ить само себя. Теперь я это понимал. Любое давление с
моей стороны только все испортит. Понадобится время, чтобы она пришла в
себя. Но у меня есть время. У меня больше времени, чем у любого, живущего на
земле.
Я могу подождать. И я буду ждать.
- Страд!
Мое имя выкрикивали уже несколько голосов, рыча, как в экстазе на поле боя
три года назад. На этот раз вопли вперемешку с визгом и плачем женщин и
детей, а также стуком и лязгом металла неслись из часовни.
Да что, черт бы их всех побрал, там происходит?
Из завитка тумана неожиданно вынырнул Татра. Его парадный мундир был
разорван в клочья и забрызган кровью, от меча осталась только половина.
- Измена, повелитель, - выдохнул он. - Предатели Дилисния убивают всех
подряд.
- Где мои воины? - За каждым гостем наблюдали два солдата моей армии.
- Без сознания. Отравлены, я думаю. Люди Дилисния рубят им головы.
Некоторые из нас выбрались наружу. Они не смогут найти нас в такой
темнотище.
Одно из окон часовни распахнулось и осколки стекла посыпались вниз. Кто-то
стулом пытался пробить себе дорогу на улицу. Мы пригнулись к земле, прячась
от света. Мои пальцы вцепились в рукоятку меча, но Татра остановил меня.
- Поздно, повелитель. Они все хорошо продумали и подготовили. Спасайтесь,
пока возможно.
В ответ я прохрипел что-то о трусости и недостойности такого предложения,
но посмотрел на Татьяну. Я должен был уберечь ее от опасности.
- Конюшни не заняты?
- Не знаю.
- Разузнай. Давай, шевелись. Собери всех, кого найдешь. Если конюшни
закрыты, мы будем пробираться к воротам.
- Да, повелитель. - Он убежал.
- Пойдем, Татьяна. - Я схватил ее за руку.
- Нет! - Она оттолкнула меня. - Я остаюсь здесь, с Сергеем.
Неподходящий момент, чтобы валять дурака. Я сжал ее пальцы и потащил ее
прочь, подальше от часовни. Туман рассеялся и стали видны стены замка и
звезды. Их серебристый свет, почти такой же яркий, как и дневной, освещал
дорогу, но Татьяна то и дело спотыкалась, как будто плохо видела.
- Нет, Старейший. - Она упиралась и старалась освободить руку. - Я остаюсь
с ним.
- Как долго? Ты думаешь, они разрешат тебе жить?
- Я надеюсь, они этого не сделают.
Она вырвалась от меня. Я ринулся, чтобы не дать ей уйти. Но она отпрыгнула
в сторону и побежала. Я закричал ее имя. Она, похоже, меня не слышала.
Она устремилась к низким воротцам, ведущим на смотровую площадку.
Нет...
- Татьяна!
Я почти что догнал ее, но она мчалась со скоростью молодого оленя. Я
схватил развевающийся шлейф ее платья, но она оторвала его без колебаний и
перемахнула через низкую стену.
Один прыжок и нет ее. Я перегнулся вниз, но поймал только воздух.
Нет ее.
В долине клубился сошедший с гор туман. Хрупкая фигурка Татьяны, крутясь и
переворачиваясь, летела ему навстречу, и из его лохмотий к ней с жадностью
тянулись белые скрюченные пальцы, руки. Она неслась головой вниз прямо в их
объятия.
Она не переставала пронзительно кричать.
Имя Сергея. Мое имя. Ни то ни другое. Я не мог сказать. Я даже не слышал
своего собственного крика. Он отскакивал от стен замка и туман, в которос
сгинула моя любовь, с готовностью пожирал его.
Потом... тишина.
Потом... хохот.
Этот хохот. Всеми голосами сразу. Ее голосом.
Колотя руками по ушам, я завопил, чтобы заглушить их, но они прочно засели
у меня в голове и ничто не могло их остановить. Я отпрянул от стены и упал
на колени.
Тьма, ужасней той, что была прежде, снизошла на меня, на мир, укрывая все
и вся без исключения. Навсегда. Я еще не был знаком с настоящим отчаянием.
Тяжелее, чем гора, оно навалилось на меня, придавило к земле, растерло в
пыль.
- Этот червяк похож на одного из фон Заровичей, - произнес кто-то с
издевкой.
Нет. При чем тут фон Зарович? Я - просто несчастный, который все потерял,
у которого ничего не осталось. Ничего. Человек, убитый горем, которого не
высказать словами.
