левизор,  и  теперь
совершенно случайно обнаружил, что по каналу, обычно передающему фантастику,
идет  "Сумеречная  Зона".  Шел  эпизод,  когда  девочка  исчезает  в   стене
собственного дома, тот самый,  который,  как  он  всегда  полагал,  послужил
толчком для появления всяких полтергейстов, он смотрел его в пятнадцатый как
минимум раз, однако сейчас в мозгу отчетливо  зазвучали  тревожные  колокола
громкого боя. В этом была какая-то связь, нечто такое,  что  он  был  обязан
понять, но до сих пор это проходило мимо.
   Он пристально уставился на экран телевизора. Там мать с отцом  стояли  на
коленях перед стеной, призывая свою дочку, и тут до него дошло.
   Дом.
   Вот именно! Дом. Дом, в котором он когда-то родился и где  провел  первые
одиннадцать лет своей жизни. В памяти сохранилось очень  мало  о  том  Доме,
отдельные обрывки воспоминаний, случайные  события,  но  в  нем  было  нечто
такое, что напомнило ему девочку, пропавшую в стене.
   Было что-то пугающее в том Доме.
   Его беспокоило, что он почти ничего не помнил о доме своего  детства.  На
самом деле он знал причину, и хотя в этом не было ничего удивительного,  все
равно та легкость, с которой  он  нырнул  в  приготовленную  нишу,  поддался
стереотипу поведения, на все лады  расписываемому  популярными  в  средствах
массовой информации медиками, вызывала некоторое чувство дискомфорта.
   Он не мог вспомнить, потому что там умерла его мать.
   Он был разочарован такой  ординарностью  и  предсказуемостью  собственной
личности. Мелькнула мысль, что и все остальные события - личные неудачи,  та
тень, эта кукла - вполне могут быть частью некоей  более  общей  проблемы  с
психикой, которая и является производным от одного-единственного события.
   Но этого не может быть. Все эти годы он жил совершенно нормальной жизнью.
Обычной, благополучной жизнью уравновешенного мужчины, мужа,  отца.  Дом  не
оказывал на него никакого влияния.
   Вероятно, причиной стресса стала  затянувшаяся  полоса  безработицы,  она
слишком сильно давила на  него,  а  он  этого  просто  не  замечал,  не  мог
осознать.
   Надо попробовать  выяснить,  так  ли  это.  Разумеется,  лучший  выход  -
обратиться к  психиатру,  но  этого  ему  очень  не  хотелось.  Несмотря  на
массированную  пропаганду,  которую  вели  в  последние  годы  все  средства
массовой информации, у  него  оставалось  глубокое  предубеждение  к  такому
способу решения личных проблем.  Он  не  мог  представить  себя  лежащим  на
кушетке и выкладывающим  всю  подноготную  чужому  человеку,  который  будет
давать  советы,  как  он  должен  себя  вести  и  как  должен  строить  свою
собственную жизнь.
   Кроме того, на это у них и нет денег.
   И, честно говоря, он сильно сомневался, что эти  ощущения  исчезнут,  что
все его нынешние  мысли,  чувства  и  переживания  -  всего  лишь  результат
нервного расстройства и эмоционального перенапряжения.
   Он действительно видел тень.
   В кукле Тони действительно кроется нечто враждебное.
   Так что причины для беспокойства действительно были.
   Психиатр,  возможно,  поможет  восстановить   память.   Поможет   вернуть
воспоминания о Доме.
   Он поймал себя на мысли, что мысленно называет его Домом с большой буквы.
Почему? Трудно сказать. Он очень смутно представлял себе  даже  внешний  вид
Дома. Не помнил, как выглядела его спальня. Не помнил интерьера ни одной  из
других комнат. В сознании запечатлелись только один длинный коридор и темный
угол с местом для окна. И образ переполненной ванны.
   Была ли в этом Доме кукла? Кукла, подобная той, что мастерил Тони?
   Если бы был жив отец. Отец бы помог вспомнить.
   Дэниэл уперся взглядом в телевизор. "Сумеречная зона" закончилась,  пошла
реклама. Совершенно ненормально,  что  память  заблокировала  такой  большой
кусок его жизни. И настолько плотно. Он  признавал,  что  этому  может  быть
логическое объяснение, но гораздо больше того,  что  из  сознания  оказались
вытеснены все воспоминания детства,  его  тревожило  то,  что  это  каким-то
образом связано с событиями его нынешней жизни.
   И что Тони оказался втянут во все это.
