от воды резиновый водолазный костюм, тогда как вместо него положено быть
рубашке и галстуку?  У меня не было пистолета,  а я уже отлично  усвоил,
что любой человек, так или иначе связанный с генералом Рутвеном и Вилэн-
дом,  едва продрав глаза,  наденет первым делом кобуру на ремне и только
потом натянет носки:  все, кого мне довелось встретить из этой компании,
были самыми настоящими складами оружия.  Что если кто-то из  этих  людей
направит  на  меня пистолет?  Побегу ли я вниз по этим ста тридцати сту-
пенькам, чтобы кто-то спокойненько перехватил меня внизу? Впрочем, и бе-
жать-то некуда:  пожарная лестница - единственное убежище,  защищенное с
трех сторон, и только ее четвертая сторона выходит на море. Если прыгну,
то  приземлюсь  где-то вблизи от вентилей и труб на танкере.  Я пришел к
выводу,  что более или менее разумному человеку остается только один вы-
ход - броситься вниз, не дожидаясь дальнейшего развития событий.
   Я стал  подниматься вверх.  Там не было ни живой души.  Трап кончался
закрытой с трех сторон площадкой:  одна сторона ограждена перилами,  две
Другие  - высокими стальными стенками.  Четвертая сторона выходила прямо
на палубу,  где стоял кран.  Все,  что я видел на палубе, ярко освещено;
слышался шум работающих машин и голоса мужчин, находящихся в десяти мет-
рах от меня. Мысль оказаться в гуще этой толпы пришлась мне не по вкусу,
и я стал искать путь к отступлению. И тут же нашел его. Рядом находилась
стальная перегородка высотой около семи метров, в которую были вмонтиро-
ваны скобы.  Тесно прижимаясь к перегородке, поднялся по этим скобам на-
верх,  прополз несколько метров и,  очутившись под прикрытием  одной  из
громадных колонн, поднялся на ноги.
   Моим глазам открылась вся панорама буровой вышки.
   В сотне метров к северу, на большой приподнятой платформе, находилась
буровая вышка,  кажущаяся еще более внушительной и массивной от располо-
женных  у ее основания кабин управления буровой и снующих под платформой
людей.  Я предполагал, что под этой платформой расположен генератор, вы-
рабатывающий электроэнергию,  и жилые помещения.  Меньшая платформа была
на южной стороне,  и именно на ней я стоял сейчас. Она была почти пустой
и имела только полукруглую площадку, которая, выходя за пределы платфор-
мы, нависала над поверхностью моря с юга. Назначение этого большого, ни-
чем не занятого пространства на какую-то минуту озадачило меня, но потом
я вспомнил:  Мэри Рутвен говорила,  что генерал обычно летал с вышки  на
берег  и  с берега на вышку вертолетом.  Вертолету требовалось место для
посадки. Эта платформа и была предназначена для посадки.
   На основной палубе между двумя платформами,  почти у моих ног, мужчи-
ны, используя кран на гусеничном ходу, передвигали большие бочки и опус-
кали их в ярко освещенное отверстие,  находящееся на полпути от  высокой
перегородки на северной платформе.  Нефть будут перекачивать на борт ко-
рабля,  поэтому в этих бочках могла находиться только "грязь",  то  есть
химическая смесь баритов,  добавляемая под давлением в цементный раствор
для формирования наружных стенок при бурении с целью предотвращения осы-
пания грунта. Там было множество таких бочек для хранения "грязи". Боль-
шая часть бочек была открыта.  Они занимали всю  ширину  палубы.  Именно
здесь могло быть то, что мне нужно.
   Я направился  к  дальней стороне южной платформы,  обнаружил еще один
трап и спустился по нему на палубу.  Теперь от моей осторожности и  бес-
шумного передвижения ничего не зависело.  Наоборот, это могло показаться
подозрительным.
   Самым важным теперь был фактор времени:  погода  заметно  ухудшилась,
ветер стал вдвое сильнее, чем полчаса назад.
   Возможно, капитан Зеймис будет вынужден отплыть, не дождавшись меня.
   Эти печальные мысли лишали надежды на будущее.  Вернее, на свое собс-
твенное будущее:  капитан и его люди уйдут в море,  а я останусь  здесь.
Выбросив эти мысли из головы, подошел к первому хранилищу.
