й Стороны, и хотя тогда Нортон ничего не сказал, объяснение  испугало
его и накрепко засело в голове.
   Он совершенно растерялся  и  страшно  жалел  о  том,  что  собрался  сюда
приехать. Он понимал, что это элементарная трусость, и  был  вполне  с  этим
согласен. Гораздо легче казалось встретиться с миллионом демонов  на  улицах
Финли, чем оказаться  заточенным  здесь,  в  этом  Доме.  Там  это  было  бы
вторжением ужаса в  обычную  повседневную  жизнь;  здесь  ужас  был  обычным
повседневным состоянием.
   Биллингсон проводил его до двери спальни, открыл ее и улыбнулся.
   - Приятных снов, Норт.
   Затем театрально поклонился и двинулся в обратном направлении.
   Именно эти слова произносил каждый вечер отец, укладывая его в постель.
   Глубоко вдохнув, Нортон вошел в спальню.
   Все выглядело точно так, как полвека назад.
   Это не стало для него полной неожиданностью, но столь глубокое погружение
в прошлое было ошеломительным. Низкая кровать с красным  клетчатым  одеялом,
небольшой угловой столик с законченными и недостроенными моделями самолетов,
фотографии Бака и Роя Роджерсов, прикнопленные к стене, ящик из-под сигар на
прикроватном столике, где он  хранил  свои  ценности...  Он  огляделся.  Над
дверью - перевернутая подкова, которую он прибил там на счастье.
   На счастье.
   Он криво усмехнулся. Хорошая шутка. Никогда в жизни  он  не  испытывал  в
этом Доме ничего даже близко напоминающего счастье.
   Он стал больше, комната со всем ее содержимым  казалась  меньше,  но  при
этом не возникало никакого странного ощущения, которое бывает при  посещении
мест, связанных с детством. Он сел на кровать, и тело само как бы  вспомнило
и форму матраса, и ткань покрывала, уютно вписавшись  в  физически  знакомую
обстановку.
   Он посидел некоторое время, озираясь по сторонам,  впитывая  впечатления,
потом принялся копаться в коробке из-под сигар, в ящиках стола,  доставая  и
ощупывая предметы,  безумно  близкие,  знакомые,  о  которых  никогда  и  не
вспоминал за прошедшие десятилетия.
   Ему стало тоскливо и грустно. Нет, страх не покинул его, он присутствовал
постоянно, в глубине души, но сейчас на  первое  место  выступили  печаль  и
меланхолия. Он начал вспоминать о том, что думал в детстве, о чем  мечтал...
От осознания того, что будущее, к  которому  он  так  жадно  стремился,  уже
прошло, стало тяжело на душе. Впервые в жизни он почувствовал свой возраст.
   Нортон встал, подошел к окну и  выглянул  наружу.  Там  по-прежнему  было
темно, но это была не ночная темень. Он не  видел  ни  звезд,  ни  луны,  ни
городских огней, ни света автомобильных фар. Могло  показаться,  что  стекло
закрашено черной краской, но темнота имела глубину, и он понял, что за окном
существует какой-то мир.
   Только он сомневался, что хочет узнать, какой именно.
   Вздохнув, он отвернулся. От дальней дороги и  всего  пережитого  здесь  в
холодном поту он чувствовал себя  грязным,  вонючим.  Несмотря  на  то,  что
ванная комната, насколько он помнил, находилась в дальнем конце коридора, он
все-таки решил перед сном принять душ. Он не захватил ни халата, ни  пижамы,
да и все сменное белье осталось  в  машине.  Странно.  Он  с  самого  начала
собирался переночевать в Окдэйле, может, даже побыть здесь несколько дней, и
теперь не мог найти объяснения тому, что не собрался как следует.
   Это на него не похоже.
   Он нашел это тревожным признаком.
   Но все-таки решил отправиться в душ, сполоснуться, потом одеться снова, а
спать в нижнем белье. Он подумал, не позвать ли Биллингсона, не попросить ли
у него халат  и  полотенце,  но  идея  лишний  раз  сталкиваться  с  наемным
работником  показалась  непривлекательной,  поэтому  Нортон  решил   сначала
заглянуть в ванную, посмотреть, не найдется ли там что-нибудь подходящее.
   Он разулся, снял ремень, вынул из карманов всякую  мелочь  и  положил  на
ночной столик. Проходя по коридору, он  не  слышал  ни  малейшего  звука  из
других комнат, но тишина нервировала еще больше, чем  шум.  Мелькнула  мысль
отказаться от душа и ретироваться назад в спальню, спрятаться там  до  утра.
