другого.
     - Это  предвещает  удачу,  -  пояснил  сэр Найджел. - Нам также перешли
дорогу  женщина и священник, поэтому все у нас, видимо, пойдет хорошо. А что
ты скажешь, Эдриксон?
     - Не  знаю,  достойный лорд. Древние римляне были народ очень мудрый, а
все-таки  ставили  свою судьбу в зависимость от таких примет: греки тоже, да
и   другие   народы  древности,  известные  своей  ученостью.  Однако  среди
современных людей многие насмехаются над предзнаменованиями.
     - Тут  не может быть никаких сомнений, - сказал сэр Оливер Баттестхорн.
-  Я  отлично помню, как однажды в Наварре вдруг слева от меня из совершенно
безоблачного  неба прогремел гром. Мы поняли, что случится беда. Долго ждать
не  пришлось:  всего  через тринадцать дней волки стащили превосходную ляжку
оленя,  лежавшую  у  самого  входа  в мою палатку, и в тот же день две фляги
старого вина прокисли и помутнели.
     - Принесите-ка  снизу  мое  снаряжение, - обратился сэр Найджел к своим
оруженосцам,  -  а  также  доспехи  сэра  Оливера. Мы облачимся в них здесь.
Потом  займитесь  и  собой.  Я  надеюсь, что вы сегодня с честью вступите на
путь  рыцарских  подвигов  и  покажете  себя  вполне  достойными  и храбрыми
оруженосцами.  А  теперь,  сэр  Оливер,  решайте сами: желали бы вы, чтобы я
командовал, или вы будете командовать сами?
     - Конечно  вы,  мой  петушок,  вы!  Клянусь  пресвятой Девой! Я тоже не
цыпленок,  но  все  же  не  столь многоопытен в военном деле, как оруженосец
сэра Уолтера Мэнни. Делайте все, что сочтете нужным.
     - Тогда  пусть  ваше  знамя  развевается  на  носу,  а  мое на корме. В
качестве  передового  охранения  я даю вам ваших собственных сорок человек и
сорок  лучников.  А  еще  сорок  человек  да  мои ратники и оруженосцы будут
охранять  корму.  Десять лучников с тридцатью матросами под началом, шкипера
пусть  находятся  на  шкафуте,  десять  будут  лежать  наготове  с камнями и
арбалетами. Одобряете такой план?
     - Хорошо,  клянусь,  очень  хорошо!  Но  вот  несут  мои доспехи, и мне
придется  потрудиться, - я уже не смогу просто скользнуть в них, как бывало,
когда впервые взглянул в лицо войне.
     Тем   временем  во  всех  частях  большого  корабля  люди  суетились  и
готовились   к  военным  действиям.  Лучники  стояли  группами  на  палубах,
натягивая  потуже  тетивы и пробуя, крепко ли они держатся в зарубках. Среди
них  ходили  Эйлвард  и  другие,  более пожилые солдаты, то давая вполголоса
немногословные указания, то предостерегая.
     - Держитесь,  мои золотые ребятки, - говорил старый лучник, переходя от
кучки  к  кучке,  -  клянусь  эфесом, нынче нам должно повезти. Не забывайте
поговорку Белого отряда.
     - Какая  же  это  поговорка, Эйлвард? - крикнуло несколько человек; они
слушали, опираясь на свои луки, и посмеивались.
     - Один  старый  лучник  говаривал:  "Каждый  лук  туго  согнуть. Каждая
стрела,  чтоб  в  цель  пошла.  Каждая тетива натянута крепко. Каждая стрела
пусть  летит  метко!"  И  если у лучника на уме эта поговорка, на левой руке
нарукавник,  перчатка для стрельбы на правой и за поясом воску на фартинг, -
чего еще может он пожелать?
     - Было  бы  неплохо,  -  заметил Хордл Джон, - если бы у него за поясом
было и на четыре фартинга вина.
