мой надежной гарантией.  - Какое-то время
Яблонский внимательно слушал генерала, затем заговорил снова, со злобной
насмешкой смотря на Мэри Рутвен. И эта злобная насмешка резко контрасти-
ровала с доверительностью и искренностью,  звучащей в его голосе.  - Что
тут говорить,  Вы ведь прекрасно знаете: если решите надуть меня с день-
гами  и предоставить свой дом копам,  то дочь уже никогда не заговорит с
вами снова... Волноваться, что я не явлюсь, нет оснований. У меня доста-
точно причин,  чтобы быть пунктуальным.  Самая главная из причин та, что
50 тысяч баксов на дороге не валяются, генерал.
   Яблонский повесил трубку.
   - По коням, Тальбот. Нас ждет встреча в высшем обществе.
   - Ясно, - не двигаясь, сказал я. - Нас ждет встреча, после которой ты
передашь меня в полицию и отхватишь 15 тысяч долларов?
   - Именно так. А почему бы и нет?
   - Потому что я могу выложить тебе целых 20 тысяч причин.
   - Да? - он изучающе посмотрел на меня. - А они у тебя при себе?
   - Не будь дураком. Дай мне неделю, а может, и того меньше, и...
   - Нет,  лучше синица в руках,  чем журавль в небе. Таков мой принцип.
Шевелись, похоже, что нам предстоит отличная работенка сегодня ночью.
   Он разрезал веревку на моих руках,  и мы вышли через дверь в  гараже.
Яблонский держал девушку за руку, а его маузер находился в метре от моей
спины. Я не видел маузера, но мне это было ни к чему: я знал, что писто-
лет нацелен мне в спину.
   Наступила ночь. С северо-запада подул резкий морской ветер, доносящий
запах водорослей.  Холодные,  тяжелые капли дождя, разлетаясь на мириады
брызг,  громко  застучали  по  шелестящим,  сгибающимся  под их тяжестью
листьями пальм и,  под углом отскакивая от них, падали прямо нам под но-
ги. Яблонский оставил свой "форд" менее чем в ста метрах от центрального
здания мотеля,  но, одолев эти сто метров, мы промокли до нитки. Стоянка
в этот ливень была пустынна, но Яблонский поставил свой автомобиль в са-
мый темный угол. Он был предельно осторожен.
   Яблонский открыл боковые двери "форда", вылез из машины и остановился
у передней двери кузова.
   - Садитесь первой, леди. Нет, на другое сиденье. А ты садись за руль,
Тальбот.
   Как только я сел,  он захлопнул дверь.  Потом сел на заднее  сиденье,
закрыл свою дверь и тут же больно уперся маузером в мою шею. Скорее все-
го, он опасался, как бы меня не подвела память.
   - Сворачивай на шоссе и жми на юг.
   Мне каким-то чудом удавалось нажимать на нужные кнопки. Проехали пус-
тынную территорию мотеля и повернули направо...
   - Дом старика находится как раз у съезда с шоссе? - обратился Яблонс-
кий к девушке. - Я правильно его понял?
   - Да.
   - А можно ли проехать туда другой дорогой?  Может быть,  можно  подъ-
ехать к дому с окраины или проехать к нему проселочной дорогой?
   - Да. Можно сделать круг по городу и...
   - Ясно,  - перебил ее Яблонский. - Поедем кратчайшей дорогой, по шос-
се. Я разработал точно такой же маршрут, как и Тальбот, когда он приехал
в "Контессу". Очень разумный маршрут, ведь никому бы и в голову не приш-
ло искать его в восьмидесяти километрах от Марбл-Спрингса.
   Мы ехали по городу в гробовом молчании.  Дорога была почти пустой: не
более шести прохожих. Проезжая Марбл-Спрингс, я дважды останавливался на
красный свет перед светофорами,  и оба раза маузер немедленно вонзался в
мою шею. Мы сами не заметили, как выбрались из города. Дождь плотной за-
весой заслонял все вокруг,  низвергая с неба каскады обильных потоков  и
немилосердно  барабаня  по крыше и брезентовому верху машины.  Это очень
напоминало езду под водопадом.  Стеклоочистители не могли  справиться  с
потоками воды,  заливающей стекла окон, но они ведь и не были предназна-
чены для выполнения этой работы под водопадом. Мне ничего другого не ос-
тавалось, как снизить скорость до 30 километров в час, но даже при такой
скорости я не мог разглядеть, что делается на дороге, особенно когда ме-
ня  ослепляли фары встречных машин,  отбрасывающие туманный расплывчатый
свет на залитое потоками воды ветровое  стекло.  Ослепление  становилось
полным,  если учесть водяную стену, блокирующую не только ветровое стек-
ло,  но и боковые стекла.  Я ехал наугад и определял приближающиеся  или
проезжающие  мимо нас машины только по свистящему звуку от соприкоснове-
ния резины шин с мокрым асфальтом дороги,  а также по встречным  волнам,
которые,  наверное,  очень бы пришлись мне по сердцу, если бы я не сидел
за рулем, а был капитаном эсминца.
