м  -- о,  это было очень давно. О том, что  гибель
одного  корабля -- несчастье. Двух  кораблей  --  трагедия. Трех кораблей --
Божья кара. Что хорошего, если Колумб подумает, что Бог против него?
     -- Да, это, конечно, проблема. Но корабли должны отправиться в путь.
     -- Слушай дальше, Хунакпу. Он продолжил свою мысль. Он сказал: "Если бы
только они  знали, что корабли взорвал турок. Иноверец. Враг Христа".  Затем
он рассмеялся, а потом перестал смеяться.
     -- Почему ты раньше не говорила мне об этом?
     -- Потому что  он решил  не говорить об этом.  Но я думала, ты поймешь,
почему  он  не  воспринимает  всерьез занятия  по технике  выживания  в  тех
условиях.  Он не  рассчитывает пользоваться  этими знаниями,  потому  что не
собирается жить  среди  тех  людей.  Все,  что  ему нужно,  это превосходная
физическая форма, знакомство  с взрывчатыми веществами  и знание испанского,
латинского или какого-то  там еще... чтобы объяснить людям  Колумба, что это
он взорвал их суда и что он сделал это во славу Аллаха.
     -- А затем он покончит с собой?
     -- Ты что, шутишь? Конечно нет. Он позволит христианам убить себя.
     -- Вряд ли это будет легкая смерть.
     -- Но он же попадет на небо. Он умрет во славу ислама.
     -- Он что, действительно верующий? -- спросил Хунакпу.
     -- Отец  думает, что  да.  Он говорит, чем старше  ты становишься,  тем
сильнее веришь в Бога, неважно в какого.
     Доктор, улыбаясь, вернулся в комнату.
     -- Все превосходно.  Точно так,  как я вам  говорил. Ваши головы набиты
интересными  вещами. Ни  у одного  человека за всю  историю не  было столько
знаний в голове, как у вас и Кемаля.
     -- Знания и электромагнитные адские машины, -- сказал Хунакпу.
     --  Ну,  в общем-то  да, -- согласился доктор.  --  Верно,  что,  когда
сигнальное устройство  сработает, оно может вызвать возникновение рака после
нескольких десятилетий  облучения. Но оно сработает не раньше, чем через сто
лет. Поэтому, я думаю, что к тому времени от вас останутся только косточки в
земле,  и  опасность заболеть  раком  уже  не  будет  вас  волновать.  -- Он
расхохотался.
     -- По-моему, он настоящий вурдалак, -- сказал Хунакпу.
     -- Они все  такие, --  кивнула Дико. У медиков на  это отводится  целый
курс лекций.
     --  Спасайте мир,  молодые  люди. Создайте очень хороший новый мир  для
моих детей.
     На какое-то страшное мгновение Дико показалось, что доктор не понимает,
что,  когда  они отправятся в свое путешествие, все его дети исчезнут, как и
все человечество  в этом тупиковом времени. Жаль, что в Китае не постарались
получше научить  свой  народ английскому языку,  для того чтобы  люди  могли
понять, о чем говорят в остальном мире.
     Заметив ужас на их лицах, доктор засмеялся:
     --  Вы  что, думаете,  я достаточно умен, чтобы  вставить  вам в голову
фальшивые  кости, но так  глуп,  что не знаю,  что  готовится? Разве  вы  не
знаете,  что китайцы уже были умны, когда все  другие  народы оставались еще
глупыми? Когда вы  отправитесь в прошлое, молодые  люди, все  народы  нового
будущего станут моими  детьми. И когда они услышат, как ваши фальшивые кости
заговорят с ними, они найдут старые записи, они узнают  обо мне  и  обо всех
других людях. Значит, они вспомнят нас. Они узнают, что мы -- их предки. Это
очень важно. Они узнают, что мы их предки и вспомнят нас.
     Он поклонился и вышел из комнаты.
     -- У  меня  болит голова, -- сказала  Дико.  -- Ты не думаешь, что  нам
следовало бы принять еще обезболивающее?


     Сантанхель перевел взгляд с королевы на свои книги, пытаясь догадаться,
чего ждут от него монархи.
     --  Может ли  королевство позволить себе снарядить это путешествие? Три
каравеллы,  припасы,  экипажи? Война с Гранадой  окончена.  Да, казна  может
позволить себе это.