     - Сначала  труд,  вино потом, mon camarade, однако нам пора занять свои
места:  мне  кажется,  вон  там,  между скалами Нидл и ущельями Элум, я вижу
самые  верхушки мачт на их судах. Хьюетт, Кук, Джонсон, Каннингем, ваши люди
будут  охранять  корму.  Торнбери,  Уолтере,  Хэкетт,  Бэддлсмир, вы с сэром
Оливером  на  полубаке.  Саймон,  ты останешься при знамени сэра Найджела, а
десять человек должны пройти на нос.
     Спокойно  и  быстро  люди  разошлись  по  местам;  они  легли плашмя на
палубу,  ибо  так приказал сэр Найджел. В носовой части было укреплено копье
сэра  Оливера  с  его  гербом  -  кабаньей головой на золотом поле. На корме
стоял  Черный  Саймон  со  знаменем  рода  Лорингов.  На  шкафуте находились
саутгемптонские  моряки,  волосатые  и смуглые; они скинули куртки, затянули
пояса  и  держали  в руках мечи, колотушки и топоры. Их вожак Гудвин Хаутейн
на  корме  разговаривал с сэром Найджелом, время от времени поглядывая то на
раздувшийся парус, то на двух матросов, державших румпель.
     - Передайте  приказ,  -  сказал сэр Найджел, - чтобы ни один человек не
брался  за  оружие  и не натягивал тетивы, пока мой трубач не подаст сигнал.
Хорошо  бы  нам  сделать  вид,  что  это - торговое судно из Саутгемптона, и
притвориться, будто мы испугались и бежим от них.
     - Мы  скоро их увидим, - заявил старший шкипер. - Ого, разве я не прав?
Вон  они  притаились в гавани Фрэшуотер, эти водяные змеи. Обратите внимание
на  дым  в  том  месте, где они совершили свое черное дело! Смотрите, как их
лодки  спешат  отойти от берега! Они нас увидели и созывают людей на борт. А
вот  они  поднимают  якорь.  Кишат на палубе, словно муравьи! Они действуют,
как  опытные  моряки.  Достойный  лорд,  они  не  так  глупы.  Боюсь, что мы
задумали  больше,  чем сможем выполнить. Каждое из их судов - галеас, притом
из самых больших и быстроходных.
     - Хотел  бы  я  иметь ваши глаза, - отозвался сэр Найджел и прищурился,
всматриваясь  в  пиратские  суда.  -  Как  видно, это отличные корабли, и мы
получим  большое  удовольствие  от встречи с ними. Хорошо бы сообщить людям,
что  сегодня  мы  не  будем  ни давать пощады, ни ждать пощады. Нет ли у вас
случайно на этом судне священника или монаха, мистер Хаутейн?
     - Нет, достойный лорд.
     - Для  моего  отряда  это  не так уж важно, - все они перед отъездом из
замка  Туинхэм  исповедались  и  причастились, и отец Христофор из аббатства
дал  мне  слово,  что они равно подготовлены и для того света и для Гаскони.
Но  меня  берет  сомнение  относительно этих винчестерцев, прибывших с сэром
Оливером,  ибо  кажутся  они мне весьма безбожным отрядом. Передайте приказ,
чтобы  люди  стали  на  колени,  и  пусть  младшие командиры прочтут для них
Pater, Ave и Credo*.
     ______________
     * "Отче наш", "Богородице, дево, радуйся", "Верую" (лат.)

     Звякнув  оружием,  грубые  лучники  и  матросы  опустились  на  колени,
склонили  головы,  сложили  руки  и  стали  слушать хриплое бормотание своих
командиров.  Странной  казалась  внезапная  тишина;  вдруг  стали  громче  и
хлюпанье  воды,  и шорох паруса, и скрип шпангоутов. Многие лучники вытащили
из-за  пазухи  амулеты  и  реликвии,  и  тот, у кого этих священных сокровищ
оказалось  больше  обычного,  передавал  их по рядам товарищей, чтобы каждый
мог приложиться и воспользоваться плодами благочестия.