   Мэри Рутвен всматривалась в меняющуюся за  окнами  обстановку,  тесно
прижавшись лбом к стеклу. Возможно, она хорошо знала эту дорогу, но сей-
час не узнавала ее.
   Какой-то встречный грузовик приблизился к нам с  севера  и,  проезжая
мимо, перекрыл видимость. И девушка пропустила поворот...
   - Вот  он!  - она с такой силой вцепилась мне в руку,  что я не успел
справиться с рулем,  и машина вышла из-под контроля.  "Форд" занесло  на
обочину.
   Сквозь дождевые  потоки смутно промелькнул фосфоресцирующий свет сле-
ва, но машина уже метров на пятьдесят ушла вперед... Дорога была слишком
узкой, чтобы развернуться. Я дал задний ход и полз до тех пор, пока дое-
хал до освещенного места.  Потом так же медленно свернул в боковой  про-
езд. Я не испытывал ни малейшего желания увеличивать скорость.
   Удалось проползти  еще несколько метров.  Потом я нажал на тормоз,  и
машина остановилась вблизи окрашенных белой краской,  состоящих из шести
толстых брусьев железных ворот, которые могли бы остановить даже бульдо-
зер.
   Сквозь пелену дождя казалось, что эти ворота находятся в конце тунне-
ля с плоской крышей.
   Слева была стена из белого известняка высотой 2,5 метра и длиной око-
ло 7 метров.
   Справа стоял белый домик сторожа с дубовой дверью и  ситцевыми  зана-
весками на окнах, выходящих в сторону туннеля. Сторожка и стена соединя-
лись слегка изогнутой крышей. Я не стал разглядывать, из какого материа-
ла сделана эта крыша:  она не интересовала меня. Зато во все глаза смот-
рел на человека,  который только что вышел из двери сторожки.  Он  вышел
раньше, чем я успел нажать на тормоз и остановил "форд".
   Он был  воплощением мечты вдовы-аристократки об идеальном шофере.  Он
был совершенством.  Он был безукоризнен.  Он был поэмой в  темнобордовых
тонах. Даже его сверкающие охотничьи сапоги казались темно-бордовыми. На
нем были ослепительно яркие вельветовые бриджи фирмы "Бедфорд" и наглухо
застегнутый  до  самого горла китель.  Перчатки из тонкой кожи аккуратно
сложены и подсунуты под одну из погон кителя.  Даже козырек фуражки  был
точно такого же изумительного темно-бордового тона. Он снял фуражку. Его
волосы не были темно-бордовыми.  Волосы  оказались  густыми,  черными  и
блестящими, с ровным правым пробором. Очень гладкое загорелое лицо. Чер-
ные глаза так же широко расставлены,  как и плечи.  Поэма, но поэма, ли-
шенная всякой лиричности.  Он был такого же высокого роста, как я, но во
всем остальном выглядел гораздо лучше.
   Мэри Рутвен опустила стекло,  и шофер согнулся,  чтобы  взглянуть  на
нее,  держась  мускулистой загорелой рукой за край дверцы машины.  Когда
увидел ее,  его лицо расплылось в широкой белозубой улыбке,  и если  ра-
дость и облегчение, промелькнувшие в его глазах, были в действительности
фальшивыми,  это означало бы, что он лучший актер-шофер, которого я ког-
да-либо знал.
   - Неужели это вы, мисс Мэри! - у него был глубокий голос воспитанного
человека,  и голос этот несомненно принадлежал англичанину.  Когда у вас
285 миллионов долларов, нет смысла мелочиться: в Англии можно нанять хо-
рошо воспитанного  пастуха  для  присмотра  за  своим  стадом  импортных
"роллс-ройсов". Английские шоферы - шоферы высшего класса.
   - Я счастлив, что вы вернулись домой, мэм! Как себя чувствуете?
