вшимся  с залива и смягченным лучами солнца,  пробивающимися
сквозь шелестящие листья пальм. Но уже не казалось, что солнце долго еще
будет  с нами.  Бриз охлаждал опаленную солнцем землю и был напитан вла-
гой.  Крохотные белые лоскутки облаков,  кочуя по небу, группировались в
тяжелые серые кучевые облака.  Это совсем не нравилось:  хотелось, чтобы
был предлог не снимать с головы белый шелковый шарф.
   Минут через десять после того,  как мы прибыли на стоянку, со стороны
юга на шоссе показался черный полицейский автомобиль.  В зеркало заднего
обзора я видел, как он замедлил ход у стоянки и как двое полицейских вы-
сунули в окно головы, чтобы осмотреть стоянку. Но эта проверка была бег-
лой и быстрой,  и можно было заметить,  что они не ожидают увидеть здесь
что-либо интересное. Их машина поехала дальше, не успев остановиться.
   Надежда, появившаяся было в глазах девушки - глаза ее были серые, хо-
лодные и ясные,  теперь я хорошо разглядел их - погасла, как пламя поту-
шенной свечи, загорелые плечи разочарованно опустились.
   Через полчаса у нее снова появилась надежда.  В арку одновременно въ-
ехали, одновременно остановились, одновременно заглушили моторы двое по-
лицейских  на  мотоциклах в шлемах и перчатках.  Они казались суровыми и
уверенными в себе.  Несколько минут посидели на мотоциклах, опустив ноги
в сверкающих ботинках на землю, потом слезли с мотоциклов, опустили опо-
ры,  чтобы их машины не упали,  и стали обходить каждый автомобиль. Один
из них держал в руке револьвер.
   Они остановились у ближайшего к выходу автомобиля, окинули его беглым
взглядом и,  не говоря ни слова, стали внимательно и долго рассматривать
сидящих в нем людей.  Полицейские ничего не объясняли и не приносили из-
винений - они выглядели так, как выглядят полицейские, услышавшие о том,
что в их собрата кто-то стрелял, что он умирает или уже умер.
   Внезапно, пропустив несколько машин,  они направились прямо к нам. По
крайней мере,  мне показалось,  что они намерены подойти к нам,  но  они
прошли мимо и направились к "форду", стоящему слева перед нашей машиной.
Когда они проходили мимо,  я почувствовал, как напряглась девушка, услы-
шал, как у нее перехватило дыхание.
   - Не  делайте  этого!  -  я обхватил ее рукой и крепко прижал к себе.
Вздох,  который она сделала, чтобы набрать воздух в легкие и закричать о
помощи,  перешел в приглушенный крик боли.  Полицейский, стоящий ближе к
нам,  обернулся и увидел,  что голова девушки лежит у меня на плече.  Он
отвернулся и довольно резко сказал что-то своему компаньону. Может быть,
в нормальных условиях он принял бы какие-то меры.  Но обстоятельства  не
были нормальными. И мне стало спокойнее.
   Когда я  отпустил  девушку,  пылало не только ее лицо,  но даже шея и
грудь: я так крепко прижимал ее к себе, что ей не хватало воздуха. Я ре-
шил,  что замечание полицейского относилось к ненормальному цвету ее ли-
ца.  Возможно, он решил, что девушка пьяна. Ее глаза горели злостью, как
глаза дикой кошки. Впервые за все это время страх совершенно покинул ее,
и она отчаянно боролась.
   - Я сейчас выдам вас,  - голос ее был тихим, но непримиримым. - Лучше
сдайтесь.
   Полицейский проверял "форд". На водителе "форда" был пиджак точно та-
кого же зеленого цвета, как мой, и низко надвинутая на лоб панама. Я ви-
дел этого парня,  когда он въезжал на стоянку. У него были черные волосы
и загорелое толстое усатое лицо. Дальше полицейские не пошли. Они стояли
не более чем в четырех метрах от нас, но скрежет и грохот драги заглушал
наши голоса.
   - Не будьте идиоткой, - спокойно сказал я. - У меня пистолет.
   - И в нем всего одна пуля.
   Она была права. Две пули были истрачены в зале суда, одной я разорвал
покрышку у "студебекера" судьи,  две израсходовал, когда нас преследовал
полицейский автомобиль.
   - А вы,  малышка,  неплохо считаете, - пробормотал я. - И у вас будет
предостаточно  времени для упражнений по арифметике в больнице после то-
го, как хирурги сделают свое дело. Если им это только удастся.
   Она, приоткрыв рот, смотрела на меня и не произносила ни слова.