     Желтый  корабль  уже  вырвался  из  тесных вод Солента и теперь нырял и
приподнимался  на  пологих волнах пролива. С востока дул свежий ветер, порой
даже  резкий; и тогда большой парус туго надувался и клонил судно, пока вода
не   начинала  шипеть  под  самым  фальшбортом.  Неуклюжее  и  широкое,  оно
переползало  с  волны на волну, погружая свой закругленный нос в синие валы,
и  пена белыми комьями летела на палубы. За кормой видны были темные силуэты
галеасов,  они  уже подняли паруса и мчались в погоню из гавани Фрэшуотер, а
двойной  ряд  весел  давал  им  преимущество,  благодаря  которому они могли
догнать  любое  судно,  шедшее  только  под парусами. Высоким и неприступным
казался  английский  корабль;  а  длинные черные и быстрые пиратские галеасы
походили  на  двух  тощих  волков,  заметивших  царственного  оленя, который
ничего не подозревая, проходит мимо их лесного логова.
     - Может  быть, мы повернем, достойный лорд? Или все-таки пойдем дальше?
- спросил шкипер, глядя с тревогой назад.
     - Нет,   мы   должны   двигаться   вперед  и  притворяться  беззащитным
купеческим судном.
     - А  как  же  ваши  знамена?  Негодяи  увидят,  что  у нас на борту два
рыцаря.
     - Но  опускать  свое  знамя  не  делает  чести  настоящему  рыцарю и не
способствует  его  славе.  Пусть  знамена остаются: пираты подумают, что это
корабль  с  грузом вина идет в Гасконь или что мы везем шерсть какого-нибудь
торговца  сукнами  и  шелком  из Стэпла. Ma foi! Они идут весьма быстро. Они
несутся  на  нас,  как  два  ястреба  на  цаплю.  Не  видно ли на их парусах
какого-нибудь символа или девиза?
     - На том, справа, как будто виднеется голова эфиопа, - сказал Аллейн.
     - Это  знак  Черной Головы, нормандца! - воскликнул один из матросов. -
Я  видел  его  и раньше, когда он ограбил нас в Уинчелси. Сам он удивительно
крупный  и  сильный  человек,  и  в  нем  нет  жалости  ни  к  женщине, ни к
животному.  Говорят,  у него силы за шестерых; и уж, наверно, грехов на душе
тоже  за  шестерых.  А  посмотрите:  вон  бедняги,  которые  повешены  на их
нок-реях!
     Действительно,  на  каждом конце рея висела темная человеческая фигура,
раскачиваясь  и  подскакивая  при каждом подъеме судна на волну и при каждом
спуске.
     - Клянусь  апостолом,  - сказал сэр Найджел, - я надеюсь, что с помощью
святого   Георгия  и  пресвятой  Девы  наш  черноголовый  друг  всего  через
несколько  часов повиснет сам, и очень буду удивлен, если этого не случится.
Но что это на другом галеасе?
     - Это  генуэзский  алый  крест. Капитан, по прозванию "Борода-лопатой",
очень  известный моряк, и он хвастает, что нет на свете матросов и лучников,
которые могли бы соперничать с теми, кто служит дожу Бокканегра.
     - А  это  мы проверим, - вставил Гудвин Хаутейн, - но было бы хорошо до
того,  как  они  подойдут  к  нам вплотную, поднять заслоны для защиты от их
стрел.
     Он  хрипло  выкрикнул  какой-то приказ, и его моряки заработали ловко и
безмолвно,  поднимая  фальшборты  и  закрепляя их. Все три якоря сэр Найджел
велел  втащить  на шкафут, затем их привязали к мачте на расстоянии двадцати
футов  друг  от друга и оставили под охраной четырех человек. Восемь человек
стояли,  держа  наготове  кожаные  мехи  с  водой  на случай огненных стрел,
которые  могли  попасть  на судно, другие были посланы на мачту и вытянулись
на  рее,  чтобы  сбрасывать  камни  или стрелять из луков, если это окажется
нужным.
