говорю - до сих пор не могу понять, приснилось  мне
это или произошло на самом деле, но ни отцу, ни матери, ни кому  другому  до
сих пор об этом я не рассказывал.
   Лори взяла в руку фотографию и еще раз вгляделась в суровое лицо женщины,
которая была ее родной матерью.
   Она вполне могла представить, как та вскидывает  над  головой  ягненка  и
швыряет его об пол.
   - Мне приснился сон про Дон и мясника. Ты говоришь, моя  мать  прикончила
ягненка. Как-то это становится слишком тревожно.
   - Согласен.
   - Я хочу увидеть  этот  дом,  -  сказала  Лори.  -  Хочу  туда  съездить.
Говоришь, сможешь вспомнить название города, если его увидишь?
   - Нужно как-то подстегнуть память.
   - Давай найдем карту.
   - Хорошо, - посмотрел ей в глаза Джош. - Так мы и сделаем.

***

   Выехали они перед восходом солнца, поэтому еще  до  полудня  оказались  в
городке под названием Пайн Крик.
   Местность была просто великолепной. Лесистые холмы,  гигантские  секвойи,
заснеженные вершины горной цепи на востоке.  Двухрядная  трасса  петляла  по
долинам, огибая каньоны; по обе  стороны  дороги  тянулись  высокие  заросли
папоротников, низкие серые облака висели как крыша над лесом,  в  прогалинах
между деревьями виднелись легкие полосы тумана.
   Но Лори едва обращала внимание на проносящийся за окнами  машины  пейзаж.
Она упорно пыталась вспомнить обстоятельства  гибели  своих  родителей.  Они
были убиты - это было для нее совершенно ясно, но подробности  оставались  в
тумане, детали не восстанавливались, и, несмотря на все усилия, не удавалось
мысленно реконструировать последовательность событий, приведших к тому,  что
она оказалась в чужой семье. Было лишь смутное чувство, что та девочка. Дон,
имеет к этому отношение и те суровые люди на фотографии, которых она считала
своими биологическими родителями, умерли страшной, жестокой,  неестественной
смертью.
   Как только она увидит дом, все встанет на свои места.
   По той же извилистой трассе  они  выехали  за  пределы  Пайн  Крик.  Джош
сказал, что с тех пор здесь чуть ли не все изменилось.  Тогда  в  городе  не
было ни "Макдоналдсов", ни торговых центров, ни гостиниц сети "Холидэй Инн",
и жилые кварталы, которые протянулись во все стороны  от  Пайн  Крика,  явно
появились гораздо позже.
   Но по мере углубления в сельскую местность он успокоился. Он сказал,  что
вспомнил дорогу и вообще узнал район. По его интонации Лори поняла,  что  он
испытывает такое же давящее чувство страха.
   Машина неслась под гигантскими нависающими над дорогой ветвями  деревьев,
спускалась вниз, взлетала на небольшие пригорки... Они исколесили не  меньше
десятка проселочных дорог, отходящих от основной трассы и после битого  часа
проб и ошибок наконец нашли то, что искали.
   Дом.
   Он выглядел точно так, как  они  себе  его  представляли.  Его  никто  не
перекрашивал, не реконструировал. Не пришел в упадок, не обветшал.  Выглядел
точно так же, как много лет назад.
   И тут же она все вспомнила.
   Было такое ощущение, что в мозгу просто открылась совершенно новая дверь.
Воспоминания хлынули потоком - знания, эмоции,  события,  ощущения.  Детали,
столь прочно забытые, что она даже не подозревала об их  существовании;  все
прошедшие годы присутствие их в закоулках памяти  никак  не  давало  о  себе
знать.
   Она вспомнила застольные ритуалы, вспомнила, как они складывали ладони  и
бубнили под нос молитвы, прежде сем приступить к завтраку, который начинался
ровно на рассвете, или к обеду, всегда приуроченному к заходу солнца.
   Она вспомнила мистера Биллингтона. Он жил с ними и никуда не собирался от
них уезжать, считался другом ее отца, но отец его явно побаивался.
   Она вспомнила  и  животных.  Вспомнила,  как  мать  старалась  облечь  их
непредсказуемые исчезновения и порой пугающие  возникновения  в  простенькие
детские  сказки,  чтобы  убедить  ее  в  обыденности  и  неопасности   всего
происходящего.
   Она вспомнила, как умерли родители.
   Она играла с Дон, не в лесу, куда звала ее Дон,  а  в  амбаре,  что  тоже
выходило за границы дозволенного. Они играли  в  свою  свадебную  церемонию.
