заметил
слабое мерцание между его пальцами и моей кожей. Ранка затянулась. Он смыл
кровь с запястья остатками вина и насухо вытер руку куском чистой ткани. Я
поблагодарил его и спустил рукав.
- Прекрасно, мой господин. У нас все готово.
На лице Рейнхольда появилось несчастное выражение, но он смолчал.
Накануне, когда ему стало известно о моем решении, он сказал:
- Не слишком эта удачная мысль - всем старшим офицерам покинуть основной
лагерь.
- Что именно хуже? Армии оставаться без начальства или нам - без
достаточного числа телохранителей? - парировал я.
- И то и другое.
- Я думаю, командиры обойдутся без нашей помощи в течение суток, а если
нет, придется подыскать других, более способных. Что до нашей защиты, так
враг разбит и уничтожен, а пока мост поднят, мы в полной безопасности.
Своим тоном я дал ему понять, что меня нельзя отговорить от ночевки в
лагере, и он смирился. Его теперешнюю угрюмость я списал на несварение
желудка.
У Алека тоже вытянулось лицо, но тому были другие причины. Он опасался,
что Баал'Верзи воспользуется ночной темнотой, чтобы совершить нападение.
- Рискованно, мой господин, - прошептал он.
Я не ответил. Мы отправились с капитаном Эригом осматривать замок, и
только сейчас я осознал, сколько предстояло сделать, чтобы оживить замок. Но
проходя по огромным залам и комнатам, я твердо решил, что мне в этом замке
нужны не только предметы первой необходимости. Я сделаю из него нечто
особенное, чтобы вернуть и преумножить его былую славу. Он станет жемчужиной
Баликонских гор, короной Баровии, величайшим богатством, которым когда-либо
владели фон Заровичи.
Через два часа, покрытые пылью и мучимые жаждой, мы спустились в
запущенный задний дворик. Я всегда обладал чувством правильного направления,
но все равно несколько раз сбивался  с дороги и только теперь восстановил
карту, которую держал в голове и по которой ориентировался. Дул холодный
порывистый ветер, пронизывая до костей после спертого душного воздуха замка.
Я оставил всю свиту дрожать в дверном проеме и направился к низким восточным
воротцам. Казалось, за ними была пустота.
Я был почти прав. Я стоял на твердой каменной площадке, слегка выдающейся
вперед. И так как не было видно, где она соединялась со скалой, у меня
возникло странное чувство, что я плыву по воздуху. Я вытянул шею и, заглянув
через край, увидел подпорки, прикрепленные к склону горы.
- Будь осторожен, мой господин, - выкрикнул Алек, подходя ближе ко мне. От
резкого ветра на щеках у него горели красные пятна.
Я обнажил зубы в насмешливой ухмылке. Мне надо было бояться ножа, а не
толчка в спину. Он замер рядом со мной у стены.
- Поразительно, - произнес он наконец, расслабившись настолько, чтобы
оценить открывшийся ему вид. В тысяче футов под нами лежала равнина: лагерь
нашей армии, густой темный лес на горизонте. Река Ивлис и Свалическая дорога
серебряной и коричневой лентами бежали на восток.
- Это мое, - сказал я Алеку.
Мы услышали чей-то крик и обернулись. На сторожевой башне было заметно
какое-то движение. Хлопая на ветру, развевался трехцветный флаг, который
передали сержанту Эрига. Красный, черный и белый - мои цвета - возвестили на
всю округу: Страд фон Зарович теперь правитель страны.
- Мое, - повторил я.


*     *     *

Закончив вечернюю трапезу, мы решили лечь спать в том же холле, так как
здесь можно было растопить камин. Другие комнаты были в таком запущенном
состоянии, что это пересилило желание каждого уединиться, включая и меня. Я
получил молчаливое одобрение Алека и понял, что от него не так-то просто
будет отделаться.
Самые мпадшие, Илья и Лео, никак не могли угомониться и, взяв фонарь, ушли
исследовать замок. Айван, Гунтер и Виктор резались в кости; Рейнхольд писал
письма и потирал ноющий живот. Только Алек исподтишка следил за мной. Я
пересидел его, дождавшись момента, когда естественная нужда заставила его
покинуть замок. Тогда я поднялся, потянулся и объявил, что пойду взгляну еще
разок на башни. Ответом мне было невнятное бормотание и несколько кивков, и
поэтому я спокойно вышел в коридор.
