, - прошептал Нортон, чувствуя ледяной комок в  желудке.  Он  потряс
головой, не желая представлять себе облик своей подружки детства, отрезающей
головы и сующей их в печку, но не смог.
   Но каким образом ей это удалось? Отец, Даррен,  сестры,  даже  мать  были
вполне в состоянии справиться с Дарси, если бы дело дошло до схватки.  А  уж
все вместе они могли бы не просто оказать ей сопротивление,  но  и  победить
ее.
   Донна заставила их пожертвовать собой.
   Это была гениальная мысль.
   Он в ужасе уставился на нее.
   - Нет, я могу убить, - сказала она. - Ты ошибаешься. Я могу  трахаться  и
могу убивать.
   - Тогда почему ты заставляешь делать это других?
   - Потому что это забавно! - улыбнулась она. Он попятился.
   - Я после этого убила Дарси. Содрала с  нее  шкуру  в  гараже.  А  сестра
Марка, Кристен? Последняя из настоящих обитателей Дома? Я села ей  на  лицо,
заставила ее есть меня, она захлебнулась моей горячей мочой. А...
   - Почему ты не убила Биллингса?
   - Это другое дело, - помрачнела она.
   - Почему?
   - Потому.
   - Ты не могла этого сделать?
   - Нет, мне нужен был ты.
   Он оглянулся на неподвижно застывшее на мраморном столе тело помощника.
   - Что я сделал? - воскликнул Нортон.
   - Ты помог мне.
   Долгий вопль боли  и  отчаяния  разнесся  в  черной,  заваленной  костями
комнате. Пока он орал, она опять опустилась на колени и начала  стягивать  с
него брюки.

Глава 19

СТОРМИ

   Снова появились окна.
   Это первое, на что он обратил внимание.
   Однако внешний мир по-прежнему был неразличим  из-за  густого  тумана,  и
хотя его попытка открыть входную дверь увенчалась успехом,  Сторми  побоялся
выходить в эту белесую пелену.
   Закрыв дверь, он оглядел прихожую и холл.
   - Дэниэл! - позвал он. - Дэниэл! Тишина.
   - Нортон! Лори!.. Марк!
   Голос в этой тяжелой, гнетущей атмосфере прозвучал  глухо,  как  в  вату.
Никто не откликнулся.
   Странно. Он мог поклясться, что вернулся в тот самый Дом,  где  находился
одно время со своими случайными знакомыми. Все его чувства подтверждали это.
Но, похоже, он остался  совершенно  один.  Интересно,  может,  они  застряли
где-нибудь? В своем прошлом, например?
   Или они все убиты?
   Он молил Бога, чтобы этого не произошло.
   Сторми прошел через столовую в кухню.  В  одном  из  буфетов  он  заметил
коробку крекеров,  достал  ее  и  захватил  полную  горсть.  Он  понял,  что
проголодался. Ощущение было такое, словно только что пробежал марафон или до
упаду накачался в спортзале. Он чувствовал себя  изможденным,  обессилевшим;
организм требовал поддержки в  виде  какой-нибудь  пищи.  Обыскав  остальные
полки и холодильник, он нашел еще два предмета.
   Банку с фруктовым коктейлем.
   И кусок чеддера.
   Ни к тому, ни к другому он не прикоснулся, ощутив неприятный холодок.
   Покончив с крекерами, он  запил  сухое  печенье  стаканом  холодной  воды
из-под крана.
   Что дальше?
   Ясно, что он что-то сделал, что-то совершил. С какой-то целью он оказался
в семье своего детства, и хотя цель оставалась ему по-прежнему  неясна,  сам
факт, что он вернулся, что его вернули, означал, что он успешно справился  с
тем, что ему полагалось там сделать.
   Смысла  всего  этого  он  не  понимал,  не  имел  даже  и  самых  смутных
предположений на этот счет. Каким образом изменение конкретики  его  личного
прошлого способно сказаться на чем-то, имеющем  отношение  к  Домам  и  этой
границе, которая предназначена для защиты  -  чего?  -  познанного  мира  от
сверхъестественных сил?
   Он  с  трудом  мог  смириться  с  подобным   смешением   космического   и
индивидуального. Он никогда не мог согласиться с христианской идеей  о  том,
что Бог может игнорировать войны, зверства, холокосты и при этом  пристально
следить за поведением жены в брачном союзе. В этом  он  усматривал  какую-то
несообразность и абсурдность.
