мнительно. Он сам не знал, где находится.  Перефразируя  Дороти,  такое
ощущение, что он уже не в Чикаго.
   Он думал, продолжают ли ожившие мертвецы шляться по резервации.  Или  его
возвращение домой и тот факт, что Дом снова обрел обитателя, остановили  их?
Исчезли ли они, живые трупы? Может, просто попадали обратно  в  свои  гробы?
Или сгнили и превратились в прах, как Дракула?
   Он надеялся, что Родману со своей  кинокамерой  удастся  запечатлеть  эти
события. Это будет потрясающий фильм.
   Надо выбираться отсюда, надо бежать.
   Но что если дворецкий прав? Что если он действительно  единственный,  кто
способен защитить мир, вселенную от  демонов  и  монстров,  от  этой  Другой
Стороны? Не должен ли он ради..,  ради  человечества  сделать  все  от  себя
зависящее, чтобы, как говорил Биллингэм, "поддерживать барьер"?
   Нет.
   Нужно иметь определенный склад характера,  чтобы  добровольно  жертвовать
своей жизнью ради такого, чтобы целиком и  полностью  посвятить  свою  жизнь
неким высоким целям. Есть же люди, которые вступают в Корпус мира и все свое
свободное время тратят на помощь обездоленным.
   Но он не из их числа.
   Конечно, это эгоизм, но у него есть свои дела. У него своя  жизнь.  Пусть
Биллингэм найдет кого-нибудь другого торчать в этом дурацком Доме. Насколько
мог понять Сторми, все, что ему требуется, - это живое тело. Любой сгодится.
Совершенно не обязательно ему лично. Что, у него какие-то особые заслуги или
способности?
   Сторми окинул взглядом столовую. Прежде всего он должен ответить себе  на
главный вопрос: верит он Биллингэму или нет по поводу Дома?
   Да.
   Это было нельзя объяснить, он не видел никаких доказательств в  поддержку
безумных заявлений дворецкого, но Сторми предположил, что это связано с теми
фактами  проникновения  элементов  потустороннего  мира  в   реальный   мир,
свидетелем которых он оказался. А Биллингэм  предложил  легкое  и  доступное
толкование.
   В таком случае возникает следующий вопрос: кто такой  Биллингэм?  Что  он
собой представляет?
   Может, он Бог.
   Бог в качестве семейной прислуги? В это трудно поверить.
   Однако на объективном уровне это вполне может быть. Если бы  речь  шла  о
фильме, девочка в таком случае, безусловно, олицетворяла  бы  дьявола,  зло,
искушение. Не надо быть Антониони, чтобы до такого додуматься.
   А Биллингэм, следовательно, Бог.
   Нет, поправил себя Сторми. Не  сходится.  Дворецкий  понятия  не  имел  о
существовании девочки.
   Но, может, не ему  принадлежит  здесь  главная  роль?  Может,  он  просто
хороший парень, но власть не в его руках. Может, и он,  и  девочка  -  всего
лишь марионетки?
   А Дом их дергает за веревочки.
   Сторми перевел дух. Прежде  всего  надо  определить,  что  он  сам  хочет
делать. Уже ясно, что Биллингэм не больно-то сведущ в этих предметах. Скорее
всего из него не вытащить существенно больше того, что  тот  уже  рассказал.
Стало быть, следует  ли  противостоять  дворецкому  или  действовать  с  ним
заодно? Смириться с судьбой  и  поступать,  как  тот  скажет,  или  пытаться
бежать?
   Сторми  потянулся  за  лампой,  стоящей  на  тумбочке  около   маленького
диванчика, и выдернул шнур из розетки.
   Он выбрал побег.
   Размахнувшись, он изо всех сил швырнул лампу в окно. Он ждал  либо  звона
разбитого стекла, либо отскока, но лампа просто беззвучно  исчезла  в  окне,
словно канула в воду, - и мгновенно возникла на прежнем месте.
   В ярости он принялся оглядывать  комнату.  На  глаза  попалась  массивная
мраморная шкатулка. Схватив ее, Сторми повторил попытку.
   С тем же результатом.
   Черт побери. Биллингэм советовал заняться изучением,  что  ж,  вот  он  и
начал изучать. Он найдет  способ  отсюда  выбраться,  даже  если  это  будет
грозить смертью.
   Он вспомнил фразу дворецкого: "Думаю, тебя ждут сюрпризы".
   По спине пробежал холодок.