И сразу же наткнулся на часовых. Я перемолвился с ними парой слов, лениво
и неизвестно зачем повторив свою историю, и направился к главному выходу.
Опять часовые. Да, человеку моего ранга нелегко остаться в одиночестве. Кто-
то постоянно находился поблизости - будь то солдат или слуга. Другие - и
особенно убийца, который мог оказаться среди них - пользовались этим. Все
занимали довольно высокое положение, и никто бы не посмел контролировать их
действия.
Если Алек был убийцей, то ему лучше отказаться от своих замыслов. Если
нет, то настоящий убийца вряд ли упустит свой шанс - при условии, что он не
подозревает, что его ждут.
Я вышел на улицу, в ночь. Холод стал невыносимым, в чистом воздухе пахло
приближающимся снегопадом. Даже когда мои глаза привыкли к темноте, я почти
ничего не видел. Небо было покрыто тяжелыми облаками, скрывавшими луну и
звезды, которые были бы сейчас очень кстати. Кое-где у разбитых решеток
горели фонари, но они находились так далеко, что от них было мало толку. И в
случае опасности мне приходилось полагаться только на свои уши, а не глаза.
Я повернул направо и неторопливо сделал несколько шагов. В конце концов,
замок принадлежал мне, и я имел полное право делать в нем все, что
вздумается... даже если я ни черта не мог различить во тьме.
Обогнув угловую башню, я услышал или мне почудился какой-то звук. Я
продолжал идти вперед, надеясь, что это не Алек, опять играющий в
телохранителя. Я скорее почувствовал, чем увидел, высокую стену,
соединяющуюся с главной башней. Прямо посередине были широкие ворота,
ведущие во двор, где жили слуги, и к конюшням. Башенки на стене были
разрушены - стоило позаботиться, чтобы впоследствии восстановить их. Я
прошел через ворота и вплотную приблизился к конюшням в самом дальнем углу
двора. Никто из конюхов, спящих возле лошадей, не заметил моего присутствия.
Еще один поворот направо и несколько ленивых шагов через раскрытую калитку
в запущенный сад.
Земля здесь была тверже, ноги больше не увязали в жидкой грязи. Опоры,
поддерживающие внешние стены часовни, образовывали что-то вроде беседок,
созданных для того, чтобы в них прятаться.
Боковым зрением я увидел какое-то движение в окне этого печального
священного строения, но оно не повторилось. Я повернулся спиной к часовне и
пошел по направлению к смотровой площадке.
За внешними стенами беспрепятственно гулявший ветер набросился на мой
плащ, как будто желая украсть его, и забрал все тепло, скопившееся в
складках одежды. Я съежился от холода, но отказался сдаться ему на милость и
подошел к самому краю площадки, борясь с ветром, путавшимся у меня где-то
ниже колен. Опять я ощутил, что плыву, но на сей раз в беспредельном черном
пространстве, где не было ни чувства расстояния, ни чувства глубины, но и то
и другое присутствовало, и было неизмеримо, и грозило бедой.
Что-то грохнуло. Нельзя сказать, что близко, но и недалеко, иначе ветер не
донес бы звук. Я подумал об окнах часовни и о том, что если разбить одно из
них, оно вылетело бы с таким вот треском. Опять тишина.
В моих ушах шумела кровь. Я молча достал из ножен меч и, отстегнув ножны,
дал им упасть на землю. Я не хотел, чтобы они мешали мне, колотя по ногам.
Потом я развязал шнурки плаща и перебросил его через левую руку. Ветер
старался сбить меня с ног, но я его больше не замечал.
Я отчетливо слышал звуки битвы, доносившиеся из сада: лязг металла,
ворчание, проклятия. Подавшись всем телом вперед, я ринулся туда.
Я различил в темноте движение и две или три сцепившиеся между собой
фигуры. Три, решил я, когда один из них, отброшенный ударом в сторону,
врезался прямо в меня.
Я пытался остановить его, но он двигался слишком быстро, и мы оба
повалились на землю. Все запуталось, когда мы сделали попытку избавиться
друг от друга. Я не мог поднять руку, сжимавшую меч, и только колотил по
нему кулаком. Наконец он окончательно запутался в моем упавшем плаще, и я
воспользовался передышкой, чтобы приподняться.