     - Дайте  им  все,  что  есть на судне тяжелого и грузного, - сказал сэр
Найджел.
     - Тогда   нам,   пожалуй,   придется   поднять   наверх   сэра  Оливера
Баттестхорна, - заметил Форд.
     Рыцарь  посмотрел  на  него  так,  что  улыбка мгновенно исчезла с лица
юноши.
     - Ни  один  мой  оруженосец  никогда  не  позволит  себе  смеяться  над
опоясанным  рыцарем,  -  добавил  сэр Найджел мягче. - Я понимаю, это только
мальчишеская  шутка,  без  желания  уязвить.  Но  я  оказал бы плохую услугу
твоему отцу, если бы не научил тебя сдерживать свою болтовню.
     - Они  хотят  зажать  наше  судно  с  двух сторон, милорд! - воскликнул
шкипер.  -  Смотрите,  как они ускоряют ход, обгоняя друг друга! У нормандца
есть  баллиста  или  катапульта  на  полубаке.  Смотрите,  они наклоняются к
гандшпугу, они намерены пустить в ход свое орудие.
     - Эйлвард!  -  крикнул  рыцарь.  -  Возьмите  своих трех самых надежных
лучников  и  постарайтесь  помешать  им.  Мне  кажется,  их можно достать из
длинного лука.
     - До  них  семнадцать  раз  по двадцать шагов... - ответил лучник, водя
глазами  туда и сюда. - Клянусь моими десятью пальцами, было бы удивительно,
если  бы  мы не смогли сделать им отметину на таком расстоянии. Сюда, Уоткин
из  Соулея, Арнольд и Длинный Уильям, покажем этим негодяям, что им придется
иметь дело с английскими лучниками!
     Названные  три  лучника встали на конце кормы, широко расставили ноги и
принялись  наводить  стрелы  на  цель,  пока  их наконечники не оказались на
одном уровне с основой.
     - У  тебя  самый  верный глаз, Уоткин, - добавил Эйлвард, который стоял
рядом  с ними, положив стрелу на тетиву. - Целься в негодяя в красной шапке.
А  вы  оба  стреляйте  в  того,  со  шлемом,  я  же  буду  наготове, если вы
промахнетесь,   -  они  тоже  собираются  стрелять.  Действуйте,  не  то  мы
опоздаем.
     Толпа  пиратов  отхлынула  от  катапульты, оставив двоих, чтобы сделать
выстрел.  Один, в красной шапке, наклонился, устанавливая зазубренный камень
на  длинном  конце  деревянного  рычага,  похожем  на  ложку.  Другой держал
веревочную    петлю,    которая   должна   была   освободить   захватывающее
приспособление  и  послать  вперед  неуклюжий  метательный  снаряд.  Так они
стояли  одно  мгновение, и их фигуры выделялись резко и четко на фоне белого
паруса.  Затем  человек  в красной шапке упал поперек камня, между ребрами у
него  торчала стрела; а второй, раненный в ногу и в шею, корчился и бился на
палубе.  Когда  он  падал  назад,  он  освободил пружину, и огромное бревно,
описав  круг,  с  чудовищной силой швырнуло его товарища в воду так близко к
английскому  кораблю,  что  его  изуродованное  и  растерзанное тело едва не
зацепилось  за  корму.  Что касается камня, то он взвился вертикально и упал
между  кораблем  и  галеасом.  При  виде  этого  лучники  и  матросы заорали
приветствия и расхохотались, а преследователи яростно завыли.
     - Ложитесь,  mes  enfants,  - приказал Эйлвард, взмахнув левой рукой. -
Мы  их  научим  уму-разуму.  Вон  они  тащат  щиты и мантелеты. Теперь нам в
голову полетят камешки - долго ждать не придется.