Дон, как обычно, одновременно исполняла роли священника и жениха. В качестве
колец они использовали колечки от крышек "Коки", венки они сплели из  травы.
Лори делала вид,  что  ей  нравится  игра,  но  что-то  во  всем  этом  было
тревожное, в сосредоточенности Дон и  в  ее  почти  исступленном  стремлении
соблюсти все сопровождающие обряд традиции.
   Дон как раз объявила их мужем  и  женой  и  разрешила  жениху  поцеловать
новобрачную, как со двора послышалось негромкое чертыханье.
   - Прячься! - приказала Дон.
   Лори торопливо нырнула в подсобку с инструментами  и  прикрыла  за  собой
дверь. Это был отец, и она  не  сомневалась,  что  получит  ремня,  если  он
обнаружит ее в амбаре после того, как специально  предупредил,  чтобы  ее  и
близко там не было.
   Она полагала, что Дон последует за ней  или  найдет  себе  индивидуальное
укрытие, но подружка спокойно стояла на месте. Большая  дверь  открылась.  В
амбар вошел отец.
   - Привет, Ральф, - подала голос Дон. Ральф! Она смеет обращаться  к  нему
по имени?! К ее  величайшему  изумлению,  отец  отнесся  к  этому  спокойно.
Похоже, даже не заметил. К изумлению и потрясению Лори  отец  хохотнул  и  с
гораздо большей нежностью в голосе, чем когда-либо обращался к матери или  к
ней самой, произнес:
   - Дон!
   Потом послышался шепот, шепот, негромкое  бормотанье  и  еще  один  звук,
похожий на расстегивание брючного пояса.
   Неужели он собирается дать ремня Дон?
   Лори понимала, что очень рискует, сознавала, что лучше вести  себя  тихо,
как мышь, но  любопытство  пересилило.  Она  чуть-чуть  приоткрыла  дверь  и
выглянула в щелочку.
   Она не думала, что может увидеть, но уж во всяком случае не это.
   Этого она не могла себе вообразить в самых диких фантазиях.
   Отец стоял посередине амбара со спущенными брюками. Дон -  перед  ним  на
коленях. Его руки - у нее на голове, его пиписька - у нее во рту.
   Лори скорчила гримасу от отвращения и  не  заорала  во  весь  голос  лишь
потому, что перепугалась до  смерти.  Она  не  знала,  что  там  происходило
дальше, не понимала смысла происходящего, но ее чуть не вывернуло наизнанку.
Придерживая дверь, она осторожно закрыла ее.
   Внезапно она поняла, что Дон специально все это  подстроила,  она  знала,
что отец придет в амбар.
   И хотела, чтобы Лори это увидела.
   В подсобке с противоположной стороны был еще один выход, тот, который вел
во  двор.  Очень  осторожно,  на  цыпочках,  стараясь  не   прикоснуться   к
развешанному по стенам хозяйственному инвентарю, Лори  двинулась  вперед.  В
этот момент отец  что-то  начал  негромко,  успокаивающе  говорить,  она  не
разобрала да и не имела ни малейшего желания знать, в чем дело.
   На грубой деревянной двери не было ни замка, ни задвижки, но петли  жутко
скрипели, и ей пришлось открывать ее с величайшей  осторожностью,  чтобы  не
издать ни малейшего звука. Как только образовался достаточный  просвет,  она
выскользнула наружу и так же медленно, аккуратно прикрыла ее за собой.
   Потом торопливо пересекла открытое пространство и уже была у самого дома,
когда заметила  мать,  выходящую  из  гаража.  В  руках  у  нее  было  нечто
напоминающее канистру, из которой отец обычно заправлял трактор. Лори хотела
ее окликнуть, но увидев  суровое,  решительное,  целеустремленное  выражение
лица матери, сочла за благо промолчать.
   Чувство шока и отвращения сменилось  неподдельным  ужасом,  непреодолимым
ощущением, что мать знает, что происходит  в  амбаре,  и  намерена  каким-то
образом вмешаться.
   Лори хотела спрятаться, убежать наверх к себе в комнату  и  сделать  вид,
что ничего не знает, играть в  куклы  до  тех  пор,  пока  мать  не  позовет
полдничать, но понимала, что наплевательство на происходящее ничего не дает,
и вообще сильно сомневалась, что мать сегодня будет готовить полдник.
   Она сомневалась,  что  мать  или  отец  вообще  доживут  до  сегодняшнего
полдника.