И только для того, чтобы быть опять сбитым на землю. Что-то твердое
ударилось о мой левый бок и, продрав одежды, царапнуло кольчугу. Я схватил
чью-то тонкую руку и, сжав ее, вывернул назад. Ее владелец зашипел от боли и
рванулся в сторону.
Извернувшись, я вскочил на ноги и заревел:
- Не шевелись!
Кто-то что-то вопросительно выкрикнул из тьмы, но я не разобрал что. Тут
же раздался голос Алека Гуилема. Он был справа от меня, и я понял, что это
он первым влетел в меня.
- Берегись, Страд! - совсем рядом от меня раздался резкий крик,
переходящий в бульканье. Что-то тяжелое упало к моим ногам. Оно дернулось и,
издав хриплый горловой звук, затихло.
- Страд!
- Молчи, идиот! - Я напрягал свой слух, чтобы уловить, где был третий. Его
выдало дыхание. Он стоял справа от меня, между мной и Алеком. Я сделал выпад
вправо, но просчитался и споткнулся о кого-то. Вдвоем мы рухнули на Алека,
лежавшего на земле, не в состоянии освободиться от моего плаща. Проклиная
все на свете и раздавая удары кулаком направо и налево, я встал на ноги и
приказал им замереть на месте, или я проткну обоих мечом. Это внесло какой-
то порядок в неразбериху.
- Что происходит? - задал вопрос четвертый голос. Это был один из
стражников, прибежавший от ворот, ведущих в сад, и, слава Богу, он принес с
собой фонарь. Он замер и разинул рот от удивления, увидев всю картину. Но у
меня не было времени позволить ему таращить глаза до бесконечности.
- Беги к башне! Приведи командиров! - заорал я.
Приподняв брови, он приготовился бежать.
- Свет оставь, черт подери!
Он почти что бросил фонарь и помчался выполнять приказ. После кромешной
тьмы слабый свет фонаря казался вспышкой солнечного сияния. Он выхватил из
темноты фигуры лежащих дуг на друге Лео Дилисния и Алека и совершенно
неподвижного Илью Бучвольда. Я узнал его по одежде и гриве белокурых волос,
хотя нижняя часть его лица была скрыта под платком. Я отодвинул его, ткань
была насквозь пропитана кровью. Он лежал с перерезанным горлом.
Глядя на Алека и Лео, я указал мечом на тело.
- Объясните!
Зубы Лео стучали от нервного возбуждения.
- Илья сказал мне... сказал мне, что вам угрожает опасность, мой господин.
Я и Алек обменялись взглядами. Я наклонился вперед. Лео отпрянул от меня,
но Алек, положив свою тяжелую руку ему на плечо, удержал его на месте.
- Продолжай.
- Он сказал, за вами охотится один из Баал'Верзи. Он думал, что...
думал...
- Что?
- Что это мог быть командир Гуилем.
- Почему ты сразу не сказал мне?
- А он только что сообщил мне об этом. Он не был уверен. Поэтому мы
отправились во двор. А когда вернулись, остальные сказали, что вы пошли на
прогулку и Алек Гуилем тоже, а стражники сказали, что вы обходите кругом
башню, и Илья решил сократить путь, пройдя через двор, и словить его,
выпрыгнув из окна часовни.
- Почему он подумал именно о часовне?
Лео неопределенно махнул рукой в сторону смотровой площадки.
- Вы оба были там раньше. Он думал, что убийца может попытаться столкнуть
вас со стены.
Вполне допускаю - сначала вонзив в меня нож.
- Алек?
- Не знаю, говорит ли этот щенок правду, но они вдвоем действительно
вывалились из окна часовни прямо мне на голову, пока я тебя искал. - Крепко
держа Лео, он стряхнул с себя плащ и вскочил на ноги.
- Так зачем же ты убил нашего героя Илью?
Юноша чуть не расплакался.
- Когда он... когда он набросился на лорда Страда. Это произошло так
быстро. Вас сбили с ног, и потом я услышал голос лорда Страда, и потом Илья
кинулся к нему... И я уже знал. Он лгал мне, он лгал остальным, и я понял,
что он Баал'Верзи, и он использовал меня, чтобы убить моего господина...
Слезы покатились по его щекам. Он дрожал с головы до пят от гнева и стыда.
- Я должен был остановить его, - прохрипел он, вытирая лицо. - Он
приходился мне родней, но я не мог позволить ему убить моего лорда Страда.