Темнота коридора и полная тишина угнетающе действовали на нервы,  но  он  не
даст себя запугать ни Дому, ни кому бы там  ни  было.  Он  может  испытывать
страх, но не намерен это показывать  и  постарается  вести  себя  как  можно
непринужденнее.
   В отличие от коридора и в меньшей степени от спальни ванная комната  была
оснащена  современными   яркими   неоновыми   светильниками.   Похоже,   это
единственная комната в доме, перестроенная и переоборудованная со времен его
детства. Сильный белый свет заливал все  уголки  небольшого  функционального
помещения.
   Современная ванная улучшила настроение и подарила надежду.  Она  казалась
островком реальности в абсолютно сюрреальном  ландшафте  Дома,  и  ее  такая
обыденная  конкретность  придала  ему  уверенности   и   спокойствия,   дала
возможность сохранить контакт с обыденным миром повседневности.
   В ванной действительно оказались и халат, и  полотенца,  и  мыло.  Нортон
запер за собой дверь, разделся и сложил все вещи на крышку унитаза. Ванна  и
душ  здесь  были  совмещенными  в  один  узел.  Сдвинув  в  сторону  бежевую
пластиковую занавеску, он забрался в ванну и задернул ее за  собой.  Включая
воду, он заметил краем глаза какое-то движение и нервно выпрямился. По  краю
занавески, темное на белом фоне ванны, появилось нечто  напоминающее  тысячи
волосков - жестких усиков или паучьих  лапок.  Все  они  бешено  шевелились.
Нортон прижался спиной к кафельной стенке и уставился на бешено извивающуюся
полоску.
   Этот страх возник уже где-то на  подсознательном  уровне.  Ни  мысли,  ни
попытки сознательного определения  опасности  -  только  инстинктивный  ужас
перед тонкими волосками, безрассудная паника.
   Шумела вода, от этого было капельку легче.
   Еще и слышать шорох этих волос было бы совсем невыносимо.
   Почему-то мелькнуло воспоминание о муравьях, которых они жгли с Донной. В
каком-то  смысле  их  извивающиеся  тельца,  их  смертельные   судороги   на
подсознательном уровне напомнили ему яростно шевелящиеся усы,  и  он  решил,
что его настигло своего рода возмездие, отложенная на десятилетия  месть  за
тот давний поступок.
   Волосы поначалу шевелились независимо друг от друга,  теперь  он  обратил
внимание, что в их  действиях  появился  порядок;  они  синхронно  двигались
вперед и назад,  из  стороны  в  сторону.  Теперь  они  распространились  по
занавеске уже во  всю  длину  ванны.  Охваченный  паникой  мозг  лихорадочно
перебирал варианты спасения. Он не мог знать,  представляют  ли  эти  волосы
самостоятельное существо либо являются лишь частью  какой-то  более  крупной
твари, но в любом случае он не смел отодвинуть занавеску,  не  желал  видеть
ничего более этих двух дюймов вдоль бортика ванны.
   Он уже  был  готов  заорать  "на  помощь",  как  волосы  вдруг  перестали
шевелиться и исчезли. На долю секунды они повисли  в  воздухе  над  головкой
душа, волнистая полоса с шорохом  пронеслась  над  пластиковым  занавесом  и
растворилась в воздухе. Он выждал некоторое время, все еще распластанный  по
стене, затем, не фиксируя больше никакого движения, осторожно прикоснулся  к
занавеске и сдвинул ее в сторону.
   Ванная была пуста.
   Ни усов, ни волос, ни паучьих лапок, ни какой другой нечисти не  было  ни
под унитазом, ни в раковине, ни на вешалке для полотенец. Дверь была закрыта
и заперта.
   Несмотря на усугубившееся ощущение грязного тела и  еще  большее  желание
встать под душ, он, весь трясясь от страха, выключил воду,  кое-как  натянул
трусы, подхватил остальную одежду под мышку и бегом кинулся в свою комнату.
   Тяжело дыша, он сидел на кровати и размышлял о том, что будет,  если  ему
ночью понадобится пойти в туалет.
   Придется высунуть член в окно и отлить на улицу.
   Черта с два теперь его нога переступит порог ванной комнаты.
   Он прикрыл веки; перед глазами тут же появились шевелящиеся  волосы.  Его
передернуло.
   Он уже мечтал о тех  безобидных  явлениях,  которые  видел  раньше,  -  о
призраках, о подгоревших тостах.
   Но ему пришлось изменить свое мнение.
   Призраки появились.
   Позже.