   Она не понимала, с чего это взбрело ей в голову, но  по  мере  того,  как
мать решительной походкой направлялась к  распахнутой  двери  амбара,  страх
перешел в уверенность.
   Лори метнулась назад по  вытоптанной  траве.  Ей  было  видно,  как  мать
вбежала  в  амбар  и  принялась  яростно  поливать  жидкостью  из   канистры
обнаженные тела Дон и отца,  которые  уже  лежали  на  грязной  земле.  Отец
яростно выкрикивал что-то нечленораздельное, а Дон только  смеялась,  и  эти
высокие звенящие музыкальные звуки напугали Лори больше, чем все остальное.
   - Нет! - закричала Лори. - Стоп!
   Но ее, судя  по  всему,  никто  не  услышал.  Мать  отбросила  в  сторону
канистру, выхватила откуда-то коробок и чиркнула спичкой. С безумным  криком
она кинула горящую спичку на облитые бензином тела.
   - Подлец! - визжала  мать.  -  Она  моя!  Моя!  С  глухим  хлопком  пламя
моментально взвилось до крыши амбара. Лори ощутила на лице горячий вихрь.
   - Мама! Мама! - продолжала кричать она. Мать оттолкнула  ее,  с  каменным
выражением лица широким шагом пересекла двор и скрылась в доме.
   Лори видела, как  пламя  охватило  волосы  Дон,  кожа  лица  потемнела  и
сморщилась. Блестящая спина отца покрылась кипящими кровавыми пузырями.  Они
оба корчились и извивались на земле, пытаясь выбраться из пламени, но  огонь
был не вокруг них, он был на них, и спасения для них не было.
   Лори забежала за угол амбара, схватила пожарный шланг, на полную мощность
открутила вентиль и направила струю в огонь. Но это не помогло.  Рыдая,  она
побежала к  дому,  чтобы  попросить  мистера  Биллингтона  вызвать  пожарную
команду, при этом прекрасно понимала, что даже в  этом  случае  они  приедут
слишком поздно, чтобы спасти ее отца. Дон или амбар.
   - Мистер Биллингтон! - кричала она. - Мистер Биллингтон!
   Отцовского друга нигде не было видно. Зато на полу кухни  лежала  мать  с
задранной юбкой.
   А рядом - Дон.
   Девочка была голой, но не мертвой, даже не обгоревшей, и шок от того, что
она здесь, жива и невредима, хотя лишь минуту назад сгорала заживо в амбаре,
на секунду преодолел даже шок от происходящего перед глазами.
   Лори смогла понять, что происходит.
   "Да", - выдохнула мать,  и  Дон  устроилась  головой  у  нее  между  ног,
медленно продвигаясь вперед. Лори заорала что было сил -  отчаянным  криком,
призывающим на помощь.
   Вдруг, пока мать стонала от наслаждения, девочка  превратилась  в  козла.
Руки стали ногами с копытами, все тело покрылось серой шерстью, и она начала
бодаться, с животной яростью толкаясь вперед  головой.  Рога  уже  разодрали
внутренности, вспороли живот, и  только  в  этот  миг  выражение  счастья  и
блаженства на лице матери сменилось выражением ужаса и смертельной боли.
   - Мама! - вскрикнула Лори.
   Впервые с тех пор, как она увидела ее во дворе с канистрой бензина, мать,
кажется, услышала ее, узнала ее, признала. Она  кричала  от  боли,  пыталась
оттолкнуть от себя дикого  козла,  в  глазах  была  тоска  и  безнадежность,
агонизирующее сожаление... Но взгляд все еще метался между  Лори  и  дверью.
Лори поняла намек и бросилась бежать.
   Но куда бежать - она  понятия  не  имела.  Пожар  в  амбаре,  вопреки  ее
ожиданиям, не разгорелся, а, наоборот, стал быстро  затухать.  Дурной  знак.
Ничего не соображая, Лори бежала прочь и от амбара, и от  дома.  Одна  мысль
была - надо найти мистера  Биллингтона,  другая,  гораздо  более  трезвая  и
убедительная, говорила за то, что он каким-то  образом  причастен  ко  всему
этому, поэтому она не стала звать его, не стала никого звать, просто бежала.
   В лес было нельзя - это Лори хорошо усвоила, но и  оставаться  поблизости
от дома было страшно. Она бежала между деревьями, которые росли по  обочине,
в направлении шоссе.  Откуда-то  сзади  донесся  крик  мистера  Биллингтона,
который звал ее по имени, но она даже не замедлила бег.