Прекрасный стратегический план: не в состоянии застать меня одного,
преступник находит сообщника, подговаривает его убрать Алека, а затем вершит
свое черное дело, а затем убивает и сообщника, чтобы тот его не выдал. Я
голову мог дать на отсечение, что и смотровая площадка входила в этот план.
Если бы меня сбросили вниз, то прошло бы несколько дней, прежде чем среди
камней нашли бы мой исковерканный и изуродованный труп. Даже его величество
Верховный жрец Кир не смог бы вернуть меня обратно.
- Зачем ему маска?
- Что-о-о?
- Платок. - Алек указал на скомканный лоскуток.
- Не знаю. Маскировка, наверное.
- Маскировка? - он выплюнул слово, как будто оно имело дурной привкус. -
Зачем она понадобилась ему в такой темнотище?
- Это не маскировка, Алек, - сказал я терпеливо. - Мы оба не раз бывали в
ночных походах и знаем, как легко увидеть в темноте белокожее лицо. Он
использовал платок, чтобы спрятаться от случайного света. Он не мог
измазаться золой или грязью, потому что это выдало бы его позже, и он выбрал
платок.
- Так ты думаешь, что он - убийца?
- Не думаю, я просто уверен. - Я показал на правую руку Ильи и поднес
фонарь поближе. Мертвые пальцы крепко сжимали рукоятку маленького знакомого
ножа. Сквозь запекшуюся кровь виднелись три полоски: красная, черная и
золотая. Кончик был необыкновенно остро заточен. Я осторожно поднял его.
- Это и вправду один из их ножей?
Я должен был проверить. Опустив меч, я сконцентрировал свое внимание на
ноже, держа его плоско на ладони. Свободной рукой я сделал над ним особое
движение и произнес заклинание. Нож дрогнул и вспыхнул бледно-зеленым огнем;
это зловещее свечение становилось все сильнее и сильнее, и скоро мы все
потонули в нем, потеряв свои тени и став бесцветными. Как привидения.
Зрачки Лео превратились в точки размером не больше булавочной головки.
Пробормотав отрывок молитвы, он отпрянул назад, опершись на Алека. Не знаю,
испугался ли он заколдованного ножа или того, что я обладал силой снять с
него волшебные чары.
Другие так же неподдельно ужаснулись, услышав всю историю. Айван Бучвольд
буквально согнулся от двойного удара: его младший брат был не только мертв,
но и оказался к тому же наемным убийцей Баал'Верзи.
- Невероятно, - повторял он снова и снова. Но от правды было не уйти, а
когда мы перетряхнули пожитки Ильи, мы обнаружили ножны от ножа. Такие ножны
шились из кожи первой жертвы убийцы, а он, очевидно, придерживался традиций
клана вплоть до этой последней омерзительной детали
Все были в шоке, узнав об убийце, а я от вызванной мною колдовской силы;
так я, по крайней мере, считал до тех пор, пока не наклонился, чтобы поднять
меч. В глазах у меня потемнело и я покачнулся, потеряв на мгновение
сознание. Алек, наблюдательный от природы, заметил мое странное состояние.
- Ты истекаешь кровью, - сказал он, показав на руку, в которой я держал
нож.
Я и не почувствовал, как сам себя поранил. Просто царапина, но неприятная.
Кровь по мерцающему ножу стекла на землю.
- Завяжи ее, повелитель. Слишком опасно оставлять ее открытой. Может
кончиться несчастьем.
- Не думаю. С Баал'Верзи покончено. Я бы сказал, это большая удача для
меня. Все кончено.
- Но, господин, посмотри на свой бок.
Я бросил взгляд на то, что мне казалось просто ушибом. Илья в схватке
здорово ранил меня, вспомнил я. Его особенный нож не только задел кольчугу,
но и прошел сквозь нее. Ледяной ветер холодил медленно сочившуюся из раны
кровь.
- Просто порез, Алек, ничего более. Случалось и похуже. - Я переложил нож
- очень аккуратно - в здоровую руку и вытянул раненую вперед. Кровь крупными
каплями полилась на голую мертвую землю сада.
- Имя мое Страд. Я есмь Властелин земли, - сказал я, повторяя слова
старинной эпиграммы. - Приблизьтесь и будьте свидетелями. Я, Страд,
Властелин земли.
Никто не пошевелился. За исключением Айвана, низко склонившего голову над
мертвым братом, они глазели на меня так, словно воздух в их легких обратился
в лед.