   Он отмахнулся, отставив в сторону все отговорки. С чего начать?
   С дверей. Почти сразу после  прибытия  он  безуспешно  пробовал  выломать
входную дверь, но с тех пор не повторял попыток. Кроме того,  насколько  ему
помнилось, в доме есть еще боковой выход с кухни  и  дверь  из  кабинета  на
заднее крыльцо.
   Если ничего не выйдет, он займется фундаментом и все равно найдет  способ
выбраться.
   Сторми направился в прихожую. Входная дверь была по-прежнему заперта.  Не
просто заперта, а запечатана. Несмотря на все  его  усилия,  ручка  дверного
замка не поддалась, и сама дверь не шевельнулась ни на миллиметр.
   Биллингэм на кухне занимался своими  делами,  напевая  под  нос  какую-то
мелодию;  в  ней  слышалось  что-то  очень  знакомое,  но  Сторми  не   смог
определить, что  именно.  Значит,  с  этой  дверью  придется  подождать.  Он
двинулся в кабинет.
   Прошло много лет с тех пор, как он последний раз был в этой  комнате,  но
оказалось, что он все прекрасно помнит - ее вид, ее запах,  солнечный  свет,
вливающийся в окна и умирающий по дороге к дальним  книжным  шкафам  темного
дерева. Даже книги на полках остались те же - он помнил названия.
   Окна кабинета тогда выходили в просторный сад за спиной дома,  но  сейчас
они выходили в никуда. Свет проникал сквозь них,  яркий  белый  свет,  очень
похожий на солнечный, но за стеклами  была  непроницаемая  белая  мгла,  как
густой туман или дым, не дающая  возможности  разглядеть  хотя  бы  какие-то
детали внешнего мира.
   Быстрым шагом он подошел к двери, взялся за ручку, и она поддалась.
   Он открыл дверь.
   И шагнул через порог на Другую Сторону.
   Тут все оказалось не совсем так, как он ожидал. Ни призраков, ни  оживших
покойников, никакого черного неба и бесплодного ландшафта, ни  скелетов,  ни
ведьм, ни демонов с окровавленными  клыками.  Вместо  этого  он  оказался  в
здании, по конструкции идентичном тому, из которого только что вышел, только
с вынутыми внутренностями. Ни перегородок, ни стен, ни комнат, ни лестниц  -
одно гигантское помещение высотой в три этажа. При этом оно было  совершенно
невообразимого цвета,  не  передаваемого  привычными  земными  определениями
цветов  и  оттенков  солнечного  спектра.  Высоко  над  головой,  там,   где
располагались три  башенки,  виднелись  облака,  маленькие  белые  клубочки,
перемещавшиеся  в  разные  стороны,  словно  в  поисках  выхода.  Это   было
неотразимое зрелище, прекрасное в своем  роде,  но  его  внимание  привлекла
фигура у дальней стены: лысая голая женщина, сидящая в гигантском соломенном
гнезде на яйце размером с гимнастический мяч.
   Его мать.
   Сторми словно врос ногами в землю, не в состоянии пошевелиться.
   Мать широко улыбнулась и помахала ему рукой.
   - Сторми!
   У  него  на  глазах  выступили  слезы.  Ему  хотелось  рвануться  вперед,
крепко-накрепко обнять ее и не отпускать никогда;  однако  какая-то  трезвая
часть сознания удерживала  его,  подсказывая,  что  это  не  самое  разумное
решение. Яйцо, гнездо, отсутствие волос действовали отталкивающе, и хотя  он
ни секунды не сомневался, что это его мать, что-то мешало  ему  броситься  с
распростертыми объятиями.
   - Сторми! - окликнула она его снова.
   Неужели все будет именно так, когда рухнут  барьеры?  Живые  смешаются  с
мертвыми, станет возможно поддерживать отношения с  теми,  кто  давным-давно
уже оставил сей мир?
   И неужели это так плохо?
   В этом он не был уверен. Смерть - одна из главных причин людского горя на
земле; если любящие сердца смогут оставаться вместе даже после смерти,  если
к  призракам  перестанут  относиться  как  к   пугающим   сверхъестественным
явлениям, если мифы и религии перестанут демонизировать их,  а  люди  станут
воспринимать их просто как иную форму существования, вся печаль, вся  тоска,
все страдания мгновенно исчезнут с лица земли.
   Но должно ли быть такое смешение живых и мертвых?
   Так уже было однажды. До возникновения Дома.
