тобы приблизиться  к  Перышку Попугая, однако тот
отпихнул ее в сторону, прямо в руки Родриго де Триана.
     -- Дайте мне посмотреть, жива ли она? -- настаивала Чипа.
     -- Отпустите ее, -- потребовал Педро. Но на этот раз он не кричал.
     --  Похоже,  тут  еще  одна не прочь  попробовать,  -- сказал  Клавихо,
потрепав Чипу по щеке.
     Педро  схватился  за шпагу, прекрасно понимая, что у  него  нет никаких
шансов  справиться с любым из этих  людей, но зная, что  не  может поступить
иначе.
     --  Брось  шпагу,  -- раздался сзади  голос  Пинсона.  Педро обернулся.
Пинсон  шел  во  главе  группы офицеров.  Главнокомандующий  находился  чуть
позади.
     -- Отпусти девочку,  Родриго, --г  сказал Пинсон.  Тот повиновался.  Но
Чипа,  вместо  того  чтобы  убежать  от  опасности,  бросилась  к   девочке,
по-прежнему безжизненно распростертой на земле, и прижалась ухом к ее груди,
чтобы узнать, бьется ли сердце.
     --  А теперь  возвращайтесь  в форт  и приступайте к работе, --  сказал
Пинсон.
     -- Кто виновник всего этого? -- грозно спросил Колон.
     -- Я же разобрался во всем, -- ответил Пинсон.
     --  Разобрались? -- спросил Колон. -- Ведь девочка еще  совсем ребенок.
Это  чудовищное  преступление.  Да к  тому же еще и глупое.  Как вы думаете,
сколько индейцев придет завтра на работу?
     -- Если они не будут помогать нам по доброй воле, --  сказал Родриго де
Триана, -- тогда мы их сами приведем и заставим помогать.
     --  А  пока  вы  будете  этим  заниматься,  вы  возьмете  их  женщин  и
изнасилуете всех подряд. Не  таков ли план,  Родриго? По-вашему это и значит
быть христианином?
     --  Вы  главнокомандующий  или  епископ? -- спросил Родриго.  Остальные
матросы расхохотались.
     -- Я  же сказал,  что  принял меры, главнокомандующий, --  не  выдержал
Пинсон.
     -- Приказав им отправиться на работу? Много ли мы наработаем, если  нам
придется защищаться от тайно?
     --  Эти индейцы --  плохие воины,  -- сказал со  смехом Могер. --  Я бы
одной рукой справился с  любым  мужчиной из  деревни, пока сам, насвистывая,
опрастывался бы где-нибудь под кустом.
     --  Она умерла, --  сказала  Чипа.  Она  оторвалась  от  тела девочки и
направилась к Педро. Однако Родриго де Триана схватил ее за плечо.
     -- То, что произошло здесь, не должно было случиться, -- сказал Родриго
Колону.  Но, в  конце  концов, это не так  уж важно. Как уже  сказал Пинсон,
давайте продолжать работу.
     На  мгновение  Педро  показалось,  что главнокомандующий  оставит  этот
инцидент  без   внимания,  как   он  уже   оставлял   как  бы   незамеченным
неуважительное, а подчас и вызывающее поведение подчиненных. Все это --  для
того, чтобы  сохранить мир. Педро это  понимал. Но на этот раз дело  приняло
иной оборот. Люди начали расходиться, направляясь назад, к форту.
     -- Вы убили девочку, -- крикнул Педро.
     Чипа  бросилась к Педро, но Родриго опять  схватил ее. Мне следовало бы
немного подождать, подумал Педро. Лучше бы я придержал свой язык.
     -- Хватит, -- сказал Пинсон. -- Чтобы больше такое не повторилось.
     Но Родриго не мог оставить обвинение без ответа.
     -- Никто не думал, что она умрет, -- оправдывался он.
