, - напомнил я. - Мне и Кису.
     - Шаба хорошо обращался со мной. Он позволил мне и остальным уйти.
     - Что это на тебя нашло? - усмехнулся я. - Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя, разбойника, есть честь и достоинство?
     - Называй это как хочешь, - буркнул Тургус.
     Кису без лишних слов ткнул Тургуса между лопаток торцом копья, и тот упал как подкошенный. Мы выволокли его на причал и уложили лицом вниз. Кису связал ему руки за спиной, заткнул рот кляпом и захлестнул шею петлей.
     - На пристань, живо, - скомандовал я рабыням. - Лечь на живот!
     Одна за другой все пять рабынь выбрались из каноэ и покорно вытянулись на каменном причале. Мы быстро спутали им руки, затем взяли длинную веревку и, накинув каждой на шею петлю, связали их караваном. Темноволосой рабыне Тургуса я в придачу заткнул рот кляпом. Она устремила на меня взгляд, полный мольбы и отчаяния, но я только усмехнулся. Цель моя была проста - уберечь девушку от искушения подать знак Шабе ради того, чтобы заслужить милость Тургуса. От моих глаз не ускользнуло то, как сладострастно извивалась она в его объятиях. Преданная рабыня зачастую рискует собой, лишь бы угодить хозяину. Я еще раз мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Не исключено, что кляп спасет девчонке жизнь. Вздумай она пикнуть, Кису или я мигом перерезали бы ей глотку.
     - Вставай, Тургус! - Айари дернул за веревку. Тургус, пошатываясь, поднялся на ноги.
     Я двинулся вверх по лестнице, Кису - за мной. Следом шагали Айари и Тургус, а за ними гуськом тянулись девушки: Тенде - старшая рабыня, Дженис и Элис, потом блондинка и, наконец, рабыня Тургуса. Бывшая гордая предводительница талун делала большие успехи на стезе рабской покорности, чувственность ее расцветала на глазах. А чудовищно разбухший кляп пригодился для ее длинноногой темноволосой подруги, понуро замыкавшей шествие.