   Впрочем, если верить  Биллингэму,  если  бы  это  продолжалось,  его  мир
давным-давно бы был поглощен и перестал существовать.
   Может, это рай?
   Или ад?
   Может, и то, и другое.
   Из окон можно было видеть другие дома такого  же  неопределенного  цвета;
они тянулись бесконечно, как повторяющиеся отражения в зеркальном зале.
   Перед ними была сияющая белизна.
   За ними - чернота.
   Неужели это и есть потусторонний мир? Неужели это сюда уходят люди  после
смерти? Он казался весьма маленьким, ограниченным, довольно скучным.  Сторми
никогда особо не задумывался над тем, что с ним станется после  смерти;  при
некотором усилии мог бы сказать, что мозг перестанет функционировать,  и  на
этом все кончится. Он прекратит свое существование. Он  никогда  всерьез  не
верил ни в ад, ни в рай.
   Но совершенно ясно, что душа, дух, сущность личности живут после смерти.
   Только...
   Только это оказалось как-то грустно. Если бы он воображал себе  загробный
мир, он был бы более просторным, чем этот, более роскошным, более  выходящим
за рамки традиционных представлений. Но если его мать умерла лишь для  того,
чтобы превратиться в лысую леди, сидящую в гнезде на яйце в пустом доме...
   Нет,  на  этом  фоне  простая  остановка  работы  мозга   и   прекращение
существования - совсем не так плохо.
   Но это ощущение прошло, как только он собрался с духом и  шагнул  вперед.
Она опять позвала его по имени, призывно помахала  рукой,  но  по  мере  его
приближения фигура ее начала таять и превращаться  в  нечто  нематериальное.
Тело начало плыть, как бы растворяться, и к тому моменту,  как  он  оказался
рядом  с  гнездом,  она  поднялась  ввысь,  слившись  с  другими  облачками,
плавающими под крышей дома. Только сейчас он разглядел, что  это  не  совсем
облака. Это души. Маленькие белые  клубочки  имели  лица,  можно  было  даже
различить следы глаз и губ,  которые  шевелились  и  изменялись  в  процессе
движения.
   И вдруг эти облачка, эти души все как один вылетели  в  окно  центральной
башенки, в белизну, где превратились в радугу и исчезли.
   Сторми  испытывал  почти  радостное  ощущение  чуда;  он  был  бесконечно
счастлив узнать, что потусторонний мир не ограничивается этим  рядом  домов,
что он простирается далеко за пределы того, что он в состоянии  увидеть  или
осознать. В благоговении он оглядел опустевший дом.
   Яйцо все еще оставалось в гнезде, и он похлопал по нему ладонью. На ощупь
оно было теплым, кожаным, и он задумался - что же там внутри.
   Пожалуй, лучше это не выяснять.
   Он осторожно обошел вокруг, разглядывая  гнездо,  притрагиваясь  к  нему,
потом огляделся. В помещении не было ни  одной  двери  за  исключением  той,
через которую он проник сюда. Обойдя по  периметру  гигантскую  комнату,  он
вернулся ко входу в кабинет. Войдя внутрь, он плотно прикрыл за собой дверь.
   Очевидно, Биллингэм говорил правду. Дом действительно стоит на границе и,
вероятно, благодаря этому граница остается закрытой.
   Но хорошо ли это? Увиденное им не было ни страшным,  ни  ужасным.  Может,
некоторые создания из того мира и бывают такими, но ясно, что там не  только
одно зло.
   Может, этот Дом и не стоило бы возводить  вовсе,  думал  он.  Может,  его
деятельность - ошибка разума? Может, настало время снятия границ?  Ведь  его
убежденность в том, что Другая Сторона представляет собой зло, исходит  лишь
из того,  что  ему  так  сказали.  Да,  конечно,  страшно  представить  себе
сосуществование с покойниками, с привидениями, призраками и Бог знает еще  с
кем, но ведь это лишь потому, что он заранее так считает. А может, на  самом
деле так и должно быть? Может, это естественный способ существования? Может,
ошибкой является разделение двух миров, и на самом деле  противоестественным
является сам Дом?
   Может, Дом - воплощение Зла? Сторми обернулся  на  закрытую  дверь.  Дом,
надо признать, далеко не свят. Он разрушил его семью. Обманом заманил сюда и
сделал пленником. И ради чего? Чтобы Дом мог  сохранять  свою  силу?  Сторми
покачал головой. Цель не оправдывает средств. Ради высшего блага  не  должно
совершаться зло.