   И он уже мечтал о безобидном явлении волос в ванной.

Глава 3

ДЭНИЭЛ

   На утро Биллингсли выглядел совсем иначе. Гораздо лучше, здоровее,  будто
внезапно поправился после долгой болезни.
   Сам он выглядел отвратительно.
   У него выдалась тяжелая ночь.
   Дэниэл  уже  засыпал,  когда  появилась  кукла.  Дорога   и   переживания
совершенно его измотали. Он собирался просто полежать  немного  с  закрытыми
глазами, чтобы придумать способ выбраться из  этого  сумасшедшего  дома,  но
почувствовал, что "поплыл", и решил  отложить  свои  планы  до  утра.  Лучше
действовать с ясной головой и свежими силами. Он разделся, залез под  одеяло
и закрыл глаза.
   И услышал в комнате какой-то шорох.
   Сердце ухнуло. Он моментально сел и попытался разглядеть, что  происходит
в дальнем углу комнаты, откуда доносился звук. Он узнал его.
   Дэниэл хлопнул ладонью по кнопке ночника, мрак немного  рассеялся,  затем
вскочил, добежал до двери и включил общий свет.
   Она была там, между корзиной для бумаг и его ящиком с игрушками.
   Кукла.
   Она пялилась на него своими глазками из перьев. Голова представляла собой
комок мусора и обрезков  волос,  на  месте  рта  зияла  дыра,  перекрещенная
обломками зубочисток. Это была не совсем  та  кукла,  которую  он  помнил  с
детства, и не такая, как мастерил Тони, а нечто среднее между ними. Он стоял
у двери, забыв снять руку с  выключателя  и  боясь  шевельнуться.  Полностью
одетым и в боевой амуниции десантника он и то не чувствовал бы себя  готовым
к встрече с подобным созданием; голый и босиком он отчетливо  сознавал  свою
полную уязвимость. Она напряженно и зло следила за ним  из  своего  угла,  и
Дэниэл внезапно почувствовал, что ей известно о том,  что  он  уничтожал  ее
сородичей - творения Тони.
   И она жаждала реванша.
   Это чушь, успокаивал он сам себя.
   И сам себе не верил.
   Жуткая фигура двинулась в направлении ящика с  игрушками;  глазки-перышки
неотрывно следили за ним. Что у нее на уме? Убить его тем же  способом,  как
была убита мать - залезть ему спящему в глотку и задушить? Дэниэл вздрогнул,
представив,  насколько  близко  он  был  от  такого  поворота   судьбы.   Он
действительно жутко устал и если бы успел заснуть, то никакой шорох  уже  не
разбудил бы его, а потом оказалось бы слишком поздно.
   Он быстро окинул взглядом комнату в поисках  оружия  и  заметил  рукоятку
своей старой бейсбольной биты, торчащей из-под кровати. Хватит ли храбрости?
Расстояние - пять широких шагов. Надо пробежать половину комнаты,  нагнуться
и вытащить ее. Что успеет сделать за это время кукла?
   Не имеет значения. Если он не хочет голышом спасаться бегством  в  темном
коридоре и в придачу дать  возможность  спрятаться  кукле,  то  бита  -  его
единственная надежда.
   Хорошо, что бита лежит под изножьем кровати, рукояткой в  сторону  двери.
Вытащить ее трудно, но можно. Даже если кукла побежит к двери, пока он будет
нагибаться, она вряд ли успеет справиться с запором, и  у  него  будет  шанс
настигнуть ее и уничтожить раньше, чем она успеет скрыться.
   А что если она решит напасть?
   Об этом даже не хотелось думать.
   Дэниэл бросил еще один быстрый взгляд на  шевелящуюся  темную  фигурку  и
метнулся вперед. Он нагнулся, остро ощутив в тот  же  миг  уязвимость  своих
болтающихся гениталий, ухватил знакомую обмотанную изолентой рукоятку и  тут
же выпрямился, готовый к нападению и защите.
   За ту долю секунды, пока он разворачивался,  за  спиной  щелкнул  дверной
замок. Кукла уже выбежала их комнаты. В коридоре слышался ее  посвистывающий
смешок, напоминающий звук жесткого веника по деревянному полу.
   Дэниэл ринулся за ней, как был, голым. Меньше всего его занимало в данный
момент соблюдение правил приличия. Зарычав, он изо всех сил метнул биту  над
полом, надеясь, что кукла не успела далеко убежать и ему удастся сшибить ее.
   Не тут-то было.
   Темная фигурка со смехом растворилась в глубине темного коридора.