   Что бы там ни было, он намеревался положить этому  конец.  Он  больше  не
желает сталкиваться со странными фигурами и непонятными явлениями,  а  более
всего не желает, чтобы с женой и сыном произошли какие-нибудь неприятности.
   Прошло много времени с тех пор,  как  он  последний  раз  был  в  церкви.
Несколько лет. Однако, сидя на диване, он закрыл глаза, сдвинул ладони  и  в
первый раз на своей памяти обратился к Богу.
   "Боже всемилостивый, - шептал он, - прошу  тебя,  убереги  от  опасностей
Марго и Тони. Не допусти, чтобы с ними случилась беда.  Пусть  они  проживут
здоровыми и счастливыми до ста лет. Аминь".

***

   Марго забрала Тони из школы и по  дороге  домой  заехала  за  продуктами.
Дэниэл помогал ей выгружать покупки, а  Тони  прямиком  помчался  к  себе  в
комнату.
   Отсутствие куклы он обнаружил мгновенно.
   - Мама! - влетел он на кухню. Дэниэл выкладывал продукты на  стол,  Марго
пристраивала в холодильник молочные пакеты. - Мама!
   - В чем дело? - нахмурив брови, обернулась она к сыну.
   - Отец забрал мой проект! Он украл мой проект!
   - Ты не должен так говорить... - начала Марго.
   - Я ее выбросил, - пожав плечами, перебил ее Дэниэл.
   - Зачем? - искренне удивилась она. - Ты не должен был так поступать.
   "Нет, должен", - хотел ответить Дэниэл, но промолчал.
   - Мама! - Тони пытался заглянуть ей в глаза,  надеясь,  что  та  каким-то
образом поможет вернуть пропажу.
   - Где она? - сурово спросила Марго. - Куда ты ее дел?
   - Ее больше нет. И хватит об этом, - добавил он, обращаясь к сыну.
   - Ну мам!
   - Почему это для тебя так  важно?  -  продолжал  Дэниэл.  -  Что  ты  так
привязался к этой кукле?
   - Это не кукла! - выкрикнул Тони, покраснев.
   - Кукла. Почему ты над ней так трясешься?
   - Дэниэл! - попробовала одернуть его жена.
   - Это мой проект!
   - Для школы тебе это не требуется. Зачем ты ее делал?
   - Ты можешь сделать новую... - заговорила Марго.
   - Нет! - рявкнул Дэниэл так, что все вздрогнули. - Ты, - наставил  он  на
сына указательный палец, - никаких новых кукол делать не будешь. Понял меня?
   Мальчик ничего не сказал, только снова посмотрел на мать. Марго молчала.
   - Я запрещаю тебе больше заниматься подобными вещами. И если  узнаю,  что
Ты взялся за старое, на месяц запру дома. Уяснил?
   Тони сердито повернулся, отправился в свою  комнату  и  громко  захлопнул
дверь.
   - Я не шучу! - крикнул Дэниэл ему вослед.
   - В чем дело? - заговорила Марго. - Какая муха тебя укусила?
   - Тебе не понять, - покачал головой Дэниэл.
   - Может, попробуешь объяснить?
   - Мне просто не нравится эта кукла.
   - Почему? Она несет зло?
   Он вздрогнул, взглянул ей в глаза в тайной  надежде,  что  она  тоже  это
почувствовала, но увидел  лишь  гнев.  Просто  он  не  обратил  внимания  на
сарказм, с которым она произнесла последнюю фразу.
   - Тебе нужна помощь, - сказала Марго. - Не знаю, что с тобой  происходит,
но мне это не нравится. Тебе нужно обратиться к психиатру.
   Психиатр.
   Это шанс. Это выход.
   Но он не желал им воспользоваться.
   - Не собираюсь я идти ни к какому психу.
   - Но надо же что-нибудь делать.
   - Я просто не желаю, чтобы подобные куклы находились в нашем доме.  -  Не
глядя на нее, он ушел в гостиную, уселся перед телевизором и  стал  смотреть
местные новости. Марго на кухне сердито грохотала ящиками  буфета,  разбирая
продукты.

Глава 7

ЛОРИ

   Лори сидела  напротив  Джоша  за  маленьким  чугунным  столиком  рядом  с
кофеваркой в задней комнатке его книжного магазина. Всю прошедшую неделю она
практически не спала. Когда позвонил брат, она рассказала ему про свои сны.