   И в этом смысле все жуткие и страшные события, которые с ним  происходили
и происходят, сотворил Дом.
   Нет, это не правда.
   Все это сотворила Дэниэл.
   Эта девочка - воплощение Зла.
   Это правда. Нравственный релятивизм - удобное  интеллектуальное  убежище,
когда сталкиваешься с чем-то типа загробного мира, но эта  девочка  в  обоих
мирах несла зло. Он не мог объяснить, почему он так решил, он просто  был  в
этом уверен. Внезапно Сторми почувствовал сильное желание уйти из  кабинета,
вернуться в гостиную, в столовую или куда угодно, лишь бы оказаться  поближе
к Биллингэму.
   В Доме  послышался  мелодичный  перезвон  колокольчиков;  источник  звука
нельзя было определить - казалось, они звенят всюду.
   Дверь кабинета открылась. Биллингэм, стоя в коридоре, просунул голову.
   - Мыть руки, - сказал он. - Время обеда. - И с улыбкой добавил:
   - У нас гости.

Глава 5

ЛОРИ

   За обеденным столом сидели люди.
   Лори резко остановилась на пороге  столовой.  За  столом  сидели  четверо
мужчин, между каждым - свободные стулья, словно все  оберегали  свое  личное
пространство или боялись более тесного соседства.
   Все выглядели.., нормальными. Не было  ощущения,  что  они  -  постоянные
обитатели Дома, явления, призраки или подобия  Биллингтона.  Гораздо  больше
они были похожи на нее самое; общее для всех  выражение  настороженности  на
лицах свидетельствовало о том, что они - такие же пленники Дома.
   Она почувствовала внезапный прилив бодрости. С  тех  пор,  как  оказалась
здесь, с тех пор, как выслушала краткую речь Биллингтона,  с  тех  пор,  как
поняла, что вынуждена будет остаться здесь и ей не позволено  покидать  дом,
она ощущала не характерную для  себя  беспомощность.  Бессилие  моральное  и
физическое. Она предпринимала все возможные  способы  вырваться  отсюда  или
хотя бы войти в контакт с внешним  миром.  В  тщетной  попытке  связаться  с
братом  она  даже  пыталась  воспользоваться   любимой   Джошем   астральной
проекцией. Но ничего не помогало, ничто  не  действовало,  и  она  уже  была
готова сдаться, смириться с фактом, что сила Дома превышает ее возможности.
   Но теперь, когда их пятеро...
   Пять голов, как говорится, лучше, чем  одна.  Может,  вместе  им  удастся
выработать план спасения. Глядя на  сидящих  за  столом  мужчин,  она  снова
обрела надежду.
   Биллингтон с театральной цветистостью начал церемонию знакомства,  обходя
стол по часовой стрелке.
   - Дэниэл Андерсон... Нортон Джонсон... Сторми Сэлинджер... Марк Маккинни.
   Каждый неловко улыбался и склонял голову в знак приветствия.
   Биллингтон поклонился в ее сторону.
   - А это Лори Митчелл.
   Снова кивки и улыбки.
   Помощник, кружа по столовой, выглядел абсолютно  счастливым.  Улыбка  его
все ширилась и ширилась, вызывая у Лори все большую неприязнь.
   - Наконец мы все вместе. -  Он  опять  согнулся  в  поклоне.  -  Я  пойду
готовить вечернюю трапезу, а вы, ребятки, пока знакомьтесь друг с другом.
   Он ушел через двустворчатые двери  в  направлении  кухни.  Через  секунду
заговорили все разом. Никто не сомневался, что на самом деле  они  не  одни,
что за ними не наблюдают, не подслушивают,  но  в  данный  момент  все  были
озабочены иным.
   Сторми первый сформулировал вопрос, занимавший каждого.
   - Что здесь происходит, черт побери? Опять заговорили все разом, и  Лори,
выждав несколько секунд, подняла руки и громко заявила:
   - Тихо! По одному, пожалуйста!
   Все замолчали и уставились на нее. С этого момента она поняла, что  стала
неформальным лидером. Лори ничего не имела против. Если что она и усвоила из
своего бизнеса, так это уверенность в том, что для  решения  любого  вопроса
необходимо определить, кто может взять на себя ответственность.  Однако  она
чувствовала себя растерянной не меньше  других  и  совершенно  не  способной
взять под контроль совместные усилия.. Для  чего?  Для  поиска  выхода?  Для
выяснения  сущности  Дома?  Она  не  была  уверена,  что  понимает   желания
остальных.