   В высшей степени нелогично, как говаривал великий мистер Спок.
   Но теперь он  понял,  что  бесконечность  нелогична  сама  по  себе,  что
эпическое и  частное  находятся  в  постоянном  взаимодействии;  пропущенная
встреча может иметь такие же последствия, как маневры армии в тысячу  солдат
способны привести в действие армию в тысячу солдат. В великом плане  событий
индивидуальные действия и крупномасштабные явления важны в  равной  степени.
Здесь, в Доме, и на Другой Стороне этот трюизм казался еще  более  значимым.
Чувства и ощущения не менее материальны,  чем  поступки,  и  даже  если  ему
недоступно их понимание, он не сомневался, что новая встреча с родителями  и
противостояние с Дэниэл каким-то образом оказали глубокое влияние на Дом  и,
следовательно, на мир.
   Он выглянул в окно кухни. Белый туман по-прежнему заслонял видимость.
   Те, Кто Ушли Раньше.
   Впервые с того момента, как Биллингс произнес эту фразу, Сторми подумал о
строителях Домов. Как они выглядели? Имели ли они какой-то конкретный  облик
и форму? Этого ему не дано узнать, и он сомневался, что действительно  хочет
узнать это.
   А что представляют собой сами Дома? Если они существуют  так  долго,  как
откровенничал Биллингс, они не всегда должны были выглядеть  таким  образом.
Что было на их месте раньше? Хижины? Пещеры?
   Сторми не понравилось направление собственных  мыслей,  и  он  постарался
переключиться на что-нибудь иное. Для этого еще будет  время.  Сейчас  перед
ним стоят более насущные проблемы. Нужно понять, где он находится,  в  каком
времени, где все остальные и каким образом им все-таки выбираться отсюда.
   Печенье застряло в зубах. Сторми налил себе еще стакан воды и прополоскал
рот, прежде чем отправиться в поэтажное обследование Дома.
   Он прошел все комнаты на первом этаже, потом поднялся  наверх  в  поисках
своих пропавших спутников.., в поисках чего бы то ни было. До третьего этажа
ему не встретилось ничего необычного. Там же, в холле напротив его  спальни,
оказалась дверь, которой раньше не было. Во всяком случае, он ее не  помнил.
Внезапно занервничав, он даже не хотел открывать ее, тем более  в  одиночку,
но волевым усилием заставил себя подойти и заглянуть внутрь.
   - О Боже! - выдохнул он.
   Бойня.
   Это вполне заслуживало такого названия. Черная комната представляла собой
просто невообразимую кровавую сцену.  На  крюках,  вбитых  в  стену,  висели
содранные с черепов человеческие лица, как шляпы; их растянувшаяся, обвислая
кожа, частично сохраняющая еще прежние формы,  смотрелась  как  издевка  над
человеческим обликом. На заляпанном  кровью  полу  валялись  кости,  черепа,
куски окровавленной плоти; рядом - горка  сброшенной  полупрозрачной  ткани,
напоминающей пустые оболочки облакоподобных призраков, которые он  видел  на
Другой Стороне. По всей комнате были разбросаны  металлические  инструменты,
которые не могли быть ничем иным, кроме как орудиями пыток.
   На высоком мраморном столе лежал Биллингс.
   Дворецкий был  заколот  ножом.  Нет,  не  просто  заколот.  Располосован.
Разинутый рот застыл в маске агонии. Выпученные глаза остекленели. На  белом
лбу багровел отпечаток губ - в крови или помаде?
   Сторми стоял на пороге, боясь сделать шаг внутрь. Он не понимал, что  это
значит, с чем это может быть связано, но это  напугало  его  до  печенок,  а
доказательство того, что Биллингс действительно мертв, поразило еще  больше,
чем он мог предположить.
   Что же им делать дальше? Погас путеводный луч, Что же ему  самому  теперь
делать?  Большой  вопрос,  поскольку  никого  он  найти  так  и   не   смог.
Единственное, что приходило ему в голову, - они убиты,  и  их  окровавленные
трупы ждут его в какой-нибудь комнате Дома.
   Почувствовав какое-то движение справа от стола,  на  котором  лежал  труп
Биллингса, Сторми  немедленно  сосредоточил  внимание  в  этом  направлении.
Сначала  он  ничего  не   увидел,   пришлось   прищуриться   и   всмотреться
внимательнее.
