конечно, я не мог гарантировать того, с какой силой и
в каком направлении пуля отскочит рикошетом от стальной палубы и  сталь-
ных переборок.
   Лэрри повернулся  ко  мне.  Лицо его превратилось в безобразную маску
ненависти и ярости.  Он,  задыхаясь,  непрерывно бормотал какие-то руга-
тельства и угрозы. Опустив свободную руку, попытался вырвать пистолет. -
Но самую тяжелую физическую работу,  которую когда-либо делал Лэрри,  он
делал тогда, когда нажимал на поршень шприца. Он напрасно терял время со
мной.  Я вырвал пистолет, сделал шаг назад и резко ударил его ребром ла-
дони по лицу,  одновременно отбросив его в сторону. Я открыл пистолет и,
вытащив обойму, зашвырнул ее в один угол комнаты, а пистолет - в другой.
Лэрри стоял, согнувшись, у дальней стены, к которой он отлетел после мо-
его удара.  Из его носа текла кровь,  а из глаз катились по щекам  слезы
ярости,  бессилия и боли. Вид его вызвал у меня ощущение тошноты и холо-
да.
   - Все в порядке,  Ройял,  - не поворачивая головы, сказал я. - Можете
убрать свою пушку. Представление окончено.
   Но представление еще не окончилось. Я услышал резкий голос.
   - Идите и поднимите пистолет,  Тальбот. И обойму тоже. Вложите обойму
в пистолет и отдайте его Лэрри.
   Я медленно повернулся.  В руке у Вилэнда был пистолет,  костяшки  его
пальцев,  нажимающих на курок, побелели. Мне все это было безразлично. Я
посмотрел на Вилэнда:  элегантный и сдержанный, как всегда, но напряжен-
ность руки,  в которой зажат пистолет, и едва заметное учащенное дыхание
выдают волнение.  Странно:  такие люди, как Вилэнд, никогда не позволяют
давать волю своим эмоциям и уж,  конечно,  не вступаются за таких ничто-
жеств, как Лэрри.
   - У вас нет желания подняться на верхнюю палубу и охладить свой  пыл,
Вилэнд? - спросил я.
   - Считаю до пяти.
   - А что потом?
   - Потом я выстрелю.
   - Вы не осмелитесь,  - презрительно парировал я.  - Такие, как вы, на
курок не нажимают,  Вилэнд. Иначе зачем бы нанимать своего головореза. И
потом у меня есть один вопрос. Кто будет спускаться в батискафе?
   - Я начинаю считать, Тальбот. - Я решил, что он малость тронулся.
   - Раз... два...
   - О'кей, - перебил я его, - считайте хоть до ста. Ничего не могу ска-
зать, считать вы мастак. Могу побиться об заклад, что все математические
операции вы проделаете в лучшем виде, но даю голову на отсечение, что не
сможете сосчитать все те миллионы,  которые потеряете только потому, что
у меня нет желания поднять пистолет.
   - Я могу найти других людей для того, чтобы спуститься в батискафе.
   - Конечно, можете, но только не в Атлантике, где мы сейчас находимся.
Здесь таких людей не найти. А у вас не так уж много времени, чтобы зани-
маться дурацкими играми и вставать в позу, Вилэнд. Держу пари, что само-
лет с людьми из Федерального бюро расследований в эту самую минуту летит
в  Марбл-Спрингс,  чтобы расследовать ту любопытную телеграмму,  которую
они получили от Яблонского. А может быть, они уже прилетели? Может быть,
в  эту  самую минуту люди из ФБР стучат в дверь виллы генерала Рутвена и
спрашивают:  "Где генерал?", а дворецкий отвечает: "Извините, джентльме-
ны,  но генерал только что улетел на буровую вышку".  На что люди из ФБР
говорят:  "Мы должны немедленно позвонить генералу. Нам необходимо обсу-
дить с ним важные вопросы".  И они позвонят сюда,  Вилэнд, позвонят в ту
самую минуту, как кончится ураган.
   - Боюсь,  что он прав,  мистер Вилэнд. - Неожиданная помощь пришла от
Ройяла. - Времени у нас и вправду не так уж много.
   Вилэнд долго  молчал.  Потом опустил пистолет,  повернулся и вышел из
комнаты.
   Ройял, как всегда,  не проявлял никаких признаков волнения или напря-
жения. Он улыбнулся и сказал:
   - Мистер  Вилэнд  пошел к себе перекусить.  Завтрак для нас всех тоже
готов, - он отступил в сторону, пропуская нас вперед.
