ка зубами,  я
понял,  что остановить его может только одно. Вытянув руку на всю длину,
я  поднял  пистолет так,  что его ствол оказался на одном уровне с моими
глазами.  Прием стрельбы с бедра, не прицеливаясь, применял Дан, стреляя
в  птиц.  Но  здесь он не годился.  Как только рука шерифа показалась из
пиджака, я нажал на курок.
   Эхо выстрела из тяжелого кольта, увеличенное во множество раз отраже-
нием от стен небольшого судебного зала, заглушило все другие звуки. Ник-
то так и не понял,  что произошло: то ли закричал шериф, то ли пуля про-
била ему руку, то ли она попала в револьвер и рикошетом отскочила от не-
го.  Все,  кто был в зале,  могли быть уверены только в том,  что видели
собственными  глазами.  Правая рука и правый бок шерифа конвульсивно за-
дергались,  револьвер,  несколько раз перевернувшись в воздухе,  отлетел
назад  и  упал на стол в нескольких сантиметрах от записной книжки испу-
ганного репортера.
   А мой кольт был уже нацелен на человека, стоящего у двери.
   - Иди-ка поближе к нам,  приятель, - пригласил я. - У тебя такой вид,
словно ты решил позвать кого-нибудь на помощь.
   Я подождал,  пока  он  прошел полпути до прохода между рядами,  потом
быстро повернулся вокруг своей оси, услышав шаркающие шаги за спиной.
   Торопиться было незачем.  Полицейский встал на ноги, но это было, по-
жалуй,  все,  что  можно  было сказать о нем.  Он уже стоял,  согнувшись
вдвое, одной рукой держась за солнечное сплетение, а другой вытирал кос-
тяшками  пальцев  пыль  с пола.  Потом затрясся от безудержного кашля и,
хватая ртом воздух,  стал раскачиваться из стороны  в  сторону,  пытаясь
унять  боль.  Вскоре его тело приняло скорченную жалкую позу.  Но на его
лице не было страха,  на нем были написаны только боль, ярость и стыд...
И смертельная решимость.
   - Отзови своего сторожевого пса,  шериф,  - отрывисто бросил я.  - На
этот раз влеплю ему на всю катушку.
   Шериф злобно посмотрел на меня  и  выругался  одним-единственным,  но
очень нецензурным словом.  Он сидел, согнувшись в кресле, вцепившись ле-
вой рукой в кисть правой и производя впечатление человека, слишком заня-
того своими собственными неприятностями,  чтобы его беспокоила боль, ис-
пытываемая другим.
   - Отдай мой пистолет,  - прохрипел полицейский. Голос его осип, и эти
два  слова дались с величайшим трудом.  Шатаясь,  как пьяный,  он сделал
один неверный шаг вперед и был уже в двух метрах от меня.  Совсем  моло-
денький паренек: ни днем больше двадцати одного года.
   - Эй, судья! - крикнул я.
   - Не суйся,  Доннелли! - рявкнул судья Моллисон, сбрасывая шок своего
первого оцепенения.  - Не смей,  говорю тебе. Этот человек - убийца. Ему
терять нечего.
   Ему ничего не стоит прикончить и тебя. Стой на месте и не ерепенься.
   - Отдай мне пистолет,  - повторил полицейский,  словно судья Моллисон
говорил не с ним, а сам с собой. Предупреждение Моллисона не возымело на
парня ни малейшего эффекта.  Голос. Доннелли был деревянным и бесстраст-
ным.  Это голос человека,  решение которого уже не зависит от его  воли,
это уже было не решение, а единственный смысл его жизни.
   - Стой на месте,  сынок, - спокойно сказал я. - Судья сказал истинную
правду - мне терять нечего.  Если ты сделаешь лишь один  шаг,  прострелю
тебе ягодицу.  Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, что может
натворить неслышно летящая,  быстрая свинцовая пуля? Ты слышишь, Доннел-
ли?  Если эта пуля угодит тебе в бедро,  она так разворотит его,  что ты
станешь таким же калекой,  как я,  и будешь хромать до конца своих дней;
если  же она попадет в бедренную артерию,  и глазом не успеешь моргнуть,
как истечешь кровью. Понял, дурачок?
   Зал суда вторично содрогнулся от резкого выстрела из кольта  и  глухо
прозвучавшего отзвука.  Лоннелли упал на пол, обхватив обеими руками щи-
колотку ноги.  На его лице отразилась вся гамма чувств:  непонимание пе-
решло в удивление, которое сменилось неверием в то, что такое могло про-
изойти с ним.