   В каком-то смысле она была рада  этому.  На  подсознательном  уровне  она
испытывала необходимость рассказать о том, что происходит, и  когда  брат  в
третий раз обратил внимание на ее ужасный внешний вид, усадил  за  столик  и
потребовал выкладывать,  в  чем  дело,  она  не  стала  сопротивляться.  Она
рассказала обо всем - начиная от встречи с  той  девочкой  в  переулке.  Она
подробно, в деталях,  пересказала  все  свои  сновидения,  подчеркнула,  что
просто  боится  теперь  засыпать  и  старается  по  возможности  растягивать
состояние  бодрствования.  Не  испытывая  смущения,   она   поведала   Джошу
сексуальную подоплеку своих снов, только не стала останавливаться  на  своей
реакции, стыдясь раскрыть  получаемое  во  сне  наслаждение  от  сексуальных
контактов с ребенком.
   Сны видоизменялись, становились более развернутыми. Все  это  происходило
постепенно в течение последних двух недель, и поначалу она не очень обращала
на них внимания. Эта девочка втягивала ее  в  занятия  сексом,  использовала
интимные ситуации, чтобы втереться в доверие, но со временем  сны  перестали
быть эротичными, наоборот, они  стали  невероятно  гротескными,  хаотичными,
теперь она скорее назвала бы их кошмарами.
   Прошлой ночью девочка, все в том же грязном платьице, в  котором  была  в
переулке, взяла Лори за руку и повела через какие-то трущобы, мимо  развалин
покинутых домов, мимо костерков, у  которых  грелись  грязные  бездомные,  к
хижине, сложенной из картонных коробок, которая  оказалась  лавкой  мясника.
Внутри мускулистый мужчина с татуировкой и в кровавом  переднике  с  помощью
ленточной пилы разделывал гигантских размеров крысу.  Весь  пол  "был  усеян
брызгами жира и окровавленной плоти, зубами и детскими пальцами.  Мясник  на
мгновение отвлекся от своего занятия, поднял голову и произнес с улыбкой:
   - Рад видеть тебя дома, дорогая. Раздевайся, присаживайся на колоду.
   А потом она оказалась в мрачном лесу, она сидела, широко расставив  ноги,
на поваленном бревне, а девочка  елозила  перед  ней  на  коленях  и  больно
втыкала прутики в ее кровоточащее влагалище. "Почти все, - приговаривала она
при этом, - почти все уже".
   Сон не мог иметь под собой никакого логического обоснования,  но  тем  не
менее в нем было нечто такое, что она  воспринимала  как  истину,  и  это  и
пугало, и затягивало одновременно. Сон говорил не о том, что произошло, и не
о том, что может произойти в принципе, а о вполне вероятном событии,  и  это
вызвало серьезную тревогу.
   - Сны -  это  не  просто  проявление  подсознательного,  -  нахмурившись,
заговорил Джош, выслушав ее. - Иногда это способ войти  в  контакт  с  нами,
проход между этим миром или этим образом существования и другими.
   Это было клише, одна из классических громких фраз приверженцев  идеологии
"нью-эйджа"  , над которыми она  всегда  смеялась,
но в данном случае слова выражали именно то, что она чувствовала.
   Только  произнесенная  вслух,   эта   мысль   оказалась   гораздо   более
многозначительной, более пугающей.
   - Повторяющиеся сны сами по себе довольно неприятное явление, но то,  что
в  твоих  снах  появляется  постоянный  персонаж,  фигура,  с   которой   ты
столкнулась  в  реальном  мире   при   весьма   странных,   я   бы   сказал,
обстоятельствах... - Он задумался. - Это страшно, Лор.
   - Это ты мне говоришь? - усмехнулась Лори.
   - Ты не можешь сообразить, кто она? Ты не встречалась с ней  раньше?  Она
тебе раньше никогда не снилась?
   - В том-то и дело. Она кажется  мне  знакомой.  -  Она  помолчала,  потом
подняла голову и посмотрела в глаза брату. -  Каким-то  образом.  Понимаешь,
такое ощущение, что я откуда-то ее знаю, но никак  не  могу  сообразить.  Не
понимаю, то ли я придумала ее, то ли встречала, то ли в кино  видела.  Могла
она жить с нами по соседству, когда мы были маленькими?
   - С тех пор как ты стала жить с нами - нет. Может, раньше?
   - Что значит "раньше"? - нахмурилась Лори.
   - Ну, если бы можно было спросить у твоей родной матери...
   Лори показалось, что сердце остановилось. Перехватило дыхание.
   - У родной матери?
   - Да.