                                 Глава XVI

КАК ЖЕЛТЫЙ КОРАБЛЬ СРАЖАЛСЯ
                        С ДВУМЯ ПИРАТСКИМИ ГАЛЕАСАМИ

     Все  три  судна  стремительно  шли  на  запад, английское держалось еще
впереди,  но  галеасы  постепенно  нагоняли  его. Слева четко тянулась черта
горизонта  без  единого  паруса.  Остров  уже  лежал  далеко позади, похожий
скорее  на  облако; прямо перед ними находился Сент-Олбенс-Хед, а в туманной
дали  -  едва  видный  Портленд.  Аллейн  стоял  возле румпеля; свежий ветер
перехватывал  дыхание,  резкий  зимний  воздух  пощипывал  щеки и трепал его
белокурые  кудри,  падавшие  из-под  шлема.  Лицо  его  разрумянилось, глаза
блестели,  ибо  кровь  сотен  его  предков  - воинственных саксов - начинала
бежать быстрее в жилах.
     - А  что  это?  -  удивился  он,  когда  чей-то шипящий голос как будто
зашептал ему прямо в уши.
     Рулевой  улыбнулся  и  указал  ногой на стрелу, которая впилась в борт,
пущенную  из  самострела,  тяжелую,  короткую  стрелу. В тот же миг рулевой,
пошатнувшись,  упал  на колени, потом рухнул на палубу и безжизненно застыл,
а  в  его  спине  торчало  окровавленное  перо  другой  стрелы. Когда Аллейн
наклонился,  чтобы  поднять  его,  воздух вокруг уже был полон пронзительным
свистом  стрел,  и  юноша  слышал, как они сыпались на палубу, точно яблоки,
когда яблоню трясут.
     - Поднимите еще два щита на корме, - спокойно приказал сэр Найджел.
     - И другого человека к румпелю! - крикнул шкипер.
     - Действуйте,  Эйлвард, с вашими десятью лучниками, - продолжал рыцарь.
-  А  десять  лучников  сэра  Оливера  пусть  займутся  генуэзцем. Я пока не
намерен открывать, какими силами мы можем угрожать им.
     Десять  лучников  выстроились  в  ряд  под  началом Эйлварда, а молодым
оруженосцам,  еще понятия не имевшим о войне, было очень полезно посмотреть,
какой  порядок  и  хладнокровие  царят  среди этих старых солдат, как быстро
отдаются  приказы  и  как  единодушно  -  все  десять  как один человек - их
выполняют.  Товарищи,  скрытые  фальшбортами, отпускали по их адресу соленые
шутки, критиковали, давали советы:
     - Выше, Уот, выше!
     - Хорошенько навались, Уилл!
     - Не забудь про ветер, Хэл!
     Так  бормотал  этот  хор,  а над ним пели тетивы, посвистывали стрелы и
раздавались короткие приказы старшего лучника:
     - Поднять луки! Прицел! Стрелять всем вместе!
     Теперь  с вражеских судов действовали уже обе баллисты, но они были так
замаскированы  и  прикрыты,  что, помимо того мгновения, когда они стреляли,
их  никак  нельзя  было обнаружить. Над головами лучников пролетела огромная
коричневая  глыба,  пущенная  с  генуэзца,  и погрузилась в волну. Другая, с
нормандца,  впилась  в  шкафут,  проломила  в трюме спину одной из лошадей и
пробила  себе дорогу сквозь борт корабля. Две другие, летевшие одновременно,
прорвали  большую  дыру в св. Христофоре, изображенном на парусе, и снесли с
полубака  троих  людей  сэра  Оливера.  Старший  шкипер с расстроенным видом
посмотрел на рыцаря.
     - Они  сохраняют то же расстояние, - сказал он. - Наши лучники стреляют
превосходно,  поэтому  те  не  пойдут на сближение. Но как нам защититься от
камней?