     -- Неуж-то  это так  легко? --  спросил король Фердинанд.  Очевидно, он
действительно   надеялся   задержать   отправку  экспедиции  по   финансовым
соображениям. В такой ситуации Саатанхелю только и оставалось, что осторожно
ответить: "Не то, чтобы легко, нет,  все равно сейчас это  будет жертвой". И
тогда король скажет: "Так давайте  подождем до лучших времен", и тогда они к
этому вопросу уже никогда больше не вернутся.
     Сантанхель   не  взглянул   в  сторону  королевы,  потому   что  мудрый
придворный,  он  никогда  не  допускал,  чтобы  у  присутствующих  создалось
впечатление,  что,  прежде чем ответить на  вопрос  одного  из монархов,  он
должен  посмотреть на  другого  в ожидании  какого-нибудь  сигнала.  Все  же
уголком  глаза он увидел, как  Изабелла вцепилась  в подлокотники  трона. Ей
небезразлично, подумал  он.  Для нее  это имеет  значение.  Это  безразлично
королю. Ему это надоело, особых эмоций он не испытывает.
     -- Ваше Величество,  -- сказал  Сантанхель, -- если у вас есть какие-то
сомнения  относительно  способности  казны оплатить путешествие,  я буду рад
взять эту ответственность на себя.
     На какое-то  мгновение  все  затихли,  но  затем  поднялся  легкий шум.
Сантанхель одним  махом  изменил  общее настроение.  Люди  знали: что-что, а
деньги Сантанхель делать умеет. Это было одной из причин, по которой  король
Фердинанд полностью доверял  ему в  финансовых вопросах.  Ему не  нужно было
обворовывать казну, чтобы  разбогатеть; он и так был невероятно богат, когда
занял эту должность, да к тому же умел легко делать деньги, не становясь при
этом  паразитом  у королевского двора.  Так что, если  он настолько уверен в
успехе экспедиции, что готов взять ответственность за нее на себя...
     Король слегка улыбнулся.
     -- А если я поймаю вас на слове?
     -- Для меня будет  большой честью, если Ваше  Величество  позволит  мне
связать свое имя с путешествием сеньора Колона.
     Улыбка исчезла с лица короля,  и Сантанхель знал почему.  Король весьма
ревниво  относился  к тому, что думают о нем люди.  Достаточно того, что всю
свою  жизнь он  вынужден  был поддерживать шаткое  равновесие,  деля  трон с
царствующей  и  правящей  королевой,  чтобы  обеспечить  мирное  объединение
Кастилии  и Арагона после смерти одного  из них. Он ненавидел самую  мысль о
возможных  сплетнях:  король   Фердинанд   отказался  оплатить  это  великое
путешествие. Только Луис де Сантанхель оказался  достаточно прозорлив, чтобы
взять это на себя.
     --  Вы сделали  щедрое  предложение, мой друг, -- сказал король.  -- Но
Арагон не уклоняется от ответственности.
     -- Как и Кастилия, -- поддержала королева. Ее пальцы разжались.
     Интересно, знала ли она, что я видел, как  еще минуту назад  она крепко
сжимала их? Был ли это преднамеренный знак?
     -- Соберите  новый совет для  изучения этого вопроса, -- сказал король.
--   Если   его   решение   будет  положительным,   мы   предоставим   этому
путешественнику его каравеллы.
     Итак, все началось  опять, или, по крайней мере, так казалось. Стоявший
неподалеку  Сантанхель  быстро понял,  что на  этот  раз  все будет улажено.
Вместо  лет на это потребовалось всего несколько недель. Большинство в новом
совете составляли  сторонники  Колона  из  прежнего  совета.  Чтобы  создать
видимость  объективности, в состав совета включили несколько  консервативных
теологов,  которые  раньше  яростно  спорили   с  Колоном.  Не  было  ничего
удивительного, что после  поверхностного рассмотрения предложений Колона они
быстро  вынесли благоприятное  для него  решение. Теперь королеве оставалось
только пригласить Колона и объявить ему об исходе дела.
     После всех  этих лет ожидания,  после того, как всего несколько месяцев
назад казалось, что все напрасно,  Сантанхель  ожидал, что Колон обрадуется,
услышав эту  новость. Но он стоял перед королевой  и,  вместо  того  чтобы с
благодарностью   принять  королевское  поручение,  начал  перечислять   свои
требования. Это было просто невероятно. Во-первых, этот простолюдин захотел,
чтобы  ему даровали дворянский титул, подобающий его новому поручению. И это
было только начало.