     -- Если бы она была девушкой из Палоса, -- сказал Педро, -- вы убили бы
тех, кто сделал с ней такое. И это было бы по закону.
     -- Девушки из Палоса не шляются голыми, -- возразил Родриго.
     -- Ты ведешь себя как дикарь, -- крикнул Педро. -- Даже  сейчас, ты так
грубо схватил Чипу, как будто готов убить ее.
     Педро почувствовал на своем плече руку главнокомандующего.
     -- Иди сюда. Чипа,  -- сказал Колон.  -- Мне  потребуется  твоя помощь,
чтобы объяснить Гуаканагари случившееся.
     Чипа рванулась  к нему, но Родриго еще мгновение удерживал  ее. Однако,
увидев, что  никто  не поддержит его  в  этом, он отпустил ее.  Чипа тут  же
бросилась к Педро и Колону.
     Все же Родриго не мог удержаться, чтобы  не оставить за собой последнее
слово.
     -- Ну  что ж,  Педро, по-видимому  ты  -- единственный,  кому позволено
путаться с индейскими девчонками.
     Педро был разъярен. Выхватив из ножен шпагу, он сделал шаг вперед.
     -- Я даже не дотронулся до нее!
     Родриго расхохотался.
     -- Подумайте  только, он  хочет вступиться  за ее честь. Он думает, что
эта  чернокожая  сучонка  --  настоящая  сеньора.  --  Другие  матросы  тоже
загоготали.
     -- Убери  шпагу, Педро! --  приказал Колон. Педро повиновался и, шагнув
назад, присоединился к Чипе и Колону.
     Люди  опять стали продвигаться  к форту.  Но  Родриго все никак не  мог
успокоиться. Он продолжал отпускать шуточки отнюдь  не безобидного свойства,
причем иногда настолько громко, что все слова можно было разобрать.
     -- Ну  что за  счастливая  семейка,  -- сказал он,  и  за  этой  фразой
последовал очередной взрыв смеха. А чуть погодя: -- Может, он тоже пашет ее,
с ним заодно.
     Но главнокомандующий не обращал на все это внимания. Педро понимал, что
это  самая  разумная линия  поведения, но  он  никак не мог  забыть  мертвую
девочку, оставшуюся лежать там, на поляне. Есть  ли справедливость на свете?
Почему белые могут делать с индейцами все, что хотят, и никто не накажет их?
     Офицеры   первыми  вошли   в  ворота  форта.  Другие,  основная  часть,
столпились  у ворот. Последними подошли  те, кто участвовал  в изнасиловании
либо непосредственно, либо же просто наблюдая.  Когда все прошли в ворота, и
они закрылись  за  ними. Колон повернулся к Аране, представителю полицейской
власти на флоте, и сказал:
     --  Арестуйте  этих  людей,  сеньор.  Я  обвиняю  Могера  и  Клавихо  в
изнасиловании   и   убийстве.   Я  обвиняю  Триану,  Валлехоса  и  Франко  в
неподчинении приказам.
     Возможно, если бы Арана  не заколебался, одна только мощь голоса Колона
решила  бы все  дело. Но он заколебался,  и  в  результате впустую  потратил
несколько  секунд, высматривая  матросов  ненадежнее,  которые выполнят  его
приказ.
     За это время Родриго де Триана пришел в себя:
     -- Не слушайте его! -- закричал он. -- Не подчиняйтесь ему! Ведь Пинсон
велел  вам  возвращаться  на  работу. Неуж-то  мы  позволим  этому  генуэзцу
выпороть нас из-за какой-то мелочи?
     -- Арестуйте их, -- требовательно повторил Колон.
     -- Ты, ты и ты, -- сказал Арана, -- возьмите Могера и Клавихо под...
     -- Не смейте этого делать! -- опять крикнул Род-риго де Триана.
     -- Если Родриго де Триана вновь  призывает к бунту,  я  приказываю  вам
застрелить его.
