Откуда-то  из  темноты,  все  нарастая,  долетели густые звуки бодрой
хоровой  песни.  Никогда  самые  нежные  и  прелестные  мелодии Прованса или
Лангедока  так  не  ласкали  слух  этих  шестерых  людей, как грубая сакская
песня, которую они слушали на башне горящей крепости, ловя каждое слово:

                Пью от души теперь я
                За гусиные серые перья
                И за родину серых гусей.

     - Эй,  клянусь  эфесом, - заорал Эйлвард, - да ведь это старая, славная
песня  лучников Белого отряда! Сюда идут две сотни молодцов, лучших из всех,
кто когда-либо пускал стрелу! Слушайте, как лихо поют эти черти!
     Все ближе и громче звучал в ночи веселый походный марш:

                Так что ж сказать о луке?
                Он в Англии сработан, лук.
                Искуснейшие руки
                Из тиса выгнули его.
                Поэтому сердцем чистым
                Мы любим наш тис смолистый,
                И землю тиса своего...

                А что сказать о людях?
                Мы в доброй Англии росли,
                Мы нашу землю любим.
                Мы лучники, и нрав наш крут...
                Так пусть же наполнятся чаши -
                Мы выпьем за родину нашу,
                За край, где лучники живут!

     - Они поют так весело, - сказал Дюгесклен, - будто идут на пир.
     - Такой у них обычай, когда предстоит бой.
     - Клянусь  апостолом, это они! - воскликнул сэр Найджел. - Но, кажется,
они опоздали, ибо я ума не приложу, как нам спуститься с этой башни.
     - Смотрите,  вот они, золотые ребятки! - крикнул Эйлвард. - Они выходят
из  тени.  Пересекли  луг.  Теперь  подошли  ко  рву.  Hola,  друзья,  Hola!
Джонстон,  Эклс,  Кук, Харвард, Блай! Неужели вы допустите, чтобы прекрасная
дама и два храбрых рыцаря погибли гнусной смертью?
     - Кто  там?  -  раздался  басовитый голос снизу. - Кто здесь говорит на
английском языке?
     - Это  я,  дружище.  Я,  Сэм  Эйлвард  из  Белого  отряда!  Здесь и ваш
командир,  сэр  Найджел  Лоринг, и еще четверо, всех нас положили на рашпер,
чтобы поджарить, как истерлингскую селедку.
     - Разрази  меня  гром, такая манера выражаться только у старины Сэмкина
Эйлварда,  -  произнес человек внизу среди жужжания остальных голосов. - Где
стычка,   там  Сэмми  -  главный  участник.  Но  кто  эти  мордачи,  которые
загородили  дорогу? Прочь в свои конуры, негодяи! Как? Вы еще смеете глядеть
нам  в глаза? Хватай мечи, ребята, и бей их плашмя. Не тратьте стрел на этих
бунтовщиков и мошенников.
     Но  крестьяне  еще  не  опомнились после взрыва и были подавлены своими
потерями,   а   появление  регулярного  отряда  лучников  вконец  лишило  их
мужества.  Через  несколько минут они во весь опор мчались к себе в заросли.
Между  тем солнце уже всходило над черными, залитыми кровью развалинами, где
еще   накануне  вечером  стоял  величественный  замок  сенешала  Оверни.  На
небосклоне  занималась  утренняя  заря,  когда  лучники собрались у подножия
крепости, чтобы решить, как спасти ее защитников, оставшихся в живых.
     - С  этой  стороны  пока  нет  огня,  -  сказал  Аллейн, - и будь у нас
веревка, мы могли бы спуститься по стене.
     - Но где достать веревку?
     - Есть  такой фокус, - отозвался Эйлвард. - Hola Джонстон! Брось-ка мне
веревку, как тогда при осаде Мопертюи.
