,
как не Святой Дух,  смягчивший их сердца? Всевышний заботится обо мне. Он не
хочет, чтобы я сейчас умер.
     Медленно, осторожно, так, чтобы не  сдвинуть  ткань и не причинить себе
слишком сильной боли,  Кристофоро перекрестился и начал молиться. Могу  ли я
еще  выполнить  ту  миссию, что  Ты  поручил  мне.  Господи?  Теперь,  после
изнасилования этой девочки? Теперь, после этого бунта?
     В мозгу  его  прозвучали  слова,  причем так четко,  как будто он вновь
слышит  голос той  женщины.  "Одна  беда  за  другой.  Пока  ты не  познаешь
смирение".
     О каком смирении шла речь? Что ему предстояло познать?


     К вечеру несколько тайно из деревни Гуаканага-ри  перелезли через стену
форта  --  неуж-то эти  белые  люди действительно  думали, что  пучок  палок
преградит дорогу мужчинам, которые лазают по деревьям  с детских лет? Вскоре
один  из  них  вернулся,  чтобы  рассказать  об  увиденном.  Дико  вместе  с
Гуаканагари ожидала его.
     -- Караулящие его люди спят.
     -- Я дала  им небольшую порцию  яда,  поэтому они и заснули, -- сказала
Дико.
     Гуаканагари бросил на нее недовольный взгляд.
     -- Не понимаю, какое  тебе дело до  этого. Все остальные  не  разделяли
отношения своего вождя  к этой  черной колдунье из  старой  горной деревушки
Анкуаш.  Они трепетали перед ней  и  не сомневались, что она в  любое  время
может отравить, кого захочет.
     -- Гуаканагари, я  понимаю твой  гнев,  --  сказала Дико. -- Ты  и твоя
деревня делали только хорошее этим людям и  смотри, как они обошлись с вами.
Хуже, чем с собаками. Но не все белые люди такие. Белый вождь хотел наказать
тех, кто надругался над Перышком  Попугая. Вот почему злые люди из  их числа
отобрали у него власть и избили его.
     -- Значит, он был не очень-то сильным вождем, -- заметил Гуаканагари.
     --  Он  великий  человек,  -- ответила  Дико.  --  Чипа и  этот молодой
человек, Педро, знают его лучше, чем кто-либо другой, кроме меня.
     --  Почему я должен  доверять этому  белому  мальчишке  и этой хитрой и
лживой девчонке? -- раздраженно спросил Гуаканагари.
     К удивлению Дико, Педро уже успел достаточно усвоить  язык тайно, и сам
четко ответил на это обвинение:
     -- Потому что мы видели все своими глазами, а ты -- нет.
     Все члены военного совета племени тайно,  собравшиеся в лесу неподалеку
от форта, были  удивлены тем,  что Педро понимал  их язык и  говорил на нем.
Дико  видела,  что  они   удивлены.  Хотя   их  лица  оставались  совершенно
бесстрастными,  какое-то  время они  все-таки молчали, прежде  чем  спокойно
заговорить.  Их  сдержанная,  на  вид  бесстрастная  реакция,  напомнила  ей
Хунакпу, и на  какой-то момент она ощутила  приступ глубокой печали  оттого,
что потеряла его. Прошли годы, говорила она  себе. Это было годы тому назад,
и я уже пережила эту утрату. Сейчас я уже не сожалею о прошлом.
     -- Действие  яда со временем кончится, --  сказала Дико. --  Злые  люди
вспомнят свою злобу.
     --  Мы тоже  вспомним нашу злобу, -- отозвался  один  из юношей деревни
Гуаканагари.
     --  Если вы убьете  всех  белых людей,  даже тех, кто не  сделал ничего
плохого,  это  будет значить,  что  вы ничем не  лучше их, -- повысила голос
Дико. -- Я обещаю, что, если вы будете убивать всех без разбора, вы  об этом
пожалеете.
     Она старалась говорить  как можно спокойней, но угроза в ее словах была
вполне   реальной  --  она   видела,  что  все  они  внимательно  обдумывают
услышанное.  Они знали, насколько велики ее силы,  и никто из  них  не будет
поступать безрассудно, чтобы сделать что-то против нее в открытую.
     --  Ты  осмеливаешься  запрещать  нам  быть мужчинами?  Может быть,  ты
запретишь нам защищать нашу деревню? -- спросил Гуаканагари.