     -- Это, конечно, вам на руку. Колон. Тогда уже не с кем будет спорить о
том, кто увидел землю в ту ночь!
     -- Главнокомандующий,  -- спокойно сказал Пинсон, -- стоит ли прибегать
к расстрелу людей?
     -- Я приказал арестовать  пять матросов, -- сказал Колон. Я жду,  когда
это будет сделано.
     -- Тогда вам придется ждать чертовски долго! -- выкрикнул Родриго.
     Пинсон протянул руку и коснулся плеча Ароны, призывая его повременить.
     -- Главнокомандующий, -- предложил  Пинсон, -- давайте просто подождем,
пока улягутся страсти.
     Педро  открыл от  изумления  рот.  Он видел,  что  Се-говия и Гутьеррес
потрясены  не меньше его. Пинсон  только что поднял бунт, хотел  он того или
нет. Он стал между главнокомандующим и Араной и помещал последнему выполнить
приказ Колона. Теперь  он стоял лицом  к лицу с  Колоном, как  бы бросая ему
вызов.
     Колон, не обращая на него внимания, опять обратился к Аране:
     -- Я жду.
     Арана повернулся к трем матросам, которых он назвал раньше:
     --  Выполняйте  приказ, ребята, --  сказал  он.  Но  те не сдвинулись с
места. Они смотрели на Пинсона, и ждали.
     Педро  видел,  что Пинсон  и сам не знает, как поступить. Возможно,  он
даже не знает,  чего хочет. Если раньше и были какие-то  сомнения, то теперь
они отпали: что касалось личного состава, командующим экспедиции был Пинсон.
Но Пинсон  был  хороший  командир и понимал,  что  для  того, чтобы  выжить,
первостепенное  значение  имеет   дисциплина.  Он   также  знал,  что   если
когда-нибудь захочет вернуться в Испанию, он не сможет этого сделать, имея в
своем личном деле запись о бунте.
     В то же  время, если он сейчас подчинится Колону, то потеряет поддержку
матросов. Они будут считать, что их предали. Он уронит себя в их глазах.
     Итак...  что  же  для  него самое важное? Преданность  людей Палоса или
законы, действующие в условиях плавания?
     Теперь уже невозможно узнать, какой выбор сделал бы  Пинсон.  Ибо Колон
не  стал ждать, пока  он примет решение.  Вместо  этого он опять обратился к
Аране.
     --  По-видимому,  Пинсон  полагает, что именно он  решает, выполнять ли
приказы   главнокомандующего.   Арана,   арестуйте   Мартина    Пинсона   за
неповиновение и участие в мятеже.
     Пока  охваченный  смятением  Пинсон никак не мог решить, переступить ли
ему роковую черту. Колон понял, что он уже переступил  ее. На стороне Колона
был закон и правосудие. На стороне Пинсона -- поддержка  почти всех моряков.
Как  только Колон отдал приказ, рев матросов недвусмысленно доказал, что они
отвергают  его решение. В  мгновение ока толпа,  находившаяся  на  площадке,
разбушевалась. Колона и других офицеров схватили и поволокли к центру форта.
     На  какое-то мгновение  Педро и Чипа  были забыты.  По  всей видимости,
матросы  замыслили  бунт  достаточно   давно  и  уже   решили,   кого  нужно
обезвредить. Конечно самого Колона и королевских  офицеров. А также,  Хакоме
дель Рико, финансового агента; Хуана де ла  Коса,  потому что он  баск, а не
житель Палоса и, значит,  не заслуживает  доверия;  врача Алонсо; оружейного
мастера Лекейтио и бондаря Доминго.
     Педро как можно более незаметно продвигался к воротам форта. Он уже был
примерно в тридцати ярдах от них, когда офицеры и не поддержавшие бунт члены
экипажа были схвачены; оставалось пройти еще чуть-чуть, и он откроет ворота.