     -- Когда я вернусь с востока,  -- сказал он, -- это будет означать, что
я  выполнил  то,  чего не  сделал ни один другой  капитан, и даже не  мечтал
сделать.  Я  должен  отправиться  в путь  с полномочиями и званием  адмирала
Открытого  Моря, что точно  соответствует рангу  Великого адмирала Кастилии.
Помимо  этого  звания,  будет  вполне  справедливо,   если  мне  дадут  пост
вице-короля и  генерал-губернатора  всех земель, которые я, возможно, открою
во   славу  Испании.  Кроме  того,  эти  титулы  и  полномочия  должны  быть
наследственными,  должны  быть  переданы моему сыну,  а  затем  его сыновьям
навечно.  Будет также  справедливо,  если  мне  предоставят десять процентов
прибыли, полученной от торговли  между Испанией и новыми землями, и такие же
комиссионные за все обнаруженные там полезные ископаемые.
     Трудно было поверить,  что после стольких лет, в  течение которых Колон
не проявил ни малейшего признака  алчности, натура его так изменилась. И что
же, теперь они видят перед собой еще одного придворного прихлебателя?
     Королева на  мгновение утратила  дар  речи. Затем она  холодно  сказала
Колону, что передаст его просьбы Совету, и отпустила его.
     Когда Сантанхель рассказал о  просьбах Колона королю, тот побагровел от
ярости.
     -- Он еще осмеливается предъявлять требования? Я полагал, что он явился
к нам, как  проситель. Уж  не думает  ли  он, что короли заключают  сделки с
простолюдинами?
     --  В  действительности. Ваше Величество, дело обстоит несколько иначе,
-- сказал  Сантанхель.  --  Он  надеется,  что  вы  сначала  возведете его в
дворянское достоинство, а затем заключите с ним контракт.
     -- И он уступит в своих требованиях?
     -- Он очень вежлив, но несгибаем, и не уступит ни на йоту.
     -- Тогда гоните его прочь, -- сказал Король. --  Изабелла и я готовимся
вступить  в Гранаду  пышной  процессией  и  прибыть  туда, как  освободители
Испании   и   поборники  дела  Христова.   Какой-то   генуэзский   картограф
осмеливается вымогать  титулы вице-короля и адмирала? Он не заслуживает даже
обращения "сеньор".
     Сантанхель был  уверен, что  Колон,  услышав ответ короля,  отступится.
Вместо этого он сухо объявил о своем отъезде и начал собираться в дорогу.
     Весь вечер между королем и королевой  шли бесконечные споры. Сантанхель
начал понимать, что Колон  был вовсе не дурак, излагая свои  требования. Все
эти  годы  он был вынужден ждать, потому что,  если  бы он покинул Испанию и
отправился со своим предложением в  Англию или Францию,  то у него на  счету
было бы уже два провала. С какой стати Англия или Франция заинтересуются им,
после того, как  две  великие  морские  державы Европы  уже отвергли  его? А
теперь было  широко  известно и  подтверждено многими  свидетелями:  монархи
Испании,   наконец,   приняли   его   предложение  и  согласились   оплатить
путешествие. Спор шел не о  том, давать  ли ему суда, а  о том, какова будет
его награда. Он мог бы уехать  уже сегодня и  рассчитывать на теплый прием в
Париже или Лондоне. О, неужели Фердинанд и Изабелла не захотели вознаградить
вас за  ваше  великое достижение?  Посмотрите, как Франция награждает  своих
великих мореплавателей, посмотрите, как Англия почитает тех, кто несет знамя
короля на Восток! Наконец-то Колон  вел  переговоры с  позиции силы.  Он мог
отклонить предложение Испании, поскольку та уже дала ему  самое главное, что
ему было нужно, и дала совершенно бесплатно.
     Вот это талант! Вот как нужно вести переговоры! -- думал Сантанхель. Да
будь он купцом, и у меня на службе, какие бы дела мы с ним своротили! У меня
была  бы в руках закладная на  собор Св. Петра в Риме! На Айя-Софию! На храм
Гроба Господня!
     А затем он подумал: если бы Колон занимался торговыми делами, он был бы
не моим посредником, а моим конкурентом. И он содрогнулся от этой мысли.