   - Одна маленькая пуля может натворить массу неприятностей,  - я вытя-
нул руку с пистолетом, прикрытым пиджаком, и прижал пистолет к ее бедру.
- Вы слышали,  что я говорил этому дурачку Доннелли, объясняя, что может
натворить  мягкая  свинцовая  пуля?  Пистолет прижат к вашему бедру.  Вы
представляете,  что это означает?  - я говорил очень тихо,  но в  голосе
звучала угроза. - Пуля разнесет вам кость так, что ее уже не починишь. А
это означает,  что вы уже никогда не сможете ходить, мисс Рутвен. Вы уже
никогда не сможете ни бегать,  ни танцевать, ни плавать, ни скакать вер-
хом на лошади. Весь остаток жизни будете таскать свое прекрасное тело на
костылях  или будете ездить в инвалидной коляске.  При этом всегда будут
мучить боли. Всю оставшуюся жизнь... Неужели еще не пропало желание поз-
вать на помощь полицейских?
   Она молчала. Лицо было без кровинки, и даже губы побелели.
   - Вы верите мне? - тихо спросил я.
   - Верю.
   - И как же намерены поступить?
   - Намерена позвать полицейских,  - просто сказала она. - Пусть вы ис-
калечите меня,  но зато вас схватят. И вы уже никогда и никого больше не
убьете. Я обязана сделать это.
   - Ваш благородный порыв делает вам честь,  мисс Рутвен,  - насмешка в
моем голосе была прямо противоположна мыслям, проносящимся в голове. Она
собиралась сделать то, чего я, будь на ее месте, не сделал бы.
   - Ну что ж, зовите их. И смотрите, как они будут умирать.
   Она не сводила с меня глаз.
   - Что... что вы хотите этим сказать? Ведь у вас всего одна пуля...
   - И она уже не для вас. При первом вашем крике, леди, этот коп с пуш-
кой в руке получит пулю.  Выстрелю ему прямо в грудь. Я неплохо управля-
юсь с кольтом.  Вы же собственными глазами видели, как я выстрелом выбил
пистолет из рук шерифа.  Рисковать не стану.  Выстрелю  в  грудь.  Потом
схвачу  другого  полицейского - это сделать проще простого,  так как его
пистолет находится в застегнутой кобуре.  Полицейский знает, что я убий-
ца,  но  ему неизвестно,  что моя пушка пустая.  Отниму у него пистолет,
обезврежу его и смоюсь.  Не думаю, чтобы кто-то попытался остановить ме-
ня.
   - Но я крикну ему, что пистолет не заряжен. Я крикну...
   - Нет.  Прежде всего я расправлюсь с вами,  леди. Заеду локтем в сол-
нечное сплетение, и минут пять вы не сможете вымолвить ни единого слова.
   Наступила долгая пауза. Полицейские все еще торчали на стоянке.
   Потом послышался ее еле слышный шепот:
   - Неужели вы действительно способны на это?
   - У вас есть только одна возможность получить ответ на свой вопрос.
   - Ненавижу вас,  - ее голос был лишен всякого выражения,  ясные серые
глаза потемнели от отчаяния, сознания собственного бессилия и горечи по-
ражения.  - Никогда не думала, что смогу так ненавидеть человека. Это...
это пугает меня...
   - Бойтесь,  и вы останетесь в живых,  - я наблюдал за тем,  как поли-
цейские, закончив осмотр машин на стоянке, медленно подошли к мотоциклам
и уехали.
   Медленно надвигался  вечер.  Скрежетали и скрипели драги,  постепенно
пробивая себе дорогу в море. Одни патрульные полицейские приезжали, дру-
гие уезжали, но большинство из них уезжало, и вскоре на стоянке остались
всего две машины: наша и "форд", принадлежащий парню в зеленом костюме.
   Постепенно сгустились сумерки,  небо покрылось облаками и  потемнело,
став цвета индиго. Начался дождь...
   Он лил  с  яростью,  присущей субтропическим ливням.  Пока я возился,
поднимая верх машины,  тонкая рубашка из хлопка промокла так,  словно я,
не снимая ее,  выкупался в море. Подняв боковые стекла, посмотрел в зер-
кало:  по моему лицу от висков до подбородка струились черные потоки.  С
волос тушь почти смылась.  Я, насколько смог, стер тушь с лица платком и
посмотрел на часы.
   Черные тучи покрывали небо от горизонта до горизонта.  Вечер наступил
раньше времени.  У машин,  проезжающих по шоссе, горели подфарники, хотя
был скорее день, чем ночь. Я завел мотор.