51

БИЛА ХУРУМА

     - Вот так? - спросила блондинка.
     - Еще ниже, - скомандовала Дженис. - Пропусти привязь под левым коленом. Натяни потуже! А теперь шевели бедрами, вот так!
     - Так?
     - Ну да, почти, - снисходительно одобрила Дженис.
     Я не сводил глаз с блондинки. Она невероятно расцвела и похорошела. Глаза ее блестели, щеки пылали, в лице не осталось и следа прежней суровости и непримиримости. Прежде все ее силы уходили на борьбу с собственной природой. Лицемерное отрицание своей подлинной сути в угоду чуждым, навязанным кем-то стандартам есть не что иное, как пытка, которая иссушает не только дух, но и тело. Человек - единственное из животных, умеющее мучить и терзать самого себя. Но зачем? Ради чего? Следовать по пути, указанному Природой, принять свою истинную сущность и радоваться жизни - что может быть проще и естественней?
     - А с цепью это можно делать? - спросила блондинка.
     - Я не пробовала. Вероятно, с цепью будет даже красивее, - задумчиво ответила Дженис.
     - Гляди, камень просверлен насквозь. Наверняка это отверстие для цепи!
     - Возможно, - сказала Дженис.
     Блондинка замерла и выпрямилась. Ее ладное тело блестело от пота.
     - Как ты думаешь, - робко произнесла она, - если я научусь делать это хорошо, мой господин позволит мне носить одежду?
     Дженис пожала плечами:
     - Если ему понравится твой танец и все остальное, что ты сделаешь, может, он и выделит тебе лоскут.
     - Я буду очень стараться, - вздохнула блондинка.
     - Посмотрим, - прищурилась Дженис. - Не забывай, что он в первую очередь мой господин, а потом уж твой.
     - Да, госпожа, - потупилась блондинка.
     Новые рабыни неизменно говорили "госпожа", обращаясь к Дженис, Элис или Тенде. Мы с Кису решили, что это поможет поддерживать порядок. В обучении рабынь необходима строгая дисциплина, поэтому девушек с самого начала заставляют называть женщину-инструктора "госпожа", независимо от того, рабыня она или свободная женщина.
     - Ты почти такого же роста, как я, - заметила Дженис.
     - Да, госпожа.
     Бывшая талуна была ростом около пяти с половиной футов и весила около двадцати девяти горианских камней - сто шестнадцать фунтов.
     - Теперь сядь и скрести лодыжки, - приказала Дженис. - Набрось на них петлю, словно тебя связали. Когда я подам знак, сбрось петлю, встань и потянись всем телом, как рабыня перед господином.
     - Да, госпожа, - сказала блондинка.
     Я мысленно усмехнулся. Могла ли Дженис, живя на Земле, представить, что когда-нибудь будет обучать другую женщину искусству услаждать мужчин? Гордые земные женщины выше этого... пока на Горе с них не сорвут одежду и не закуют в стальной ошейник. Тогда они, не жалея сил, начинают постигать науку наслаждений. И немудрено - от этого зависит их жизнь.
     - Неплохо, - одобрила Дженис.
     - А ты научишь меня ублажать господина губами и языком? - спросила блондинка. В голосе ее звучала мольба.
     - Может быть, - произнесла Дженис, - если ты принесешь дров и выстираешь мою одежду. Только не смей трогать одежду господина!
     - Хорошо, госпожа! - расцвела блондинка. Девушки обожают учиться друг у друга.
     - Хватит, - сказал Кису и оттащил Тургуса от его темноволосой рабыни. Рты обоих были по-прежнему заткнуты кляпами, а руки связаны сзади. Кису связал им ноги - сначала Тургусу, потом девушке.
     Я огляделся. Зал был огромен - двести футов в ширину и примерно столько же в длину. Свод его поддерживали огромные колонны. На полу громоздились каменные глыбы, видимо рухнувшие с потолка много веков назад. Но сам пол был ровным и гладким, только кое-где были просверлены сквозные отверстия, через которые, наверное, когда-то продевались цепи. Рядом валялись и сами цепи, проржавевшие настолько, что казалось, при малейшем прикосновении они рассыплются в прах. В глубине зала виднелась широкая лестница, такая же, как та, что привела нас сюда.
     Стены были украшены потускневшей от времени мозаикой. Очевидно, когда-то, в незапамятные времена, в этом зале обучали рабынь, захваченных в плен во время бессчетных войн и набегов. Неведомый художник изобразил, как с несчастных пленниц срывают одежду, как их связывают и избивают плеткой, чтобы приучить к дисциплине, как их клеймят раскаленным железом и заковывают в ошейники, как они стоят на коленях перед хозяевами, низко склонив головы, как они танцуют перед своими господами и ублажают их самыми изощренными способами.
     Мы выбрали этот зал для ночлега из-за девушек. Мозаичные изображения на стенах возбудили их донельзя. Изнемогая от желания, они выпрашивали разрешения танцевать перед нами и молили взять их. На примерах девушки обучаются особенно быстро. Видя лишь образцы мужского поведения, к тому же одобряемые обществом, волей-неволей начинаешь перенимать их. Такое подражание дается им с трудом, поскольку оно противоестественно. Зато женским моделям поведения девушки следуют совершенно органично. Понятие пола не есть нечто надуманное. Ни единой клеточкой своего тела женщина не напоминает мужчину!
     Тенде млела в объятиях Кису. Он не связывал ее на ночь с того самого дня, как мимо нас по реке прошел объединенный флот речных народов, который наверняка уже стер с лица земли Билу Хуруму с его флотилией и отрядами аскари.
     Я подошел к блондинке. Она послушно встала на колени и склонила голову. Я заставил ее подняться и связал ей руки за спиной. На шею ее уже была наброшена караванная петля.
     - Ложись, - приказал я, и она опустилась на каменный пол.
     - Ты свяжешь меня, господин? - спросила Элис. Я спутал ей запястья, привязал к темноволосой рабыне и тоже велел лечь. Следующей была Дженис.
     - Готовься, - приказал я.
     - Не связывай меня, господин! - взмолилась она, жалобно глядя на меня снизу вверх.
     - Ты знаешь, что бывает за непослушание! Девушка проворно опустилась на колени и прижала лицо к моим ногам.
     - Пожалуйста, господин, не бей меня! - Она подняла голову, обнимая мои ноги. - Позволь мне доставить тебе удовольствие!
     - Вы сегодня уже потанцевали.
     - Но я только начала возбуждаться, господин!
     Я поднял ее за волосы и подволок к Элис и темноволосой рабыне. Там я бросил ее на колени, связал ей руки и присоединил к каравану.
     - Прошу тебя, господин...
     - Лечь, - приказал я.
     Она опустилась на левый бок и тут же перевернулась на спину. Я задумчиво посмотрел на нее, прикидывая, стоит ли ее высечь.
     - Позволь, позволь мне ублажить тебя! - Она приподняла бедра и потянулась ко мне.
     - А ты хороша, рабыня...
     - Господин! Умоляю...
     - Ладно, - сказал я.
     Конечно, следовало бы выпороть ее за то, что она осмелилась возражать хозяину. Придется хорошенько потаскать ее по шкурам.
     - Славно стонет, - одобрил Кису.
     - Горячая рабыня, - улыбнулся я.
     Кису, скрестив ноги, сидел у костра в руинах огромного здания. Тенде лежала рядом, подложив ладони под голову
     Я сел и оглянулся на Дженис. Рабыня лежала на боку, с караванной петлей на шее, со связанными за спиной руками. Я снова улыбнулся. Для мужского уха нет музыки слаще, чем жалкие, но жаркие стоны насилуемой рабыни.
     - Видишь, Тенде, - сказал Кису, - из всех рабынь только ты одна не связана.
     - Да, господин! - Она расцвела - Благодарю тебя, господин!
     - Поэтому, - продолжил он, - подбрось-ка дров в костер. Она рассмеялась.
     - Как ты жесток и суров, господин! - Тенде встала, принесла дров, бросила их в огонь и снова вытянулась на земле у ног хозяина.
     - Можно ли мне повернуться лицом к господину? - спросила Дженис.
     Она лежала спиной к нам, так, как я оставил ее. На теле ее виднелись синяки - я взял ее прямо на камнях.
     - Можно, - позволил я.
     Дженис не без труда повернулась и робко изобразила губами поцелуй. Глаза ее были влажны от слез. Я по горианскому обычаю подул в ее сторону, возвращая поцелуй, и отвернулся.
     - Господин! Я люблю тебя!
     - Заткнись, рабыня, - приказал я.
     - Хорошо, господин, - всхлипнула Дженис.
     Она стала бесподобной чувственной рабыней. Такая будет переходить из рук в руки бессчетное множество раз, пока однажды не встретит того, кого полюбит беззаветно и самозабвенно, кто, по тайным законам любовной химии, станет для нее идеальным хозяином - властным, суровым и непреклонным, способным жестоко избить за любую провинность и в то же время любящим и нежным. Этот человек больше никогда не продаст ее.
     - Город большой, - задумчиво произнес Кису. - Может статься, что мы не отыщем здесь Шабу.
     - Нужно искать, - отрезал я. - Я уверен, что он где-то здесь.
     Внезапно Дженис отчаянно вскрикнула. Мы вскочили.
     В зал ворвалось не меньше двух сотен вооруженных аскари. Я сразу заметил среди них Мсалити. А возглавлял воинов могучий чернокожий человек огромного роста, со щитом и копьем.
     - Била Хурума! - воскликнул Кису.