   - Я тоже счастлива,  что вернулась,  Симон, - на какой-то краткий миг
ее рука легла на его руку и пожала ее. У нее вырвался то ли вздох, то ли
стон. Потом она добавила: - Со мной все в порядке. Как отец?
   - Генерал ужасно волновался,  мисс Мэри, но теперь он придет в норму.
Мне ведено встретить вас.  Я немедленно сообщу о  вашем  возвращении,  -
сделав полуоборот на каблуках, он наклонился и заглянул внутрь на заднее
сиденье машины. Тело его заметно напряглось.
   - Да,  это пушка,  - спокойно подтвердил Яблонский. Я держу ее в руке
просто так,  сынок.  Очень неудобно сидеть, когда в боковом кармане брюк
лежит пушка. Да ты, наверное, и сам знаешь это?
   Я посмотрел на шофера и,  опустив глаза, заметил небольшую выпуклость
в правом кармане его брюк.
   - Эта штука портит покрой костюма маленького лорда Фаунтлероя, не так
ли?  - продолжал Яблонский.  - И пусть тебе в голову не приходят идеи  о
том,  чтобы воспользоваться своей пушкой.  Время для этого уже потеряно.
Кроме того,  ты можешь ранить Тальбота. Парня, который сидит за рулем. А
я хочу за 15 тысяч долларов на лапу вручить его полиции в лучшем виде.
   - Не понимаю,  о чем вы говорите, сэр, - лицо шофера потемнело, види-
мо,  вежливый тон с трудом давался ему. - Я должен позвонить на виллу. -
Он повернулся, открыл дверь, вошел в небольшую прихожую, поднял трубку и
нажал кнопку.
   Тяжелые ворота бесшумно и легко, словно бы сами по себе, раскрылись.
   - Этой крепости не хватает только рва с водой и  подъемных  ворот,  -
пробормотал Яблонский,  когда машина тронулась.  - Старый генерал хорошо
приглядывает за своими 285 миллионами. Окна с электрической сигнализаци-
ей, патрули, собаки... Всего хватает, а, леди?
   Она промолчала.  Мы  проехали  мимо большого гаража на четыре машины,
пристроенного к сторожке.  Гараж был в виде навеса без дверей,  и я имел
возможность убедиться,  что был прав в своих предположениях относительно
"роллс-ройсов". Их было два: один песочно-коричневый с бежевым. Другой -
голубой с металликом. Стоял там и "кадиллак". Им, наверное, пользовались
для доставки продуктов.
   Яблонский заговорил снова:
   - Мой старый знакомый в своем маскарадном костюме снова здесь. Я имею
в виду англичанина. Где вы подхватили эту неженку?
   - Хотела бы я видеть,  как вы заговорите с ним,  когда у вас не будет
пистолета в руке,  - спокойно сказала девушка. - Он с нами уже три года.
Девять месяцев назад трое мужчин в масках вломились в наш автомобиль.  В
автомобиле были только Кеннеди и я.  Все они были вооружены. Один из них
мертв, а двое других все еще в тюрьме.
   - Неженке крупно повезло, - усмехнулся Яблонский и снова погрузился в
молчание.
   К дому вела узкая длинная асфальтированная аллея,  извивающаяся между
густо растущими деревьями. Небольшие вечнозеленые листья дубов и длинные
намокшие серые гирлянды бородатого испанского мха высовывались на дорогу
и, свешиваясь вниз, цеплялись за крышу и боковые стекла автомобиля. Вне-
запно деревья с обеих сторон отступили,  освещенные находящимися  где-то
над  головой лампами,  и открылся путь к расположенной в строгом порядке
группе обычных и карликовых пальм.  И потом за гранитной стеной со  сту-
пеньками и балюстрадой и за уложенной гравием террасой показался дом ге-
нерала.
   Девушка сказала,  что это обычный дом для семьи.  Но он был  построен
для семьи человек из пятидесяти. Дом был громадный. Старый белый особняк
колониального типа.  Такие особняки строили еще до гражданской войны Се-
вера и Юга.  Дом был такой старый,  что поскрипывал.  Двухэтажный холл с
колоннами и двухскатной крышей такого странного типа, какой я еще никог-
да не видел,  и такое количество окон,  что для них требовался очень ак-
тивный, работающий круглый год мойщик окон. Над входом в нижний холл ви-
сели  два  больших  старинных фонаря с мощными лампами.  Такими фонарями
раньше украшали кареты.