   Эпизод с Лэрри и реакция Вилэнда были неожиданными и странными. Непо-
нятная реакция. Совершенно непонятная. Я глубоко задумался, пытаясь най-
ти этому хотя бы какое-то туманное объяснение, пока Лэрри поднимал с по-
ла  свой  пистолет и обойму.  Но так и не нашел объяснения внезапной за-
пальчивости Вилэнда.  Внезапно я почувствовал, что очень голоден. Посто-
ронился,  чтобы пропустить всех, кроме Ройяла. Я поступил так не из веж-
ливости,  а потому что боялся,  как бы Лэрри не пустил мне пулю в спину,
потом ускорил шаги, делая вид, что не пытаюсь нагнать Мэри и Кеннеди.
   Пройти на противоположную сторону буровой вышки мы могли, если бы пе-
ресекли верхнюю палубу и преодолели бы при этом около  тридцати  метров.
Сегодня на этой палубе я рано утром разговаривал с Джо Курраном. Это бы-
ли самые длинные, самые мокрые и самые ветреные тридцать метров, которые
мне когда-либо довелось пройти в своей жизни.
   С одной стороны палубы до другой были протянуты два каната, но не по-
мешало, если бы через всю палубу была протянута пара дюжин канатов, что-
бы людей не смыло в море.
   Сила ветра была фантастической,  казалось, что с тех пор, как мы при-
были на буровую вышку четыре часа тому назад, сила ветра возросла вдвое.
Теперь я понял,  что нечего ждать прибытия на вышку лодки или вертолета,
пока не утихнет ураган. Мы были полностью отрезаны от внешнего мира.
   В половине третьего дня стало темно,  словно наступили сумерки,  и из
огромной  черной  гряды  грозовых туч,  скопившихся над нашими головами,
несся ветер,  который набрасывался на объект Х-13 с такой бешеной силой,
словно хотел вырвать его с корнем вместе со всеми его тринадцатью опора-
ми, опрокинуть и сбросить в морскую пучину. Ветер ревел и выл, носясь по
буровой  вышке  с неукротимой яростью,  и даже на расстоянии шестидесяти
метров мы слышали заглушающую глухой гром шторма какофонию, кричащую са-
танинскую музыку бешеного ветра, свистящего и визжащего фальцетом, когда
он прорывался через сотни стальных балок,  из которых была построена вся
эта устремленная ввысь громада буровой вышки.  Медленно продвигаясь впе-
ред,  мы сгибались почти вдвое,  выдерживая напоры встречного ветра,  и,
чтобы  удержаться  на ногах,  повисали на одном из спасательных канатов,
панически боясь,  что он выскользнет из рук.  Если кто-то выпустит  этот
канат,  то ветер тут же собьет его с ног, и он покатится по палубе и бу-
дет катиться до тех пор, пока ветер не швырнет его за борт: именно такой
была сила ветра.  Он вырывают дыхание из легких,  и под его острыми, как
лезвие ножа,  ураганными и резкими,  как удары хлыста,  порывами хлестал
дождь, обжигая незащищенную кожу нескончаемым градом тяжелых капель, по-
хожих на крошечные свинцовые пули.
   Мэри первой пробивала себе путь, пересекая охваченную стихией палубу,
и  почти вплотную за ней двигался Кеннеди,  одной рукой вцепившись в ка-
нат,  а второй крепко обхватив девушку за талию.  В другое время у  меня
могло  бы появиться желание поразмышлять на тему о счастье,  о том,  что
некоторым людям чертовски везет и что, наверное, они родились в рубашке.
Но сейчас у меня на уме были гораздо более важные вещи. Я подошел к Кен-
неди совсем близко и, почти наступая ему на пятки, приблизил свою голову
к его голове и, стараясь перекричать шум шторма, крикнул:
   - Пришло ли хоть слово?
   Он был умен,  этот шофер.  Не убыстрил и не замедлил своих шагов и не
обернулся, только едва заметно покачал головой.
   - Проклятье!  - крикнул я. - Вы звонили? Он снова покачал головой. На
этот раз я увидел в его кивке нетерпение, но подумав, чем он рискует, не
мог упрекнуть его.  У него действительно было очень мало шансов услышать
или узнать что-либо, ведь Лэрри все время крутился вокруг него, размахи-
вая своим огромным пистолетом.  Крутился с той самой минуты, как Кеннеди
появился на буровой вышке.