   Эту ночь она провела в придорожном кювете, следующую - в Пайн Крик,  куда
добралась днем и  ринулась  в  полицию,  где  судорожно  поведала  обо  всем
случившемся.
   Разумеется, ей не поверили. Или по крайней  мере  поверили  не  во  всем,
однако тела родителей обнаружили - обгоревший  труп  отца,  распоротое  тело
матери, и Лори провела несколько недель в приюте, до тех пор,  пока  однажды
каким-то образом не появились родители Джоша и забрали к себе насовсем.
   Лори искоса посмотрела на Джоша и в очередной раз возблагодарила  судьбу,
что его родители приняли ее в свою семью. То, что случилось с ее родителями,
было страшно, ужасно, но, сколь бы эмоционально удручающе  это  ни  звучало,
она не могла отделаться от чувства, что без них ей стало  лучше,  лучше  без
этого дома, лучше с Джошем и его родителями.
   С их родителями.
   Да. Их родители. Не важно, кто зачал ее; они ее вырастили.  Благодаря  их
любви, их жизненным ценностям, их влиянию она стала такой, какая есть.
   - Ты в порядке? - поинтересовался Джош. Боясь выдать  себя  голосом,  она
только кивнула. Джош остановил  машину  перед  гаражом.  Лори  молча  вышла,
посмотрела направо, в сторону амбара,  потом  налево  -  на  дом.  Ничто  не
изменилось за все эти годы. Казалось, что все  место  просто  погрузилось  в
анабиоз, дожидаясь ее возвращения.
   Она подумала про Дон. Ее передернуло.
   - Ну, с чего начнем? - спросил Джош, щурясь  от  яркого  послеполуденного
солнца. Потом поглядел на дом. - Черт побери. Местечко такое  же  противное,
как я помню.
   - Не то слово, - усмехнулась Лори. Она двинулась вперед и оказалась в той
самой точке, с которой была сделана фотография.
   - Здесь средоточие силы, - сказал Джош.
   Она  промолчала,  будучи  не  в  настроении  поддерживать  метафизическую
болтовню, и хотя не совсем понимала, что хочет здесь найти или каким образом
надеется  дополнить  свои  воспоминания,  но  твердо  знала,  что   намерена
завершить все это сегодня же днем.
   Когда наступит ночь, она хочет оказаться как можно дальше от этого дома.
   Глубоко вдохнув. Лори пошла дальше. Под ногами  похрустывал  гравий.  Она
дошла до ступенек крыльца; дальше она действовала словно на автопилоте. Рука
легла на  перила,  пальцы  плавно  скользили  вдоль  гладкого  дерева.  Ноги
миновали четыре ступеньки. Именно так она  поднималась  на  крыльцо,  будучи
девочкой.  Движения  были  интуитивными,  но  она  тем  не  менее  четко  их
фиксировала. То,  что  сознание  напрочь  забыло  про  это  место,  а  тело,
оказывается,  на  подсознательном  уровне  все  помнило,   вызывало   легкое
замешательство.
   Джош шел за ней следом. Несколько секунд они постояли на  крыльце  рядом,
разглядывая двор, дорожку, окружающие деревья. Все, казалось, сохранилось  в
прекрасном состоянии,  все  было  ухоженным,  словно  кто-то  все  эти  годы
неустанно заботился об этом месте.
   Мистер Биллингтон.
   Нет, этого не может быть.
   Тем не менее одна мысль об этом вызвала дрожь.  Мужественная  современная
деловая женщина, каковой она и являлась в настоящий момент, была  благодарна
судьбе, что рядом находится Джош. Для защиты. Так, на всякий случай.
   Она обернулась и посмотрела на входную дверь. Темное  коричневое  дерево;
над ней - небольшое окно с мелкими стеклышками и сетке свинцового переплета.
Что, если она заперта? Ни у нее, ни у Джоша нет ключей.
   Она не может быть заперта.
   Это она знала наверняка.
   Лори мгновение колебалась. Да, ей хочется  попасть  внутрь,  но  что  она
надеется там увидеть, что обнаружить? Неужели она действительно думает,  что
способна найти все ответы на мучающие ее вопросы  в  этих  пустых  комнатах?
Правда же, совершенно бессмысленно стремиться  внутрь.  Им  удастся  гораздо
больше  разузнать,  поговорив  с  соседями  или  найдя  каких-нибудь  членов
местного исторического общества.