Мои мучения были так велики, что я даже не почувствовал, как в меня
вонзилась первая стрела.
Вторая воткнулась в спину и я растянулся на земле. С трудом встав на ноги,
я уставился невидящим взглядом на башенки. У маленьких окошек стояли лучники
с колчанами, полными стрел, и целились в меня.
Несколько человек выбежали на смотровую площадку. Все одеты в цвета
Дилисния. Все готовились стрелять.
И один за другим они выпустили в меня стрелы.
Я взял себя в руки и не уклонился от них, приветствуя их. Меня охватило то
же безумие, которое уволокло в бездну Татьяну. Скоро это кончится. Я заплачу
этой незначительной болью за забвение. Даже ад не сможет изобрести для меня
пытки хуже той, которой я подвергся сегодняшней ночью.
Стрелы, стрелы. Они были ничто по сравнению с тем отчаянием, которое
раздирало мое сердце. Но смерть почему-то не торопилась мне навстречу, я
должен заставить ее поспешить. Схватив одну из стрел, я вырвал ее из тела.
Меня как будто ошпарили кипятком и я закричал. Из дыры хлынула кровь, но не
так сильно, как я ожидал. Я вырвал еще одну стрелу.
Некоторые попятились. Те, кто посмелее, остались на месте и опять
прицелились. Я смотрел им в лицо, поощрял их и одну за другой вытаскивал из
себя их стрелы. И ломал их на две половинки. Я был похож на зверя в ловушке,
который отгрызвает себе лапу, чтобы обрести свободу.
Наконец...
...я стал ослабевать...
Ты перестанешь стареть. Отлично. Дай мне умереть.
Я опустился на колени. Лучники осторожно приблизились ко мне.
Слабее...
Руки и колени. Земля и камни были залиты моей кровью... кровью Сергея...
Алека.
В меня выпустили столько стрел, что можно было бы прикончить дюжину
здоровых мужиков, но я выжил. Неправильно... Противоестественно...
Нет.
Хохот над моим безумием.
Ты перестанешь стареть.
Мне не суждено умереть. Ни теперь, ни потом.
Хохот над моей болью.
Бесконечные ночи, нескончаемые годы.
Без нее.
В одиночку.
Хохот.
Один из мерзавцев ударил меня и я опрокинулся на спину. Я беспомощно
разглядывал их ухмыляющиеся рожи. Как они посмели? Как они вообще посмели? Я
был одним из фон Заровичей. Но для них я всего-навсего очередная жертва -
может, более непокорная, более строптива, чем остальные, но мое упрямство
только придало остроты их ощущениям. Они смеялись надо мной и их голоса
смешались с теми, другими в моей голове.
Хохот... над всколыхнувшейся во мне яростью.
Я смотрел на эти живые трупы. Я не мог умереть, погибнут они. Не пройдет и
часа, как я отправлю их прямиком в ад. Всех до одного. Всех, кроме самого
главного предателя. Для него я приготовлю кое-что особое. Кто?.. Тот, кто
ударил меня, передал лук стоящему рядом и снял шлем.
Лео Дилисния.


*     *     *
Несмотря на то, что бледные мраморные стены столовой были испачканы и
заляпаны кровью, а на длинном столе царил непривычный беспорядок, в
помещении по-прежнему чувствовалось праздничное настроение. В люстрах,
высекая искры из хрусталя, горели свечи. Лежа на холодном полу, я глядел на
язычки пламени и изучал их великолепие.
Иллюзия. В мире не осталось ничего красивого. Красота умерла, когда она...
Перед тем, как приволочь меня сюда, чьи-то грубые руки выдрали из меня все
стрелы. Дотронувшись до ран, покрывающих мою грудь и живот, я невольно
застонал. Мои пальцы обожгло, как будто я случайно наткнулся на угли,
выброшенные из костра. Но раны перестали кровоточить. Пока что никто этого
не заметил.
Одному негодяю было приказано стеречь меня. Еще несколько человек пасли
остальных пленников: Айвана Бучвольда, брата его жены Виктора Вочтера и кго
девятилетнюю дочку Ловину. Потрясенная до глубины души, девочка прилипла к
своему отцу, как моллюск к днищу корабля. На лицах мужчин застыло такое же
испуганное выражение - на них было жалко смотреть. Их праздничная одежда
промокла от крови и пота, а значит, они тоже принимали участие в битве.
Которая, кажется, произошла столетия назад. Во всем замке не было слышно
ни шороха. Дворец замер, как поле боя после того, как сражение окончено.