   - Рано или поздно все мы должны усвоить  уроки,  которые  преподносит
нам жизнь, - ровным голосом сказал я, бросив взгляд в направлении откры-
той двери:  выстрелы могли привлечь внимание.  Но никого не было  видно.
Может быть, потому, что в придачу к двум констеблям - причем временно ни
тот ни другой не могли приступить к выполнению своих  обязанностей,  так
как  оба  набросились  на  меня  еще в "Контессе" - все полицейские силы
Марбл-Спрингс включали только шерифа да Доннелли.  И все же медлить было
так же глупо, как и опасно.
   - Тебе  далеко не уйти,  Тальбот!  - тонкогубый рот шерифа извивался,
как червяк, делая отчаянные движения, так как шериф говорил одними губа-
ми,  не  разжимая  плотно сомкнутых зубов.  - Не пройдет и пяти минут со
времени твоего побега,  как каждый полицейский офицер в округе  бросится
тебя  искать,  а  через  15 минут приказ найти тебя будет отдан по всему
штату.  - Он замолчал,  потом сморщился,  лицо исказили спазмы. Когда он
снова посмотрел на меня, вид его был ужасен.
   - Мы сообщим куда следует об убийце, Тальбот, о вооруженном убийце, и
будет отдан приказ застрелить тебя,  как бешеную собаку. Стрелять в тебя
будут с одной целью: чтобы убить.
   - Послушайте, шериф, - начал судья, но тот перебил его.
   - Простите,  судья. Он мой, - шериф посмотрел вниз на лежащего и сто-
нущего полицейского.  - В ту самую минуту,  когда Тальбот  схватился  за
пистолет,  он  вычеркнул себя из списка ваших подопечных.  Тебе не жить,
Тальбот. Недолго тебе еще бегать!
   - Итак,  вы намерены застрелить меня? - задумчиво спросил я и оглядел
зал суда.  - Нет,  нет,  джентльмены,  видно,  все вы воспитаны на одной
идее: смерть или слава. На идее, что вам на грудь повесят медали...
   - Что за вздор вы несете? - заинтересовался шериф.
   - Школьница для этой цели не годится.  С ней может быть  истерика,  -
пробормотал я и,  покачав головой, посмотрел на блондинку. - Очень сожа-
лею, мисс, но мой выбор пал на вас.
   - Что? Что вы хотите этим сказать? - Возможно, она испугалась, а воз-
можно, хотела казаться испуганной. - Что вам от меня нужно?
   - Вы. Кстати, вы слышали, что сказал карманный ковбой? Как только по-
лицейские увидят меня,  они начнут пальбу во все,  что будет у них перед
глазами. Но они не станут стрелять в хорошенькую девушку, особенно в та-
кую милашку,  как вы.  Я в цейтноте, мисс, и мне нужна охранная грамота.
Моей охранной грамотой будете вы.
   - Будь все проклято,  - раздался осипший от испуга голос судьи Молли-
сона.  - Тальбот, вы не имеете права! Это же ни в чем не повинная девуш-
ка, а вы ставите под угрозу ее жизнь!..
   - Нет,  не я,  - голос мой был тверд. - Если кто-то решил подвергнуть
ее жизнь опасности, так это присутствующие здесь друзья шерифа.
   - Но... но, мисс Рутвен - моя гостья. Сегодня днем я пригласил ее сю-
да, чтобы...
   - Отлично понимаю,  что это нарушение законов гостеприимства, которым
так славятся южные штаты. Да, я отлично понимаю это. Знаток этикета Эми-
ли
   Пост наверняка бы вынесла порицание моим манерам, - я схватил девушку
за руку и резким рывком заставил встать.  Не выпуская ее руки, потащил к
выходу. - Пошевеливайтесь, мисс, у нас не так уж много...
   Я выпустил ее руку, быстрыми шагами направился к проходу между рядами
и,  схватив заряженный пистолет,  начал совершать им круговые  движения.
Какое-то время я внимательно разглядывал верзилу со сломанным носом, си-
дящего через три ряда от девушки,  наблюдая за сменой настроений на буг-
ристом ландшафте его лица - типичного лица неандертальца, который тщетно
пытается что-то сообразить и прийти,  наконец, к какому-то определенному
решению.  Но, видимо, решение ему могли подсказать только звенящие коло-
кольчики да разноцветные огни балагана.