   - Вы же хотели подождать до темноты,  - в голосе  звучало  удивление.
Может быть,  она ждала, что на стоянку снова приедут полицейские, но бо-
лее наблюдательные и сообразительные.
   - Да,  собирался, - подтвердил я. - Скорее всего к этому времени мис-
тер Чес Брукс устроит шумный концерт с пением и танцами в нескольких ки-
лометрах от шоссе, и его словоизлияния будут весьма красноречивыми.
   - Какой мистер Чес Брукс?  - по ее тону было понятно,  что она  снова
принимает меня за сумасшедшего.
   - Мистер из Питсбурга,  штат Калифорния, - я постучал пальцами по ли-
цензионному талону,  прикрепленному к рулевой колонке. - Да, далеко надо
ехать, чтобы вернуть ему украденный автомобиль. - Я поднял глаза и прис-
лушался к пулеметной симфонии тяжелых дождевых  капель,  барабанящих  по
брезентовой крыше. - Ведь вы же не думаете, что он все еще жарит мясо на
той маленькой стоянке на берегу?
   Мы выехали из-под импровизированной арки и повернули направо на  шос-
се.
   Когда девушка  заговорила,  я понял,  что она действительно принимает
меня за сумасшедшего.
   - Вы решили вернуться в Марбл-Спрингс? - это были одновременно вопрос
и утверждение.
   - Именно так. Едем в мотель "Контесса". Туда, где меня схватили копы.
Я оставил там кое-какие вещи и хочу их забрать.
   Она промолчала. Наверное, подумала: "Сумасшедший". Хотя это слово аб-
солютно не соответствовало действительности.
   Я сорвал  с  головы шарф - в сгущающихся сумерках белое пятно на моей
голове привлекало излишнее внимание и могло  показаться  более  подозри-
тельным, чем рыжие волосы, - и продолжал:
   - Там они никогда не станут разыскивать меня. Проведу там ночь, а мо-
жет быть и несколько ночей - до тех пор, пока не найду лодку. Вы тоже. -
Я сделал вид, что не услышал, как она вскрикнула.
   - Помните телефонный разговор в аптеке?  Я позвонил в мотель и узнал,
свободен ли коттедж номер 14.  Мне ответили, что он свободен, и я забро-
нировал  его,  сказав,  что мои друзья останавливались в этом коттедже и
порекомендовали мне его, так как из этого коттеджа открывается самый жи-
вописный вид.  Это и на самом деле так. Кроме того, это самый уединенный
коттедж,  так как он построен в конце территории мотеля и окна его выхо-
дят  на  море.  Поблизости находится и шкаф,  куда положили мой чемодан,
когда меня схватили копы.  Кроме всего прочего,  рядом с коттеджем  есть
прекрасный личный гараж, где можно спрятать машину от любопытных глаз, и
никто не задаст ни единого вопроса.
   Летели километры:  один,  другой,  третий, а девушка все молчала. Она
снова  надела  свою зеленую блузку,  но это был уже просто кусок кружев,
состоящий из одних дырок. Она, как и я, промокла насквозь, когда я натя-
гивал  брезентовую  крышу.  Временами девушка дрожала,  как в лихорадке.
После дождя стало прохладно.
   Мы приближались к окраине Марбл-Спрингса, когда она снова заговорила.
   - Вы не сможете остановиться в мотеле. Разве возможно осуществить та-
кой план?  Вам надо зарегистрироваться,  расписаться в журнале приезжих,
взять ключи, поужинать в ресторане. Вы же не можете...
   - Я все могу.  Я попросил не запирать дверь мотеля,  пока мы не прие-
дем,  просил,  чтобы  ключи от коттеджа и гаража были вставлены в двери.
Сообщил, что мы выехали из дома очень рано и проехали длинный утомитель-
ный путь. Сказал, что очень устали и просим не беспокоить до утра, чтобы
мы могли отдохнуть.  Сказал, что зарегистрируемся утром и утром же опла-
тим все,  что с нас причитается, - я откашлялся. - Сказал, что мы совер-
шаем свадебное путешествие.  И женщина, с которой я разговаривал, кажет-
ся, поняла наше желание побыть вдвоем.
   Мы подъехали к мотелю раньше, чем она нашла слова для ответа.
   Через резные,  окрашенные  в  сиреневый  цвет ворота подъехали к залу
обслуживания,  находящемуся в центральной здании мотеля,  и припарковали
машину прямо под мощной,  лампой,  отбрасывающей такую густую тень,  что
мои рыжие волосы стали совершенно не видны под крышей автомобиля.