Двойные двери с южной стороны столовой отворились и часовые впихнули леди
Илону и Рейнхольда Дилисния. Илона устояла, а Рейнхольд, с серым от боли
лицом, рухнул на пол, поджав под себя ноги, как бездомный пес. Илона присела
около него, держа руки над его трясущимся телом, и зашептала молитву,
склонив голову набок.
Я отвернулся и заскрежетал зубами, чтобы не заорать. Когда я снова
взглянул на него, он, казалось, уже спал.
- Лорд Страд? - Илона стояла около меня на коленях. Сегодняшней ночью на
ее лице выступили все прожитые ею годы, и я подивился, сколько же раз она
встречалась со смертью и как ужасны были эти встречи. Она потянулась ко мне.
- Не тронь меня! - прохрипел я.
Она отдернула руку.
- Повелитель? - Она повнимательнее посмотрела на меня. Если кому и были
заметны перемены, происшедшие внутри меня, так это ей. За этот короткий,
страшный промежуток времени она увидела и поняла. Голова ее поникла.
- Оставь это для других.
- О Страд, что же ты наделал? - Она каким-то образом догадалась, что я не
жертва, а виновник случившегося со мной.
- Все и ничего.
Я никогда раньше не видел ее слез. И они должны были бы пробудить во мне
нечто большее, чем то презрение, котороя я чувствовал.
- Нужно лучше контролировать свои эмоции, леди, - пробормотал я,
передразнивая ее собственные слова. Мне это показалось очень забавным и,
несмотря на боль, я засмеялся.
Она перевела взгляд на мой раскрытый рот.
Я знал, на что она смотрела - мой язык постоянно задевал за их острые
края.
- Если я могу тебе помочь, я это сделаю, - прошептала она.
Как будто меня действительно могло заинтересовать ее предложение, тогда
как я продал душу дьяволу.
- Скажи мне... что тут творится.
Она колебалась. Правильно. Учитывая, кем я стал, осторожность ей не
помешает.
- Где Лео Дилисния?
Она колебалась. Конечно, Лео был вдохновителем сегодняшей резни, но он
ничем не отличался от нее - от других грешников, - в то время как меня уже
нельзя назвать человеком.
Я обвел взглядом пленников.
- Скажи и я спасу их.
Да. Это было ее слабое место. Она тоже это знала. Илона не сомневалась в
моей способности преуспеть в таком практически невыполнимом деле.
- Дай мне слово, Страд фон Зарович.
- Думаешь, я его сдержу?
- Поклянись своей честью. Ты ведь еще не забыл, что это такое, верно?
- А вот мы и проверим.
Этого было достаточно, чтобы отбить у нее всякую охоту сидеть рядом со
мной. Она сдержанно кивнула.
- Я не знаю, где Лео, но он скоро придет. Часовые так говорили.
- Что с моими придворными?
- Убиты или смертельно отравлены. Гости... все мертвы... во всяком случае
те, которые сохранили верность тебе. Где Сергей? Где Татьяна?
Я засмеялся, потому что разучился плакать.
Илона передернула плечами и подняла руку.
- Не смей!
Она окаменела.
- Мне жалко тебя, Страд.
- Оставь свою жалость для тех, кто в ней нуждается.
Она очень долго смотрела на меня. Жалость, ужас, сострадание и отвращение
боролись на ее лице.
Мне было наплевать. Я показал глазами на остальных.
- Держи язык за зубами, леди.
Кивок головы, шорох юбок, когда она поднялась, и я освободился от ее
гнетущего присутствия. Ко мне возвратилась часть моей былой силы. Но в горле
у меня пересохло... Мне хотелось выпить.
В комнате витал запах крови, исходивший от стен и пола. Она высыхала и
сводила меня с ума. Часовой рядом со мной... он подслушал наш разговор с
Илоной и теперь держался от меня на расстоянии. Рейнхольд был ближе всех. Но
от него шел какой-то душок. Как от испорченного мяса.
Опять Лео. Все эти годы болезни Рейнхольда получили прекрасное объяснение.
Как долго Лео вынашивал свой план? Как долго он с завидным терением трвил
своего брата?
Неважно. Сегодняшняя ночь положит этому конец.
Двери раскрылись и в столовую ввалился Гунтер Коско. Он потерял свою шляпу
и пряди его редеющих волос разлохматились и торчали в разные стороны, как у
клоуна. Он был так же бледен, как и Рейнхольд, его некогда красивое лицо
пересекала красная полоса. Это была опасная рана - и вряд ли он уже доживет
до того момента, когда она зарубцуется.