     Королева колебалась. Она искренне хотела, чтобы путешествие состоялось,
и тем  самым ставила себя в  очень  трудное положение.  Король,  однако, был
тверд, как  скала. Да он даже  и обсуждать не будет нелепые требования этого
чужеземца!
     Сантанхель наблюдал, как отец  Диего де Деса тщетно пытается поколебать
упорство короля.  Неужели  этот человек не понимает, как  надо вести  себя с
монархами?  Сантанхель  обрадовался,  когда  отцу  Талавере  вскоре  удалось
отвлечь  внимание  Десы и заставить его замолчать. Сам Сантанхель  молчал до
тех пор, пока король, наконец, не спросил его мнение.
     -- Конечно, эти требования совершенно нелепы и возмутительны, и спорить
об  этом  нечего. Монарх, жалующий  такие  титулы какому-то не испытанному в
деле чужеземцу, -- это не тот монарх, который изгнал мавров из Испании.
     Почти все  присутствующие  глубокомысленно закивали.  Они  поняли,  что
Сантанхель  пустил  в  ход лесть,  как надежное  оружие  и, будучи  опытными
придворными, тут же подыграли ему.  А Сантанхель  добился  общего  одобрения
самой важной для него посылки: "не испытанный в деле чужеземец".
     --  Само  собой  разумеется,  что,  если  путешествие,  которое вы  уже
согласились  разрешить  и  оплатить,  окажется  успешным,  и Колон  добьется
богатства и славы для испанской короны, вот тогда он заслужит все награды, о
которых просит, и даже большее. Он так уверен в успехе, что чувствует, будто
уже  заслужил их.  Однако, если он так  уверен, он,  несомненно,  примет без
колебания условие  с вашей стороны, что он получит эти награды  только после
своего успешного возвращения.
     Король улыбнулся.
     -- Сантанхель, ах  ты,  старая лиса! Я  знаю, ты  хочешь,  чтобы  Колон
отправился в  путь. Но  ты-то наверняка  скопил  свое состояние потому,  что
платил  людям  только после  того, как они  сделали  свое  дело.  Пусть  они
рискуют, а не ты, не так ли?
     Сантанхель смиренно поклонился.
     Король повернулся к писцу.
     -- Составь перечень наших уступок требованиям Колона. Только не забудь,
что непременным  условием  их выполнения  должно  быть успешное  возвращение
Колона с Востока.  -- Он со  злорадной усмешкой взглянул  на  Сантанхеля. --
Можно  только  пожалеть,  что  я  король-христианин и не пускаюсь в азартные
игры. Я готов поспорить с тобой, что  мне  никогда не придется  жаловать эти
титулы Колону.
     -- Ваше Величество, только дурак стал бы заключать  пари  с покорителем
Гранады, -- сказал  Сантанхель. Про себя  он  добавил:  но еще больший дурак
будет спорить с Колоном.
     Уступки   были   записаны   далеко   заполночь,   после   неоднократных
окончательных  консультаций между советниками короля  и королевы.  Когда  на
рассвете  к  Колону  отправили  посыльного,  чтобы  передать  документ,  тот
вернулся взволнованным и расстроенным.
     -- Он исчез, -- воскликнул посыльный.
     -- Конечно исчез, -- сказал отец Перес. -- Ему сказали, что его условия
не были  приняты. Но он выехал только на рассвете. И не думаю, чтобы он ехал
очень быстро.
     --  Тогда  догони его  и  верни,  --  приказала королева.  --  Вели ему
немедленно  явиться ко мне, потому  что я готова, наконец, покончить с  этим
делом. Нет, не говори "наконец". А теперь поспеши.
     Посыльный ринулся из дворца.
     Пока они ждали Колона, Сантанхель отвел отца Переса в сторону.
     -- Я не ожидал, что Колон жаден.
     -- А он вовсе  и не жаден, -- ответил отец Перес. -- В действительности
он скромный  в своих потребностях человек. Честолюбивый --  да, но не в  том
смысле, в каком вы это понимаете.
     -- Тогда в каком смысле он честолюбив, если не в том, в каком я понимаю
это слово?
     -- Он хотел, чтобы титулы перешли по наследству, потому что он потратил
всю  жизнь,  добиваясь  этого  путешествия, -- сказал  Перес. -- Ему  нечего
больше оставить в наследство  сыну-- ни богатства, ничего.  Но, совершив это
путешествие, он сможет  сделать своего сына не  просто дворянином,  а важной
персоной.  Его жена давно умерла, и ему есть о чем  пожалеть. А это,  к тому
же, будет подарком ей и ее семье, которые никогда не принадлежали  к знати в
Португалии.