   - Мне необходимо переговорить с вами, Кеннеди! - крикнул я.
   На этот раз он тоже услышал меня: кивок был едва заметен, но я уловил
его.
   Мы наконец-то перешли на другую сторону палубы,  прошли в тяжелую за-
пирающуюся  на  скобу дверь и сразу же очутились в совершенно ином мире.
Дело не в том, что внезапно наступила тишина, не в том, что стало тепло,
не в том, что не было больше дождя и ветра, нет, главное было не в этом,
хотя это несомненно имело свой положительный эффект: по сравнению с дру-
гой  стороной  буровой вышки,  откуда мы только что добрались сюда,  эта
сторона была похожа на роскошный отель.
   Вместо холодной стали переборок стены были отделаны  какой-то  разно-
видностью пластика, то ли полифена, то ли формика, в виде панелей, окра-
шенных в приятные для глаз пастельные тона.  Пол выстлан толстой, заглу-
шающей  звуки шагов резиной.  Расстеленная нам под ноги ковровая дорожка
шла от одного до другого конца коридора.  Вместо резкого, ничем не зате-
ненного  света висящих над головой ламп,  разбросанных в беспорядке,  от
закрепленных в панелях неоновых трубочек шел теплый рассеянный  свет.  В
коридоре  было несколько дверей.  Одна или две из них были открыты,  что
позволяло видеть прекрасно обставленные комнаты,  мебель в которых напо-
минала  мебель  кают  старшего офицерского состава на линкорах.  Бурение
нефтяных скважин вынуждает людей жить в тяжелых  условиях,  но  в  часы,
свободные от работы, бурильщики на этой буровой вышке, видимо, жили сов-
сем неплохо.  Найти такой комфорт, граничащий почти с роскошью, в метал-
лическом марсианском сооружении,  находящемся на расстоянии многих кило-
метров от берега в открытом море,  казалось чем-то сверхъестественным  и
вместе с тем, как ни странно, нелепым.
   Но более всего из всех этих проявлений комфорта меня удивило то,  что
там были скрытые громкоговорители,  расположенные вдоль  коридора  через
определенные интервалы.  Из них доносилась музыка,  тихая, но достаточно
громкая для той цели, которую я поставил перед собой. Когда последний из
нас пересек порог комнаты, Кеннеди повернулся и посмотрел на Ройяла.
   - Куда мы,  направляемся,  сэр? - да, он действительно был образцовым
шофером:  любой, кто обратился бы к Ройялу и назвал бы его "сэр", заслу-
живал медали.
   - В комнату генерала. Идите впереди.
   - Я привык обедать вместе с бурильщиками, - твердо сказал Кеннеди.
   - Только не сегодня. Не теряйте времени на споры и поторопитесь.
   Кеннеди тут же поймал его на слове.  Вскоре почти все отстали от него
метра на три.  Все, за исключением меня. Я знал, что времени у нас в об-
рез,  и тихо,  наклонив голову и не глядя на него, прошептал: - Можем ли
мы позвонить по телефону в город?
   - Нет. Разговор прослушают. Один из людей Вилэнда постоянно дежурит в
радиорубке,  где работает оператор, соединяющий буровую вышку с городом.
Человек Вилэнда прослушивает все разговоры: и когда звонят сюда, и когда
звонят отсюда.
   - Вы видели шерифа?
   - Я видел его помощника. Он получил какое-то сообщение.
   - Как они дадут нам знать, если все пройдет удачно?
   - Сообщат генералу, что вы... или человек, похожий на вас, арестованы
в Джексонвилле в то время, когда он отправился на север...
   Мне захотелось громко выругаться,  но я удовлетворился тем, что выру-
гался про себя.  Возможно,  это лучшее,  что пришло им в голову за такое
короткое время,  но это решение было неудачным и граничило  с  провалом.
Постоянный оператор мог действительно передать сообщение генералу,  и я,
если бы мне крупно повезло,  мог случайно,  оказаться рядом с ним в  это
время.  Но подручный Вилэнда,  наблюдающий за оператором,  сообразил бы,
что сообщение фальшивое,  или вообще не передал бы его, или передал бы с
опозданием на несколько часов, да и то в виде шутки. Кроме того, не было
ни малейшей уверенности в том,  что даже тогда это  сообщение  могло  бы
достичь моих ушей. Все, все могло провалиться. Люди могли умереть только
из-за того,  что я не получил это, так необходимое мне известие. Это уже
была не неудача,  это был провал. Тревога и огорчение, которые я испыты-
вал, были настолько сильными, а крайняя необходимость получения известия
настолько отчаянной, что я стал мучительно искать выход.