Он взял Чипу за руку и сказал ей на ломаном тайно:
     --  Мы  убежим.  Когда  ворота  будут  открыты.  Она  сжала  его  руку,
показывая, что поняла. То, что Пинсон и его братья не были арестованы вместе
с другими офицерами, могло сослужить ему плохую службу. И он понимал это. До
тех пор,  пока  матросы  не перебьют всех королевских  офицеров,  кто-нибудь
обязательно выступит свидетелем против него в Испании.
     --  Я возражаю, -- громко  сказал он. -- Вы должны немедленно отпустить
их.
     -- Брось, Мартин, -- крикнул Родриго. -- Он же обвинил тебя в бунте.
     -- Но, Родриго,  я  не виновен в бунте,  -- сказал  Пинсон, выговаривая
слова как можно более  четко, чтобы  все их расслышали. -- Я возражаю против
таких действий.  Я требую,  чтобы  вы  немедленно  это прекратили. Иначе вам
придется арестовать и меня.
     Смысл сказанного почти сразу же дошел до Родриго.
     -- Ребята, -- сказал он,  отдавая приказание так естественно, как будто
был  рожден для этого,  -- вам  следует  арестовать капитана Пинсона  и  его
братьев.
     Педро не мог разглядеть, подмигнул ли Родриго,  произнося эти слова, но
вряд  ли  в  этом  была  необходимость:  все  и  так понимали,  что  Пинсона
арестовали только потому, что  он сам попросил об этом.  Чтобы защитить себя
от обвинения в подстрекательстве к бунту.
     -- Не причиняйте никому  вреда, -- приказал Пинсон.  -- Если вы  хотите
вновь увидеть Испанию, не причиняйте никому вреда.
     -- Он собирался высечь  меня, этот лживый  выродок, -- крикнул Родриго.
-- Так давайте посмотрим, как ему понравится плеть!
     Если они осмелятся тронуть Колона, понял Педро, то Чипа  пропала. С ней
будет то же, что и с Перышком Попугая, если только  не удастся вывести ее из
форта и добраться до леса.
     -- Видящая  во Тьме знает,  что делать, -- тихо сказала  Чипа на  языке
тайно.
     -- Помолчи,  --  зашептал Педро. Затем он перешел с тайно на испанский.
-- Как только мне  удастся  открыть  ворота, беги  и  спрячься  в  ближайшей
рощице.
     Он  подошел  к воротам,  поднял  засов и  бросил  его  на землю.  Среди
бунтовщиков сразу же поднялся крик.
     --  Ворота! Педро!  Задержите  его!  Хватайте  девчонку!  Не  дайте  ей
добраться до деревни!
     Ворота были тяжелые, и открыть их  было нелегко. Ему показалось, что на
это ушло много времени, хотя на  самом деле  прошло  всего несколько секунд.
Педро  услышал выстрел  из мушкета,  но  пуля пролетела где-то  далеко -- на
таком расстоянии  мушкеты  не отличались  особой точностью.  Как только Чипа
протиснулась в приоткрытые ворота, Педро тут же последовал за ней. Он слышал
топот преследователей, но не решался остановиться и посмотреть, на каком они
расстоянии от беглецов.
     Чипа легко, как лань, перебежала поляну, нырнула в  подлесок на  опушке
леса, почти не потревожив листвы. По  сравнению с ней  Педро бежал неуклюже,
как  бык, тяжело топая  своими сапогами. Пот струился у  него  по  телу  под
толстой одеждой. Шпага колотила  по  ноге. Ему казалось,  что преследователи
все ближе и ближе. Наконец последним рывком он кинулся в подлесок, где ветки
и лианы обвились вокруг его головы, хватали за шею, как бы пытаясь отбросить
его назад на открытое место.
     -- Тихо, -- сказала Чипа. -- Не шевелись, и они тебя не увидят.