   Под лампами стоял целый комитет  по  приему  гостей  или  официальных
представителей. Я не ожидал ничего подобного. Подсознательно ожидал, что
нам устроят старинную церемонию приема с полным соблюдением этикета. Ду-
мал,  нас встретит дворецкий, который предложит пройти в библиотеку, где
меня будет ожидать генерал,  маленькими глотками потягивающий свой скотч
перед камином, потрескивающим сосновыми поленьями.
   Думать о подобном приеме было полной глупостью. Когда ждешь возвраще-
ния дочери с того света и вдруг раздается звонок входной двери,  то  уже
не до виски.  Человеку не до виски, если он не может найти себе места от
тревоги.
   Шофер уже предупредил всех:  нас ждали.  И дворецкий  тоже  ждал.  Он
спустился по ступенькам,  держа в руке огромный зонт.  Зонт был таких же
размеров,  как зонт для гольфа.  Дворецкий вышел прямо под дождь.  Он не
походил на обычного дворецкого.  Ливрея была слишком мала и туго обтяги-
вала мощные руки,  плечи и грудь.  Он скорее был похож на гангстера, чем
на  дворецкого.  И его лицо никоим образом не рассеивало этого впечатле-
ния.  Он мог бы вполне сойти за двоюродного брата Валентине, того обезь-
яноподобного парня в зале суда. Вполне возможно, что они еще более близ-
кие родственники. У него даже точно такой же сломанный нос.
   У генерала, видимо, странный вкус в отношении дворецких, особенно ес-
ли учесть и выбор шофера.
   Дворецкий казался достаточно вежливым. По крайней мере, подумал я, до
тех пор,  пока он не увидел,  кто сидит за рулем машины. Увидев меня, он
сделал  резкий  поворот,  обошел машину спереди и сопроводил Мэри Рутвен
под отеческий кров. Она бросилась вперед и стала обнимать отца.
   Яблонский и я шли сами по себе.  Мы промокли, но, кажется, это никого
не беспокоило.  К этому времени девушка перестала обнимать отца. И я хо-
рошо разглядел его.  Это был очень высокий, худощавый, но не слишком ху-
дой мужчина в белом с серебринкой хлопчатобумажном костюме. Цвет костюма
абсолютно гармонировал с цветом волос. Длинное худощавое, словно изваян-
ное из камня, лицо, похожее по типу на лицо Линкольна. Правда, почти вся
нижняя половина его была скрыта роскошными седыми усами и бородой. Он не
походил на крупного делового магната,  если ориентироваться на тех, кого
мне довелось встретить в жизни.  Но так как он  обладал  285  миллионами
долларов,  ему этого и не требовалось. Он выглядел таким, каким я ожидал
увидеть того судью из южного штата, разочаровавшего меня.
   - Входите, джентльмены, - вежливо пригласил он. Интересно, имел ли он
в виду и меня среди трех других мужчин,  стоящих на затемненной веранде.
Подобное обращение ко мне казалось невозможным, но я все же вошел. У ме-
ня  не  было выбора.  Яблонский подталкивал меня в спину своим маузером,
навстречу из полутьмы веранды вышел еще один человек с пистолетом в  ру-
ке.
   Мы промаршировали  по цветным мозаичным плиткам огромного,  широкого,
освещенного канделябрами холла и спустились по широкой лестнице в  боль-
шую комнату. Тут я действительно угадал. Это была библиотека, и в камине
ярко пылали сосновые дрова.  В воздухе витал едва  уловимый  маслянистый
запах  старинных кожаных переплетов,  смешанный с ароматом дорогих сигар
"Корона" и с ароматом первоклассного шотландского виски.  И этот смешан-
ный аромат был неповторимо приятным и изысканным.
   Стены, свободные от книжных полок, отделаны панелями из полированного
вяза.  Кресла и кушетки обиты кожей цвета старого золота. Шторы на окнах
были из переливающегося золотистого шелка. На полу от стены до стены ле-
жал ковер "мокет" цвета бронзы, высокий ворс которого под довольно силь-
ным  потоком  воздуха перекатывался волнами,  как колышущееся под ветром
поле созревшей ржи.  Колесики кресел утоплены так глубоко,  что их почти
не видно.
   - Виски, мистер... э... э..? - спросил генерал Яблонского.
   - Яблонский.  Ничего  не имею против,  генерал.  Пока я стою и пока я
жду...
   - А чего вы ждете, мистер Яблонский? - у генерала Рутвена был спокой-
ный,  приятного тембра голос, хотя он не утруждал себя тем, чтобы отчет-
ливо произносить окончания слов.  Но когда у тебя в кармане 285  миллио-
нов, то незачем напрягать голос, чтобы тебя услышали.