   Он уже принял вертикальное положение и сделал было движение  выйти  в
проход. Его правая рука скользнула за лацкан пиджака, но тут конец коль-
та уперся в локоть его правой руки.  Сильный удар отбросил мою руку, и я
только могу предположить, что же произошло с его рукой. Наверное, что-то
очень плохое,  если только его отчаянный вопль и тяжелое падение на ска-
мейку, с которой он только что поднялся, могли служить верным критерием.
Возможно,  я перестраховался: ведь этот громила мог сунуть руку во внут-
ренний карман только для того,  чтобы вытащить новую сигару. Ничего, те-
перь мой прием научит его носить портсигар в левом, а не в правом карма-
не.
   Он все еще стонал,  когда я, быстро пройдя по проходу между скамьями,
вытолкнул девушку в подъезд и,  захлопнув за собой дверь,  запер ее. Это
даст мне фору в десять,  а может быть,  и пятнадцать секунд. Но больше и
не потребуется.  Я схватил девушку за руку и потащил по тропинке на ули-
цу.
   У обочины  стояли  два  автомобиля.  "Шевроле"  с открытым верхом без
опознавательных знаков был полицейской машиной,  на которой шериф,  Дон-
нелли и я приехали в суд.  Вторая машина скорее всего принадлежала судье
Моллисону и была марки "студебекер хавк" низкой  посадки.  Машина  судьи
показалась мне более быстроходной,  чем полицейская, но я подумал о том,
что большинство машин американского производства снабжено автоматическим
управлением,  незнакомым мне.  Я не смог бы управлять "студебекером",  а
время,  необходимое на обучение, было очень дорогим. С другой стороны, я
очень хорошо знал, как управлять "шевроле": по пути в суд сидел вместе с
шерифом на переднем сиденье и внимательно наблюдал, как он управляет ма-
шиной.
   - Садитесь,  - я посмотрел на девушку и кивнул, указав на полицейскую
машину. - Да поживее!
   Краем глаза я видел,  как она открыла дверцу машины. Одновременно ус-
пел  окинуть взглядом и "студебекер".  Самый быстрый и надежный путь вы-
вести машину из строя - разбить распределитель зажигания. Три или четыре
секунды у меня ушло на то,  чтобы найти и открыть замок капота.  Потом я
обратил внимание на шину ближайшего ко мне переднего колеса. Если бы ши-
на была бескамерной и если бы при мне был мой привычный автомат,  то ма-
локалиберная пуля в стальной оболочке смогла бы пробить только крохотное
отверстие.  Причем не успел бы я пробить его, как оно снова загерметизи-
ровалось бы. Но грибообразная пуля кольта разворотила основательную дыру
на боковой поверхности шины. "Студебекер" тяжело осел.
   Девушка уже сидела в "шевроле".  Не затруднившись тем,  чтобы открыть
дверцу машины,  я перешагнул через борт и опустился на  место  водителя.
Мельком взглянув на приборную доску,  схватил белую пластмассовую сумку,
лежащую на коленях у девушки,  сломал замок, порвав при этом пластмассу,
так  как  торопился,  и  высыпал ее содержимое на сиденье рядом с собой.
Ключи от машины оказались сверху всей этой кучи. Это означало только од-
но:  девушка сунула их на самое дно сумки.  Я мог бы поклясться, что она
испытывает страх, но еще с большим рвением поклялся бы в том, что ее во-
ля противостоит страху.
   - Видно,  вы решили:  это самое умное, что можно предпринять в данной
ситуации,  - я включил мотор, нажал на кнопку автоматического включения,
снял  машину  с  ручного тормоза и так резко дал газ,  что задние колеса
сначала завизжали, потом завертелись с бешеной скоростью, пробуксовав на
покрытой гравием дорожке, и машина рванулась вперед.
   - Если еще хоть раз попытаетесь выкинуть нечто подобное,  очень пожа-
леете об этом. Считайте, что предупредил вас.
   Я довольно опытный водитель, если дело не касается сложной езды с об-
гонами  и двойными обгонами и не связано с машинами американского произ-
водства с автоматическим управлением.  Когда же надо ехать по  прямой  и
только  нажимать  на  педаль  газа,  то эти большие машины с У-образными
восьмицилиндровыми моторами дадут сто очков вперед  посредственным  бри-
танским и европейским спортивным моделям, которые в сравнении с ними ка-
жутся совсем беспомощными.
   Машина пошла так, словно была снабжена ракетным ускорителем. Я решил,
что так как она принадлежала полиции,  то имеет форсированный двигатель.