     Ее  голос успокоил его.  Он перестал бороться с ветками, а затем  вдруг
обнаружил, что,  двигаясь медленно, гораздо проще продвигаться через лианы и
тонкие ветки, цеплявшиеся за него. Чуть погодя они с Чипой  подошли к дереву
с низко расположенной над землей развилкой. Чипа легко взобралась на нее.
     -- Они возвращаются в форт, -- сказала она.
     -- Нас никто не преследует? -- Педро был слегка разочарован. -- Им  нет
до нас дела.
     -- Нам нужно привести сюда Видящую во Тьме, -- сказала Чипа.
     -- Уже не нужно,  -- послышался женский голос.  Педро в испуге завертел
головой, но не мог разглядеть, откуда доносится голос. Обнаружила ее Чипа.
     -- Видящая во Тьме! -- крикнула она. -- Ты уже здесь!
     Теперь и Педро увидел ее темную фигуру в тени.
     --  Идемте со мной, --  скомандовала она. -- Для  Колона настало  очень
опасное время.
     -- Вы можете помешать им? -- спросил Педро.
     -- Помалкивай и иди за мной, -- последовал ответ. Но он мог идти только
за  Чипой, потому  что стоило  Видящей во  Тьме тронуться с  места,  как  он
потерял  ее из  виду.  Вскоре  они  оказались  у  подножия  высокого дерева.
Взглянув  вверх,  он  увидел  Чипу и  Видящую  во Тьме,  устроившихся на его
верхних  ветвях. В  руках  Видящая во Тьме держала  какой-то  странного вида
мушкет.  Но  что  толку  от оружия,  когда цель находится на  таком  большом
расстоянии?


     Дико смотрела через прицел ружья с транквилизирующим зарядом.  Пока она
спускалась,  чтобы перехватить  Педро  и  Чипу,  бунтовщики  успели  раздеть
Кристофоро  до пояса  и  привязать его к  угловому столбу одной  из хижин. А
сейчас Могер уже занес над ним плеть.
     Кто  же они,  чей гнев сплотил толпу? Конечно, Род-риго  де  Триана,  а
также Могер и Клавихо. Кто еще?
     Позади нее, вцепившись в другую ветку. Чипа тихо сказала:
     --  Если  ты была  тут.  Видящая во  Тьме,  почему не  помогла  Перышку
Попугая?
     -- Я наблюдала  за фортом,  -- ответила  Дико, -- и ничего  не знала  о
случившемся,  пока не увидела,  как Мертвая  Рыба прибежал и потащил тебя за
собой. Но знаешь, ты ошиблась. Перышко Попугая не умерла.
     -- Я не слышала, чтобы ее сердце билось.
     -- Оно билось очень слабо. Но  после того, как все белые  люди ушли,  я
дала ей лекарство, которое поможет. И я послала Мертвую Рыбу за женщинами из
деревни, чтобы они тоже оказали ей помощь.
     --  Если бы  я  не  сказала,  что Перышко  Попугая  мертва,  тогда  все
остальное...
     -- Это все равно бы  случилось.  Вот  почему я оказалась здесь, и стала
ждать, что будет дальше.
     Даже невооруженым глазом Чипа видела, что Колона стегают.
     -- Они бьют его, -- сказала она.
     -- Молчи, -- прошептала Дико.
     Она тщательно прицелилась в Родриго и нажала курок.  Раздался негромкий
хлопок. Родриго дернулся. Дико прицелилась опять, на  это раз в Клавихо. Еще
один  хлопок.  Клавихо почесал голову. Прицелиться  в  Могера было  труднее,
потому что  он все  время двигался, поднимая  и опуская плеть, однако, когда
она выстрелила, то опять не промахнулась. Могер остановился и почесал шею.