     - Мне  кажется,  я  могу  обмануть  их,  - бодро ответил рыцарь и отдал
лучникам какой-то приказ.
     В  то же мгновение пятеро из них подняли руки кверху и бросились ничком
на  палубу.  Одного  уже  сразила  стрела,  поэтому на ногах остались только
четверо.
     - Это  придаст  им смелости, - сказал сэр Найджел, разглядывая галеасы,
которые   ползли   с  обеих  сторон,  подвигаясь  с  каждым  неторопливым  и
размеренным  взмахом  длинных  весел; вода бурлила и пенилась под их острыми
носами.
     - Они все-таки держатся на расстоянии! - воскликнул Хаутейн.
     - Тогда  пусть  лягут еще двое, - приказал командир. - Этого хватит, ma
foi.  Они  идут  на  нашу  приманку, как птенцы в силок птицелова. К оружию,
солдаты!  Знамя  вперед,  и  вокруг него - оруженосцы! Эй, на шкафуте, возле
якорей,  будьте  готовы  к  броску!  Трубите  в трубы, и пусть благословение
божье поможет честным людям победить.
     Не  успел  он  договорить,  как  с обеих галеасов донесся рев голосов и
дробь  барабанов,  а  вода поднялась фонтанами от ударов сотни весел. Пираты
налетели  справа  и  слева,  борта  и  ванты  были  черны  от  людей, оружие
поблескивало.  Тяжелыми  гроздьями  нависли  нападающие над полубаком: белые
лица,  смуглые  лица,  желтые,  черные,  светловолосые  северяне,  загорелые
италийцы,  жестокие разбойники-левантийцы и пылкие мавры из варварских стран
-  люди  всех  оттенков  и  со  всех концов земли, объединенные только общей
печатью зверской свирепости.
     Притершись  с  обеих  сторон и положив весла вдоль бортов, чтобы они не
переломились,  пираты  с  ужасающим  воем  и  криками хлынули, как поток, на
беззащитное торговое судно.
     Но  еще яростнее и пронзительнее завопили они, когда из безмолвной тени
фальшбортов  вдруг  поднялись  длинные шеренги английских лучников и стрелы,
свистя,  смертельной  тучей  врезались в не ожидавшую этого толпу на палубах
пиратских  судов.  С  более  высоких  частей  корабля лучники стреляли прямо
вниз,  в ряды врагов, стоявших так близко, что стрела могла пробить кольчугу
или  щит  из  твердого  дерева,  будь он хоть толщиной в дюйм. На миг Аллейн
увидел,   что   корму   галеаса  покрыли  бегущие,  машущие  руками  люди  с
перепуганными  лицами, а в следующее мгновение это было уже кровавое месиво,
трупы  лежали  грудами,  живые  прятались  за убитых, ища защиты от внезапно
обрушившегося  на  них вихря смерти. Матросы, которых выбрал для этой задачи
сэр  Найджел,  закинули  якоря  за борта галеасов, и, таким образом, все три
судна,  сцепленные  между  собой  железной силой, грузно двигались вперед по
морским валам.
     И  теперь вспыхнул отчаянный и смертельный бой, один из тысячи подобных
же  боев,  которые  не  описаны  ни  одним  историком  и не воспеты ни одним
поэтом.  В  течение  ряда  веков  во  всех  этих южных водах безымянные люди
сражались  в  безымянных  местах,  и  их единственным памятником становилась
безопасность побережий и неразграбленные селения.
     Лучникам  постепенно  удалось  очистить  палубы  галеасов,  но  с обоих
пиратских  судов  разбойники  ринулись  на  шкафут  английского  судна,  где
матросы  и  часть  лучников  терпели  неудачу  и смешались со своими врагами
настолько,  что  товарищи  не  могли  стрелять, чтобы защитить их. Воцарился
дикий  хаос,  в котором топоры и мечи поднимались и опускались, а англичане,
нормандц