Выровняв ее на шоссе,  бросил беглый взгляд в зеркало и увидел, что зда-
ние суда уже далеко позади:  у меня едва хватило времени,  чтобы мельком
взглянуть на выбежавших судью и шерифа.  И тут, пропустив крутой поворот
справа, я резко повернул руль. Машину занесло, один из брызговиков отор-
вался.  Несмотря на это, ногу с педали газа я не снял, и мы вырвались за
пределы города. Впереди был простор!

                                Глава 2

   Машина шла по шоссе на север. Серая от пыли лента дороги на несколько
десятков сантиметров возвышалась над уровнем лежащей за пределами  шоссе
земли. Слева искрилась и сверкала, как переливающийся изумруд, озаренная
палящим солнцем поверхность Мексиканского залива.  Между шоссе и заливом
по  побережью шла не вызывающая интереса полоса низких мангровых деревь-
ев,  а справа мелькал заболоченный лес,  но, вопреки моему ожиданию, это
были  не пальмы или карликовые пальмы,  которые я думал встретить в этих
местах,  а сосны и приводящие в уныние перелески из молодой сосновой по-
росли.
   Езда не доставляла мне удовольствия. Я вел "шевроле" на такой скорос-
ти,  на какую только решил отважиться, и мягкое покачивание подвески от-
нюдь не давало мне ощущения безопасности.  Не хватало солнцезащитных оч-
ков.  Хотя солнце не ослепляло прямыми лучами,  безжалостный свет  этого
субтропического светила,  сверкающего в небе прямо над шоссе,  был таким
резким,  что причинял боль глазам.  Машина была  открытой,  но  ветровое
стекло  таким  большим и таким выпуклым,  что затрудняло проникновение в
кабину свежего воздуха и не охлаждало ее,  несмотря  на  то,  что  ветер
свистел в ушах: скорость превышала 130 километров в час. Там, в зале су-
да,  температура в тени достигала почти 40ё С, а какой она была здесь, в
этом открытом пекле, даже невозможно представить.
   Езда не доставляла удовольствия и девушке. Она даже не побеспокоилась
снова положить в сумочку барахло,  которое я вытряхнул.  Несколько  раз,
когда  машина  делала  очередной крутой поворот,  она хваталась рукой за
верхнюю кромку двери,  но, не считая этого, не сделала ни единого движе-
ния  с тех пор,  как МарблСпрингс остался позади.  Только повязала белым
шелковым шарфом светлые волосы. На меня она не взглянула ни разу, и я не
представлял,  какого цвета у нее глаза.  И уж, конечно, не заговорила со
мной.  Раз или два я посмотрел на нее, но она все время смотрела вперед.
Губы плотно сжаты,  лицо бледное,  на левой щеке горело яркое пятно. Она
все еще боялась,  а может,  боялась более, чем когда-либо. Возможно, она
думала о том, что с ней будет. Я и сам думал об этом.
   Через 13 километров пути и 8 минут времени произошло то,  чего я ожи-
дал. Кто-то позаботился и быстро принял меры. Дорогу заблокировали в том
месте,  -  где какая-то предприимчивая фирма оборудовала справа от шоссе
асфальтированную площадку - место отдыха  водителей  -  и  бензоколонку,
применив для этого раздробленный камень и кораллы.  Поперек шоссе стояла
большая черная полицейская  машина,  вращались  сигнальные  огни,  горел
красным светом сигнал "стоп".  Слева, как раз за капотом полицейской ма-
шины,  поверхность земли резко снижалась,  образуя ров глубиной в 1  или
1,5 метра,  который в конце немного приподнимался,  переходя в мангровую
поросль. Прорваться с этой стороны было невозможно. Справа дорога расши-
рялась, образуя двор заправочной станции, где выстроились в высокую вер-
тикальную линию черные гофрированные 200-литровые цистерны  с  бензином,
полностью  блокирующие пространство между полицейской машиной и передней
линией бензонасосов, установленных параллельно шоссе.