Алек, наиболее стойкий и самый благочестивый из всей компании, принялся
шептать молитву.


Глава 2.
Шестое полнолуние, 348

- Как называется этот свинарник, Алек?
- Реника, повелитель.
В политике считалось хорошим тоном позволить черни хотя бы разок взглянуть
на своего нового повелителя. И хотя, объезжая Баровию, мы останавливались не
везде, мы уже успели побывать во многих деревушках. Это часть моих
обязанностей вызывала у меня чувство глубокого отвращения, по мне так лучше
копать рвы - все едино, разница только в том, что работа с киркой в руках не
оплачивалась так хорошо, как мои поездки по стране. Я ведь помимо всего
прочего собирал со своих подданных налоги.
- Заедем, пожалуй.
Алек и двое трубачей пришпорили коней и поехали вперед, оставив нас
позади. Сегодня эта была наша четвертая остановка, день клонился к вечеру,
устали и люди, и лошади.
Я, однако, не собирался ночевать в деревне, убедившись однажды, что для
здоровья безопаснее и приятнее было сделать привал в чистом поле, подальше
от вездесущих крыс (и прочих деревенских паразитов); к тому же следовало
держать моих воинов на расстоянии от ближайшей пивнушки, которая могла стать
серьезным препятствием нашему продвижению вперед. Я хотел покончить со всем
как можно скорее и не намерен был потворствовать их неуемному желанию
накачаться местным варевом.
Впереди раздались звуки труб, возвещавших о моем прибытии. Алеку все это
по-прежнему казалось забавным; может, потому, что в любой забытой Богом
деревне, куда нас заносила нелегкая, жители ее каким-то образом умудрялись
вести себя абсолютно одинаково. Сначала испуг, затем робкое любопытство, и
наконец они выползали из своих лачуг, чтобы поприветствовать меня. И везде
без исключения находились маленькие оборванцы, которые тащили мне букеты
цветов. Мне на них было наплевать, но я принимал их жалкие сорняки. Если
матери надеялись, что я благословлю их отпрысков поцелуем или одарю медной
монетой, то их ждало горькое разочарование. Во имя долга мне приходилось
делать много ужасных вещей. Но пора бы им знать и пределы допустимого.
В Ренике, по-видимому, давным-давно проведали о нашем приближении. На этот
раз дома главной улицы украшали гирлянды, сплетенные из растущих повсюду в
Баровии диких цветов. Они валялись и на дороге, а с верхних этажей на наши
головы сыпался непрерывный цветочный дождь. Несколько музыкантов выдували и
выбивали из своих инструментов нечто похожее на торжественный марш, без
сомнения, славя меня и мои воинские подвиги. Все оделись в воскресные
костюмы и платья; некоторые были даже обуты.
Из толпы выпихнули крошечную девчушку, только-только научившуюся ходить.
Сжимая в малюсеньком кулачке букет цветов, она топала мне навстречу,
стараясь справиться со своими непослушными ножками. Я наклонился вниз,
выхватил у нее цветы и поднял их высоко над собой, кивнув восторженно
кричащей толпе. Да, народу собралось порядочно. Будет чем поживиться.
Малышка осталась на месте и с нерешительным видом засунула в рот
испачканный зеленым большой палец. Ее мать рванулась вперед и оттащила ее в
сторону, чтобы я мог спешиться. В свою очередь, один из трубачей освободил
меня от этих легкомысленных цветочков, держа которые, я вряд ли мог сделать
серьезное лицо, разговаривая с бургомистром. Алек придерживался мнения, что
целью всех этих приготовлений как раз и было создать ситуацию, в которой
высокопоставленное лицо окажется в проигрыше, и тем самым умалить чувство
его собственного достоинства.
Бургомистр завел привычную песенку, желая мне крепкого здоровья и
всяческих благ. Обычно такие речи кончались приглашением на обед или ужин,
на которые я никогда не ленился ответить вежливым отказом. Если бы я их все
принимал, то у меня было бы больше проблем с желудком, чем у Рейнхольда
Дилисния.
- А теперь, лорд Страд, я нижайше прошу вас оказать нам честь и разрешить
Ренике первой начать отмечать этот благословенный день, который привел вас
сюда, в любимую всеми нами Баровию.
"Что? - подумал я. - День, когда я положил конец опустошительным налетам
Дориана?"
- По пра