Стражники, похоже, не видели в нем угрозы и оставили его в покое. Он
побрел в нашу сторону, избегая смотреть нам в глаза и ничего не говоря.
Появился окруженный своими людьи Лео Дилисния. Он так и не сменил своего
темно-кричневого одеяния лучника, зато повесил себе на шею вызывающую
золотую цепь. Ею, а также своим особым дорогим мечом в причудливо
разукрашенных ножнах, он как бы отгородился от остальных. Стражники
вытянулись по стойке "смирно", Виктор и Айван встали. Он, однако, не обратил
ни на них, ни на Гунтера никакого внимания и прошествовал к тому месту, где
лежал я.
- Здравствуй, Страд, правитель Баровии, - сказал он негромко, почти
дружелюбно. - Судя по твоему лицу, недолго тебе осталось. Я уж думал, ты
помер. Чего ты ждешь?
Покашливая, как умирающий, я пробормотал:
- Объяснения.
- Я удивлен, что ты до сих пор не получил его от Рейнхольда. О да. Он не в
состоянии ворочать языком, не правда ли? - Он наподдал Рейнхольду носком
сапога, но тот никак не отреагировал. - Выглядит лучше, чем раньше. Твоя
работа, леди?
Илона не ответила. Они сидела у стены и обнимала Ловину.
Айван Бучвольд, разрываясь между горьким равнодушием ко всему и безумным
горем, спросил:
- Почему, Лео? Моя бедная Гертруда не сделала тебе ничего плохого... наши
дети... Как ты мог? - По его щекам потекли слезы. - Как ты мог?
- А моя Олека, - добавил Виктор. - Наши дети. Твои родные сестры, Лео.
- Сестры наполовину, - оборвал его Лео. Он ждал их ответа, но ответом ему
было только удивленное молчание. Он лпять пнул Рейнхольда. - Брат
наполовину, между прочим.
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовалась Илона.
Лео покосился на Гунтера, который стоял, устало облокотившись о стол.
- Почему бы тебе самому не сказать им? Мне же ты, черт побери, не
поленился все рассказать.
- И не думай, что я раскаиваюсь в этом, - ответил тот угрюмо.
Лео захохотал.
- Ты полагаешь, тогда бы ничего не было? Твое "великое откровение" о тебе и
моей матери не имело для меня никакого значения, приятель. Оно только
послужило мне дополнительным стимулом, чтобы разделаться со всей этой
компанией. Я работал над своими планами с тех пор, как окончилась война.
- Баал'Верзи, - прошептал я, но он услышал.
Он оскалился и подошел ко мне, покачиваясь на носках.
- Так ты понял! Долго же ты соображал.
Предсмертные слова Алека обрели смысл. Даже когда он лежал, умирая от
моего меча, он пытался предупредить меня: Баал'Верзи спали все эти три года
- спали в ожидании подходящего момента, чтобы напасть снова.
- Ты должен был умереть в ту первую ночь, которую мы здесь провели, -
сказал Лео. - Тогда Рейнхольд сел бы на трон. Через какое-сто время он умер
бы от несварения желудка и я бы занял его место, на что имел полное право.
Если бы этот мерзавец Гуилем не объявился не вовремя, очень многие были бы
еще живы. Где он?
- Не знаю, - ответил я честно.
- Мы его найдем. Помнишь, как ловко я обманул и тебя и его, разыграв сцену
верности великому и благородному Страду. Хотел бы я, чтобы вы видели свои
собственные лица. Мне только и надо было, что позаботиться о молчании
бедного Ильи, пустить пару слез для убедительности, а вы все и проглотили.
Может, теперь он успокоится в своей могиле - о, простите - наемных убийц
сжигают, а прах рассеивают в воздухе. Вот что Страд сделал с телом, не
правда ли, Айван?
Айван раскачивался всем телом из стороны в сторону, как безумный, а потом
вдруг бросился на Лео. Сцепившись, они покатились к моим ногам. Айван
оказался сверху, его пальцы сжимали горло Лео. Воины кинулись вперед и в
конце концов растащили их.
Айван был вне себя от ярости. Он стоял с открытым ртом, как будто
собираясь кричать, но из его глотки вырывался только хриплый, злобный рык.
Вены на висках вздулись и оттопырились, как голубые веревки. Шесть человек с
трудом удерживали его.
Недолго. Лео тошнило, он кашлял и задыхался, но очень скоро очухался и,
достав из ножен меч, приблизился к Айвану, сверкая глазами.