   Но она по крайней мере способна руководить дискуссией, способна сохранить
некое подобие порядка и внести  некоторый  момент  организованности.  Обведя
всех взглядом, Лори произнесла:
   - Итак, кто хочет начать?
   Оказалось, у  каждого  из  них  в  детстве  был  Биллингтон,  Биллингсли,
Биллингс  или  черт  его  знает  как.  Сторми  начал  рассказывать  о  своих
приключениях в Нью-Мексико; все согласно кивали. Его история  отличалась  от
той, что пережила сама Лори, деталями, но не сутью, и она прекрасно  поняла,
через что ему довелось пройти.
   То же самое относилось и к Марку - на Западе, к  Нортону  -  в  Айове,  к
Дэниэлу - в Пенсильвании.
   Затем она поведала свою версию.
   И ее тоже все поняли.
   Она ощутила мгновенно возникшую близость. Разумеется, это не  неожиданная
встреча давно разлученных братьев и сестры, но близко к  этому;  между  ними
существовала вполне определенная связь.
   Только Марк несколько отличался от остальных. Он был  значительно  моложе
других и, хотя это и можно было принять во внимание. Лори почувствовала, что
дело в другом. Он вел себя  несколько..,  иначе,  менее  встревоженным  всей
ситуацией, даже, казалось, на каком-то уровне понимающим, что происходит.  В
отличие от других ему это было  более  знакомо.  У  нее  не  было  оснований
усомниться в его лояльности, поскольку он был такой же жертвой,  как  и  все
остальные, но только в его рассказ она не поверила  на  все  сто  процентов.
Нет, она не считала, что он солгал. Просто  сложилось  впечатление,  что  он
утаил что-то, сказал не всю правду.
   И это вынуждало сохранять по отношению к нему некоторую дистанцию.
   Вывернув себя наизнанку, они  ни  на  шаг  не  приблизились  к  пониманию
происходящего. Можно было  сочувствовать  друг  другу,  симпатизировать,  но
смысл ситуации от этого не менялся. Все истории были близки по смыслу, но на
принципиальном,  фактическом  уровне  противоречили   одна   другой   и   не
способствовали созданию общей картины.
   В дополнение  к  очевидному  расхождению  в  определении  места  возникли
разногласия и со временем прибытия. Первым обратил на это  внимание  Дэниэл.
После того как Марк закончил свой рассказ, он поинтересовался:
   - Как долго вы здесь?
   - Со вчерашнего дня, - пожал плечами Марк.
   - Какой это был день? - уточнил Дэниэл.
   - Что вы имеете в виду?
   - В какой день вы сюда приехали?
   - В субботу.
   - Сегодня пятница, - тихо сказал Дэниэл.
   - А какое число? - в свою очередь спросил Сторми. Порывшись в кармане, он
достал авиабилет. - По-моему, сегодня четверг. Я прилетел  в  Чикаго  вчера.
Девятого сентября.
   - Сегодня пятница, восемнадцатое, - сообщил Дэниэл.
   - Ох, черт! - выдохнул Марк, тяжело опускаясь на диван.
   - Вам показалось, что вы здесь всего сутки, но по моим часам  прошло  уже
больше недели.
   Лори почувствовала головную боль. Сколько бы они ни  разговаривали,  мрак
не рассеивается. Они не в состоянии свести воедино все свои  истории,  не  в
состоянии упорядочить хаос.
   - Так где же мы? - негромко произнесла она. - И в каком времени?
   Двустворчатая дверь между столовой и кухней  распахнулась,  в  зал  вошел
Биллингтон - Биллингсон -  Биллингс  -  Биллингэм  с  подносом,  уставленным
закусками.
   - Что это? - требовательно произнес Дэниэл. Тот неопределенно хмыкнул.
   - И как ваше имя? - подхватил Нортон. -  У  нас,  похоже,  противоречивые
сведения.
   - Давайте его звать мистер Билл, - предложил Сторми. Лори  стало  немного
полегче. Юмор разрядил напряженность атмосферы, сделал ее не такой пугающей,
не такой мрачной, не столь гробовой. Гробовая атмосфера.
   - Можете звать меня мистер Биллингс, - заявил слуга  тоном,  не  терпящим
возражений. - В настоящее время я известен под этим именем.  -  Он  поставил
поднос на стол.
   - Объясните же наконец, в чем дело! - не унимался Дэниэл.
   - Хочешь знать,