ласть, которую имеет над вами Дом, - это ваша связь с
прошлым, с мертвыми.
   - Нерешенные проблемы? Кристен кивнула.
   - С тобой?
   Она покачала головой и улыбнулась.
   - Мы с тобой всегда понимали друг друга. - Она прикоснулась к его щеке, и
он снова ощутил приятное тепло. - И сейчас понимаем.
   - Тогда с кем?
   - С матерью. С отцом, - выговорила она после паузы. Марк молчал.
   - Поэтому ты и не можешь уйти.
   - Потому что я так и  не  вернулся  и  не  объяснил  все  родителям?  Она
кивнула.
   - Не может быть!
   - Таким же образом Дом не отпускает и их. Те нити, что привязывают тебя к
Дому здесь, привязывают их к Дому и на Другой Стороне.
   - А что если эти нити оборвать?
   - Это сложно.
   - Что произойдет? Она покачала головой.
   - Действительно, барьер.., ослабеет?
   - Возможно.
   - Это хорошо или плохо? Светящееся лицо потемнело.
   - Это плохо. Две стороны не должны соприкасаться.
   - Тебе придется приходить в гости почаще, - улыбнулся Марк.
   Кристен рассмеялась тем же переливчатым музыкальным смехом, мало  похожим
на человеческий.
   - Марк, - нежно сказала она, - я действительно по тебе соскучилась.
   - Я понимаю, - ответил он и почувствовал,  как  на  глаза  наворачиваются
слезы. Она была такой же прекрасной, как прежде, при  этом  превратилась  из
угловатой девчонки-подростка в уверенную в себе женщину. Боже,  если  бы  ей
позволили жить... Он вытер слезы.
   - Ну что ж. Меня заперли. Нас всех тут заперли. Нас обдурили.
   - Нет, ты не прав, - сказала Кристен.
   - Почему?
   - Дом действительно нуждается в людях, - призналась  она.  -  Но  это  не
означает, что он нуждается именно в тебе. Это может быть кто угодно. И  если
вы отсюда уйдете, кто-то другой займет ваше место. Природа,  как  говорится,
не терпит пустоты. - Она помолчала.  -  Когда  появится  кто-то  другой,  он
появится здесь добровольно. Это будет его осознанное решение. Они  не  будут
приведены силой или содержаться как  пленники  против  их  воли.  Они  будут
такими, как я.
   - Но как мы сможем уйти?
   - Решайте свои проблемы.
   - Как мы это сможем сделать?
   - Это произойдет само собой.
   - Что именно?
   - Увидишь.
   - Что? Ты не можешь сказать?
   - Нет. Но у каждого из вас будет свой  шанс.  Будьте  готовы,  когда  это
случится.
   Ему не понравилась уклончивость ее ответа, и сама мысль о  том,  что  ему
придется объясняться с родителями, приводила его в дрожь.
   Он не хотел видеть мертвыми ни мать, ни отца.
   - Впрочем, вам придется сделать еще одно, - сказала Кристен.
   - Что именно?
   - Убить ее. - Лицо Кристен исказила непривычная гримаса ярости.  -  Убить
эту суку. Это все ее рук дело, это она использует Дома в  своих  целях,  она
пытается опустить барьер. Как только ее не станет, все вернется в нормальное
состояние, с добровольными хранителями границы и надежно  отделенной  Другой
Стороной.
   - Она - Зло, - сказал Марк.
   Кристен кивнула и впервые показалась ему испуганной.
   - Да. Она - Зло.
   - Я это сделаю.
   Послышался  краткий  вздох,  на  лице  появилось  выражение   боли.   Она
потянулась обнять его, но уже начала таять, исходящее  от  нее  тепло  почти
исчезло.
   - Я люблю тебя, - прошептала она едва слышно.
   - Я тоже тебя люблю.
   Но не успел он вымолвить последнего слова, как ее не стало.

Глава 9

СТОРМИ

   Так куда делся Биллингс?
   Вчера за весь  день  они  его  так  и  не  нашли,  и  сегодня  утром  его
по-прежнему не было. Совершенно ясно, что с  ним  что-то  случилось,  и  они
терялись в догадках о причинах происшедшего. К  дворецкому  особой  симпатии
никто не испытывал, скорее все боялись его, но он был  их  связью  с  Домом,
переводчиком между ними и пугающей безличностью происходящих событий.
