апорт. А это очень плохо. Таким старперам, как ты, нужен
полноценный отдых.
   - Перси, - произнес я, но увидел, как недобро выглядела его улыбка, и
понял свою ошибку. Я глубоко вздохнул и начал  снова:  -  Брэд,  что  ты
имеешь против меня?
   Секунду он озадаченно смотрел, может, слегка неспокойно. Потом  снова
заулыбался.
   - Старожил. А может,  мне  просто  рожа  твоя  не  нравится.  Что  ты
все-таки там пишешь? Завещание, небось?
   Он подошел, вытянув  руку.  Я  прижал  ладонью  листок,  над  которым
работал, начав сгребать остальные другой  рукой,  сминая  их  в  спешке,
чтобы сунуть под мышку, под одежду.
   - Ну-ка, - сказал он, словно ребенку, - на  этот  раз  не  получится,
старичок. Если Брэд хочет посмотреть, то Брэд посмотрит.  А  ты  сможешь
положить это в задолбанный банк.
   Он схватил мое запястье своей молодой и неожиданно  сильной  рукой  и
сжал его. Боль пронзила мою кисть, словно укус, и я застонал.
   - Отпустите, - смог я произнести.
   - После того, как ты дашь мне посмотреть,  -  отозвался  он,  уже  не
улыбаясь. Его лицо было все  же  веселым,  такое  бодрое  веселье  часто
появляется на лицах людей, которым нравится делать гадости.
   - Дай мне посмотреть Поли. Я хочу знать, что ты пишешь.  -  Моя  рука
стала сползать с верхней страницы. С описания  нашей  поездки  с  Джоном
Коффи назад по тоннелю. - Я хочу посмотреть, связано ли это с тем,  куда
ты...
   - Оставьте его в покое.
   Голос прозвучал словно свист хлыста в сухой жаркий день... И по тому,
как Брэд Долан подпрыгнул, можно  было  подумать,  что  целились  в  его
задницу. Он отпустил мою руку, которая упала назад на бумагу, и  мы  оба
посмотрели на дверь.
   Там стояла Элен Коннелли, свежее и бодрее,  чем  когда-либо.  На  ней
были джинсы, обтягивающие ее стройные бедра и длинные ноги, в волосах  -
голубая лента. В своих скрюченных артритом  руках  она  держала  поднос:
сок, яичница, гренок и чай. Глаза ее сверкали.
   - И что это вы делаете? - спросил Брэд. - Ему нельзя есть здесь.
   - Можно, и он будет есть, - заявила она все тем  же  сухим  командным
тоном. Я никогда раньше не слышал его, но сейчас обрадовался. Я  поискал
признаки страха в ее глазах, но увидел в них только гнев. - А вам сейчас
следует убраться  отсюда,  пока  вы  в  своем  тараканьем  занудстве  не
уподобились червю - этакому крысусу американусу.
   Он сделал шаг к ней, глядя одновременно и  неуверенно,  и  злобно.  Я
подумал, что это опасное сочетание, но Элен и глазом не моргнула.
   - Спорим, я знаю, кто включил ту проклятую сирену,  -  сказал  Долан.
-Это, должно быть, одна старая сучка с когтями вместо рук. А теперь  иди
отсюда. Мы с Поли еще не закончили свой разговорчик.
   - Его имя - мистер Эджкум, - парировала она,  -  и  если  я  еще  раз
услышу, как вы называете его "Поли", то, думаю, смогу пообещать вам, что
дни вашей работы в Джорджии Пайнз будут сочтены.
   - А кто, по-твоему, ты такая? - Долан  надвигался  на  Элен,  пытаясь
смеяться, что у него не очень получалось.
   - Я думаю, - спокойно отчеканила она, - что  я  -  бабушка  человека,
который в настоящее время является спикером Палаты представителей  штата
Джорджия. Человека, который любит  своих  родственников,  мистер  Долан.