   У входа в зал обслуживания стоял негр, одетый в сиреневую, отделанную
голубым  кантом  униформу с золотыми пуговицами.  Модель этой униформы и
сочетание цветов скорее всего были разработаны каким-то дальтоником, на-
девшим к тому же очки с дымчатыми стеклами.
   Я окликнул его.
   - Где находится коттедж номер 14? - спросил я. - Как проехать к нему?
   - Мистер Брукс?  - я кивнул,  и он продолжал:  - Все приготовлено для
вас. Ключи в дверях. Спуститесь, пожалуйста, вниз, вон туда.
   - Благодарю, - я посмотрел на него: седой, сгорбленный, худощавый че-
ловек с поблекшими глазами. Наружность негра, словно мутное зеркало, от-
ражала тысячи невзгод и поражений, которые он претерпел на своем жизнен-
ном пути.
   - Как ваше имя?
   - Чарльз, сэр.
   - Я хотел бы чего-нибудь выпить,  Чарльз,  - и протянул ему деньги. -
Пожалуй,  виски. Скотч без содовой. И принесите немного брэнди. Принесе-
те?
   - Сейчас же, сэр.
   - Спасибо, - я включил передачу и спустился по территории кемпинга до
коттеджа номер 14.
   Он находился в конце узкого полуострова.  Слева был залив,  справа  -
плавательный бассейн овальной формы.
   Дверь гаража была открыта.  Я въехал внутрь, выключил фары и задвинул
дверь гаража. Потом, двигаясь ощупью и в полутьме, включил верхний свет.
   Внутри гаража в стене слева находилась единственная дверь. Мы вошли в
нее и оказались в маленькой, аккуратной, опрятной кухоньке, которая была
прекрасно экипирована, особенно если считать, что требуется лишь чашечка
кофе.  Кофе там было столько,  что можно было варить его всю ночь напро-
лет.  Далее дверь вела в комнату, представляющую собой гостиную-спальню.
Мы увидели сиреневый ковер, сиреневые шторы, сиреневое покрывало на кро-
вати,  сиреневые абажуры на лампах,  сиреневые чехлы на стульях. Куда бы
вы ни бросили взгляд, всюду этюды в сиреневых тонах. По-видимому, кто-то
очень любил этот цвет. В комнате были две двери. Слева - дверь в ванную,
а дверь в дальнем конце вела в коридор.  Через десять секунд после того,
как вошел в комнату,  втащив за собой девушку, я уже находился в коридо-
ре. Шкаф стоял в двух метрах от меня и был не заперт. Удостоверился, что
мои вещи находятся там, где их оставили. Отнес чемодан в комнату, открыл
его и хотел было выбросить на кровать кое-какие вещи,  когда постучали в
дверь.
   - Это, наверное, Чарльз, - пробормотал я. - Откройте дверь, отступите
на несколько шагов,  чтобы она не ударила вас, возьмите бутылки и скажи-
те,  что сдачи не надо.  И не пытайтесь как-то предупредить его:  что-то
прошептать,  сделать  какие-то знаки или выскочить в коридор.  Я оставлю
щель в двери ванной и буду следить за тем,  чтобы  этого  не  произошло.
Пистолет будет нацелен вам в спину.
   А она уже и не пыталась предпринять что-либо.  Наверное,  слишком за-
мерзла и чувствовала себя несчастной и измученной. Все возрастающее нап-
ряжение этого кошмарного дня,  видимо, лишило ее воли и желания действо-
вать.
   Старик-негр отдал ей бутылки,  взял сдачу,  удивленно  бормоча  слова
благодарности, и осторожно прикрыл за собой дверь.
   - Вы дрожите от холода,  - резко сказал я. - Ни к чему моей страховке
получать воспаление легких.
   Я принес пару стаканов.
   - Выпейте глоток брэнди,  мисс Рутвен,  а потом примите теплую ванну.
Может быть,  удастся подобрать себе какую-то сухую одежду в моем чемода-
не.
   - Вы так добры... - с горечью сказала она. - Пожалуй, я выпью брэнди.
   - А принять ванну не хотите?
   - Нет.  - Пауза колебания,  и скорее  предполагаемый,  чем  увиденный
блеск ее глаз. И тут я понял, что ошибаюсь, думая, что она слишком уста-
ла, чтобы отколоть какой-нибудь номер.
   - Впрочем, пожалуй, приму и ванну.
   - Прекрасно, - я дождался пока она осушила стакан с виски, вывалил на
пол содержимое чемодана и отступил назад,  чтобы пропустить ее.  - Наде-
юсь, что не будете принимать ванну всю ночь. Я голоден.