52

ПИСЕЦ

     Тенде с плачем бросилась в ноги Биле Хуруме.
     - Я пойду с тобой! Только пощади их! Не убивай! Ты нашел меня, и я пойду с тобой по доброй воле! Но не причиняй им зла, великий убар! Отпусти их, умоляю!
     - Кто эта женщина? - недоуменно поднял брови Била Хурума.
     Кису отшатнулся, потрясенный. Тенде, онемев от изумления, смотрела на убара. Наконец она обрела дар речи.
     - Разве не меня ты искал, великий убар? Разве не за мною ты пустился в опасный путь по реке?
     - Где Шаба? - спросил Била Хурума.
     - Не знаю, - ответил я.
     - Великий убар! - вскрикнула Тенде.
     - Кто это? - с досадой спросил Била Хурума.
     - Не знаю, - пожал плечами Мсалити. - Я вижу ее в первый раз.
     Била Хурума взглянул на припавшую к его ногам полунагую рабыню.
     - Я видел тебя когда-нибудь?
     - Нет, господин.
     - Так я и думал. Вряд ли бы я позабыл такое тело.
     - Раньше меня называли Тенде из Укунгу.
     - Тенде из Укунгу? Кто такая Тенде из Укунгу?
     - А-а! - припомнил Мсалити. - Ее послал тебе вождь Аибу для укрепления союза между империей и Укунгу.
     - Но Укунгу и так