   Сигнал  тревоги  непрестанно  гудел  в  голове;   интуиция   подсказывала
держаться подальше, но именно поэтому она должна идти дальше.  В  этом  доме
что-то есть. Она не представляла, что это может  быть  и  как  она  об  этом
догадалась, но была абсолютно уверена в том, что сможет узнать  то,  что  ей
действительно требуется, только войдя в свой старый дом.
   Она прикоснулась к дверной ручке. Дверь не была заперта.  Она  обернулась
через плечо.
   - Давай войдем, - произнесла она и шагнула через порог.
   И дверь моментально захлопнулась за ней.
   - Джош!
   Судя по тому, что по краю двери показалась тонкая  полоска  крови,  а  на
уровне головы - клок волос, дверь прищемила его, когда он пытался  войти  за
ней. Сердце бешено колотилось. Она слышала, как за  дверью  неистово  заорал
брат.
   - Джош! -  крикнула  она  и  попыталась  рвануть  дверь,  но  теперь  она
оказалась заперта. Грохот пульсирующей в голове крови и  отдающихся  в  ушах
бешеных ударов сердца был вполне сопоставим с грохотом ее кулаков  и  ног  в
дверь.
   - Джош! Что с тобой?
   - Со мной порядок!
   Голос брата донесся как  бы  издалека,  словно  их  уже  разделяло  нечто
несоизмеримо большее, чем простая  деревянная  дверь.  Странное  и  пугающее
ощущение. Она продолжала переговариваться с ним, договаривалась о совместных
усилиях по взламыванию двери, но голос его становился все тише и тише,  пока
не пропал окончательно.
   Она еще раз рванула дверную ручку, потом испуганно оглянулась. В прихожей
не было ни одного окна, не считая небольшого оконца  над  самой  дверью;  не
было никакой возможности  выглянуть  наружу  и  попробовать  увидеть  брата,
поэтому она побежала в первую гостиную, где, как она знала, было  окно,  но,
отдернув тяжелую портьеру, не увидела ничего  -  ни  дороги,  ни  двора,  ни
деревьев, ни крыльца, ни Джоша  -  только  густой  белый  туман,  облепивший
стекло и заслонивший собой весь окружающий мир.
   Она снова ощутила себя ребенком, маленькой девочкой, испуганной, боящейся
одиночества, и очень пожалела - невзирая на все сны и все странные мысли,  -
что они решились приехать сюда.
   В доме послышались чьи-то шаги, тихие шаркающие по  деревянным  половицам
мягкие туфли. Ее окатила ледяная волна, но она не обернулась.
   Покашливание.
   Мужской голос.
   Она узнала его и, хотя совершенно не хотела  этого  делать,  поняла,  что
придется обернуться.
   Развернувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.
   Именно с тем, кого и предполагала здесь встретить.
   - Лори, - негромко произнес он. - Очень приятно видеть тебя снова.

Глава 13

НОРТОН

   Проснувшись, Нортон обнаружил, что вся кровать покрыта жареными тостами.
   Он повернулся, ломтики перемешались,  начали  сыпаться  на  пол.  Он  мог
наверняка утверждать, что кто-то... нечто  ...ночью  в  какой-то  промежуток
времени тщательнейшим образом покрыл жареными  ломтиками  подгорелого  хлеба
каждый квадратный дюйм его постели - одеяло, которым он  накрывался,  лишнюю
подушку с ним рядом, свободное пространство матраса.
   Донна.
   Почему-то призрак Кэрол в этом он не заподозрил. Нет, он был убежден, что
это дело рук той злобной маленькой девочки. След из  горелых  тостов  привел
его к ней, он был выложен специально для него, и он  даже  предполагал,  что
качество  этих  тостов  было  преднамеренным,  оно  тоже  означало  какое-то
сообщение.
   Давление становилось невыносимым. То, что стояло за всей этой  кампанией,
страстно желало как можно быстрее отправить его в Окдэйл. Возвращайся.
   Он взял один из тостов, понюхал, осторожно попробовал на язык.  Хлеб  был
настоящим. Обычный подгоревший хлеб, никакая  не  чужеродная  отвратительная
субстанция, не демонстрация сверхъестественных сил.
   Что бы это могло значить, размышлял он. Символом чего это может  быть?  В
чем его смысл?
   Он  встал  и  отправился  бродить  по  дому   в   поисках   еще   чего-то
неординарного,  необычного,  но  все  стояло  на  своих  местах,   выглядело
нормально - так, как и должно. Он вернулся в спальню, чтобы  одетьс