   Нортон предположил, что он уже исполнил свою миссию. Может, он был  нужен
лишь для того, чтобы заманить их сюда, сделать  пленниками,  чтобы  Дом  мог
снова набраться энергии. Вариант был  вполне  правдоподобен,  но  Сторми  не
верил в это. Все происходящее здесь не подчиняется никакой логике, и даже за
самыми незначительными и невинными событиями кроется грозная подоплека.
   Он предположил, что дворецкий захвачен девочкой.
   Или убит ею.
   Или и то, и другое.
   Сторми отхлебнул еще глоток кофе. Завтрак для них опять был  приготовлен.
Так же, как и ужин вчера вечером. Им приходилось самим подавать на стол,  но
блюда  готовил  кто-то  неведомый.  Или  нечто  неведомое.  Лори  предложила
кому-нибудь подежурить на кухне днем, хотя  бы  за  час  до  предполагаемого
ужина, и Марк согласился стать добровольцем.
   Завтрак в основном уже подходил к завершению, но все  еще  оставались  за
столом, пили кофе, сок, отщипывали кусочки от сдобных булочек,  скучали,  не
зная, чем заняться, и с трудом находя темы для  общения.  В  первый  момент,
когда все только знакомились, Сторми испытывал теплые товарищеские чувства к
каждому, но с тех пор отношения немного остыли. Они оказались совсем не теми
людьми, с которыми он хотел  бы  проводить  все  свое  время,  будь  у  него
возможность выбора.
   Если бы можно было посмотреть какое-нибудь  утреннее  шоу  или  послушать
Ховарда Стерна, или.., еще что-нибудь.
   - Интересно, а что сейчас происходит за пределами Дома? - громко произнес
Сторми. - В реальном мире? Хотелось бы мне знать. И почему в  этом  паршивом
Доме у нас нет ни телевизора, ни радио? - Резко отодвинувшись от  стола,  он
встал и принялся ходить по комнате. - Господи, как мне все надоело!
   - А кому нет? - подал голос Нортон.
   - Неужели нельзя к завтраку приносить хотя бы газеты?
   - "Почту духов"? - предложил Дэниэл.
   - Очень смешно.
   - Советую на этом остановиться, - заметила Лори, - пока мы все не  начали
действовать друг другу на нервы.  Давайте  лучше  уберем  со  стола.  Я  мою
посуду.
   - Я могу вытирать, - подхватил Дэниэл.
   - А остальным чем заниматься? - спросил Сторми.
   - По вашему личному усмотрению, - улыбнулся Дэниэл.
   - Великолепно.
   Никто ничего не планировал, никто не знал, что  еще  сделать.  Вчера  они
облазили весь дом, и новый день маячил впереди гигантским монолитным  куском
времени. Сторми отнес тарелку с чашкой на кухню. Вчера вечером, обнаружив  у
себя в комнате бумагу и ручку, он начал вести нечто  журнала,  наброски  для
фильма,  который,  может  быть,  удастся  когда-нибудь  сделать.  Было   еще
несколько мыслей, которые хотелось занести на бумагу, поэтому  вместо  того,
чтобы просиживать штаны в гостиной, уставившись в стенку, он нашел старинный
бокал, накидал туда кубиков льда, долил воды, извинился и отправился к  себе
наверх.
   И обнаружил в комнате телевизор.
   Телевизор!
   В возбуждении он кинулся к нему, включил и начал переключать  каналы.  На
втором канале ничего не было, кроме статических разрядов. То же самое  -  на
четвертом, пятом, шестом, седьмом и восьмом каналах. Единственным работающим
оказался тринадцатый; по нему шла какая-то документальная передача, но какое
это имеет значение! Любой аудиовизуальный контакт  с  внешним  миром  -  как
кусок хлеба голодному. Он был  рад  даже  одному  присутствию  телевизора  в
комнате. Раньше он даже не понимал, насколько  глубоко  и  всеобъемлюще  его
жизнь зависит от средств массовой коммуникации. Он поклялся,  что  если  ему
еще раз придет в голову все бросить,  поселиться  в  какой-нибудь  хижине  в
Монтане и вести животный образ жизни, как мечтал каждый раз,  когда  дела  в
бизнесе начинали заваливаться, то непременно даст себе по лбу.
