ое-то!
Я вздохнул. Сергей был новичком в управлении внутренними делами страны.
- Так нужно, брат. Не только все воры и убийцы поймут, что за совершенные
преступления их ждет наказание, но и простой народ постепенно перестанет
бояться разбойников. Думаю, им понравится это бесспорное докательство смерти
Рыжего Лукаса, и мне известен только один способ познакомить их всех с ним -
провезти его по городам и деревням.
Сергею, как я и предполагал, нечего было сказать в ответ, несмотря на то,
что казнь пришлась ему не по душе. Этот всплеск сострадания, однако, хорош
для священника, но не для меня.
"Что ж, все правильно, - подумал я, - ему самой судьбой уготовано принять
духовный сан."


Глава 3.
Шестое полнолуние, 350

- Сергей, я сочувствую твоему горю, но требовать, чтобы вся Баровия
горевала вместе с тобой - нереально. Мы только разбазариваем драгоценное
время. Лучше провести его с пользой, занимаясь нужными делами.
Сергей оперся ладонями о стол и наклонился ко мне.
- Ты мне тысячи раз читал лекции на тему, как важно своим достойным
поведением подавать пример для подражания простому народу. С твоей стороны
равнодушие к кончине Кира означает неуважение к церкви и всему, что стоит за
ней. Публичное выражение скорби и смирения перед волей богов забрать к себе
его величество Верховного жреца Кира, укрепив веру людей в тебя и их желание
служить тебе, укрепит твое собственное положение в стране.
Сделав страдальческое лицо, я взглянул на леди Илону Даровную. Она
улыбнулась отстраненно и покачала головой, дав мне понять, что собирается
сохранять нейтралитет в этом вопросе. Она рассматривала его как спор двух
братьев, а не как конфликт между церковью и государством, в противнои случае
она бы встала на защиту Сергея.
От Сергея не ускользнуло, как мы обменялись взглядами, и он, не спуская с
меня глаз, ждал. Боже мой, он был молод и убежден в своей правоте. Мое
терпение давно бы лопнуло, не будь мне известно, что он поступал совершенно
искренне. И спор он затеял не ради личной выгоды - иначе я бы быстро
поставил его на место, - но ради тех, которые, как он думал, наждались в его
покровительстве. Из самых лучших побкждений никогда ничего путного не
выходило. Но, с другой стороны, он был прав с точки зрения политики. А это
доказывало, что он прекрасно знал, как ко мне подступиться и как заставить
меня слушать.
Я сдался, не скрывая своего недовольства; я уступил, но это не значило,
что я изменил свое негативное отношение.
- Ладно. Делай, что хочешь. Я объявляю понедельник на следующей неделе
днем всеобщего траура по нему. Будет крестьянам лишний день, чтобы напиться
и отойти после попойки.
- О, Страд... - начал он обиженно.
Я отмахнулся от него.
- Я знаю их лучше, чем ты. Ты поступай, как тебе хочется, но я сомневаюсь,
что хотя бы один из пятидесяти будет вести себя согласно твоим
представлениям и настроению. Богач уверен, что и другие богаты, а умный
человек полагает, что и остальные не обделены умом. Оба обычно бывают в
шоке, раскрыв правду сего мира. Ты, мой дорогой братец, слишком благочестив.
Он откинулся назад и наконец тихо засмеялся. Над собой.
- Да, все правильно, набожность присуща не всем людям. Но я тебе вот что
скажу: этот день очень важен для тех, кто верит в Бога, и он может изменить
жизнь тех, кто отвергает его существование. Возможно, и для тебя он будет
полезен.
Скажи мне кто-нибудь нечто подобное, и я бы его ударил, но Сергей только
мягко укорял меня и это сошло ему с рук.
- Иди и подготовь все необходимое. Скажи казначею, чтобы выписал все, что
тебе нужно. Я поставлю свою подпись позже.
Благодарность затеплилась на его бледном лице. Многих потрясла и
расстроила неожиданная смерть Кира, но Сергею было особенно тяжело. Они были
очень близки с молодым священником, не только как учитель и любимый ученик,
но и как истинные друзья.
- Спасибо, брат, - сказал он, наградив меня неким подобием своей улыбки, и
вышел.
- Думаю, от меня не требуется нацепить на себя нарукавную повязку, как это
делают крестьяне, - пробурчал я.