     Седой  лучник,  к которому он обратился, собрал у своих товарищей куски
веревки  разной  длины  и,  крепко  связав  их  вместе, растянул на земле по
длинной   тени,   которая   падала   от  зловещей  башни,  озаренной  лучами
восходящего  солнца.  Потом он воткнул в землю конец тисового стержня своего
лука   у   конца  тени  и  измерил  длину  тонкой  черной  полоски,  которая
обозначилась на земле.
     - Шестифутовый   стержень   отбрасывает  тень  в  двенадцать  футов,  -
пробормотал  он.  -  Тень  от  башни  -  шестьдесят шагов. Значит, веревки в
тридцать  шагов  хватит  за  глаза. Еще кусок, Уоткин, для большей верности.
Подвяжи к концу. Теперь готово.
     - А  как  они  до  нее  дотянутся?  - спросил молодой стрелок, стоявший
позади.
     - Раскрой  глаза  и  увидишь,  дурья  твоя  голова,  -  прорычал старый
лучник.
     Он вынул из своей сумки тонкую бечеву и привязал ее к стреле.
     - Ты готов, Сэмкин?
     - Готов, дружище.
     - Тогда пускаю.
     Лучник  легонько  натянул  тетиву,  стрела  мягко вспорхнула и упала на
каменный  пол  у  ног  Эйлварда. Другой конец бечевки привязали к веревке, и
через  минуту  надежный  канат висел на единственной уцелевшей стене горящей
башни.  Леди  Тифен  спустили с помощью петли, затянутой под мышками, за ней
пятеро  остальных  быстро соскользнули на землю, где спасители встретили их,
радостно приветствуя и поздравляя.


                                Глава XXXII

КАК ОТРЯД ДЕРЖАЛ СОВЕТ
                         ВОКРУГ ПОВАЛЕННОГО ДЕРЕВА

     - А  где  сэр  Клод  Латур?  - спросил сэр Найджел, как только его ноги
коснулись земли.
     - Он  в  лагере,  неподалеку  от  Монпеза,  достойный  лорд,  - ответил
начальник лучников, седовласый стрелок Джонстон.
     - Туда  мы  и  двинемся,  чтобы  вовремя вернуться в Дакс и занять свое
место в головном отряде Принца.
     - Милорд!  -  радостно воскликнул Аллейн. - Я вижу на поле наших боевых
коней,  а среди награбленного добра, которое не успели унести эти негодяи, и
ваши доспехи.
     - Клянусь  святым Ивом, ты говоришь истинную правду, юный оруженосец, -
отозвался  Дюгесклен.  -  Тут  и  мой  конь,  а также испанская лошадка моей
супруги.  Мошенники  вывели  их  из  конюшен, а сами бросились наутек. Скажу
вам,  Найджел, на мою долю выпало большое счастье - встретиться с человеком,
про  которого я слышал так много хорошего. Но нам придется покинуть вас, ибо
я  должен  быть  при  короле  Испании, прежде чем ваша армия перевалит через
горы.
     - А  я  полагаю,  что  вы  находитесь  в  Испании  вместе  с доблестным
Генрихом Трастамарским.
     - Так  оно и было, но во Францию я прибыл, чтоб набрать подкрепление. Я
вернусь   обратно,  Найджел,  и  приведу  с  собой  четыре  тысячи  отборных
французских  копейщиков, так что перед вашим Принцем, быть может, предстанет
достойный  его  противник. Господь да будет с вами, друг мой, и до встречи в
лучшие времена!
     - Вряд  ли  во  всем  христианском  мире найдется еще такой бесстрашный
человек  и такая милая, прелестная дама, - сказал сэр Найджел стоящему рядом
Аллейну,  глядя  вслед  французскому  рыцарю  и его супруге. - Но ты бледен,
Аллейн, и лицо твое печально. Уж не ранили ли тебя в этой схватке?
     - Нет,  достойный  лорд, я думаю о своем друге Форде и как он еще вчера
сидел на моей кровати.