     -- Я никогда не буду запрещать вам делать что-нибудь, -- ответила Дико.
-- Я только прошу вас еще немного  подождать и посмотреть, как пойдут  дела.
Скоро  белые  люди начнут покидать форт. Я думаю, сначала  это будут те, кто
попытается  спасти  своего  вождя.  За ними последуют  другие хорошие  люди,
которые не хотят причинять вреда  вашему  народу. Вы должны помочь  им найти
дорогу ко мне. Я прошу вас  не делать им ничего плохого. Если они пойдут  ко
мне, пожалуйста, не мешайте им.
     --  Даже  если  они  будут  искать  тебя,   чтобы   убить?  --  спросил
Гуаканагари.  Это  был коварный  вопрос, оставлявший  ему возможность  убить
того, кого он захочет под предлогом, что сделал это,  чтобы защитить Видящую
во Тьме.
     --  Я сумею сама защитить себя, -- сказала Видящая во Тьме. -- Если они
будут подниматься в гору, я прошу вас никак не мешать и не вредить им. Когда
в форте останутся одиночки, вы  поймете, что это злые люди.  Это  будет ясно
всем вам, не только одному или  двум.  Когда  этот день  наступит, вы можете
поступить,  как должны поступать  мужчины.  Но и тогда, если кто-то  из  них
ускользнет  и направится  к горе, я прошу вас пропустить его или их, сколько
бы их там ни было.
     -- Но только не тех, кто изнасиловал Перышко Попугая, -- тут же выпалил
Мертвая Рыба. -- Только не их, куда бы они ни побежали.
     -- Я согласна, -- сказала Дико. -- Для них нет спасения.


     Кристофоро проснулся в темноте. За стенами его жилища слышались голоса.
Он  не  различал слова,  но  ему  это  было  безразлично.  Теперь он  понял.
Прозрение  пришло к нему  во  сне. Ему  снились не его страдания, а девочка,
которую  изнасиловали и убили. Во сне он видел лица Могера и Клавихо, какими
их, должно быть,  видела девочка, -- полные похоти, издевки и ненависти.  Во
сне он молил их не трогать ее. Во сне он говорил им, что она просто девочка,
еще ребенок, но их ничто не остановило. У них не было жалости.
     Вот каких  людей  я  привез сюда, думал Кристофоро. И я еще называл  их
христианами, а мягкосердечных индейцев -- дикарями. Видящая во Тьме  сказала
истинную правду. Эти  люди Божьи  создания, которые  ждут, чтобы  их научили
вере и крестили,  чтобы стать христианами. Некоторые из моих людей достойны,
чтобы вместе с ними считаться  христианами. Таким примером всегда был Педро.
Он сумел  оценить душу Чипы, в то время как все, даже я,  видели только цвет
ее  кожи, уродливость  лица и странности  поведения.  Если я  в  душе был бы
подобен Педро, я поверил бы Видящей во Тьме, и мне не пришлось бы переживать
эти последние беды -- гибель  "Пинты", бунт, это избиение.  И самую страшную
беду  из всех --  мой стыд, оттого  что я отверг  слова Бога, потому что они
были переданы не таким посланцем, какого я ожидал.
     Дверь открылась и тут же закрылась. Кто-то тихо подошел к нему.
     -- Если вы пришли убить меня, -- сказал Кристофоро, -- будьте  мужчиной
и дайте мне увидеть лицо моего убийцы.
     --  Пожалуйста,  успокойтесь, мой  господин, --  сказал  голос.  --  Мы
собрались здесь, чтобы посоветоваться. Мы освободим вас  и выведем из форта,
а потом мы нападем на этих проклятых бунтовщиков и...
     --   Нет,   --   сказал  Кристофоро.   --   Никаких   стычек,  никакого
кровопролития.
     -- А что тогда? Позволить этим людям править нами?
     --  На вершине горы  есть  деревня Анкуаш,  -- сказал Кристофоро.  -- Я
пойду туда. То же сделают все преданные мне люди. Уходите тихо, не затевайте
драк.  Идите вверх  по течению в  --  Анкуаш. Это место, которое Господь Бог
приготовил для нас.
     -- Но бунтовщики построят корабль...
     -- Неужели вы думаете, что бунтовщики способны построить корабль? --  с
насмешкой  спросил  Кристофоро. -- Они посмотрят друг другу в глаза, а потом
отвернутся, потому что знают, что не могут доверять друг другу.