Илона закрыла лицо Ловине, чтобы она не видела.
Айван испустил дух, издав длинный звериный вопль. Лео вырвал меч из его
тела и вытер лезвие о его штаны. Потирая шею, он кивнул солдатам, чтобы они
убрали труп.
По комнате разлился пряный запах крови, слаще которого я еще не знал.
Я раскрыл рот и вдохнул плывущий в воздухе аромат. Недостаточно Меня мучил
голод, меня мучила жажда. Я желал только одного и мое желание затмило все
остальные. И пока я его не удовлетворю, ничто не будет иметь для меня
смысла. Не обращая внимание на горячее покалывание во всем теле, я
перевернулся набок.
Оттолкнулся от пола.
Встал.
Несмотря на мое бесспорно немощное состояние, мой охранник забеспокоился и
направился ко мне поближе. Любой другой человек с таким количеством ран был
бы уже мертв. А не на ногах. Шаг за шагом приближаясь к нему с улыбкой на
лице.
Зрачки его расширились, он приготовился атаковать. Я выбил оружие у него
из рук. Меч отлетел к стене, где, съежившись, сидели Илона и Ловина. Виктор,
солдат до конца жизни, пригнулся, схватил меч и припал к земле, заняв
оборонительную позицию. Воины отреагировали на шум простым поворотом головы.
Если бы мой охранник был посообразительнее и менее испуган, ему бы удалось
спастись бегством. Я двигался не так уж и быстро. Но он остолбенел. Я
вплотную подошел к нему, сжал его плечо и, развернув его к себе спиной,
смял, как тряпичную куклу. Я разорвал зубами его воротник. От него пахло
ржавым железом, мокрой кожей и застоявшимся потом. Не важно. Когда умираешь
с голоду, не откажешься и от гнилого хлеба.
Он сучил ногами, царапая ногтями мои руки, силясь ослабить их хватку, но с
таким же успехом он мог бы бороться и с деревом. Он вижзал, но я ничего не
слышал, оглушенный ревом хлещущей крови. Остальные крики, возгласы ужаса и
ненависти казались мне не более чем назойливым жужжанием мух.
Я высосал из него все, что смог, как пчела, пьющая цветочный нектар. Его
судорожные движения стали затихать и наконец он безвольно повис в моих
руках.
Я заморил червячка, но голод по-прежнему сводил меня с ума.
Затишье на поле боя уступило место молчанию ожидания. Страх сковал по
рукам и ногам половину находящихся в столовой, другие с радостным
возбуждением предвкушали дальнейшие события. Подручные Лео замерли на месте,
не спуская с меня глаз. Это были безжалостные, бессердечные люди, выбранные
им как раз за то, что они могли без особых колебаний перерезать надоевших им
детей, была бы охота.
И теперь их ждала расплата за их черную работу.
Я поднял покойника высоко над собой и швырнул его в сторону маленькой
кучки негодяев. Некоторые из них уклонились от удара, другие повалились на
пол да так и остались лежать.
Один из лучников вытряхнул из колчана стрелу, зарядил лук и выстрелил так
спокойно, как будто тренировался. Острый наконечник вонзился в мою грудь.
Когда я восстановил потерянное равновесие, он выпустил вторую стрелу и она
впилась в мое тело чуть пониже первой. Он прошел хорошую подготовку и
прекрасно владел собой, как и подобает хорошему лучнику. Он опять
прицелился, но я настиг его. Не чувствуя на этот раз боли, я выдрал из себя
стрелы и со всего размаху всадил их в него с такой же легкостью, как будто
они вылетели из моего собственного лука. Он содрогнулся и сник.
Бандиты разбежались по всей столовой. Некоторые прошмыгнули к дверям, ища
временного спасения. Временного. Я дал слово, что никто из них не доживет до
следующего утра и я сдержу его.
Неистово отбиваясь от двух нападающих и постоянно атакуя, Виктор, как
призыв к нападению, выкрикивал мое имя. Им овладела лихорадка сражения и он
превратился в дьявола с мечом. Он мстил за убитую жену и детей и защищал
единственного оставшегося в живых ребенка.
Илона тоже звала меня, но по другой причине. Она была позади Виктора,
пытаясь оттащить Ловину от греха подальше, но у нее ничего не получалось.
Мерзавцы преградили ей дорогу.
Виктор ранил одного воина и тот отпрыгнул в сторону. Я был тут как тут и
схватил его. Как тонкую лучину для растопки, я сломал его хребет, бросил его
и кинулся между Илоной и