   Он сидел на краю кровати и жадно смотрел на экран. Он не мог сказать, что
именно смотрит, но это  был  определенно  документальный  фильм,  грубоватая
натурная съемка, сопровождаемая лишь  характерной  синтезированной  музыкой,
которая придавала еще большее ощущение  реальности  происходящему.  Это  был
фильм, не видеозапись, какой-то документальный  фильм  о  путешествиях,  или
природные зарисовки, или что-то связанное с индейцами, и он явно снимался  в
Нью-Мексико, об этом он мог судить по характерному  синему  небу,  массивным
облакам, равно как  и  по  глинобитным  развалинам  Бандельеров.  С  момента
включения телевизора он еще  не  слышал  дикторского  голоса,  но  по  ритму
сменяющихся сюжетов чувствовал, что он должен вот-вот  зазвучать.  Подоткнув
под голову две подушки, он устроился поудобнее.
   Однако программа не оправдала предположений.  Никакого  сопроводительного
текста так и не появилось. Панорамные съемки и великолепно снятые  развалины
сменились  бесхитростным   и   примитивным   показом   полосы   высокогорных
кустарников вдоль ровной грунтовой дороги. Музыка исчезла; камера опустилась
ниже, к глубокой размытой канаве у обочины,  где  между  голых  корней  пало
верде лежало мертвое тело.
   Роберта.
   Увидев собственную жену, Сторми резко сел. Перехватило дыхание. Она  была
в драных трусах  и  испачканном  грязью  лифчике.  Правая  рука  с  огромной
ссадиной, покрытой уже черной запекшейся кровью, была неестественно закинута
за спину.
   В кулаке она сжимала кусок дырчатого сыра, пронзенного стеблем розы.
   Камера прошлась  панорамой  по  телу,  и  он  увидел  ряд  черных  точек,
тянущихся по лбу, и безумно  распахнутые  глаза,  напоминающие...  сгоревших
муравьев.
   Он вскочил с мыслью немедленно позвать Нортона, чтобы попытаться выяснить
столь неожиданное переплетение событий их жизни, но  не  нашел  в  себе  сил
отойти от телевизора до окончания передачи,  поэтому  заорал  что  было  сил
"Нортон! Нортон!", не  отрывая  взгляд  от  экрана.  Камера  в  этот  момент
отъехала чуть дальше, и он увидел в канаве рядом с телом жены нечто длинное,
формой напоминающее полусгнившего марлина.
   Дом начало трясти.
   На этот раз это был не подземный  гул  и  не  разовый  толчок,  а  мощное
землетрясение, потрясшее до основания  весь  Дом.  Пол  ходил  ходуном,  как
палуба корабля во время шторма. Телевизор моментально вырубился, но свет еще
горел, и он по крайней мере мог  видеть,  что  происходит,  когда  очередной
толчок сбил его с ног и Сторми полетел в стену, в  то  место,  где  когда-то
было окно.
   Собравшись с силами, он встал на четвереньки. Дверь комнаты распахнулась,
и он выполз в коридор.
   Все вокруг выглядело, как сцена землетрясения  из  малобюджетного  фильма
типа тех, что снимаются непосредственно для распространения на видео,  когда
камера трясется, дергается и оператор пытается создать впечатление, что  все
двоится в глазах и летит вверх тормашками.
   Только здесь не было никакой камеры. И весь кавардак был  не  результатом
операторских ухищрений работы с оптикой,  а  самым  реальным  свидетельством
того, что стены, пол  и  потолок  начали  расходиться  в  стороны,  создавая
собственных идентичных двойников, как при делении клеток.
   Слева послышался крик, и  Сторми  обернулся  на  голос.  Нортон,  видимо,
отреагировавший на его недавние вопли, стоял в дальнем конце  холла,  крепко
схватившись за перила, чтобы не упасть.
   - Что происходит? - закричал он, держась за дверной косяк.
   - По-моему, Дома разделяются!
   Почему  он  сам  не  сообразил?  Этот  странный  митоз  и  не   собирался
прекращаться. Сам он все еще находился в реальном, материальном Доме, однако
в нем уже можно было различить прозрачные  очертания  других  Домов.  Дверь,
рядом с которой он  стоял,  расчетверилась,  и  зрелище  четырех  призрачных
дверей, врезанных в четыре  призрачные  стены,  существующие  на  фоне  того
самого осязаемого Дома, где находился он сам, не только дезориентировало, но
вызывало головокружение. Он бросил взгляд на Нортона, однако пожилой человек
тоже уже выглядел довольно призрачным.
   Ах ты черт! Кажется, ему  опять  грозит  остаться  здесь  в  одиночестве.
Каждый из них останется  в  одиночестве.  Достаточно  противно  оказаться  в
ловушке Дома всем вместе. Но оказаться в отдельных домах .
   И даже без Биллингса?
   Он сомневался, что в состоянии это пережить.