   Музыка неожиданно оборвалась. В это время я и Кеннеди как раз повора-
чивали за угол,  который на какую-то секунду отрезал нас от остальных. Я
воспользовался этим и, замедлив шаги, тихо спросил:
   - Оператор, работающий на коротких волнах, дежурит постоянно или нет?
Кеннеди колебался.
   - Не знаю. Мне кажется, что когда он куда-нибудь уходит, то включает-
ся  звуковой сигнал.  - Я знал,  что он имеет в виду.  Когда по какой-то
причине оператор вынужден выйти из радиорубки и оставить радио без прис-
мотра,  а в это время кто-то звонит издалека, то на этот случай в радио-
рубке имеется прибор,  подающий звуковой сигнал,  который  поступает  на
пост прослушивания.
   - Вы умеете работать на коротковолновом передатчике?  - спросил я. Он
покачал головой.
   - Вы должны помочь мне, Кеннеди. Очень важно, чтобы...
   - Тальбот!
   Это был голос Ройяла.  Он слышал мои слова, я был уверен, что он слы-
шал  их.  Если у него появится хоть малейшее подозрение,  можно считать,
что я и Кеннеди обменялись последними словами в своей жизни и что с нами
покончено.  Я  быстро преодолел ступеньки,  на которые отстал,  но потом
стал все больше замедлять шаг и оглядываться по  сторонам  с  выражением
удивления на лице.  Ройял был в трех метрах от меня, но я не заметил ни-
каких признаков подозрительности или враждебности на его лице.  Вместе с
тем  его лицо никогда не отражало его впечатлений или настроений:  Ройял
давным-давно забыл, что на его лице может быть какое-то выражение.
   - Подождите здесь,  - отрывисто  сказал  он,  прошел  вперед,  открыл
дверь, заглянул в комнату, огляделся вокруг и сделал нам знак, приглашая
войти. - Все в порядке. Проходите.
   Мы вошли. Комната была большая, более шести метров длиной, и роскошно
обставленная.  От  стены  до стены красный ковер,  квадратные с матовыми
стеклами окна обрамляли красные шторы, на креслах зеленые с красным сит-
цевые чехлы.  В одном углу комнаты находился бар, рядом с которым стояли
высокие стулья с сиденьями, обитыми красной кожей, вблизи от двери стоял
стол с поверхностью из пластика и вокруг него восемь стульев. В противо-
положном углу,  как раз напротив бара, был альков, отделенный занавеской
от остальной части комнаты. Это была столовая, двустворчатые двери кото-
рой открывались внутрь.  В этой столовой генерал обедал,  когда приезжал
на буровую, обходясь там без особых удобств.
   Вилэнд уже ожидал нас.  Казалось,  к нему вернулись его обычное хлад-
нокровие и невозмутимость, и я должен был согласиться с тем, что его хо-
леное лицо с гладкой кожей, аккуратными усиками и благородной сединой на
висках как нельзя лучше вписывалось в интерьер этой роскошной комнаты.
   - Закрой дверь,  - сказал он Лэрри и,  повернувшись ко мне,  кивнул в
сторону занавешенного алькова. - Вы будете обедать там, Тальбот.
   - А  как же иначе,  - согласился я.  - Вы меня наняли.  Я ваш слуга и
должен есть на кухне.
   - Вы будете обедать там по той простой причине,  по которой не встре-
тили в коридоре ни одной живой души по дороге сюда. Неужели думаете, что
нас устроит бригада бурильщиков,  члены которой будут бегать взад и впе-
ред  и кричать направо и налево о том,  что по буровой вышке расхаживает
Тальбот,  убийца,  которого разыскивает полиция? Не забывайте о том, что
здесь есть радио и что сюда ежедневно доставляются свежие газеты...  Мне
кажется,  пора пригласить официанта, генерал. А вы какого мнения на этот
счет?
   Я откинул занавеску, прошел в альков и сел на стул, стоящий у малень-
кого столика. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Меня тревожил Ройял.