Особенно пожилых родственников. Вымученная улыбка сползла  с  его  лица,
как написанные мелом буквы, стертые с доски влажной губкой. Я прочел  на
нем неуверенность, сомнение, не берут ли его на пушку,  страх,  что  это
правда, ведь логически рассуждая, все легко проверить,  она  это  знает,
следовательно, не лжет.
   Вдруг я засмеялся, и хотя смех прозвучал резковато, он был искренним.
Я вспомнил, как часто Перси Уэтмор грозил нам своими  связями  тогда,  в
трудные старые времена. А теперь, впервые за  мою  долгую  жизнь,  такая
угроза возникла снова... Но сейчас она высказана в мою пользу.
   Брэд Долан посмотрел на меня свирепо, потом перевел взгляд на Элен.
   - Сначала я думала оставить все без последствий, - сказала Элен. -  Я
уже старая, и незачем  осложнять  себе  жизнь.  Но  когда  моим  друзьям
угрожают и плохо с ними обращаются, я этого стерпеть не могу.  А  теперь
убирайтесь. И без единого слова.
   Его губы шевелились, как у рыбы, - ах, как ему хотелось сказать  одно
слово (наверное, то, что рифмуется со словом  "штука").  Но  он  его  не
произнес. Долан бросил на меня последний взгляд, потом прошагал мимо нее
в коридор.
   Я глубоко-глубоко и шумно вздохнул, когда Элен ставила поднос  передо
мной, а потом села напротив. - А  твой  внук  правда  спикер  Палаты?  -
спросил я.
   - Да, правда.
   - А что тогда ты делаешь здесь?
   -  Спикер  палаты  штата  -  достаточно  высокая   должность,   чтобы
разделаться с таким тараканом,  как  Брэд  Долан,  но  она  не  приносит
богатства, - сказала Элен, смеясь. - А кроме того, мне здесь нравится. Я
люблю компанию.
   - Принимаю это как комплимент, - ответил я полыценно.
   - Пол, ты себя хорошо чувствуешь? У тебя такой  усталый  вид.  -  Она
протянула руку через стол и убрала мои волосы со лба.  Прикосновение  ее
скрюченных пальцев было прохладным и удивительным. На секунду  я  закрыл
глаза. Когда я открыл их снова, то принял решение.
   - Я в порядке. И я почти закончил. Элен,  ты  бы  не  хотела  кое-что
прочитать? - Я предложил ей  страницы,  которые  неловко  сгреб  вместе.
Наверное, они теперь лежали не по порядку - Долан и впрямь  меня  сильно
напугал, - но они были пронумерованы, и Элен легко могла бы сложить  их,
как надо.
   Она задумчиво посмотрела на меня.
   - Ты закончил?
   - То, что  здесь,  ты  прочтешь  до  обеда.  Если,  конечно,  сможешь
разобрать.
   Она наконец взяла листки и посмотрела на них.
   - У тебя очень хороший почерк,  даже  когда  рука  уже  явно  устала,
заметила она. - Я легко смогу прочитать.
   - А когда прочтешь это, я закончу все остальное, - сказал я. - И тебе
останется  всего  на  полчаса.  А  потом...  Если  тебе  все  еще  будет
интересно... Я смог бы показать кое-что.
   - Это связано с твоими прогулками по утрам?
   Я кивнул.
   Она сидела и обдумывала мои слова довольно долго, лотом кивнула  сама
себе и поднялась с пачкой листков в руке.
   - Я опять пойду на улицу, - сообщила  она.  -  Солнце  сегодня  такое
теплое.
   - А дракон побежден, - заметил я. - На этот раз прекрасной леди.
   Элен улыбнулась, наклонилась и поцеловала в чувствительное место  над
бровью, что всегда заставляло меня вздрагивать.
   - Будем надеяться, что так.  Но  по  своему  опыту  я  знаю,  что  от
драконов типа Брэда  Делана  нелегко  избавиться.  -  Она  помедлила.  -
Счастливо, Пол.
   Надеюсь, ты сможешь победить все, что так тебя мучает.