     -- Я знаю эту семью, -- сказал Сантанхель.
     -- Вы знакомы с матерью?
     -- Она еще жива?
     -- Кажется да, -- ответил Перес.
     -- Тогда я понимаю. Я уверен, что эта старая дама дала ему ясно понять,
что,  если он и может претендовать на принадлежность к дворянству, то только
благодаря ее  семье. И  Колону будет  действительно приятно, если  он сможет
взять  реванш, так  что любое  притязание  на  принадлежность  к  настоящему
дворянству со  стороны  ее  семьи будет  удовлетворено только  благодаря  их
родственной связи с ним.
     -- Ну вот, вы все понимаете.
     -- Нет, отец  Хуан Перес,  я пока еще ничего  не понимаю.  Почему Колон
рисковал этим  путешествием, только для того чтобы получить высокие титулы и
нелепые комиссионные?
     -- Возможно,  -- заметил отец Перес, -- потому что  это  путешествие не
конец его миссии, а только начало.
     --  Начало!  Что еще  может быть нужно человеку, который нашел огромные
новые  территории  во славу Христа  и  на благо королевы?  Которого  сделали
вице-королем и  адмиралом? Который получил  превосходящие всякое воображение
богатства?
     -- И вы,  христианин, еще спрашиваете меня об  этом? --  сказал  Перес.
Затем он удалился.
     Сантанхель  считал себя христианином, но до  него  так и не дошел смысл
сказанного Пересом.  Он  перебрал в  уме  все возможные ответы,  но  все они
казались ему  смехотворными,  ибо  какому  смертному придет на ум  поставить
перед собой столь возвышенные цели.
     Но,  с другой стороны,  кто, кроме Колона, мог, даже помыслить  о  том,
чтобы  получить монаршее  согласие  на  безумное путешествие в  неизведанные
западные  моря с  малой  надеждой  на  успех предприятия? И  все-таки  Колон
добился этого. И теперь, если Колон возмечтает освободить Римскую империю от
завоевателей или освободить Святую Землю, или изгнать турок из Византии, или
изготовить механическую птицу, чтобы долететь до Луны, Сантанхель не  станет
держать пари, что ему это не удастся.


     Вот и наступил голод, пока  только в Северной Америке, но нигде не было
излишков продуктов питания,  чтобы помочь  голодающим. Чтобы послать помощь,
требовалось  ввести  карточную   систему  во  многих   местах.   Рассказы  о
кровопролитных столкновениях и царящем хаосе в  Северной  Америке,  побудили
народы  Европы  и Южной Америки  ввести у себя  карточную систему, для  того
чтобы получить возможность  направить  туда хоть какую-то помощь. Хотя этого
будет и недостаточно, чтобы спасти всех.
     Эта  безнадежная  нехватка продуктов  явилась для  человечества ужасным
ударом,  не в последнюю очередь потому, что уже на протяжении двух поколений
люди привыкли считать, что  мир, наконец, стал хорошим местом для жизни. Они
верили,   что   их   время  --   это  время   возрождения,   восстановления,
реконструкции. Теперь они  узнали, что оно -- всего  лишь время арьергардных
боев  в войне, исход которой был предрешен еще до того, как они появились на
свет. Все их труды были тщетны, потому что ничего нельзя было  спасти. Земля
зашла безнадежно далеко по пути своей гибели.
     Первые   известия   о  проекте  "Колумб"  появились   в  самый   разгар
переживаний, когда  люди поняли,  что их  ожидает. Обсуждение  проекта шло в
обстановке  всеобщего  уныния.  Выбор,  наконец,  был  сделан,  пусть  и  не
единодушно, но  подавляющим  большинством  голосов.  А что в  самом деле еще
оставалось? Смотреть, как умирают от голода их дети? Опять браться за оружие
и драться за последние клочки пригодной для сельского хозяйства земли? Разве
мог кто-нибудь с легким сердцем предпочесть  будущее с ледниками, пещерами и
невежеством, когда, возможно, есть и другое, пусть не для них и их детей, но
для человечества в целом?
     Манджам  сидел вместе  с Кемалем, который зашел  подождать  результатов
голосования.