   Возбуждение, которое охватило его  с  момента  начала  этого  сотрясения,
кажется, перешло все пределы, и он  кинулся  по  коридору  в  направлении  к
лестнице, вопя от страха и отчаяния. Он  хотел  схватить  Нортона,  удержать
его, не расставаться с ним, однако фигура уже была едва  различима  на  фоне
деревянных панелей.
   - Нет! - заорал Сторми Но прозрачный Нортон не слышал его.
   А затем землетрясение прекратилось, и все остальные Дома исчезли.

Глава 10

ДЭНИЭЛ

   Где он? В каком Доме? В  каком  времени?  Все  смешалось.  Дэниэл  потряс
головой, пытаясь прийти в себя. Он стоял один на  том  месте,  где  когда-то
была прихожая. Перед ним простирался темный коридор, казавшийся бесконечным.
Насколько хватало глаз, по обе его стороны тянулись двери,  буквально  сотни
дверей, и конца им было не видно. Это был не тот Дом, который он помнил,  он
не был похож ни на один дом из всех, что ему доводилось видеть, и он пытался
понять, что же именно произошло. Когда началось землетрясение, - они с  Лори
были на кухне, начали мыть посуду. Следуя ее указаниям, он встал  в  дверном
проеме, а затем...
   Что?
   Воспоминания о том, что произошло дальше, были весьма смутными.  Кажется,
он помнил, что видел Марка, нырнувшего под обеденный стол. Но там  было  два
обеденных стола. И две столовые.
   А потом их стало три. Четыре. Пять.
   Он оставался на месте, удерживаемый в своем Доме, в то время как  Лори  и
Марк разлетелись в разных направлениях и исчезли вместе с их предполагаемыми
новыми местами обитания.
   А были ли они в действительности, размышлял он, или их тоже сотворил  сам
Дом? Может, он с самого начала был здесь один,  и  ему  лишь  казалось,  что
рядом находятся еще люди? Может, это еще одна шутка, которую  сыграл  Дом  с
его сознанием, некий способ получения от него информации  или  проверка  его
реакций?
   Нет, он так не  думал.  Конечно,  это  не  исключено,  но  интуитивно  он
чувствовал, что эти люди были реальными, а то, что рассказывал  Биллингс,  -
правда,  поэтому  Дома,  восстановив  всю  необходимую  им  энергию,  обрели
способность разделиться и начать раздельное существование.
   А тот, в котором  он  сейчас  находится,  настоящий?  Дэниэл  в  этом  не
сомневался. Ведь это он остался там, где они были все вместе, в то время как
Лори и Марк и скорее всего  Нортон  и  Сторми  тоже  исчезли  в  неизвестном
направлении.
   Только место, кажется, не совсем то же самое. Потому что  этот  Дом  тоже
претерпел изменения. Незачем притворяться, что это тот  самый  дом,  который
они с отцом покинули  много  лет  назад.  Да,  конечно,  некоторое  сходство
осталось, но появилось и много различий. В данный момент он стоял  в  начале
тянущегося в бесконечность коридора и размышлял, хватит ли смелости  открыть
хотя бы несколько дверей, в одиночку начать новое обследование Дома.
   За спиной, в гостиной, послышался шорох, он резко обернулся, краем  глаза
заметил  очертания  маленькой  темной  фигурки  -  куклы,  -  скрывшейся  за
диванчиком, и это подтолкнуло его к решительным действиям.
   Дэниэл двинулся вперед. Он  уже  был  готов  попробовать  открыть  первую
попавшуюся на пути дверь,  но  обратил  внимание  на  неподвижный  массивный
предмет в глубине коридора, на расстоянии около ста ярдов. Предмет находился
на полу, освещение там было весьма скудное, светильники в форме  факелов  на
тускло поблескивающих металлических кронштейнах окрашивали помещение неярким
желтым светом, и ему пришлось прищуриться, чтобы понять, что это может быть.
   По форме это напоминало мертвое тело.
   Ему даже  показалось,  что  он  видит  черно-белую  стандартную  униформу
дворецкого.
   Дэниэл пустился бежать. Он бежал изо всех сил, но пришлось  потратить  не
меньше минуты, чтобы добраться до тела.  При  этом  дальний  конец  коридора
по-прежнему терялся где-то во мраке. Тяжело дыша, он уставился под ноги.
   Да, это был  Биллингс.  Дворецкий  лежал  навзничь  без  явных  признаков
насилия, и даже его белая рубашка казалась абсолютно чистой. При  этом  весь
пол вокруг тела был залит уже густеющей кровью. Глаза Биллингса, равно как и
его рот, были широко раскрыты. На белом лбу виднелся маленький след - как бы
помады от накрашенных губ.