   Дверь открывалась при помощи тяжелой стальной щеколды.  Других замков
не было.  Я отодвинул щеколду, толкнул дверь назад и вошел внутрь в кро-
мешную тьму.  Включил фонарь,  тут же нашел выключатель,  включил свет и
огляделся.
   Длина хранилища - около тридцати метров. На почти пустых, расположен-
ных  с двух сторон стеллажах сложено в штабеля около сорока труб с резь-
бой на концах. Трубы такой же длины, как и длина помещения. Почти на са-
мом конце труб были глубокие выемки,  словно трубы прогрызли чьи-то мощ-
ные металлические клыки.  Ничего больше в этом помещении не было. Я вык-
лючил свет, вышел из хранилища, запер дверь и почувствовал на своем пле-
че чью-то тяжелую руку.
   - Что это вы тут ищете, приятель? - голос был грубым, не терпящим шу-
ток,  и так же несомненно принадлежал ирландцу,  как только что вылезший
из земли росток трилистника принадлежит к эмблеме Ирландии.  Я  медленно
обернулся и замедлил движения для того, чтобы успеть обеими руками плот-
нее запахнуть на груди полу пиджака,  словно защищая себя от ветра и хо-
лодного дождя,  который начал барабанить по палубе, слабо поблескивающей
под лучами верхних ламп и затем снова уходящей  в  темноту.  Перед  мной
стоял  коренастый невысокого роста человек средних лет с потрепанным ли-
цом,  выражение которого могло быть в зависимости от настроения то прос-
тодушным,  то свирепым.  В данную минуту выражение лица не сулило ничего
хорошего, но не было и свирепым... Пришлось рискнуть.
   - Я действительно ищу здесь кое-что,  - я не только не пытался скрыть
свой английский акцент, а, наоборот, старался преувеличить его. Заметный
высококлассный английский акцент не вызывает в Штатах иного  подозрения,
кроме того, что его обладатель занимается благотворительностью; и такого
человека всегда принимают за слегка тронутого.  - Дело в том,  что  меня
просили переговорить с мастером. Вы, случайно, не мастер?
   Видимо, он хотел сказать что-то похожее на "клянусь Богом", но вместо
этого выдал такой грамматический шедевр, который окончательно сразил его
самого,  и  можно было видеть,  как его мысль пытается войти в привычное
русло.
   - Вас направил ко мне мистер Джеральд?
   - Конечно.  Сегодня такая мерзкая погода,  не правда ли? - я надвинул
на глаза шляпу. - Вам сегодня не позавидуешь, друзья...
   - Если искали меня, - перебил он, - то что вы позабыли здесь?
   - Я нашел вас, но увидел, что вы заняты, и, чтобы вы не подумали, ка-
кого черта он вертится здесь, решил, что мне лучше...
   - Кто потерял, что потерял и где потерял? - со спокойствием монумента
уставился он на меня.
   - Генерал. Я имею в виду генерала Рутвена, который потерял дипломат с
очень важными личными бумагами. Бумаги срочно ему понадобились. Вчера он
приезжал сюда на проверку, подождите, в каком же часу это было? Это было
где-то часов в одиннадцать дня,  и генерал получил очень неприятное  из-
вестие...
   - Что?
   - Ему сообщили, что его дочь похитили. Генерал тут же бросился к вер-
толету, начисто позабыв о своем дипломате и...
   - Ясно. И эти бумаги очень важные...
   - Сверхважные.  Генерал Рутвен сказал,  что поставил дипломат на пол,
где-то у двери.  Это большой дипломат из сафьяновой кожи с золотыми бук-
вами К.К.Ф.
   - К.К.Ф.? А я подумал, что генерал потерял свой собственный дипломат.
Вы ведь сказали, что это дипломат генерала?
   - В дипломате только бумаги принадлежат генералу. Дипломат мой, прос-
то генерал одолжил его у меня.  Я - Фарнбороу,  личный доверенный секре-
тарь генерала, - этот титул был гораздо значительнее, чем имена полдюжи-
ны мастеров, нанятых генералом и знающих имя его секретаря К. К. Фарнбо-
роу.
   - Вы сказали К. К., не так ли? - все сомнения на мой счет у него сра-
зу исчезли. Он широко улыбался. - Ваше имя, случайно, не Клод Каспар?
   - Одно из моих имен действительно Клод,  - тихо сказал я. - Только не
вижу в этом ничего смешного.
   Я правильно разгадал этого ирландца. Он тут же сник.
   - Извините,  мистер Фарнбороу, поговорим о другом. Я, право, не хотел
обидеть вас. Хотите, мои ребята помогут найти дипломат?