   - Я тоже надеюсь, - произнес я и подумал о Джоне Коффи.  "Я  не  смог
ничего сделать, - сказал Джон. - Я пытался, но было уже поздно".
   Я съел яичницу, которую она принесла, выпил сок, а гренок оставил  на
потом. Затем взял ручку и снова начал  писать,  думая,  что  это  уже  в
последний раз.
   Одна последняя миля.
   Зеленая миля.
 
Глава 2 
 
   Когда мы привели Джона обратно в тоннель блока "Г", тележка стала уже
не роскошью, а необходимостью.  Я  очень  сомневаюсь,  что  он  смог  бы
преодолеть тоннель сам, идти на корточках гораздо труднее, чем  во  весь
рост, отнимает больше сил, а потолок в проклятом тоннеле  слишком  низок
для таких, как Джон  Коффи.  Мне  было  страшно  подумать,  что  он  мог
свалиться в тоннеле. Как мы объясним это, ведь и так придется объяснять,
почему мы на дели на Перси смирительную рубашку?
   Но у нас, слава Богу, была тележка,  и  Джон  лежал  на  ней,  словно
вытянутый из воды кит, а мы толкали  ее  назад  к  лестнице,  ведущей  в
складское помещение. Потом он слез, шатаясь,  и  просто  стоял,  опустив
голову и тяжело дыша. Кожа его стала такой серой, словно его обваляли  в
муке. Я подумал, что к полудню он окажется в лазарете... Если вообще  не
умрет.
   Брут бросил на меня печальный, полный отчаяния взгляд. Я ответил  ему
тем же.
   - Мы не в состоянии его нести, но мы можем помочь ему, - сказал я.  -
Я возьму его под левую руку, а ты - под правую.
   - А я? - спросил Харри.
   - Ты пойдешь позади нас.  Если  он  вдруг  начнет  падать  на  спину,
подтолкнешь его вперед.
   - А если не  получится,  присядешь  там,  куда  он  будет  падать,  и
смягчишь удар, - сострил Брут.
   - О Боже, - слабо простонал Харри, - тебе предстоит пройти все  круги
ада, а ты еще и смеешься.
   - У меня просто есть чувство  юмора,  -  заметил  Брут.  Наконец  нам
удалось поднять Джона по лестнице.
   Больше всего я боялся, что он потеряет сознание, но все обошлось.
   - Иди вперед и посмотри, нет ли кого в складе, - задыхаясь,  велел  я
Харри.
   - А если есть? - спросил Харри, пролезая у меня под мышкой. - "Привет
из Эйвона" и назад?
   - Не умничай, - осек его Брут.
   Харри  слегка  приоткрыл  двери  и  просунул   голову   внутрь.   Мне
показалось, что он находился там целую вечность. Наконец он  повернулся,
и лицо его было почти радостным.
   - Горизонт чист. И все тихо.
   - Будем надеяться, что так и будет, -  сказал  Брут.  -  Пошли,  Джон
Коффи, мы уже почти дома.
   Он нашел в себе силы пройти через склад, но нам пришлось  помочь  ему
подняться по трем ступенькам в мой кабинет  и  почти  протолкнуть  через
маленькую  дверь.  Когда  Коффи  снова  встал  на  ноги,  он   дышал   с
затруднением, глаза лихорадочно блестели. А еще я с ужасом заметил,  что
правая сторона его рта отвисла, как у Мелинды, когда мы вошли в  комнату
и увидели ее в подушках.
   Дин услышал нас и вышел из-за стола в начале Зеленой Мили.
   - Ну, Слава Богу! Думал, вы уже не вернетесь, я уже почти решил,  что
вас поймали, или начальник Мурс вам помешал, или... - Он осекся, впервые
увидев Джона. - Господи, Боже мой! Что это с ним? Похоже, он умирает!
   -  Он  не  умирает...  Правда,  Джон?  -  В  глазах  Брута  сверкнуло
предупреждение Дину.