- По-моему, достаточно простых черных одежд, - ответила леди Илона. - И
твоя одежда более или менее соответствует случаю.
- Мне нравится черный цвет.
- Тебе он идет, повелитель. - Она тоже накинула на плечи черную шаль,
скрывшую ее небесного цвета одеяние, но черный был ей не к лицу и это слегка
раздражало ее.
- Ты действительно думаешь, день траура по Киру - пустая трата времени?
- Да нет, просто я не хочу, чтобы люди считали, что в любую минуту они
могут оставить свою работу и начать веселиться, как им вздумается, иначе
праздникам не будет конца.
- Сомневаюсь, что они будут веселиться в этот день, повелитель.
- Спроси-ка лучше Алека. Он бывал а одной стране, где существовала
традиция, согласно которой родственники умершего сажали покойника в углу и
начинали танцевать и пить до тех пор, пока не валились на пол земертво.
- А мне такая традиция больше по душе, чем некоторые известные мне обряды.
Надо будет запомнить. Лучше праздновать переход души в мир иной, чем
похоронить себя заживо, когда кто-то покидает нас навечно. Все мы там будем.
Я отвел глаза и потер переносицу.
- Леди Илона, простите меня, но мне надо работать.
Темное облачко пробежало по ее светлому лицу, так как ей хорошо было
видно, что мой рабочий стол пуст, но она поняла намек и поднялась.
- У меня тоже много дел, повелитель.
Я встал, мы раскланялись и она вышла, чеканя шаг и держа голову несколько
выше, чем обычно. Плевать, она отлично знала, как я ненавижу напоминания о
своей смертности. Вот и смерть Кира была таким неожиданным напоминанием,
вдвойне неприятным, ведь он был моложе меня. Очевидно, я перешел ту грань,
за которой начинают один за другим исчезать друзья детства. Что дальше?
Смотреть, как на моих руках вздуваются вены и кожа покрывается сетью морщин?
Скоро и мои ровесники, вроде Алека или Гунтера Коско, рассядутся возле
камина, укутавшись в тряпки, и, покачивая головами, будут вспоминать
отошедших в мир иной.
И поэтому присутствие искрящегося здоровьем Сергея было и подарком судьбы,
и проклятьем. Я не мог не любить своего брата за его молодость и пылкое
сердце. Я также питал к нему уважение как к искусному воину. Но все эти
качества только подчеркивали нашу разницу в возрасте. Иногда его общество
тяготило меня, так как всякий раз мне приходило в голову, сколько
удивительных вещей ждало его впереди, в то время как я почти истратил
отпущенный мне срок.
Правда, я вышел победителем из многих войн. Я превратил замок Равенлофт в
сказочную жемчужину. Но что это такое по сравнению с неторопливым течением
времени, которое невозможно повернуть вспять? Когда-то я, как Сергей, верил,
что буду жить всегда. Я, как и тот богач из притчи, наконец-то встретился
лицом к лицу с суровой правдой жизни. В течение трех мирных лет она росла во
мне, как сорняк, и с каждым днем я чувствовал, как она все дальше и дальше
пускала свои корни.
Алек Гуилем, похоже, понимал меня лучше всех, но он был слишком умен,
чтобы говорить о таком в открытую.
- Найди себе женщину, Страд, - сказал он однажды, изучая мою кислую
физиономию.
- Такое решение вопроса подходит тебе, но не удовлетворяет меня, - сухо
ответил я.
- Может, это и не решит всех проблем, но зато немного овелечет тебя. Найди
себе какой-нибудь миленький цветочек и роди с ней двух-трех малюток. Можешь
выбрать любую прямо здесь, у себя при дворе.
- Ага, а она потянет за собой нескончаемую нить родственников, которые
только спутают и усложнят наследование власти.
- Поговори с леди Илоной. Уверяю тебя, она знает высокорожденных сирот,
растущих под ее присмотром. Ты - герой, и я гарантирую, любая из них будет
просто счастлива носить гордое имя фон Заровичей.
- Мой брат Стурм так и поступил.
- Но Стурм мало понимает в государственных делах. Он прекрасно управляется
с имением твоего отца, но можешь ли ты представить его правителем какой-либо
страны? Получат ли его дети необходимые знания и опыт, чтобы мудро править
людьми? Вряд ли, если они изберут его единственным примером для подражания.