     Сэр Найджел сокрушенно покачал головой.
     - Двух  храбрых  оруженосцев я потерял. Не знаю, почему погибли молодые
побеги,  а старый негодный сорняк остался невредим, но, видно, есть причина,
раз  все  это  в руках господних. Ты заметил, Аллейн, что вчера вечером леди
Тифен дала нам знать о грозящей опасности?
     - Да, заметил.
     - Клянусь  апостолом,  душа  моя чует, что в Туинхэмском замке на самом
деле  беда.  Не  представляю,  однако, как могут высадиться на берег морские
разбойники,   скотты   или  французы,  в  таком  количестве,  чтобы  осадить
крепость.  Созывайте  людей, Эйлвард, нам пора двигаться. Стыд и позор, если
мы не будем в Даксе в назначенный день.
     Лучники   разбрелись   среди  развалин,  но  по  сигналу  трубы  быстро
собрались  вместе;  они  набили  добычей все карманы, а что не поместилось -
взвалили  на  плечи.  Когда они выстроились и каждый молча занял свое место,
сэр  Найджел  окинул  их пытливым взглядом, и на лице его заиграла довольная
улыбка.  Высокие,  загорелые  и  мускулистые,  с  ясным  и суровым взглядом,
ловкие,  подтянутые, эти испытанные в боях люди были отменными солдатами для
любого  командира.  Среди них попадались ветераны, сражавшиеся с французами,
седые,  поджарые,  с  морщинистыми  свирепыми  лицами и косматыми, нависшими
бровями.  Однако  большинство  составляли  молодые,  франтоватые  лучники  -
цветущие  лица,  бороды расчесаны, из-под плотно прилегающих стальных шлемов
выбиваются  волосы,  в  ушах  сверкают  золотые  или украшенные драгоценными
каменьями  серьги.  Расшитые золотом перевязи, шелковые пояса, дорогие цепи,
которые  многие из них носили на крепкой, загорелой шее, свидетельствовали о
том,  что  этим  вольным лучникам жилось недурно. У каждого за плечами висел
лук  с  тисовым или ореховым стержнем, простой и прочный - у людей постарше,
расписанный  яркими  красками  и  с  резьбой  на  обоих  концах - у молодых.
Кольчуги,  белые  куртки  с  красным  львом  святого Георгия, меч или боевой
топор  у  пояса  довершали  снаряжение;  у  иных  поперек  лука  висела  еще
смертоносная  секира  или  пятифутовый  деревянный  молоток, прикрепленный к
кожаной  перевязи. Сердце сэра Найджела радостно забилось, когда он взглянул
на бесстрашные лица воинов и увидел, как непринужденно они держатся.
     Больше  двух  часов Отряд шел через лесную и болотистую местность вдоль
левого  берега реки Аверон; сэр Найджел следовал верхом, по правую руку ехал
Аллейн,  у левого стремени шагал испытанный лучник, старик Джонстон. К концу
этого  перехода  рыцарь знал уже все, что ему хотелось узнать о своих людях,
об  их делах и намерениях. В пути лучники однажды увидели на противоположном
берегу  речки вооруженных всадников - это были французы, мчавшиеся в сторону
Вильфранша.
     - Это  сенешал  Тулузы  со  своими солдатами, - сказал Джонстон, из-под
ладони  разглядывая  всадников.  -  Будь  он на этом берегу, он, может быть,
попытался бы атаковать нас.
     - А  почему  бы  нам  не  перейти реку? - заметил сэр Найджел. - Обидно
разочаровывать  этого  достойного  сенешала,  если  ему хочется помериться с
нами силами.
     - Нельзя,  -  сказал  старый  лучник,  -  брода  нет до самого Турвиля.