   В глотке пересохло. Лори почувствовала головокружение.
   - Я подумал... - Джош встряхнул головой. - Ты что, не помнишь?
   - Я ничего не знала.
   - Ты не знала, что тебя удочерили?
   - Я думала, ты мне настоящий брат, - оцепенело проговорила Лори.
   - Я тебе настоящий брат.
   - Я имею в виду...
   - С точки зрения биологии мы с тобой не родственники, но я - твой брат, а
мать и отец - твои родители. Мы - одна семья.
   - Давно ты об этом знаешь?
   - Всегда. - Ему было явно неловко. - Я был уверен, что ты  тоже  об  этом
знаешь. Я бы никогда не заговорил, если бы...
   - А ты уже был, когда меня удочерили?
   - Да. Я был маленьким. Мать с отцом привезли тебя,  когда  тебе  был  лет
восемь или девять. Следовательно, мне  тогда  было  четыре-пять,  но  я  все
хорошо помню.
   Она встала. Впервые в жизни она ощутила  на  себе  литературное,  как  ей
всегда казалось, выражение "голова пошла кругом".
   - Нет, для меня это слишком  много.  Мне  нужно..,  время.  Время,  чтобы
осмыслить. Чтобы осознать.
   - Я все равно люблю тебя, Лор. - Джош выглядел встревоженным. -  Будь  мы
сиамскими близнецами, я бы не смог любить тебя сильнее.
   - Я знаю, - положила она ладонь ему на плечо. - Я тоже тебя люблю.
   - Ладно, в таком случае давай поговорим. Ясное дело, нам  надо  как-то  с
этим разбираться. Не понимаю, как ты могла...
   - Не хочу говорить об этом. - Она попыталась улыбнуться,  но  попытка  не
удалась. - Не сейчас. Думаю... Думаю, мне лучше пойти на  воздух.  Погулять.
Мне надо это обдумать.
   Джош согласно кивнул.
   - Извини, - проговорил он, провожая ее до двери.
   - Тебе не за что извиняться, - улыбнулась Лори.
   И только на тротуаре, когда дверь магазина закрылась за спиной, на  глаза
навернулись слезы. Она сердито смахнула их ладонью.  На  что  жаловаться?  В
семье она  всегда  встречала  только  любовь,  поддержку  и  заботу.  Именно
благодаря семье она стала той, кем есть.
   И тем не менее ощущение, что жизнь перевернулась  вверх  тормашками,  что
почва ушла из-под ног, не покидало ее. Она только что обнаружила,  что  брат
на самом деле не является ее родным братом, что родители на самом деле -  не
настоящие родители,  что  она  считала  таковыми  чужих  людей,  а  о  своих
настоящих родителях и понятия не имела.
   Впрочем, по степени важности эта проблема  была  не  первостепенной.  Она
все-таки не пристрастившийся к наркотикам  подросток,  застуканный  приемным
отцом. Не брошенная жена без  образования  и  жизненных  перспектив.  У  нее
цветущее, быстро развивающееся  -  как  анорексия    и   булимия    - дело.
   Тем не менее эта проблема всерьез ее озадачила.
   Кто были ее биологические родители?
   Это серьезный вопрос. Она  пыталась  вспомнить  хоть  что-нибудь  из  тех
времен, когда еще не появилась в доме приемных родителей, хоть  какой-нибудь
обрывок воспоминаний из предыдущей жизни, но сколько бы ни напрягала  мозги,
пытаясь погрузиться в прошлое, сознание упорно выталкивало ее на поверхность
- в настоящее.
   Она вдруг поняла, что никогда не вспоминала о своем раннем детстве, и все
редкие сохранившиеся  картинки  отличались  исключительной  неконкретностью,
расплывчатостью, случайностью. Она и раньше обращала  на  это  внимание,  но
только сейчас осознала, что большая  часть  первых  лет  жизни  представляет
собой одно большое белое пятно.
   Она нахмурилась.  Не  обращать  внимания  на  отсутствие  воспоминаний  о
детстве, не задавать себе вопроса "почему так?" было не менее  странно,  чем
само отсутствие этих воспоминаний.
   Все было очень странно.  Можно  было,  конечно,  углядеть  за  всем  этим
какую-нибудь сверхъестественную подоплеку, но она считала,  что  это  глупо.
Вероятно, это сны навели ее на подобные размышления, заставили ее увидеть во
всем этом нечто необычное. На самом деле это совершенно естественная детская
реакция - блокировать воспоминания о родителях, которые умерли  на  заре  ее
жизни.