Боюсь, он может прислать сюда своего старшего поднабраться у тебя жизненного
опыта...
И я буду относиться к нему, как к Сергею.
- Все совсем по-другому, когда у тебя растут собственные дети, - произнес
он. Не в первый раз он удивлял меня сверхъестественной способностью читать
мои мысли. То ли он и вправду обладал даром проникать в чужое сознание, то
ли настолько хорошо изучил меня за все эти годы, что мог отгадать, что
творилось в моей душе.
- По-другому? Почему?
- Потому что это твоя плоть и кровь, часть тебя самого. Вот в чем разница,
Страд. Найди себе какую-нибудь милашку и если боги улыбнутся вам, то через
девять лун ты будешь держать в ладонях свое собственное бессмертие. Намного
лучше, чем драться за него с мечом в руках, и волшебства в этом больше, чем
во всех книгах вместе взятых, которые ты насобирал за эти годы.
Я угрюмо посмотрел на книги. Несмотря на то, что в условиях войны многое
приходилось делать на ходу, на лету и наспех, я умудрился подобрать и
собрать целую библиотеку. Не так много, как мне хотелось бы, оставалось еще
огромное просторанство, которое мне предстояло заставить полками с книгами.
Все знания и мудрость мира, заключенные под их обложками, казались мне
бесполезными и неспособными заполнить пустоту в сердце. Но я знал, что такое
настроение недолговечно и скоро я опять с головой окунусь в чтение и
эксперименты с магией, однако слова Алека преследовали меня повсюду, смущая
мой покой. Ведь он, в конце концов, был прав.


*     *     *

День общенационального трацра был отмечен бесконечными богослужениями в
церкви. С утра я помолился за Кира и вечный покой его души, а затем до
вечера просидел в библиотеке. Никто не работал, вся страна питалась тем, что
приготовили накануне. Для меня это было не в диковинку. Я подкрепился сыром,
вином и клубникой (повар и инженер так ничего с плитой и не придумали).
Сергей, несмотря на то, что он еще не принял духовный сан, стал носить
особый волшебный талисман как символ приближающейся церемонии. Он
разволновался, увидев его в первый раз, так как на него нахлынули
воспоминания о родном доме, связанные с тем, что очень скоро ему предстояло
занять место Кира.
- Я не уверен, что достоин этого, - доверительно поведал он мне позже.
- Никто не может сказать, что достоин быть преемником Великого жреца, -
сказал я, вызвав у Сергея бурю восторга своим мудрым, как ему показалось,
ответом. Он обнял меня, шепча на ухо слова благодарности, и потом выбежал из
комнаты и поспешил уединиться для молитвы.
Леди Илона вела богослужения в церкви, превратив их в красивое и печальное
зрелище. Когда я был там, я заметил, что Сергей следит за каждым ее
движением с балкона, выходящего на часовню. Очень скоро и ему придется
выполнять то же самое, и он изучал ее манеру вести себя, нахмурившись от
напряжения. Никто не мог упрекнуть его за такую искреннюю
заинтересованность, и хотя у него не было опыта, он обещал стать хорошим
жрецом, может потому, что обладал покорностью и скромностью, которых я
лишился благодаря старику Зараку и его затее с чисткой пола.
День траура начался и кончился; и церковь зажила своей прежней незаметной
тихой жизнью, соблюдая старинные обряды и распевая религиозные гимны. Сергей
вступит в должность только по истечении определенного срока, и теперь,
будучи не в состоянии посвятить себя делу богов, он маялся от безделья.
Наконец, как настоящий фон Зарович, он придумал себе другое занятие и стал
ездить в деревню Баровию, нередко оставаясь там на ночь.
Как солдат, я мог себе представить, что он делал, но это не
состыковывалось с тем, что каждый вправе был ожидать от будущего священника.
Мне это, впрочем, казалось вполне естественным и безобидным... до тех пор,
пока Алек не сообщил мне, что мой брат работал среди бедняков. Слухи о
захвате Рыжего Лукаса разлетелись по всей стране и теперь в деревнях любили
рассказывать, как Сергей одной рукой поймал и обезглавил разбойника, а
заодно и его шайку. Ничто не могло поколебать их уверенности, что все именно
так и было, и, где бы ни появлялся их герой, на него обрушивался шквал
аплодисментов, поздравлений и цветов. Сергей же лез из кожи вон, чтобы
поднять престиж церкви и собирался построить приют для больных.