   Какой-то  силуэт  -  тень?  Нортон?  -  появился  у  торца   стола.   Его
трудноразличимая фигура был полностью залита  кровью;  он  смотрел  на  свои
воздетые кверху руки с выражением, которое  могло  быть  истолковано  и  как
ужас, и как благоговение. Лицо было прозрачным до неузнаваемости, однако и в
форме, и в осанке, и в  положении  рук  и  головы  было  нечто,  определенно
напоминающее Нортона, и Сторми внезапно понял, что пожилой мужчина мертв.
   Он окликнул его по имени, стараясь установить контакт с призраком или как
его там,  но,  несмотря  на  все  слова  и  жестикуляцию,  фигура  никак  не
отреагировала.
   В дальнем углу  комнаты  возникло  еще  какое-то  движение;  периферийное
зрение зафиксировало какую-то белую вспышку, и Сторми быстро переключился.
   Дэниэл.
   Она тоже его увидела и даже улыбнулась ярко-красными губами, обнажив зубы
в капельках крови. Потом задрала подол, и его взору  предстал  пах,  весь  в
отпечатках окровавленных пальцев... Она явно сама себя щупала.
   - Иди сюда, не бойся, -  хихикнула  девочка.  Голос  прозвучал  откуда-то
издалека.
   Глядя на  нее,  Сторми  недоумевал,  как  он  мог  когда-то  находить  ее
привлекательной.
   Она повернулась к нему спиной и нагнулась, выставив голый зад.
   - Иди, поцелуй! - продолжая хихикать, сказала она.
   Сделав шаг назад, он изо всех сил грохнул дверью и поспешил через холл  к
себе в спальню. Более всего в  данный  момент  он  нуждался  во  времени  на
размышление, на  то,  чтобы  хоть  как-то  разобраться  в  происходящем,  но
чувствовал, что именно этого ему  и  не  дадут.  Он  почувствовал  внезапную
уверенность,  что   события   подошли   к   своей   кульминации,   что   все
подготовительные процессы уже завершены и что девочка почти  достигла  своей
цели.
   И что он - следующий.
   Рука нащупала ручку, повернула, он толкнул  дверь,  намереваясь  войти  в
свою комнату. Только это была не спальня. Это  опять  была  черная  комната.
Рядом с Биллингсом, среди кровавых ошметков, стояла Дэниэл, задрав  подол  и
запустив окровавленную руку себе между ног.
   Он резко развернулся. Та  дверь,  которую  он  недавно  захлопнул,  снова
оказалась открытой. Он  увидел  абсолютно  идентичную  комнату.  Он  пытался
понять, что делать и как выбраться из этого переплета, но  мозг  отказывался
работать.
   - Тебе никуда не деться, - произнесла Дэниэл. И бросилась на него с обеих
сторон.

Глава 20

МАРК

   Марк медленно шел по Дому в поисках девочки. Он осторожно продвигался  по
коридорам, готовый отреагировать на любую тень, любой звук.  Он  жалел,  что
безоружен, хотя и понимал, что оружие  здесь  не  имеет  никакого  значения.
Традиционные представления неприложимы к ситуации, в которой  он  находился.
Да,  он  чувствовал  бы  себя  несколько  более  уверенно,  будь   в   руках
какой-нибудь  соответствующий  предмет,   но   сознавал,   что   это   чисто
психологическая подпорка.
   Он  понятия  не  имел,  каким  образом  сможет  победить  ее,   но   годы
бродяжничества приучили быстро реагировать по ходу дела, и он не сомневался,
что в нужный момент какое-нибудь решение придет само собой.
   Впереди показалась дверь, ведущая  в  солярий.  В  коридоре  было  темно;
небольшая лампочка  в  настенном  канделябре  освещала  только  саму  дверь,
оставляя окружающее пространство во мраке.
   Он пожалел, что с ним  нет  Кристен.  Или  Дэниэла,  или  Лори,  Нортона,
Сторми.
   Он пожалел, что рядом нет Биллингса.
   Марк не мог представить,  что  когда-нибудь  будет  мечтать  об  обществе
дворецкого, однако со  времени  смерти  Кристен  и  возвращения  в  Дом  его
умонастроения претерпели серьезные изменения. Почти  все  его  представления
оказались ошибочными, реальность обратилась в свою противоположность,  и  он
не мог не думать о том, что всего этого можно было бы избежать, если бы он с
родителями или он с Биллингсом когда-то просто поговорил, просто пообщался.