Я воспрянул бы духом, если бы узнал, что он ни в чем не заподозрил меня,
что подошел к нам,  желая убедиться,  что все в порядке,  прежде чем  мы
пошли в столовую генерала.  Вместе с тем я лихорадочно искал, где совер-
шил ошибку и чем выдал себя. Мое внимание было слишком занято животрепе-
щущими проблемами, и я совсем забыл, что должен играть роль убийцы. Если
бы я был настоящим убийцей, которого разыскивает полиция, то старался бы
прятать  лицо  при виде людей и никогда бы не ходил один,  стараясь сме-
шаться с другими людьми и затеряться среди них. Со страхом заглядывал бы
за каждый угол,  прежде чем идти дальше. Но я не делал ничего подобного.
Интересно,  сколько пройдет времени,  прежде чем Ройялу придет в  голову
удивиться, почему я не предпринимал никаких мер предосторожности.
   Я услышал,  как  открылась дверь и в комнату кто-то вошел.  Наверное,
это официант.  Генерал снова стал хозяином,  а Вилэнд превратился в  его
подчиненного и гостя: талант генерала переходить от одной роли к другой,
его удивительный дар владеть собой в любых  обстоятельствах  производили
на меня все большее впечатление по мере того,  как я наблюдал за ним.  У
меня появилась надежда,  что разумно рассказать генералу кое-что из про-
исходящего.  Попробовать найти у него поддержку и помощь в одном серьез-
ном деле. Теперь я убедился, что он отлично может скрывать свои истинные
чувства и может играть на два фронта,  если этого потребует ситуация. Но
все дело в том, что он был за тысячу километров от моей надежды вступить
с ним в контакт.
   Генерал отдал официанту какое-то распоряжение, и тот вышел. Почти це-
лую минуту в комнате царила полная тишина. Потом кто-то встал, и я услы-
шал звук открываемых бутылок и звон бокалов.  Такие мелочи, как убийство
и насильственное принуждение к поднятию со дна моря  затонувших  миллио-
нов, не могут помешать соблюдению традиционных многовековых обычаев гос-
теприимства,  которыми издавна славятся южные штаты Америки.  Если бы  я
заключил  пари,  что  генерал собственной персоной выполняет обязанности
бармена,  то я бы выиграл,  но если бы мне привелось заключить еще более
убедительное пари, что генерал никогда не пригласит к столу убийцу Таль-
бота,  то я бы проиграл. Вскоре занавеска алькова была откинута в сторо-
ну,  и  генерал собственноручно поставил передо мной на стол наполненный
бокал.  В течение нескольких секунд он стоял, наклонившись над маленьким
столиком,  и смотрел на меня таким взглядом, каким никто не удостоит че-
ловека,  зная,  что он - убийца, зная, что он похитил его дочь и угрожал
убить ее.  Это был долгий,  оценивающий, внимательный взгляд, и потом, к
моему величайшему удивлению,  углы его рта приподнялись в улыбке,  и  он
подмигнул мне.  Я не верил своим глазам, но ошибка исключалась: он улыб-
нулся и подмигнул мне.  А еще через мгновение вышел,  и занавеска  снова
отгородила  мой альков,  отрезав меня от собравшейся в комнате компании.
То,  что произошло, мне не пригрезилось и не было плодом моего воображе-
ния.  Генерал был на моей стороне.  Я не мог предположить, насколько на-
дежно он перешел на мою сторону,  так как не имел ни малейшего понятия о
том, какие причины заставили его переменить мнение обо мне в мою пользу.
Возможно, он что-то узнал, возможно, что-то заподозрил. Только в одном я
был уверен: его дочь не сказала ему обо мне ни слова. Я сделал ей доста-
точно сильное внушение о необходимости соблюдать абсолютную секретность.
   Из комнаты доносился шум голосов,  и, прислушавшись, я понял, что го-
ворит генерал Рутвен.
   - Это чертовски оскорбительно и совершенно нелепо, - говорил он голо-
сом,  которого я никогда не слышал раньше: сухим, ледяным голосом, кото-
рым  говорят тогда,  когда хотят достичь максимальной степени убедитель-
ности,  чтобы подавить сопротивление непокорного совета директоров.  - Я
не виню Тальбота, хоть он и убийца. Это размахивание пистолетом, эту ме-
лочную опеку над ним пора прекратить.  Я настаиваю на  этом,  Вилэнд.  В
этом нет никакой необходимости. Никогда не думал, что такой человек, как
вы,  Вилэнд,  устроит такую дешевую мелодраму.  - Генерал горячился  все
больше,  он говорил о том, что меня пасут, словно овцу, и все время дер-
жат под дулом пистолета.  - Посмотрите, какая погода, Вилэнд... По край-
ней  мере