     Это  оружие  предназначалось  для   критических  ситуаций.   Крохотные,
направляемые лазером ракеты, попадая  в цель, тут  же отваливались, оставляя
впившуюся в тело стрелу размером не больше жала пчелы. Всего через несколько
секунд транквилизатор  достиг головного мозга  бандитов, быстро  погасил  их
агрессивность, сделав пассивными и  апатичными. Оружие не было  смертельным,
но   когда   вожаки   внезапно  теряют   интерес   к  происходящему,   толпа
успокаивается.


     Кристофоро до этого никогда так не били, даже в детстве. Боль от ударов
была  куда  сильнее  любой физической боли, которую  ему когда-либо довелось
испытать. И все  же была слабее, чем он опасался, и он мог выдержать ее. При
каждом  ударе он непроизвольно кряхтел, но его гордость была  сильнее  боли.
Они  не  дождутся,  чтобы  главнокомандующий  просил  пощады или  плакал под
ударами плети. Они запомнят, как он перенес их предательство.
     К его удивлению, порка прекратилась всего после нескольких ударов.
     -- Ну, хватит, -- сказал Могер.
     Это  было   невероятно.  Всего  за  несколько   секунд   до  этого  он,
разъяренный, кричал, как Колон обозвал его убийцей, и  как он сейчас узнает,
каково это, когда Могер действительно старается причинить кому-нибудь боль.
     --  Отвяжи его, -- сказал  Родриго.  Он  тоже говорил  более  спокойным
голосом.  Почти  скучающим.  Похоже  было,  что вся  их  ненависть  внезапно
улетучилась.
     -- Простите, мой господин, -- прошептал Андрее Евенес, развязывая узлы,
чтобы освободить  Колону руки. -- У  них ружья.  Что мы, мальчишки, могли  с
ними поделать?
     -- Я знаю, кто мне предан, -- прошептал Кристофоро.
     -- Никак ты, Евенес, нашептываешь ему, какой ты хороший?  -- насмешливо
спросил Клавихо.
     -- Да, с вызовом -- сказал Евенес. -- Я не с вами.
     -- А кому до этого есть дело? -- лениво заметил Родриго.
     Кристофоро не  мог поверить  столь внезапной перемене в Родриго. Он был
безразличен ко  всему. Впрочем, так же выглядели Могер и Клавихо, у них было
то же отупевшее выражение лица. Клавихо продолжал чесать в голове.
     -- Могер, ты  постереги его, --  сказал Родриго. --  И  ты,  Клавихо. В
конце  концов  вы больше всего потеряете,  если  он  сбежит.  А  вы, ребята,
заприте остальных в хижине Сеговии.
     Они  повиновались, но  двигались медленнее, чем  обычно, и  большинство
матросов выглядели угрюмыми и озабоченными. Теперь, когда ярость Родриго уже
не подхлестывала их, многие опомнились и задумались. Что будет с ними, когда
они вернутся в Палос?
     Только  сейчас Кристофоро  понял,  что  даже эти немногие  удары плетью
дорого обошлись  ему. Когда он попытался сделать шаг,  то  обнаружил, что  у
него  кружится голова от потери крови. Его шатало. Он услышал, как несколько
человек ахнули, а другие зашептались. Я  слишком  стар для такого испытания,
подумал Кристофоро. Если мне суждено было познакомиться с плетью, это должно
было случиться, когда я был моложе.
     В своей хижине Кристофоро пришлось вытерпеть новую  боль,  когда лекарь
Хуан накладывал  на его  раны отвратительно пахнущую мазь,  а затем  прикрыл
спину куском тонкой ткани.
     -- Старайтесь  поменьше двигаться, -- сказал Хуан, как будто Кристофоро
нуждался в таком напоминании. -- Ткань защитит от мух, поэтому  не  снимайте
ее.
     Лежа в  хижине,  Кристофоро  перебирал в  памяти  все  происшедшее. Они
хотели убить меня.  Они были  полны злобы. А потом совершенно неожиданно они
утратили  всякий интерес ко мне. Что же  могло так внезапно повлиять на них