   Подойдя к двери, он засомневался, стоит ли открывать ее. Почему он решил,
что способен убить эту девочку? Кристен, похоже, в этом не сомневалась,  что
придавало, безусловно, определенную долю уверенности. Ее уверенность  в  нем
могла быть не более чем верой или надеждой, но и это успокаивало,  убеждало,
что следует по крайней мере использовать свой шанс.
   Он взялся за ручку двери. Повернул. Толкнул вперед.
   Солярий исчез. За дверью оказалась черная комната с забрызганными  кровью
полом, стенами и потолком. Комната была пуста, но кровавые разводы, глубокие
полосы и  царапины  на  полу  создавали  впечатление,  что  из  нее  недавно
вытаскивали какие-то массивные предметы. В комнате стояла такая сильная аура
жесточайшего разврата и порока, причем  ощущение  было  настолько  четким  и
сильным, что Марку на секунду показалось, что былая Сила вернулась  к  нему.
Однако в тот же момент стало ясно; комната представляла собой такую мощную и
плотную концентрацию зла,  что  даже  самый  тупой  и  лишенный  воображения
человек обратил бы на это внимание.
   Впрочем, комната была  пуста  и,  несмотря  на  невыносимую  атмосферу  и
видимые следы творившихся тут зверств, ему тут нечего было  делать.  Девочки
тут не было. Он с облегчением закрыл дверь.
   И пошел назад по коридору.
   Сила.
   Если бы она не покинула  его,  было  бы,  конечно,  гораздо  лучше.  Марк
неоднократно пытался понять, почему из всех обитателей Домов  только  ему  и
Кристен  были  дарованы  такие  экстрасенсорные  способности.  Это  казалось
странным, и он не раз задавался вопросом, не  случайно  или  по  ошибке  это
произошло.
   Может, он был избран?
   Нет, это бессмысленно. Избран столько лет назад?  Отобран  еще  ребенком?
Для чего? Для  того,  чтобы  однажды  он  смог  оказать  сопротивление  этой
девочке? То, что Дом был в состоянии предвидеть все, что  должно  произойти,
заранее готовиться к этому,  воспитывая  его,  и  при  этом  не  предпринять
ничего, что могло бы предотвратить такие события, казалось  Марку  полнейшим
абсурдом и глупостью.
   Тем  не  менее  мысль  казалась  не  совсем  уж  невероятной,  поэтому  в
случайность обладания Силой он не совсем верил.
   Но почему он перестал ею обладать?
   Может, она отняла ее?
   Надо будет спросить Кристен.
   Марк заставил себя  перестать  занимать  голову  посторонними  мыслями  и
сосредоточиться прежде всего на Доме, в котором он сейчас  находился,  и  на
той  миссии,  которая   предстояла   ему.   Он   не   мог   позволить   себе
невнимательности.  Одно  ошибочное  движение  может  стоить   ему   и   того
микроскопического преимущества, которое у него, может, еще имеется.  Следует
максимально сосредоточиться.
   Он стал медленно подниматься по лестнице на второй этаж.
   Наверху он остановился в задумчивости. Он почувствовал знакомую атмосферу
почти физически ощутимой злой воли. Атмосфера в точности  совпадала  с  той,
которую он однажды почувствовал ребенком, оказавшись один на один в  доме  с
дебильной девочкой. Пришлось приложить максимум  волевых  усилий,  чтобы  не
пуститься бежать. Он снова ощутил себя  ребенком,  испуганным  ребенком,  но
смог справиться с этим чувством, понимая, что именно этого  она  от  него  и
добивается, именно к этому и стремится подвести.
   Он осторожно двинулся по коридору, внимательно фиксируя  все,  что  может
показаться подозрительным, и оцепенел, услышав детский  смех.  От  сочетания
подросткового тембра со вполне взрослыми интонациями в этом голосе  по  коже
пробежал холодок.
   Звук доносился приблизительно от середины коридора.
   Из комнаты Кристен.
   Подходя к запертой двери, Марк почувствовал  тяжелый  запах  собственного
пота. Пальцы, сжатые в кулаки, уже стали липкими.  Он  по-прежнему  не  имел
никакого плана, ни малейшего представления, что ему следует  делать.  Ничего
не оставалось, как просто идти  вперед.  Встав  перед  закрытой  дверью,  он
глубоко вдохнул и толкнул ее.
   На кровати Кристен, скрестив под собой ноги,  сидела  умственно  отсталая
девочка. Она подняла голову, и Марк заметил, что  она  как  две  капли  воды
похожа на Кристен в детстве. Он никогда раньше не обращал на это внимания.