   Дверь ванной закрылась, в замке щелкнула задвижка.
   Послышался шум заполняющей ванну воды. Слышно было, как она намылива-
ет тело и разбрызгивается вода,  когда девушка погрузилась в ванну. Этот
звук ни с чем не спутаешь.  Она предприняла все, чтобы заглушить мои по-
дозрения.
   Потом я услышал, что она вытирается полотенцем. Через одну-две минуты
послышался шум сливаемой воды.  Я отошел от двери и,  пройдя  через  две
двери кухни,  вышел во двор,  встал рядом с дверью гаража. Как раз в это
время окно ванной открылось и из него вырвалось облачко пара.  Когда де-
вушка  спрыгнула на землю,  я одной рукой вцепился в ее плечо,  а второй
рукой зажал рот. Потом снова втащил ее внутрь.
   Закрыв дверь кухни,  посмотрел на нее.  Она  казалась  посвежевшей  и
сверкала чистотой.  На ней была моя белая рубашка, засунутая за пояс ши-
рокой в складку юбки.  В глазах стояли слезы разочарования и  поражения.
Но если бы не они, то ее лицо заслуживало того, чтобы уделить ему особое
внимание.  Я впервые как следует рассмотрел его,  несмотря на длительное
время, проведенное вдвоем в автомобиле.
   У нее были удивительные, густые и блестящие, с золотым отливом, воло-
сы,  разделенные прямым пробором и заплетенные в косы. Такие косы бывают
у  девушек  из  прибалтийских стран.  Эта девушка никогда бы не выиграла
состязаний на звание "Мисс Америка": для этого у нее слишком волевое ли-
цо. Она не стала бы даже "Мисс Марбл-Спрингс". В ее лице неуловимо прог-
лядывало что-то славянское:  слишком выделялись на нем широкие  скулы  и
слишком полные губы; серые, цвета стали, глаза слишком широко расставле-
ны,  носик вздернутый.  Подвижное, умное лицо: симпатичное, доброе, нас-
мешливое и жизнерадостное, если бы только исчезли с него следы усталости
и страха.
   В те дни,  когда я еще не распростился с мечтой и  не  начал  грезить
только о домашних тапочках и камине в собственном доме,  ее лицо было бы
воплощением моей мечты.
   Она была женщиной,  которая всегда будет выглядеть моложе своих  лет,
женщиной,  которая станет вашей половиной и надолго войдет в вашу жизнь,
навсегда оттеснив всех,  словно сошедших с конвейера, смазливых крашеных
блондинок  с волосами цвета платины,  хотя порой вам казалось,  что ради
этих куколок с платиновыми волосами вы готовы преодолеть горы.
   Я стоял в гараже, и мне было немного жаль ее и жаль себя. И тут я по-
чувствовал холодный сквозняк,  дующий в шею.  Сквозняк был из двери ван-
ной, хотя всего десять секунд назад она была закрыта. Теперь же - оказа-
лась открытой.

                                Глава 3

   Мне незачем  было  смотреть  во внезапно расширившиеся глаза девушки,
чтобы сообразить,  что сквозняк,  дующий мне прямо в шею,  не игра моего
воображения. Облачко пара из перегретой ванной подплыло к правому уху.
   Пара было слишком много, чтобы он вышел из замочной скважины запертой
двери. Его было в тысячу раз больше. Я медленно повернулся, инстинктивно
развел руки в стороны.  Возможно,  потом придумаю что-то более разумное,
но пока было не до этого.
   Первое, что я увидел,  - оружие в его руке. И это оружие не было ору-
жием,  которое обычно носят при себе новички. У него в руке чернел мато-
вый немецкий маузер калибра 7.63.  Маузер - одно  из  самых  экономичных
оружие: пуля может пробить трех человек.
   Второе, что я заметил, - уменьшившаяся в размерах дверь спальни с тех
пор, как я в последний раз видел ее. Его плечи почти касались обеих сто-
рон дверной коробки,  хотя просвет был очень широким. Шляпа его касалась
притолоки.
   Третье, что я заметил,  - шляпа и цвет его пиджака.  Панама и зеленый
пиджак.  Это был наш сосед,  владелец "форда", припарковавший утром свою
машину рядом с нашей.
   Он протянул левую руку и захлопнул дверь ванной.  - Тебе не следовало
бы оставлять окна открытыми. Давай сюда свою пушку, - у него был спокой-
ный, красивый баритон, в котором не было н