   - Конечно нет, я не имел в виду "умирает", - нервно  усмехнулся  Дин,
но Боже...
   - Не обращай внимания, - сказал я. - Помоги нам поместить его опять в
камеру.
   И опять мы, как холмики, окружили гору, но на этот раз  гора,  словно
претерпевшая многолетнюю эрозию, была сглаженной и печальной. Джон Коффи
шел очень медленно, дыша ртом, как старый курильщик, но все-таки шел.
   - Как там Перси? - поинтересовался я. - Сильно шумел?
   - Немножко вначале. Пытался орать через пленку, которой заклеен  рот.
Ругался, наверное.
   - Помилуйте, - проговорил Брут. - Как хорошо,  что  наши  нежные  уши
этого не слышали.
   - А потом периодически бил ногой  в  дверь.  -  Дин  так  обрадовался
нашему возвращению, что болтал без умолку. Его очки  сползли  на  кончик
носа, блестящий от пота, и он пальцем вернул  их  на  место.  Мы  прошли
камеру Уортона. Этот никчемный молодой человек лежал на спине и  храпел,
как паровоз. На этот раз его глаза были закрыты.
   Дин увидел, куда я смотрю, и засмеялся.
   - С этим парнем - никаких проблем. С тех пор, как свалился,  даже  не
шелохнулся. Умер для всего мира. Что  касается  Перси  и  его  пинков  в
дверь, то это меня совсем не волновало. Я даже рад был,  честно  говоря.
Если бы он сидел совсем тихо, я бы заволновался, не задохнулся ли он там
до смерти изза этой ленты, которой вы заклеили его хлеборезку. Но не это
самое удивительное. Главное знаете что? Здесь было тихо, как  в  великий
пост в Новом Орлеане! За всю ночь никто не появлялся! - Последние  слова
он произнес торжествующим тоном. - Мы сделали это, ребята! Сделали!
   И тут он вспомнил о том, ради чего, собственно, затевался  весь  этот
спектакль, и спросил о Мелинде.
   - Она здорова, - сказал я. Мы  дошли  до  камеры  Джона.  Слова  Дина
только начали доходить до сознания: "Мы сделали это, ребята... Сделали".
   - Это было так же... Ну, ты понимаешь ...
   - Как с мышью? - уточнил Дин. Он быстро взглянул  на  пустую  камеру,
где раньше обитали  Делакруа  с  Мистером  Джинглзом,  потом  в  сторону
смирительной комнаты, откуда якобы мышь  и  появилась.  Голос  его  стал
тише, так затихают голоса при входе в большую церковь, где даже  тишина,
кажется, говорит шепотом.
   - Это было... - Он сглотнул. - Слушай, ты понимаешь,  о  чем  я.  Это
было чудо?
   Мы переглянулись, подтверждая то, что уже знали.
   - Он ее вытащил из самой могилы, вот что он сделал, -  сказал  Харри.
-Да, это было чудо.
   Брут открыл двойной замок на двери и слегка подтолкнул Джона внутрь.
   - Входи, парень. Отдохни немного. Ты заслужил. Мы сейчас разберемся с
Перси...
   - Он - плохой человек, - проговорил Джон тихим механическим голосом.
   - Правильно, сомнений нет,  злой,  как  колдун,  -  согласился  Брут,
говоря самым мягким тоном, - но ты не  беспокойся,  мы  его  к  тебе  не
допустим. Просто полежи на своей койке, а я  скоро  принесу  тебе  кофе.
Горячий и крепкий. И ты сразу почувствуешь себя другим человеком.
   Джон тяжело опустился на койку. Я думал, он ляжет и  отвернется,  как
обычно, к стене, но он просто сидел, свесив руки  между  колен,  опустив
голову и тяжело дыша ртом. Медальон со Святым Кристофером, который  дала
ему Мелинда, выскользнул из ворота рубашки  и  качался  в  воздухе.  Она
сказала, что медальон спасет его, но Джон не выглядел спасенным.  Похоже
было, что он занял место Мелинды  на  краю  могилы,  о  которой  говорил
Харри.