     --  Это  правда,  сеньор,  -- сказал матрос. --  Некоторые из  них  уже
ворчат,  что Пинсон заботился лишь  о  том,  чтобы  убедить  вас, что  он не
бунтовщик. Другие вспомнили, как турок обвинил Пинсона в том, что он помогал
ему.
     -- Глупое обвинение, -- сказал Кристофоро.
     --  Пинсон прислушивается, когда как Могер и Клавихо говорят о том, как
убить вас, а сам не  говорит ничего, -- сказал  матрос.  -- А Родриго топает
ногами  и сыплет  проклятиями  и ругательствами из-за того, что не  убил вас
сегодня. Мы должны вывести вас отсюда.
     -- Помогите мне подняться на ноги.
     Боль  была  острой, и  он  чувствовал, как едва затвердевшие струпья на
некоторых ранах лопаются. Кровь тонкими струйками потекла  по спине. Но  тут
уж ничего нельзя было поделать.
     -- Сколько вас здесь? -- спросил Кристофоро.
     -- Большинство корабельных юнг на вашей стороне, -- сказал голос. -- Им
всем стыдно  за сегодняшнее  поведение  Пинсона. Некоторые офицеры обсуждают
возможность  переговоров  с  бунтовщиками,  а  Се-говия  долго  беседовал  с
Пинсоном, так  что я  думаю,  он  пытается найти какой-то компромисс.  Может
быть, хочет назначить Пинсона командующим.
     -- Хватит, -- сказал Кристофоро. -- Все  напуганы  и каждый  делает то,
что ему кажется правильным.  Передай своим друзьям следующее: я буду считать
преданными мне людьми  тех,  кто  придет  в  горы, в  Анкуаш. Я буду  там, у
женщины по имени Видящая во Тьме.
     -- У черной ведьмы?
     --  В ней больше  Бога, чем в половине так называемых христиан, которые
здесь находятся, -- сказал  Кристофоро. -- Скажи  им  всем, что если  кто-то
захочет вернуться со мной в Испанию в подтверждение своей преданности, пусть
идет в Анкуаш.
     Теперь Кристофоро стоял уже без посторонней помощи.  Штаны были надеты,
тонкая рубашка  накинута на  спину --  больше он ничего не  мог надеть из-за
ран; в  эту  теплую  ночь он  не будет страдать  от  холода в  таком  легком
одеянии.
     -- Мою шпагу, -- потребовал он.
     -- А вы сможете ее нести?
     -- Я главнокомандующий этой  экспедиции,  -- ответил Кристофоро.  --  Я
должен иметь при  себе пшату. И да будет вам известно, тот, кто принесет мне
мои судовые журналы и карты, получит, когда мы вернемся в Испанию,  награду,
превосходящую все его ожидания.
     Матрос открыл дверь и осторожно выглянул наружу -- проверить, не следит
ли кто за ними. Наконец они заметили Андреса Евенеса, узнав его по стройной,
юношеской  фигуре,  который  махал   им,  призывая  подойти.  Только  теперь
Кристофоро разглядел матроса, который пришел за ним: это был баск Хуан де ла
Коса. Человек, чья трусость и неповиновение привели к гибели "Санта-Марии".
     -- Сегодня ты искупил свою вину, -- сказал Кристофоро.
     Коса пожал плечами.
     -- Уж таковы мы, баски, -- никогда не знаешь заранее, что сделаем.
     Опираясь на  плечо  де ла Коса, Кристофоро  зашагал  как  можно быстрее
через открытый участок  к стене форта. Издали доносились песни и смех пьяных
матросов. Вот почему его так плохо охраняли.
     К  Андресу и Хуану присоединились еще несколько человек -- все  судовые
юнги, за исключением Эскобедо, писаря, который нес небольшой сундучок.
     -- Мой журнал, -- сказал Кристофоро.
     -- И ваши карты, -- подтвердил Эскобедо.
     Де ла Коса ухмыльнулся, взглянув на него.
     --  Сказать ему о награде,  обещанной вами, или  вы  сами это сделаете,
сеньор?
     -- Кто из  вас  идет со  мной? --  спросил  Кристофоро.  Они  удивленно
переглянулись.
     -- Мы думали помочь вам перебраться через стену, -- сказал де  ла Коса,
-- а дальше...
     -- Они поймут, что я  не  мог проделать это  в одиночку. Большинство из
вас должны сейчас пойти со мной. Тогда они не начнут поиски в форте, обвиняя
людей в  том, что они помогли мне. Они подумают,  что все мои друзья ушли со
мной.