   - Черт побери! - в сердцах воскликнул Дэниэл.
   Он поднял голову и  на  противоположной  стене  заметил  бледный  светлый
полукруг, словно от лунного света. На фоне этого  полукруга  ему  почудилась
тень.
   Тень девочки.
   Донин.
   Манящая к себе.
   После этого он вернулся к себе в комнату  и  запер  дверь.  Всю  ночь  он
боролся со сном, временами проваливаясь в забытье, встряхиваясь,  и  к  утру
чувствовал себя едва ли не еще больше уставшим, чем накануне.
   Дэниэл появился в столовой.
   - Кофе? - радушно улыбнулся Биллингсли, приподнимая серебряный кофейник.
   Дворецкий накрыл изысканный завтрак на банкетном  столе.  Дэниэл  сел  во
главе, кивком головы отметив его старание.
   Самочувствие было паршивым. Биллингсли, напротив,  выглядел  великолепно.
Если вчера его бледный, чуть ли не  покойницкий  вид  полностью  совпадал  с
мистической атмосферой Дома, то сегодня он дополнил ее новой чертой -  явной
живучестью. Дэниэлу было несколько не  по  себе  от  этой  вновь  обретенной
бодрости, и демонстративно прекрасное состояние служило лишним  напоминанием
о тех тревожных чувствах, которые он с самого начала испытывал по  отношению
к дворецкому.
   Дэниэл посмотрел в зеркало,  где  одновременно  отражались  омолодившийся
образ Биллингсли и его собственная тревожная, измученная физиономия. Разница
была слишком очевидной.
   Может, Биллингсли - вампир? Может, дворецкий питается им,  высасывает  из
него жизненные соки ради собственного существования?
   Нет. Более вероятно, что состояние дворецкого связано с состоянием  Дома.
И  теперь,  когда  Дом  снова  стал  получать  энергию,  старик   Биллингсли
подзаряжается этой энергией вместе с ним.
   - Надеюсь, ты хорошо провел ночь? - улыбнулся Биллингсли.
   - Лучше не бывает, - откликнулся Дэниэл, прихлебывая горячий  кофе.  Кофе
оказался великолепен. - А почему вы не искали новых людей жить в этом  Доме?
Полагаю, вы же так делали раньше. Насколько мне известно, это же не  родовое
поместье моей семьи?
   - Разумеется. Но твои родители знали, зачем они  здесь,  знали,  что  они
делают.  Их  выбрали  предыдущие  обитатели,  специально   подобранные   для
поддержания барьера, и они занимались этим, строго соблюдая  все  правила  и
ритуалы, завещанные им предшественниками. - Лицо его вдруг окаменело;  смена
выражения произошла столь стремительно, что Дэниэл чуть не расплескал  кофе.
- Как ты помнишь, Дэнни, мальчик мой, завтрак у нас ровно в  шесть.  Сегодня
для  тебя  сделано  исключение,  но  завтра...  -  Он  не  договорил  фразу,
ограничившись угрожающей интонацией.
   Дэниэл почувствовал, как опять заколотилось сердце, но  он  взял  себя  в
руки и постарался сохранить невозмутимость.
   - Ваша дочь, - заговорил  он,  -  предсказала  смерть  моей  матери.  Она
некоторым образом в этом замешана. И вы, - поймал он  взгляд  Биллингсли,  -
полагаю, тоже.
   - Нет, - покачал головой дворецкий.
   - В таком случае почему вы заставили нас с отцом остаться?
   - Я уже говорил тебе - Дому нужны обитатели.
   - Но вы знали, что она умерла?
   - Да, но отчего - нет.
   - Кукла, кукла, слепленная из ниток и мусора, оберток для жвачки,  влезла
ей в глотку и задушила.
   - Я не знал об этом, - недрогнувшим голосом ответил дворецкий.
   - И вы также не знали, что я сам смастерил одну такую куклу? Вы не знали,
что мой сын увидел ее и она научила его, как их делать?
   - Очевидно, она хотела, чтобы ты не приближался к Дому, хотела напомнить,
что здесь произошло, и испугать тебя, чтобы ты не возвращался.
   - А вы? Тони говорил, что вас тоже видел.
   - А я старался тебя вернуть.
   - И вы ничего про нее не знали? Обо всем этом вы слышите впервые?
   Биллингсли молча кивнул.
   Дэниэл  сердито  хрустнул  рогаликом  и  принялся  поглощать  яичницу   с
колбасой. Биллингсли  ненавязчиво  держался  чуть  поодаль,  подливал  кофе,
уносил на кухню грязную посуду, и только когда  он  уже  кончил  завтракать,
позволил себе задать вопрос.