   Но тогда мне было не до Коффи.
   Я повернулся к ребятам.
   - Дин, достань пистолет и дубинку Перси.
   - Ладно. - Он вернулся к столу, открыл  ящик  и  вытащил  пистолет  и
дубинку.
   - Готовы? - спросил я их.  Мои  люди  -  верные,  я  никогда  так  не
гордился ими, как в ту ночь, - кивнули. Харри и Дин слегка нервничали, а
Брут был невозмутим, как всегда.
   - Хорошо. Говорю я. Чем меньше вы открываете рот,  тем  лучше  и  тем
быстрее все кончится... К лучшему или худшему. Годится?
   Они опять кивнули. Я сделал глубокий вдох и пошел по Зеленой  Миле  к
смирительной комнате.
   Перси поднял глаза и зажмурился, когда я включил свет.  Он  сидел  на
полу и облизывал пленку, которой я заклеил его рот. Та часть, которую  я
закрепил на затылке, отстала (возможно, от пота или бриолина в волосах),
и он мог попытаться отодрать и остаток ленты. Еще час и он  вопил  бы  о
помощи во всю мощь своих легких.
   Действуя ногами, ему удалось  слегка  отодвинуться  назад,  когда  мы
зашли, потом он  остановился,  сообразив,  что  деваться  некуда,  кроме
юговосточного угла комнаты.
   Я взял пистолет и дубинку у Дина и протянул их в сторону Перси.
   - Хочешь получить обратно? - спросил я.
   Он настороженно посмотрел на меня, потом кивнул.
   - Брут, Харри. Поднимите его.
   Они наклонились, подцепили его под мышки и  подняли.  Я  приблизился,
пока не стал с ним нос к носу, чувствуя острый запах его пота. Наверное,
он взмок, пытаясь освободиться от смирительной  рубашки  и  периодически
ударяя ногами в дверь, но больше всего,  думаю,  он  потел  от  обычного
страха боязни того, что мы с ним сделаем, когда вернемся.
   Очевидно он надеялся, что все обойдется, ведь мы  -  не  убийцы...  А
потом, вероятно, вспомнил об Олд Спарки: ведь мы и впрямь были убийцами.
Я сам казнил семьдесят семь человек, больше чем любой из тех, на  ком  я
застегивал ремень, больше чем  сам  сержант  Йорк,  снискавший  славу  в
первой мировой. Убивать Перси было нелогично, но мы ведь  уже  поступали
нелогично, наверное, об этом он говорил сам себе, сидя с завязанными  за
спиной рукавами и пытаясь языком освободиться  от  пленки,  запечатавшей
ему рот. А кроме того, логика вряд ли присутствует  в  мыслях  человека,
сидящего на полу комнаты с мягкими стенками, завернутого так плотно, как
паук пеленает муху. Я хочу сказать, что если сейчас я не поставлю его на
место, то не поставлю никогда.
   - Я сниму ленту с твоего рта,  если  ты  пообещаешь,  что  не  будешь
орать, - сказал я. - Я хочу поговорить с тобой, а не поорать. Так что ты
на это скажешь? Будешь вести себя тихо?
   Я прочитал в его глазах облегчение, словно он понял, что, если я хочу
поговорить, значит, у него есть шанс выбраться  с  целой  шкурой.  Перси
кивнул.
   - Если начнешь  шуметь,  опять  заклеем,  -  пообещал  я,  -  ты  это
понимаешь?
   Опять кивнул, на этот раз нетерпеливо. Я  протянул  руку,  взялся  за
конец, который он оторвал, и  с  силой  потянул.  Раздался  треск.  Брут
подмигнул. Перси вскрикнул от боли и  стал  тереть  губы.  Он  попытался
заговорить, понял, что не сможет с прижатой,, ко рту  рукой,  и  опустил
ее.
   - Сними с меня эту безумную рубашку, козел, - процедил он.
   - Через минуту.