   Бог мертв, в панике подумал Дэниэл. Бог мертв.
   Дьявол жив.
   Где девочка? Где Донин? Он тревожно огляделся,  в  любую  секунду  ожидая
нападения - из-за какой-нибудь запертой двери или просто из мрака  коридора.
Но не увидел ничего подозрительного и опустился на  колено,  чтобы  пощупать
пульс. Рука дворецкого была холодна.
   Никаких признаков жизни.
   А был ли у него вообще пульс? Это Дэниэл не мог знать. Биллингс  говорил,
что находится здесь с момента возникновения Дома, и каждый их них,  опираясь
на свои детские воспоминания, мог бы подтвердить, что он с тех пор ничуть не
изменился. Возможно, в нем никогда и не было жизни. Наверняка он не человек.
   Что могло убить его?
   На эту тему ему даже не  хотелось  думать.  Бросив  последний  взгляд  на
загустевшую лужу крови, Дэниэл выпрямился и  уже  был  готов  отправиться  в
обратный  путь,  как  что-то  привлекло  его  внимание.  Присмотревшись,  он
разглядел темное пятнышко слева около ноги Биллингса.
   Он нагнулся, чтобы рассмотреть его повнимательней.
   Волосы и нитки.
   В виде маленького отпечатка ноги.
   Где-то в глубинах дома эхом пролетел высокий смех.
   Нет, отсюда необходимо выбираться. Найти какой-нибудь  нормальный  выход,
или изгнать Донин, или разнести по бревнам этот чертов  Дом,  но  он  должен
бежать. Он обязан выпутаться их этой ситуации и вернуться к Марго с Тони.
   За какой-нибудь дверью должен находиться ответ, или ключ, или намек,  или
еще что-нибудь. Он подошел к ближайшей, взялся за ручку и рванул на себя.
   И увидел самого себя в зеркале, с лицом, искаженным страданием.
   Следующая дверь.
   Бельевой шкаф.
   Следующая - библиотека.
   Он пересек холл и дернул дверь на противоположной стороне.
   Там оказалась спальня его матери, оформленная в викторианском стиле.
   Мать лежала в постели, отец - с ней рядом; они были живы, молоды, моложе,
чем он сейчас.  Отец  прошептал  что-то,  мать  рассмеялась.  Он  не  слышал
материнского смеха со времен своей начальной школы;  у  него  все  буквально
перевернулось в душе. Его пронзила дрожь, дрожь не от страха, а  от  чистых,
незамутненных чувств - любви, близости, узнавания, воспоминания, открытия.
   - Привет, Дэниэл! - приподнял руку отец. - Заходи. Прикрой дверь.
   Мать улыбнулась, он улыбнулся в ответ.
   Ему хотелось войти, хотелось подбежать и прыгнуть в кровать, как он любил
делать ребенком, втиснуться между ними, но в мозгу вспыхнула мысль,  что  он
уже взрослый, он старше, чем они, и что  они,  вероятно,  лежат  голыми  под
своим толстым одеялом.
   А кроме того, что это значит? Тоннель, во  времени?  Мираж?  Шутка?  Душа
кричала, что это его настоящие родители,  что  они  зовут  его  к  себе,  но
сознание не могло с этим согласиться. Очевидно, это очередной трюк Дома. Они
не сильно изменились - по сравнению с тем, что рассказывали Лори и Сторми  о
встрече со своими матерями на Другой Стороне, и  они  совсем  не  напоминали
бесплотных призраков. Они выглядели точно так, как  это  было  лет  тридцать
назад, и Дэниэл счел это подозрительным.
   - Дэнни! - простерла к нему руки мать. Он вышел из комнаты  и  закрыл  за
собой дверь. Было  ощущение,  что  он  совершил  ошибку.  Надо  было  войти,
поговорить с ними. Такая тактика не приведет его в нужном направлении, но на
самом деле ему нечего было сказать родителям - если эти фигуры  и  были  его
родителями, - и он проигнорировал эту  мысль  и  ноющее  сомнение  кануло  в
пустоту.
   Он перешел к следующей двери. За  ней  оказалась  небольшая  прихожая,  а
дальше - еще одна дверь. Он потянул на себя вторую -  и  оказался  на  кухне
собственного дома, в Тайлере, штат Пенсильвания. Тони сидел за столом, делая
домашнее