Сенешал  направляется  в Вильфранш, и с теми, кто попадет ему в руки, быстро
покончат:  у  этого  человека  разговор короткий. Это они с сенешалом Бокера
повесели  Питера  Уилкинса  из  нашего  Отряда в день святого Петра, за что,
клянусь  черным  распятием  Уолтема,  они  сами  будут болтаться на веревке,
когда мы до них доберемся. Но вот и лагерь и наши товарищи.
     Лесная  тропа,  по  которой  они  шли,  вывела  их на прогалину, отлого
спускавшуюся  к  реке.  С  трех  сторон  ее окружали высокие нагие деревья с
густым  подлеском падуба меж стволов. На дальнем конце этой лесной прогалины
стояло   четыре-пять   десятков  хижин,  аккуратно  сложенных  из  дерева  и
обмазанных  глиной;  над  крышами  вился синеватый дымок. Рядом, на привязи,
паслись  лошади  и мулы, тут же слонялись лучники; одни стреляли по мишеням,
другие  разводили  костры  и  вешали  над  ними котлы. Увидев возвращавшихся
товарищей,  они  шумно  приветствовали их, а всадник, объезжавший за лагерем
своего  коня,  поскакал навстречу. Это был веселый подвижный человек, богато
одетый,  с круглым, гладко выбритым лицом и черными, как уголь, сверкающими,
живыми глазами.
     - Сэр  Найджел!  -  воскликнул  он.  -  Сэр Найджел Лоринг, наконец-то!
Клянусь  честью,  мы  ждем  вас  целый месяц! Добро пожаловать, сэр Найджел!
Надеюсь, вы получили мое письмо?
     - Оно-то  и  привело  меня сюда, - ответил сэр Найджел. - Но право, сэр
Клод  Латур, меня удивляет, почему вы сами не ведете этих стрелков, поистине
лучшего военачальника им не найти.
     - О  нет,  клянусь  святой  девой  Эспаррской!  - возразил с гасконским
акцентом  сэр  Латур.  -  Кому, как не вам, знать характер ваших островитян,
сэр   Найджел?   Они   пойдут  только  за  своим  соотечественником.  Их  не
переубедишь.  Даже  я,  Клод  Латур,  сеньор Моншато, владеющий полномочиями
высокого,  среднего  и  низшего  суда,  не мог добиться их расположения. Две
сотни  дуралеев собираются и держат совет, потом приходят их представители -
этот  Эйлвард еще с кем-то - и заявляют что разойдутся по домам, если ими не
будет  командовать  именитый  англичанин.  Многие  из  них,  как  я понимаю,
явились  сюда из какой-то лесной местности, не то Хампи, не то Хампти - язык
не  выговорит  такого слова. Вы живете в тех краях, вот они и решили, что вы
должны  быть  их  командиром. Однако мы рассчитывали, что вы приведете сотню
воинов.
     - Мы  соединимся с ними в Даксе - они уже там, - ответил сэр Найджел. -
Но  не  будем  мешать  людям:  они  намерены нарушить свой пост, поговорим о
наших делах потом.
     - Пойдем  в  мою  хибару,  -  сказал  сэр Клод. - Пища у меня тут очень
скромная  -  молоко,  сыр,  вино, свинина, - надеюсь, ваш оруженосец и вы не
обессудите  на  угощение.  Вот  и  мой дом, тот, где возле двери развевается
знамя, - невидная резиденция для лорда Моншато.
     Сэр  Найджел  сидел  за  трапезой  молчаливый  и  рассеянный, тогда как
Аллейн  внимал  болтовне  гасконца,  рассказам о великолепии его собственных
владений, о его успехах у женщин, о его победах на войне.
     - Вас  ждут  славные  дела,  раз  уж  вы  тут, сэр Найджел, - сказал он
наконец.  - Я слышал, что Монпеза слабо укреплен, а в том замке двести тысяч
крон.  В  Кастельно  я  подкупил  башмачника,  и темной ночью он спустит нам
веревку  из  своего дома у городской стены, как только я ему прикажу. Обещаю
вам,  что  вы загребете груды доброго серебра в одну из первых же ночей: тут
кругом  сколько  душе  угодно  богатой  добычи,  отличных  вин и хорошеньких
женщин.