   Все, что я разглядел за 4-5 секунд,  заставило меня так резко тормоз-
нуть,  что  "шевроле" содрогнулся и его с заклиненными намертво колесами
занесло в сторону.  Скорость со 110 километров упала до 50. В ушах стоял
пронзительный  визг шин,  а сзади на сером от пыли шоссе остались черные
дымящиеся следы от расплавившейся резины.  Еще я успел увидеть полицейс-
ких: один согнулся за капотом полицейской машины, а голова и правая рука
второго виднелись над багажником.  Оба были вооружены револьверами. Тре-
тий полицейский стоял,  выпрямившись во весь рост, почти полностью скры-
тый ближайшей цистерной с бензином.  Зато его оружие было отчетливо вид-
но.  Это  было  самое  смертоносное  из всех типов оружия для стрельбы с
близкой дистанции - хлопушка-дробовик с укороченным стволом  и  гильзами
20-го калибра, начиненными дробью среднего размера.
   Скорость "шевроле" снизилась до 30 километров. До дорожного блока ос-
тавалось не более 35 метров. Револьверы полицейских нацелились мне в го-
лову, а сами полицейские встали и вышли из укрытий. И тут боковым зрени-
ем я увидел,  что девушка схватилась за ручку двери и, наполовину отвер-
нувшись от меня, приготовилась выпрыгнуть из машины. Ни слова не говоря,
я нагнулся,  схватил ее за руку и с  дикой  силой  рванул  к  себе.  Она
вскрикнула  от боли.  В ту же минуту я перенес свою хватку на ее плечо и
притянул к себе на грудь,  чтобы полицейские не  осмелились  выстрелить.
Потом до отказа нажал на педаль газа.
   - Сумасшедший!  Вы  убьете  нас!  - на какую-то долю секунды ее глаза
разглядывали 200-литровые цистерны, на которые неслась машина. Выражение
ужаса  на лице соответствовало панике,  прозвучавшей в ее голосе.  Потом
она закричала и отвернулась,  спрятав лицо у меня на  груди,  ее  острые
ногти впились мне в плечо.
   Мы врезались  во вторую цистерну слева,  точно угодив в нее серединой
бампера.
   Подсознательно я теснее прижал к себе девушку и,  вцепившись в  руль,
приготовился к ошеломляющему оглушительному удару.  Отчетливо представил
себе этот удар, который раздавит меня о рулевое колесо или выбросит впе-
ред  прямо через ветровое стекло в тот самый момент,  когда мертвый груз
200-килограммовой цистерны срежет болты,  крепящие мотор к раме,  и  он,
сорвавшись, пробьет кузов и врежется в кабину.
   Но этого сокрушительного удара не произошло.  Раздался скрежет и лязг
металла; крыло машины, оторвав цистерну от земли, отбросило ее с дороги.
В момент удара я подумал,  что цистерна свалится на капот, разобьет вет-
ровое стекло и пригвоздит нас к сиденью.  Свободной рукой резко крутанул
руль влево,  и вращающаяся в воздухе цистерна, отскочив от крыла машины,
исчезла из виду.  Я удержал руль,  выровнял машину. Цистерна была пуста.
Не раздалось ни единого выстрела.
   Девушка медленно  подняла голову,  посмотрела через мое плечо назад и
уставилась на меня.  Ее ногти все еще вонзались в мои плечи,  но она со-
вершенно не осознавала этого.
   - Вы сумасшедший, - я едва расслышал ее хриплый шепот сквозь крещендо
ревущего мотора. - Вы сумасшедший, вы наверняка сумасшедший. - Возможно,
раньше ужас не коснулся ее, но теперь он овладел ею полностью.
   - Отодвиньтесь от меня, леди. Вы закрываете мне видимость.
   Она отодвинулась на несколько сантиметров,  но глаза,  полные страха,
все еще были устремлены на меня. Ее било как в лихорадке.
   - Вы сумасшедший, - повторила она. - Прошу, умоляю вас, выпустите ме-
ня.
   - Я не сумасшедший и еще немного соображаю,  мисс Рутвен.  У них были
не больше двух минут,  чтобы соорудить это заграждение,  а требуется го-
раздо больше двух минут, чтобы выкатить из склада шесть полных цистерн и
поставить их в ряд.  У той цистерны, в которую я врезался, отверстие для
отсоса  бензина было повернуто ко мне,  и в нем не было пробки.  Значит,
цистерна пустая. Что же касается вашей просьбы выпустить из машины - из-
вините, но не могу терять на это время. Оглянитесь.
   Она оглянулась.
   - Они... они гонятся за нами!
   - А  чего вы ожидали - думали,  они пойдут в ресторан и выпьют по ча-
шечке кофе?
   Теперь дорога шла совсем рядом с морем,  извиваясь по береговой поло-
се. Шоссе оказалось довольно свободным, но все-таки движение было доста-
точно интенсивным,  и я воздерж