   Умерли?
   Да, она была в этом уверена. Она не могла припомнить, как  и  почему,  не
могла восстановить ни малейших подробностей,  но  уверенность  в  этом  была
настолько   сильна,   что   для   подтверждения   не   требовалось   никаких
дополнительных доказательств.
   Лори встала на углу, размышляя, не стоит  ли  перейти  улицу,  но  решила
повернуть направо.  В  состоянии  легкого  транса  она  подошла  к  уличному
кафетерию, купила себе стаканчик кофе и двинулась дальше по тротуару.
   Как умерли родители? У нее было чувство,  что  они  умерли  одновременно,
стало быть, дело не в преклонном возрасте или  болезни.  Произошла  какая-то
катастрофа. Пожар? Авиакатастрофа? Убийство? Было ли это нечто  простое  или
результатом  сложного  стечения  невероятных  обстоятельств?   Может,   отец
застукал мать в интимных отношениях с другой женщиной, присоединился к ним и
в результате все трое пали жертвами взревновавшего  поклонника  той,  другой
женщины? А может, родители были актерами, они приняли участие в одном из тех
кошмарных  порнографических  фильмов,  где  сюжет  заканчивается   настоящим
убийством актеров, и теперь кассету можно купить в ближайшем киоске?
   Вероятно, этого ей никогда не узнать.
   Она  замедлила  шаг  у  ряда  газетных  витрин.  Прихлебывая  кофе,   она
вглядывалась  в  притемненные  пластиковые  окна.   Ее   всегда   привлекали
сверхъестественные истории бульварных  таблоидов  , чем более вызывающие  заголовки  -  тем
лучше. Она убеждала себя, что это пошлятина, китч, постмодернистская ирония,
что ей нравится читать эти истории лишь потому, что  бездарность  их  просто
забавна, что их шокирующие сюжеты уже развлекают, но суть заключалась в том,
что эти невероятные истории ей  были  искренне  интересны.  Она  чувствовала
какую-то духовную близость к  этим  сюжетам  и  в  данный  момент  не  могла
отделаться  от  мысли,  что  они  каким-то  образом   способны   помочь   ей
восстановить картину жизни ее родной семьи.
   Взгляд упал на один из заголовков: "Семья министра в спешке покидает  дом
с привидениями".
   Ребенком она жила в доме с привидениями.
   Мысль пришла к ней не как откровение, не как внезапный прорыв в памяти, а
совершенно естественно, спокойно, как нечто такое, о чем она  знала  всегда,
неоднократно вспоминала, и таблоид просто в очередной  раз  напомнил  ей  об
этом. Она перечитала  заголовок,  всмотрелась  в  откровенно  смонтированную
фотографию чиновника, его жены и дочки, в ужасе глядящих на  ветхое  жилище,
над которым взгромоздился огромный рогатый дьявол.
   Теперь, поскольку она начала  активные  поиски  в  закоулках  собственной
памяти,  воспоминания   о   раннем   детстве   постепенно   стали   медленно
просачиваться в сознание. При этом она до сих пор  сомневалась,  так  ли  уж
нужны ей эти воспоминания о той жизни, которая была до  момента  удочерения.
Разумеется, любопытство было,  но  его  уравновешивало  нарастающее  чувство
страха, складывалось впечатление, что в ее детстве  были  такие  события,  о
которых лучше не знать вовсе.
   Мысленно она уже могла восстановить внешний вид дома  -  мрачный  особняк
викторианского  стиля,  расположенный  на  поляне  в  лесу.   Дом   окружали
гигантские  старые  красноствольные  секвойи,  значит,  это  могло  быть   в
Вашингтоне, Орегоне или Северной Калифорнии. Однако  каким  образом  в  доме
завелись привидения и каким образом они давали о себе знать - она понятия не
имела. Ясно было одно: в доме этом было что-то пугающее,  нечто  такое,  что
она могла ощутить даже будучи ребенком.
   Она не помнила, были ли у нее братья или сестры, но, кажется, с ними  жил
еще какой-то мужчина.  Дядя,  может?  Или  кто-нибудь  из  старых  отцовских
армейских приятелей? Она не могла вспомнить, что  их  с  ним  связывало,  не
могла вспомнить  даже  его  имени,  но  в  мозгу  четко  запечатлелся  образ
тщательно одетого мужчины с тонкими усиками. Она  сомневалась,  что  он  мог
быть  британцем,  но  что-то  в  его  облик