     - У  меня  другие планы, - сурово ответил сэр Найджел, - я пришел сюда,
чтобы  повести  лучников на помощь Принцу, нашему государю, которому без них
не  обойтись,  когда  он  будет снова сажать Педро на испанский престол. И я
намерен сегодня же двинуться в Дакс-на-Адуре, где он теперь стоит лагерем.
     Лицо гасконца омрачилось, глаза злобно блеснули.
     - Мне  до  этой  войны  дела нет, - сказал он, - я вполне доволен своей
теперешней веселой и приятной жизнью. Я не поеду в Дакс!
     - Подумайте  еще  раз, сэр Клод, - мягко сказал сэр Найджел. - Ведь вас
всегда  считали  истинным,  верным  рыцарем.  Неужели вы отступитесь теперь,
когда наш государь в вас нуждается?
     - Я не поеду в Дакс! - крикнул гасконец.
     - Но ведь вы присягали, вы давали клятву верности.
     - Я сказал, что не поеду.
     - В таком случае, сэр Клод, я поведу Отряд без вас.
     - Если  только  лучники пойдут за вами! - насмешливо бросил гасконец. -
Это  вам  не  рабы, а вольные стрелки, и против их желания вам ничего с ними
не  сделать. Поистине, любезный лорд Лоринг, не такие это люди, чтобы с ними
шутки  шутить,  - легче вырвать кость из горла голодного медведя, чем увести
лучника из края изобилия и удовольствий.
     - Что  ж,  тогда  соберите  их,  - ответил сэр Найджел, - и я скажу им,
какие  у  меня намерения: если их командир я, они должны отправиться в Дакс,
а  если не я - тогда мне нечего делать в Оверни. Оседлай моего коня, Аллейн,
ибо, клянусь апостолом, мне надо быть на пути домой еще до полудня.
     Повинуясь  призыву  рога,  лучники  собрались  на  совет  и  небольшими
кучками  и  группами столпились вокруг поваленного дерева, лежавшего поперек
поляны.  Сэр  Найджел  легко вскочил на ствол. Твердо сжав губы и щурясь, он
окинул взором круг поднятых к нему мужественных лиц.
     - Лучники,  -  начал  он,  -  говорят,  будто  бы  вы  так прельстились
беззаботной  жизнью  и  мародерством,  что вас не вытащить из этого веселого
края.  Однако,  клянусь  апостолом, я этому не верю, ибо вижу, что вы все до
одного  храбрецы  и  почтете для себя унизительным жить в праздности в такое
время,  когда  вашему  Принцу  предстоит  выполнить столь трудную задачу. Вы
избрали   меня  своим  командиром,  и  командиром  вашим  я  буду,  если  вы
отправитесь  со  мною  в Испанию. Клянусь вам, пусть только бог сохранит мне
жизнь  и  силы,  мое  рыцарское  знамя  с пятью розами всегда будет там, где
можно  своими  подвигами  снискать  великую славу. Но если вы желаете валять
дурака  и  лодырничать,  предпочитая  славе  и  чести  презренное  золото  и
награбленную  добычу, то ищите себе другого командира, я же привык доблестно
жить  и  надеюсь  доблестно умереть. Если есть среди вас лесники из Хампшира
или тамошние жители, пусть скажут, пойдут ли они за знаменем Лоринга.
     - С  вами  пойдет  малый  из  Ромсея! - крикнул молодой лучник с веткой
молодила на шлеме.
     - И парень из Олресфорда! - крикнул другой.
     - И из Милтона!
     - И из Берли!
     - И из Лимингтона!
     - И малый из Брокенхерста! - заорал верзила, разлегшийся под деревом.