     -- Я  останусь,  -- сказал Хуан де  ла  Коса. -- Так я смогу рассказать
людям то, что вы сказали мне. А все остальные пусть идут с вами.
     Они  подняли  Кристофоро  на  верх  стены,  он  собрался  с духом перед
неизбежной болью, соскользнул вниз и оказался по другую  сторону  ограды.  И
почти  сразу  столкнулся  лицом к  лицу  с  одним  из тайно,  Мертвой Рыбой,
насколько он мог судить при лунном свете. Мертвая Рыба прижал пальцы к губам
Кристофоро. Молчи, говорил этот жест.
     Остальные  перебрались  через   стену  куда  быстрее,  чем  Кристофоро.
Единственное  затруднение  доставил  сундучок  с  журналом  и  картами,  но,
наконец, и его передали через ограду, а за ним последовал сам Эскобедо.
     --  Ну  вот,  мы  теперь  все  тут,  --  сказал  Эскобедо.  -- Баск уже
возвращается к остальным, пока его не хватились.
     -- Я боюсь за его жизнь, -- сказал Кристофоро.
     -- Он куда больше опасался за вашу. Все тайно были вооружены, но они не
размахивали  оружием  и  никак не угрожали беглецам. Когда Мертвая Рыба взял
Кристофоро за руку, главнокомандующий последовал за ним к лесу.


     Дико  осторожно  сняла повязки.  Раны  заживали  хорошо. Она с  грустью
подумала,  что у нее остается мало антибиотиков. Ну да ладно. На этот раз их
хватит, а если повезет, они вообще больше не понадобятся.
     Веки Кристофоро задергались.
     -- Надеюсь, вы не собирались спать все время, -- сказала Дико.
     Он открыл  глаза и попытался приподняться с циновки. Но тут  же упал на
спину.
     -- Вы  все еще слабы, -- заметила она. -- Порка  не  прошла даром, да и
путешествие  в  гору было  не очень-то  легким  для вас. Вы  уже не  молодой
человек.
     Он слабо кивнул.
     -- Постарайтесь  опять  заснуть.  Завтра  вы почувствуете себя  намного
лучше. Он покачал головой.
     -- Видящая во Тьме... -- начал он.
     -- Вы расскажете мне все завтра.
     -- Простите, -- сказал он.
     -- Завтра.
     -- Вы дочь  Бога, -- прошептал он. Ему было трудно говорить, не хватало
дыхания,  чтобы произносить  слова.  Но он справился с собой. --  Вы  -- моя
сестра. Вы христианка.
     -- Завтра, -- повторила она.
     -- Мне не нужно золото, -- сказал он.
     -- Я знаю, -- ответила она.
     -- Я думаю, вы посланы мне Богом, -- продолжил он.
     --  Я пришла к вам, чтобы помочь сделать истинных  христиан  из здешних
жителей.  Начиная с  меня. С  завтрашнего  дня вы  будете  учить  меня  вере
Христовой,  рассказывать о его жизни,  и так я смогу  стать первой  крещеной
душой на этой земле.
     --  Для этого  я  и  пришел сюда, -- пробормотал он.  Она  гладила  его
волосы,  плечи,  щеки.  Когда он  опять заснул,  она ответила  ему  теми  же
словами:
     -- Для этого я и пришла сюда.


     В  течение  последующих  нескольких дней  королевские офицеры  и группа
преданных матросов тоже пришли в Анкуаш. Кристофоро,  который теперь уже мог
понемногу стоять и ходить каждый день,  сразу  же дал своим людям задание --
помогать деревенским жителям в их повседневной работе, учить их испанскому и
самим  усваивать язык тайно. Корабельные юнги быстро  приспособились к  этой
нехитрой  работе.  Куда  труднее  было королевским  офицерам  подавить  свою
гордость и  работать вместе  с туземцами. Но никакого принуждения  не  было.
Когда они отказывались помогать,  на них  просто не  обращали внимания, пока
они, наконец, не поняли, что в  Анкуаш старые иерархические законы больше не
действуют.  Если ты не помогаешь, ты  просто ничего не значишь. А  эти  люди
были  преисполнены решимости что-то  значить. Эскобедо первым  позабыл  свое
звание и должность, а Сеговия --  последним, но этого и  следовало  ожидать.