   - Был бы очень обязан.
   - Если только дипломат здесь, мы найдем его через пять минут.
   Он ушел и отдал рабочим какое-то распоряжение.  Меня  не  интересовал
результат  поисков.  Меня  интересовало  только одно:  как можно быстрее
смыться с этой платформы. Не существовало никакого дипломата, так же как
не было на платформе и того,  что я искал. Рабочие шумно открывали двери
без всякой опаски:  им нечего было скрывать от посторонних глаз. Мне не-
зачем  было заглядывать внутрь открытых хранилищ.  Меня вполне устраивал
тот факт,  что двери можно было запросто открыть, так как они не запира-
лись на ключ,  открывали их в присутствии совершенно незнакомого челове-
ка.  Все это служило для меня доказательством того,  что там нечего было
прятать. Кроме всего прочего, здесь толкалось слишком много народу, что-
бы заставлять их клясться в сохранении тайны.  К тому же,  за целую милю
было видно,  что гениальный ирландец не относится к типу людей, занимаю-
щихся преступной деятельностью.  Есть люди,  которых можно  раскусить  с
первого взгляда и с первого слова. Мастер был одним из таких людей.
   Я мог  бы незаметно улизнуть и спуститься вниз,  пока шли поиски,  но
это было бы глупостью.  Поиски пропавшего дипломата можно было  сравнить
только  со  всеобщим розыском К.  К.  Фарнбороу,  которые еще предстояло
предпринять.  Хотя можно было с успехом предположить,  что он свалился в
море.
   Свет мощных прожекторов мог обнаружить "Метапен" за считанные минуты.
Но даже если бы я находился на борту "Метапена",  все равно не хотел  бы
покинуть район буровой вышки.  Пока еще не хотел.  Но более всего не хо-
тел,  чтобы до берега донеслось известие, что на объекте Х-13 обнаружили
незваного гостя, маскирующегося под секретаря генерала, вернее, выдавав-
шего себя за секретаря генерала Рутвена.
   Что предпринять,  когда поиски кончатся?  Мастер решит,  что я должен
вернуться на буровую вышку, где находятся служебные и жилые помещения, и
сообщить мистеру Джеральду о том, что дипломат найти не удалось.
   Как только поднимусь туда,  путь к возвращению на трап будет отрезан.
Пока мастер еще не задумался о том,  как я попал на буровую вышку.  А уж
он-то должен был знать,  что в течение нескольких часов не прибывали  ни
вертолеты,  ни катер. Это свидетельствовало о том, что я нахожусь на ко-
рабле уже несколько часов.  Но если я находился здесь  такое  длительное
время, то почему так затянул столь важные поиски пропавшего дипломата?
   Поиски, насколько я мог видеть,  подошли к концу. Двери с лязгом зак-
рывались,  и мастер уже направился ко мне, когда зазвонил телефон. Я за-
бился поглубже в тень и застегнул пиджак на все пуговицы. Это не вызовет
подозрений:  ветер был пронизывающим,  по палубе стучал дождь,  падающий
под углом в 45ё.
   Управляющий повесил трубку, пересек палубу и подошел ко мне.
   - Очень сожалею,  мистер Фарнбороу,  нам не повезло.  Вы уверены, что
генерал оставил дипломат именно здесь?
   - Уверен, мистер... э...
   - Курран.  Джо Курран.  Дипломата нигде нет.  Да и поиски мы не можем
продолжать,  - он плотнее запахнул черный пластмассовый дождевик. - Надо
идти работать.
   - Понимаю.
   Он усмехнулся и объяснил:
   - Застрял бур, надо вытащить его и заменить.
   - И вы будете заниматься этим в такую мерзкую ночь, при таком сильном
ветре? Но ведь на это уйдет масса времени!
   - Конечно.  Потребуется часов шесть,  да и то если повезет. Проклятый
бур заклинило на глубине около четырех километров, мистер Фарнбороу.
   Вместо того,  чтобы вздохнуть с облегчением,  я издал соответствующий
моменту крик досады.  Предстоящая мистеру Куррану шестичасовая работа на
палубе, да еще в такую мерзкую погоду, исключала то, что он станет инте-
ресоваться блуждающим по кораблю секретарем.
   Он сделал движение, чтобы уйти вслед за своими людьми, которые прошли
мимо нас и поднялись по трапу на северную платформу.