   - А вы шутник,  генерал!  - Яблонский был так же спокоен, как и гене-
рал. - Я жду маленького клочка бумаги, генерал, с вашей подписью в самом
низу. Бумажку на пятьдесят тысяч долларов.
   - Ах,  да, - генерал казался слегка удивленным тем, что Яблонский на-
помнил ему об их соглашении.
   Он подошел  к  облицованному  камнями   камину   и   вытащил   из-под
пресс-папье желтый банковский бланк.
   - Вот  эта бумага.  Остается только вписать имя предъявителя чека.  -
Мне показалось,  что губы генерала тронула слабая улыбка,  но я  не  был
уверен в этом из-за растительности на его лице.  - И вам не следует тре-
вожиться,  что я позвоню в банк и дам инструкцию не оплачивать этот чек.
Такими делами не занимаюсь.
   - Я понимаю, генерал.
   - Моя дочь стоит для меня неизмеримо больше,  чем эта сумма. Я должен
поблагодарить вас, сэр, за то, что вы привезли ее домой.
   Яблонский взял чек и мельком просмотрел его,  потом внезапно  заблес-
тевшими глазами посмотрел на генерала.
   - Ваше  перо  сделало описку,  генерал.  Я просил пятьдесят тысяч,  а
здесь написано семьдесят тысяч.
   - Именно так. - Рутвен наклонил голову и посмотрел на меня. - Я пред-
ложил десять тысяч долларов за информацию о человеке, находящемся в этой
комнате. Кроме того, я чувствую моральную ответственность за пять тысяч,
предложенных местными властями. Вы согласны, что на одного человека про-
ще выписать один общий чек?
   - Ну, а еще пять тысяч?
   - Это за ваши хлопоты и за то удовольствие,  которое я получу,  когда
лично передам этого человека властям.
   И снова  у меня появилось какое-то неуверенное ощущение,  что генерал
улыбается.
   - Я могу себе позволить удовольствие удовлетворить свою прихоть.
   - Что ж, ваше удовольствие, генерал, это и мое удовольствие. Я поеду,
генерал. А вы уверены, что сможете управиться с этим парнем? Это крепкий
орешек, генерал. Действует молниеносно и горазд на всякие трюки.
   - У меня есть люди, которые смогут управиться с ним. - Было ясно, что
генерал  не имеет в виду дворецкого и еще одного из своих слуг в ливрее,
стоящего сзади.  Генерал нажал на кнопку, и в комнату вошел еще один че-
ловек в ливрее. - Флетчер, - обратился к нему генерал, - не будете ли вы
так любезны попросить мистера Вилэнда и мистера Ройяла зайти ко мне.
   - А почему вы сами не попросите их зайти,  генерал?  - я считал  себя
главной  фигурой  в  этой  маленькой группе,  но он даже не заговорил со
мной,  поэтому я решил,  что пора самому вмешаться в разговор. Наклонив-
шись над вазой с искусственными цветами,  стоящей на столике у камина, я
вытащил хорошо спрятанный микрофон.  - В комнате установлена  аппаратура
для  подслушивания.  Ваши  друзья  слышали  каждое слово,  произнесенное
здесь.  Для миллионера и лжеца из высшего общества, Рутвен, у вас весьма
странные наклонности, - воскликнул я и посмотрел на трио, которое только
что появилось в комнате. - И еще более странные друзья.
   Это было очень мягко сказано.  Первый из  вошедших  в  комнату  людей
чувствовал  себя  как дома в этой роскошной обстановке.  Он был среднего
роста, средней упитанности, в прекрасно скроенном смокинге. Во рту у не-
го торчала длинная,  как рука, сигара. Ее аромат я почувствовал в возду-
хе, как только вошел в библиотеку. Ему было немного за пятьдесят, черные
волосы,  седые виски и черные, как смоль, аккуратно подстриженные усики.
Лицо гладкое,  темное от загара и без единой морщины. Это был бы идеаль-
ный для Голливуда актер на роль делового человека, деятельного, с отлич-
ными манерами,  спокойного,  вежливого и чертовски компетентного. Только
когда он подошел ближе и я увидел его глаза и черты лица,  я понял,  что
передо мной один из самых крепких и твердых людей из всех, кого я встре-
чал:  этот человек был крепким физически и обладал незаурядным умом. Та-
кому человеку было не место среди актерской братии.  С  таким  человеком
надо быть постоянно настороже.
   Характер второго человека определить б