Эти новости меня огорчили.
- Он только тренируется для своей профессии, повелитель.
- Все эти штучки хороши для священника, но не для Сергея. Наденет сутану и
пусть делает, что хочет, но пока у него нет никакого права вытворять
подобные фокусы.
- Какой от этого вред?
- Ты и глазом не успеешь моргнуть, как все оборванцы и попрошайки стекутся
в леревню, протягивая к нему руки и уповая на бога. У мальчишки мягкое
сердце, но у него еще слишком мало опыта, чтобы раскусить того, кто пытается
сыграть на его доброте. Плохо и то, что люди могут подумать, что он
действует от имени всех фон Заровичей. Я этого не потерплю.
- Почему бы и нет? Как его щедрость может угрожать твоему славному имени?
Я откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.
- Представь на секунду, ты один из бургомистров и ты только что собрал
налоги и отправил их в государственную казну. Потом до тебя доходят слухи,
что граф Сергей фон Зарович помогает бедным в Баровии. Какой чудесный
молодой человек, думаешь ты и вдруг задаешь себе вопрос: а откуда же он
берет деньги? Ты отдал деньги, чтобы чинить дороги и укреплять границы
государства, а он выбрасывает их на ветер, пытаясь накормить вечно голодных.
Может, он взял как раз твои деньги? Разве сойдет ему это с рук? И разве ты
не заявишь, что, будучи в равной степени голодными, твои люди заслуживают
таких же щедрых подарков? Ты наверняка решишь даже, что если уж у брата
лорда Страда денег куры не клюют, то хватит ему на следующий год и половины
обычной суммы, в конце концов...
- Ага, я понял, куда ты клонишь, Страд. Сергей помогает одной маленькой
деревушке, но ломается вся государственная система.
- Перестань смеяться, Алек. Я серьезно. Если эти свиньи надумают устроить
восстание, то, как ты думаешь, сколько мы продержимся?
- А у тебя есть основания ожидать восстания?
Я не ответил, дав ему время самому поразмышлять на эту тему. Он был умен;
ему потребовалось не больше минуты, чтобы сделать свои выводы.
- Кого ты подозреваешь?
- Всех.
Он опешил.
- Я знаю, что кто-то может нарушить клятву верности, подписанную кровью,
но чтобы все?
- Или кто-то один, обладающий силой, чтобы заставить остальных. Он или она
могут что-то пообещать, обронить нужное словечко за чаркой вина. "Как вам
известно, наступили смутные времена. Боги запрещают преступать закон, но
случись что-нибудь с графом Страдом, я надеюсь, что могу рассчитывать на
вашу поддержку". Да ты знаешь, как это обычно происходит...
Алек свел брови к переносице и прищурил глаза; его тонкие губы изогнулись
в усмешке. Он в упор посмотрел на меня.
- Итак... в лагере - предатель.
- Точно. И я хочу, чтобы ты его вычислил.
- И казнил, если мне посчастливится его найти?
- Это зависит от обстоятельств. Если он умен, то, возможно, понадобится
лишь небольшое предупреждение. Если нет... - я поднял и опустил руку. - Но
сначала скажи мне.
- Конечно, повелитель.


*     *     *

На следующее после отъезда Алека утро я проснулся с твердым намерением
поговорить с Сергеем. Он не ночевал в замке и только что вернулся. Я был
уверен, что лучше разобраться во всем прямо сейчас, прежде чем ему взбредет
в голову опять сбежать от меня.
Он вошел в мой кабинет, чересчур веселый для человека, носящего траур по
умершему другу. На лице у него застыло странное выражение, которое я никогда
раньше не видел. Он, казалось, с трудом сдерживал себя, чтобы не взорваться
от переполнявшего его, не поятного мне чувства.
- Сергей, насчет этих твоих поездок в деревню...
Он только этого и ждал. Неважно, что я не закончил; ему нужен был только
звук моего голоса, чтобы начать. Его прорвало и, путаясь и сбиваясь, он
поведал мне свою историю.
Он встретил девушку.