   - Вы идете, мистер Фарнбороу?
   - Пока нет,  - я слабо улыбнулся.  - Пойду на трап и укроюсь от дождя
на несколько минут, чтобы обдумать, что сказать генералу, - на меня наш-
ло вдохновение.  - Он звонил пять минут назад.  Вы же знаете,  что он за
человек. Одному Богу известно, что сказать ему.
   - Что и говорить, человек он суровый, - эти слова мастер произнес ма-
шинально: его голова была занята мыслями о том, как извлечь бур. - Наде-
юсь, мы еще увидимся, мистер Фарнбороу.
   - Конечно.  Благодарю вас,  - я дождался, пока он скроется из виду, и
уже через две минуты вернулся в резиновую лодку,  а еще через две минуты
мы подплыли к "Метапену".
   - Вас  не было слишком долго,  мистер Тальбот,  - недовольным голосом
сказал капитан Зеймис.  Его небольшая  фигурка  походила  в  темноте  на
обезьяну,  суетливо прыгающую по палубе судна, которое то поднималось на
волнах, то проваливалось в глубину. При этом, несмотря на все свои прыж-
ки,  обезьяне удавалось каким-то чудом не свалиться за борт.  Шум мотора
стал теперь намного громче не только из-за того,  что  капитан  увеличил
обороты мотора, чтобы ограничить натяжение каната, привязывающего "Мета-
лен" к опоре, но также и потому, что судно прыгало на волнах с такой си-
лой, что почти при каждой волне его нос глубоко зарывался в воду, а кор-
ма поднималась так резко,  что шум работающего мотора сопровождался  ка-
ким-то глухим отзвуком.
   - Вам удалось? - крикнул капитан Зеймис прямо мне в ухо.
   - Нет.
   - Жаль.  Теперь это уже не имеет значения.  Мы должны немедленно отп-
лыть.
   - Я прошу всего десять минут,  Джон.  Только десять минут.  Это очень
важно.
   - Нет.  Мы  должны отплыть немедленно,  - он уже отдал молодому греку
команду "отчалить", но я вцепился в его руку.
   - Неужели вы трус,  капитан Зеймис?  - это был запрещенный прием,  но
положение мое было отчаянным.
   - Да,  я начинаю бояться, - с достоинством ответил капитан. - Все ра-
зумные люди знают, когда наступает время бояться, и я тоже не считаю се-
бя дураком,  мистер Тальбот.  Бывают времена, когда человек может позво-
лить себе быть эгоистом,  даже если он не боится.  У меня шестеро детей,
мистер Тальбот.
   - А  у меня трое,  - у меня не было ни одного ребенка,  я даже не был
теперь женат.
   Около минуты мы стояли, цепляясь за мачту, а "Метален" сильно бросало
на волнах и раскручивало в этой кромешной тьме под густой тенью,  отбра-
сываемой буровой вышкой.  Если не считать свиста ветра и шума дождя, ба-
рабанящего  по одежде и снастям,  то это был длительный миг молчания.  Я
изменил тактику.
   - От этого зависят жизни людей, капитан Зеймис. Не спрашивайте, отку-
да мне это известно,  могу сказать одно:  знаю это наверняка. Неужели вы
хотите, чтобы говорили: эти люди погибли только потому, что капитан Зей-
мис отказался подождать десять минут?
   Наступило долгое молчание.  Только дождь все сильнее стучал в сгущаю-
щейся тьме, падая в простирающееся под нами черное море. И тогда он ска-
зал:
   - Десять минут. Не больше.
   Сбросив ботинки  и верхнюю одежду,  я проверил,  надежно ли закреплен
спасательный шнур на моей талии как раз над  грузом,  надел  кислородную
маску и,  покачиваясь,  направился к носу бота.  Без всяких на то причин
снова подумал о Германе Яблонском, спящем сном невинного младенца в кро-
вати красного дерева. Дождавшись самой высокой волны, постоял еще немно-
го, пока она не ушла под дно бота, и, когда нос бота опустился глубоко в
воду, прыгнул вниз, ухватился за канат, которым "Метапен" был привязан к
колонне, находящейся не более чем в шести метрах от меня.
   Канат в какой-то мере облегчал передвижение,  но,  несмотря на это, в
висках  бешено стучала кровь и резкими толчками колотилось сердце.  Если
бы не кислородная маска, мне пришлось бы вдоволь наглотаться воды.