   Было ли так раньше?
   Он не мог вспомнить наверняка.
   - Марк! - произнесла девочка.
   Она сидела в окружении кукол. Их было несколько дюжин. Она  мастерила  их
из ниток и волосков, лоскутков и мусора... Они устилали пол, громоздились на
прикроватной тумбочке, лежали на покрывале. Они отличались одна от другой; и
глаза, и рты были сделаны из различных материалов. Единственной объединяющей
их чертой, фирменным знаком того, что они  все  созданы  одной  рукой  -  ее
рукой, - был взгляд.
   Они все смотрели на него.
   И улыбались.
   - Ты знаешь, как мне это нравится, - сказала девочка.  В  ответ  он  пнул
ближайшую куклу. Он пнул ее что было сил, но в кукле не было веса,  не  было
массы,  она  не  имела  тяжести,  поэтому,  вместо  того  чтобы  отлететь  к
противоположной стене, плюхнулась на пол в каком-то футе от него.
   Девочка покачала головой. Больше она не напоминала ему сестру.
   - До свидания, - пропела она, растворяясь, но через  мгновение  появилась
вновь, пытаясь вырваться из крепко держащих ее рук... Дэниэла?
   Да, это был он, но выглядел он как Кристен - светящийся,  полупрозрачный,
напоминающий голливудские спецэффекты, и Марк в ту же секунду  осознал,  что
Дэниэл мертв. Девочка  визжала,  плевалась,  пыталась  укусить  держащую  ее
светящуюся руку. Должно быть, она собиралась улететь на Другую  Сторону,  но
Дэниэл оказался здесь, чтобы поймать ее и задержать. В  очередной  раз  Марк
понял,  что  во  всем  происходящем  нет  ни  доли  случайности,   что   все
взаимосвязано и распланировано далеко наперед.
   Кем или чем - этого он не знал и не  имел  времени  размышлять  об  этом.
Куклы, быстро перемещаясь, готовились к атаке. Дэниэл  с  девочкой  все  еще
боролись на кровати, и  Марк  все  внимание  переключил  на  гримасничающих,
крадущихся, подпрыгивающих тварей.
   Первая уже добралась  до  него  и  карабкалась  по  ноге.  Он  попробовал
ухватить ее, но хватать было не за  что,  у  нее  не  было  ни  скелета,  ни
какого-то массивного центра. Пальцы сжали воздушную, почти неосязаемую массу
волос, пушинок и ниток и уткнулись в ладонь. Марк почувствовал резкий укол в
запястье: это кукла  изогнулась,  стараясь  его  укусить.  Правой  рукой  он
ухватил ее за ноги, левой - за голову и резко дернул, разорвав на две части.
Кукла начала разваливаться на составные элементы; силы, удерживающие  вместе
всю эту субтильную конструкцию, исчезли.
   Он вытащил  из  руки  иголку.  Кукла  больше  уже  не  была  куклой;  она
представляла собой спутанный клубок ниток, волос и мусора.
   Вторая кукла бросилась вперед, и он, не раздумывая, точно так же разодрал
ее на куски, не дав ей даже приблизиться к себе.
   На секунду отвлекшись, он бросил взгляд  на  кровать.  Дэниэла  не  было.
Девочка скакала на матрасе, тыкая рукой в его сторону, и возбужденно визжала
на непонятном ему языке.  Неясно  было,  победила  ли  она  Дэниэла  или  он
завершил предназначенную ему миссию,  предоставив  Марку  действовать  далее
самостоятельно, но размышлять об этом было некогда. Уже шесть или семь кукол
одновременно наступали на него, и Марк снова ринулся в бой,  яростно  хватая
их по несколько штук сразу, раздирая на части и разбрасывая во все  стороны.
Постепенно он сбился со счета, но сражаться с ними оказалось легче,  чем  он
представлял себе это, и, несмотря на отдельные булавочные уколы и  царапины,
куклы на самом деле не представляли для него серьезной угрозы.
   И уже были далеко не такими страшными, как ему должно было бы показаться.
   Бумажные тигры.
   Некоторые из  них  и  действительно  были  частично  сделаны  из  бумаги.
Мелькнула мысль - а не являются ли и все остальные угрозы девочки такими  же
пустышками?  Может,  они   скорее   психологического,   нежели   физического
характера? И существуют лишь  в  воображении,  а  не  в  реальности?  Может,
единственной  с