     - Клянусь  эфесом,  ребята,  -  заявил  Эйлвард,  вскочив на поваленное
дерево,  -  я  думаю, нам стыдно будет смотреть в глаза своим девушкам, если
Принц  перевалит  через  горы,  а  мы  не  натянем тетиву, чтоб очистить ему
дорогу.  Наша  теперешняя  жизнь  очень даже хороша в мирное время, но когда
развеваются  боевые  знамена,  наше место на поле боя; клянусь моими десятью
пальцами,  коли  сэр  Найджел пойдет даже совсем один, старый Сэмкин Эйлвард
будет маршировать с ним рядом.
     Слова  Эйлварда,  пользовавшегося большим почетом у лучников, разрешили
сомнения многих колеблющихся, и раздался хор одобрительных возгласов.
     - Не  пристало мне, - вкрадчиво начал сэр Клод Латур, - настраивать вас
против  этого достойного лучника или же против сэра Найджела Лоринга, однако
мы  вместе  участвовали  не  в  одном опасном походе, так что я позволю себе
высказать свое мнение.
     - Тише,  не  мешайте  крошке-гасконцу!  -  закричали  лучники.  - Пусть
каждый  скажет  свое  слово.  Бей  прямо в цель, парень, пусть каждый играет
честно.
     - Не  забудьте,  что  вы  соглашаетесь на тяжелые условия, - сказал сэр
Клод,  -  вы  потеряете свободу и лишитесь удовольствий - а чего ради? Шесть
пенсов  в  день и все; тогда как теперь перед вами вся округа - протяни руку
и  бери,  что  твоей  душе  любо.  Вспомните  рассказы  про ваших товарищей,
которые  ушли  с  сэром  Джоном  Хоуквудом в Италию! За одну только ночь они
требуют  выкупа у шестисот богатых дворян Мантуи. Они разбивают лагерь возле
большого  города,  устрашенные  жители  выносят  им  ключи  от  ворот, и они
всласть  грабят; а если им больше нравится полюбовное соглашение, они увозят
на  конях  тюки  с  серебром.  Так  они  переходят из края в край - богатые,
независимые, и все боятся их. Разве не такой должна быть жизнь солдата?
     - Это жизнь мародера! - заорал Хордл Джон своим громовым голосом.
     - И  все-таки  в словах гасконца есть смысл, - заметил смуглый парень в
поношенной  куртке,  -  что  касается меня, то я предпочитаю благоденствия в
Италии голодухе в Испании.
     - Ты  всегда  был  трусом  и предателем, Марк Шоу! - зарычал Эйлвард. -
Клянусь  эфесом,  если  ты выйдешь против меня и мы скрестим мечи, не видать
тебе ни той, ни другой страны!
     - Нет,  Эйлвард,  -  сказал  сэр  Найджел,  - нельзя решать этот вопрос
криком.  А вам, сэр Клод, ваши слова не делают чести, но если сказанное мною
задело  вас,  я  всегда  готов  дать вам удовлетворение. Вы возьмете столько
людей,   сколько   пойдет   за   вами,   и   отправитесь   туда,   куда  вам
заблагорассудится,  -  нам с вами не по пути. Кто за Принца, за свою родину,
оставайтесь  на  месте, а те, кто гонится за набитой мошной, пусть отойдут в
сторону.
     Марк  Шоу  и  еще  тринадцать  лучников,  понуро  опустив голову, вышли
вперед  и  стали  за  спиной  сэра Клода. Под свист и насмешки остальных они
проследовали  в  хижину гасконца, а подавляющее большинство весело принялось
укладывать  свои  пожитки,  чистить  оружие,  готовиться к походу. За Тарн и
Гаронну,  через  Арманьякские  трясины, минуя быстротечную Лоссу, по длинной
долине  Адура  еще немало лиг предстояло пройти Отряду, прежде чем влиться в
мрачную  рать,  словно  грозовая  туча,  медленно двигавшуюся на юг,