   - Ты занимался с этой.., с этим существом сексом?
   - Нет, - твердо заявил Дэниэл. - Она очень настаивала,  но  я  отказался.
Как я говорил, поэтому я и уехал. Биллингсли понимающе кивнул.
   - Не знаю, кто она или что это такое, но уверяю тебя, что я никогда ее не
видел и до сей минуты совершенно не подозревал о ее существовании.
   Дворецкий говорит правду, подумал Дэниэл. Действительно,  он  никогда  не
видел их вместе. Он только предполагал, что Донин - дочь Биллингсли.
   Или, возможно, она сама ему так сказала.
   - Бесспорно, она преуспела в своем желании вытолкнуть  тебя  из  Дома,  -
продолжал Биллингсли. - И тем самым ослабила  барьер.  Полагаю,  ее  цель  -
открыть границу. - Дворецкий успокаивающе улыбнулся. - Но если  она  и  была
здесь, ее больше нет, по крайней мере в прежнем виде. Ты вернулся. Дом снова
вернулся в надлежащий статус, и все попытки  помешать  Дому  исполнять  свое
предназначение обречены на провал.
   - Мой сын ее видел, - напомнил Дэниэл. - Думаю, я тоже  ее  видел.  Кроме
того, сейчас, перед приездом, мне показалось, что я видел  в  окне  одну  из
этих кукол... Уверен, что она по-прежнему здесь.
   Биллингсли опять улыбнулся. Но в лице его проявилось  нечто  хищническое,
сосредоточенная и холодная неестественная ярость,  какой  не  может  быть  у
человеческого существа. Дэниэл подумал, что впервые  видит  подлинный  облик
дворецкого; смотреть на это не было сил, и он отвернулся.
   Биллингсли поставил на поднос кофейник и окинул стол взглядом.
   - Мы закончили завтракать? - невиннейшим образом поинтересовался он.
   Он вел себя так, словно все в порядке, словно не произошло и  не  сказано
было ничего необычного, и Дэниэл не мог для  себя  решить,  хорошо  это  или
плохо.
   - Пожалуй, да.
   - Очень хорошо. Обед ровно в шесть. Ленч  остается  на  твое  усмотрение,
можешь приходить, можешь - нет, но к обеду ты появиться обязан. - Взгляд его
стал жестким. - Вовремя.
   - Чем я могу заняться? Могу ли я выйти, прошвырнуться по магазинам?
   Биллингсли рассмеялся. Очевидно, эти слова его искренне позабавили.
   - Боюсь, что нет.
   - Чем же еще?
   - Чем хочешь, - пожал плечами Биллингсли, обходя вокруг стола. - Это твой
дом, исследуй его. Познакомься с ним как следует.
   - Я и так его знаю. Я провел тут полжизни, черт побери.
   - Думаю, тебя ждут сюрпризы, - улыбнулся Биллингсли. Ни в  словах,  ни  в
интонации  Биллингсли  не  прозвучало  ни   малейшей   угрозы,   но   Дэниэл
почувствовал холодок между лопаток.
   - Не желаю я никаких сюрпризов, - негромко ответил он.
   Но Биллингсли уже ушел на кухню и не слышал его.

Глава 4

СТОРМИ

   Сторми решительным шагом перешел из столовой в гостиную. Он совершенно не
намеревался подчиняться Биллингэму и действовать по его  указаниям.  С  этим
вездесущим слугой даже в детстве у  него  постоянно  возникали  трения.  Он,
конечно, его побаивался, но это раздражало еще больше.  А  уж  теперь  он  и
подавно не собирался капитулировать, поддаться, сдаться  и  слепо  следовать
приказаниям. Наоборот, он самым решительным образом был  готов  дать  бой  и
дворецкому, и самому Дому.
   Бойня.
   Он продолжал думать об этом фильме.
   Он продолжал думать о многих фильмах. Теперь, когда он понял, что мир  не
перевернется, больше всего ему хотелось выбраться отсюда к чертовой матери и
вернуться к своей работе. Он не мог сказать, как долго уже здесь находится -
судить  о  реальном  течении  времени  в  этой  психушке  не  представлялось
возможным, но даже если сутки или двое - пора возвращаться. Его  ждут  дела,
его ждет фестиваль в Таосе, к которому надо готовиться.
   Интересно, объявили ли его уже в розыск? Ищет ли его  кто-нибудь?  Смогут
ли его найти?
   Со