   - Сейчас! Сейчас! Сию мину... Я ударил его  по  щеке.  Я  это  сделал
раньше, чем успел подумать... Хотя, конечно же, знал, что до этого может
дойти. Уже при первом разговоре о Перси с начальником Мурсом, когда  Хэл
посоветовал поставить Перси распорядителем на казнь  Делакруа,  я  знал,
что до этого может дойти.  Человеческая  рука,  как  зверь,  прирученный
наполовину: он кажется хорошим, но приходит время, зверь  вырывается  на
волю и кусает первого встречного. Звук пощечины  был  резкий,  как  звук
сломанной ветки. Дин охнул. Перси глядел на меня в полнейшем шоке, глаза
стали  квадратными  и  чуть  не  вылезли  из  орбит.  Рот  открывался  и
закрывался, как у рыбы в аквариуме.
   - Заткнись и слушай меня, - произнес я. - Ты  заслужил  наказание  за
то, что сделал Дэлу, и мы воздали тебе по заслугам. Это был единственный
способ. Мы все заодно, кроме Дина, но он тоже с нами, потому  что  иначе
ему пришлось бы сильно пожалеть. Ведь так, Дин?
   - Да, - прошептал Дин. Он был белый как мел. - Думаю, да.
   - А мы сделаем так, что ты пожалеешь, что родился, - продолжал  я.  -
Мы позаботимся, чтобы люди узнали, как ты саботировал казнь Дэла...
   - Саботировал?!
   - ...и как чуть не убил Дина. Мы наговорим столько, что ты не сможешь
получить никакой работы, даже с помощью своего дядюшки.
   Перси разъяренно тряс головой. Он не верил, просто | не мог поверить.
Отпечаток моей руки краснел на его бледной щеке, как знак хироманта.
   - И в любом случае мы позаботимся, чтобы тебя избили  до  полусмерти.
Мы не станем этого делать сами, найдем  людей,  ведь  мы  тоже  кое-кого
знаем, Перси, неужели ты так глуп, что не понимаешь? Они  не  в  столице
штата, но разбираются в некоторых юридических  вопросах.  У  этих  людей
здесь есть друзья,  братья  и  сестры,  отцы.  Они  будут  безумно  рады
оторвать нос или член у такого дерьма, как ты. И они это сделают  только
ради того, чтобы  тот,  кого  они  любят,  получил  три  лишних  часа  в
прогулочном дворике.
   Перси перестал трясти головой. Теперь он только смотрел. В его глазах
застыли слезы. Наверное, это были слезы гнева и усталости. А может,  мне
просто хотелось так думать.
   - Ладно,  теперь  посмотрим  с  лучшей  стороны,  Перси.  Твои  губы,
конечно, жжет слегка от этой ленты,  я  представляю,  но,  кроме  этого,
ничего не болит, разве, что твоя гордость... Однако  об  этом  не  нужно
знать никому, только тем, кто здесь  сейчас.  А  мы  никому  не  скажем,
правда, ребята?
   Они покачали головами.
   - Конечно, нет, - сказал Брут. - Дела Зеленой Мили остаются на  Миле.
Всегда так было.
   - Ты переходишь в Бриар Ридж, и мы тебя до ухода больше  не  трогаем,
добавил я. -  Ну  что,  Перси,  оставляем  как  есть  или  хочешь  опять
по-плохому? Последовало долгое-долгое молчание - он взвешивал доводы  за
и против, и я почти видел, как вертятся в его  голове  колеса.  Наконец,
по-моему, все расчеты перевесила реальность:  пленку  сняли  со  рта,  а
рубашку еще нет, и, может быть,  ему  придется  мочиться,  как  скаковой
лошади.
   - Ладно, -  согласился  он.  -  Считаем  вопрос  закрытым.  А  теперь
развяжите меня, у меня плечи уже... Вперед вышел  Врут,  отодвинув  меня
плечом, и взял лицо Перси своей огромной ладонью: пальцы на правой щеке,
большой палец глубоко вдавился в левую.
   - Через