   Я наткнулся на колонну и только тогда понял,  что  уже  поравнялся  с
ней. Отпустив канат, попытался ухватиться за колонну. Не знаю, зачем де-
лал эту попытку: с таким же успехом я мог бы обнять железнодорожную цис-
терну, так как диаметр колонны и цистерны был почти одинаков. Затем сно-
ва вцепился в канат,  и едва успел сделать это,  как большая волна  чуть
было не отбросила меня назад. Пришлось передвигаться вокруг колонны вле-
во в направлении моря.  Это было нелегко. Каждый раз, когда нос "Метапе-
на"  поднимался  на волне,  канат сильно натягивался и намертво прижимал
мои скрюченные пальцы к металлической поверхности. Но пока все мои паль-
цы были при мне, это не слишком беспокоило.
   Добравшись до места,  где волны стали ударять мне в спину, прибивая к
колонне,  я отпустил канат и,  раздвинув руки и ноги, стал спускаться по
колонне примерно так же, как спускаются мальчишки из Сенегала с огромных
пальм.  Эндрю травил спасательный шнур так же искусно,  как и раньше.  Я
спускался все ниже:  3 метра, 6 метров, передышка, 10 метров, передышка,
15 метров, передышка. Снова начались перебои в сердце, кружилась голова.
   Я спустился гораздо ниже  уровня  безопасности,  который  обеспечивал
кислородный аппарат,  и быстро полупоплыл, полупополз вверх. Потом оста-
новился,  чтобы передохнуть,  в четырех метрах  от  поверхности  воды  и
прильнул к огромной опоре. Я был похож на кошку, которая наполовину заб-
ралась на дерево и уже не может спрыгнуть вниз. Из десяти минут, которые
подарил капитан Зеймис, прошло пять. Мои минуты были почти полностью ис-
черпаны.  И все же это должно находиться на буровой вышке,  только  там.
Рутвен сам сказал об этом, а ему незачем было лгать человеку, у которого
не было ни единого шанса на  побег:  генерал  хорошо  подстраховался.  Я
вспомнил о негнущемся человеке с оловянными ногами, под тяжелой поступью
которого жалобно скрипели половицы генеральского дома, о человеке, кото-
рый принес поднос с напитками. Да, он был более чем убедителен.
   Так где же?  Я мог бы поклясться,  что ничего не было на нижней части
бортов и на дне корабля,  не было ничего и на буровой вышке. В этом тоже
мог бы поклясться. Но если не было ничего на платформе, значит, это было
под платформой.  Если эта догадка верна,  то оно должно  быть  соединено
проводом или цепью. И этот провод или цепь должны быть прикреплены к ка-
кому-то предмету,  находящемуся под водой, возможно, к какой-нибудь опо-
ре.
   Я старался  быстро и отчетливо просчитать все варианты.  Какую из че-
тырнадцати опор они предпочли бы? Почти наверняка можно исключить восемь
опор,  являющихся несущими для платформы, на которой расположена буровая
вышка.  Здесь толчется слишком много народу, слишком много глаз, слишком
сильное освещение,  слишком много опущенных в воду сетей для ловли рыбы,
привлекаемой мощным светом верхних ламп.  Да,  это место слишком опасно.
Может  быть,  они  выбрали платформу для посадки вертолета,  под которой
сейчас болтается на волнах привязанный к колонне  "Метапен"?  Чтобы  еще
больше сузить фронт поисков,  а мне уже ничего не оставалось, как поста-
вить на карту предпочтительный вариант и проигнорировать  возможный  или
вероятный варианты: в запасе оставались считанные минуты. Я стал обдумы-
вать новые вероятные ситуации.  А что если искомое находится со  стороны
моря, где я сейчас нахожусь? Тем более что со стороны берега всегда есть
опасность при швартовке кораблей...
   Среднюю, третью со стороны моря,  колонну, к которой был пришвартован
"Метапен", я уже обследовал. Средних колонн было три, значит, оставалось
обследовать две.  С какой начать,  решил сразу же:  мне помогло то,  что
спасательный шнур был привязан к левой. Чтобы подплыть к колонне, време-
ни потребуется немного...  Я поднялся на  поверхность  и  дважды  дернул
шнур, предупредив Эндрю, чтобы он отпустил его и дал мне больше свободы.
Потом прижался ногами к металлической опоре,  с силой оттолкнулся и поп-
лыл к угловой колонне.
   Доплыл до нее еле-еле. Теперь я понимал, почему так нервничал капит