Сгорая от нетерпения, я слушал вполуха, как он воспевал ее бесчисленные
достоинства, красоту и другие качества, которыми влюбленный наделяет свою
возлюбленную. Я слышал подобное сотни раз от других; вариации Сергея на эту
тему не отличались оригинальностью и, конечно, мною не приветствовались. О
боги, можно подумать, эта была первая женщина в его жизни, так вдохновенно
он о ней говорил.
Моя реакция, как бы это помягче сказать, была холодной. Мало того, что
меня бросало в дрожь от идеи породниться с крестьянами, я вынужден был
напомнить ему, что его предназначением в этой жизни было служить церкви и
стать Верховным жрецом. Но ни лекции на тему морали, ни возможные
политические последствия, ни очевидная глупость подобного шага не могли
изменить принятого им решения. Своими словами я оказался бессилен повлиять
на его ум и сердце. Он был опьянен своей любовью и не видел и не слышал
ничего, кроме нее, послав остальной мир к черту.
Расстались мы далеко не лучшими друзьями.
По правде говоря, я задыхался от ярости. Никогда еще я не был так зол на
кого-то и так беспомощен. И пока я носился по комнате, не в состоянии
справиться со сжигающим меня гневом, вошел слуга и объявил, что леди Илона
просит аудиенции.
Она вплыла в комнату.
- На чьей ты стороне? Его или моей? - заорал я. - Что это для тебя на сей
раз: конфликт между церковью и государством или очередные семейные
разногласия?
- Нашему лорду Страду нужно научиться контролировать свои эмоции, -
спокойно проговорила она.
Ее тихий голос подействовал на меня, как сильный удар между глаз. Я замер
посередине комнаты. Через какое-то время ко мне вернулся дар речи.
- Мальчишка не ведает, что творит, - проворчал я наконец.
- Влюбленный не соображает, что делает.
Подозрение вспыхнуло во мне.
- Как давно ты знаешь об этом?
- Сергей разговаривал со мной недавно. Он обеспокоен, что расстроил тебя
своими планами на будущее.
Скорее всего, он попросил ее брость все и поспешить, чтобы помочь мне
успокоиться.
- И ты приняла это - все как есть?
Она пожала плечами:
- Чего ты хочешь? Чтобы я запретила ему любить?
- Но он отрекся от церкви и пустил коту под хвост все, над чем трудился...
- Есть другие пути служить богам, мой повелитель.
Мои инстинкты солдата подсказали, что я давным-давно проиграл и пора
признать свое поражение. Я чувствовал себя опустошенным и потерянным, и меня
тошнило от этого ощущения. Я нашел свое кресло и опустился в него. Я очень
устал.
- Что мне делать?
Илона приблизилась ко мне и заглянула мне в глаза.
- Ничего. Предоставь им самим разобраться во всем, и они найдут наилучший
выход из ситуации. Доверься судьбе и не волнуйся.
- Ты говоришь, как моя мать.
Она улыбнулась; девочкой она знала Равению.
- Для меня это большой комплимент, мой господин.
- Смешно, ты знаешь.
- Наверное, но любовь мальчишки всегда неразумна. Она просто существует, и
тебе не надо ничего делать, кроме как оставаться в стороне. В любом случае,
в глубине души ты уверен, что Сергей не способен опорочить семью фон
Заровичей. Думаю, эта девушка окажется красивой и составит ему прекрасную
партию.
- О да, я уверен. Имя Сергея, подкрепленное несметными богатствами,
вдохновит ее на многие хорошие поступки.
- Ты говоришь о добре, как будто оно вообще не существует на земле, граф
Страд.
- А мне не приходилось сталкиваться с ним в моей жизни.
- Тогда тебе есть чего пожелать самому себе.


*     *     *

Прошло меньше недели и Сергей привез ее в замок в первый и последний раз.
У нее не было семьи иее воспитанием занималась одна из местных церквей.
Теперь она становилась подопечной леди Илоны. И я питал слабую надежду, что
она научит девушку светскому этикету во избежание различных неприятных
ситуаций при дворе.
Я предупредил придворных и слуг, что ее приезд должен пройти незамеченным;
ее представят двору по всем правилам во время ужина, который Сергей давал в
ее честь сегодня вечером. Те, кому дано было понять в чем дело, оцени