Чем более важное  положение  занимал человек в прошлом, тем труднее ему было
забыть об этом.
     Гонцы из  долины приносили новости. Оставшись без королевских офицеров,
Пинсон принял на  себя  командование фортом, однако работа на  строительстве
нового судна скоро прекратилась, и  доходили слухи о драках между испанцами.
Все больше людей убегали в горы. Наконец,  дело дошло до  решительной битвы.
Звуки ружейной стрельбы доносились даже до Анкуаш.
     В ту ночь человек десять прибыли в  деревню. Среди них  был сам Пинсон,
раненный в ногу. Он  плакал, потому что его брат, Винсенте, капитан "Ниньи",
был  убит. Когда его  рану перевязали, он настоял,  чтобы  ему позволили  на
глазах  у  всех  просить  прощения  у главнокомандующего. Кристофоро  охотно
простил его.
     Два  десятка  человек,  оставшиеся  в  форте,  уже  никем  и  ничем  не
сдерживаемые, сделали вылазку, чтобы захватить нескольких тайно и превратить
их в рабов и наложниц. Попытка провалилась, но два тайно и один испанец были
убиты во время схватки. От Гуаканагари к Дико примчался гонец.
     -- Теперь мы их всех убьем, -- сказал он. -- Остались только злые.
     -- Я уже  говорила Гуаканагари, что  он сам поймет, когда придет время.
Но  вы  ждали, и  теперь  их  осталось  всего  несколько,  и вы легко с ними
справитесь.
     Оставшиеся  в  живых  бунтовщики беспечно  спали в форте. А проснувшись
утром,  обнаружили,  что  их часовые убиты, а  форт заполнен  разъяренными и
хорошо  вооруженными  тайно.  И  тогда  они  узнали,  что мягкость  была  не
единственной чертой их характера.
     К дню летнего солнцестояния 1493  года все жители Анкуаш  были крещены.
Тем  испанцам,  которые  настолько  хорошо  освоили язык  тайно,  что  могли
обходиться  без  переводчика, разрешили  ухаживать за молодыми  женщинами из
Анкуаш и  других  деревень. В то время, как  испанцы усваивали обычаи тайно,
местные жители также многому учились у испанцев.
     -- Они забывают, что  они --  испанцы,  --пожаловался  однажды  Сеговия
Кристофоро.
     -- Но и тайно также забывают, что они --  тайно, -- ответил Кристофоро.
-- Они становятся новыми людьми, каких раньше не было вообще.
     -- И что же это за люди? -- спросил Сеговия.
     -- Не знаю, -- ответил Кристофоро. -- Наверное, христиане.
     Тем  временем Кристофоро  и Видящая во Тьме каждый  день по многу часов
беседовали, и он постепенно  начал  понимать,  что, несмотря на  все  тайны,
которые были  ей известны,  и  те странные силы, которыми  она, по-видимому,
владела, она не была  ни ангелом,  ни  каким-либо  другим сверхъестественным
существом. Она была женщиной, еще молодой,  хотя в глазах у нее  таилось уже
много  боли и  мудрости. Она  была  женщиной и его другом. Почему же это так
удивляло его? Ведь  только  любовь сильных женщин давала  ему  ту  подлинную
радость, которая выпадала в жизни на его долю.





ГЛАВА XIII. ПРИМИРЕНИЯ




     то  была  встреча,  память о  которой  навсегда  сохранится  в  истории
человечества. Кристобаль Колон  был европейцем,  создавшим  Карибскую  лигу,
конфедерацию   христианских  племен,  живших  на  всех   землях,  окружавших
Карибское море с востока, севера и юга.
     Йаш,  король  сапотеков,  продолжая  дело  своего  отца,  стремившегося
объединить  все племена  сапотеков  и  заключить  союз с империей  тарасков,
разгромил ацтеков, и его королевство металлургов  и судостроителей  достигло
самого высокого в западном полушарии уровня культурного развития.
     В  своих  достижениях  они  шли  удивительно  параллельным  путем.  Оба
положили   конец  повсеместной  практике   человеческих  жертвоприношений  в
странах,  которыми  правили.  Оба приняли у себя  такие  формы христианства,
которые  оказалось  легко  объединить  после  их  встречи. Колон  и его люди
научили  тайно  и,  после   их   крещения,   карибов,  европейским   методам
судовождения  и   техники  судостроения;  в  правление  Йаша  торговые  суда
сапотеков ходили в дальние плавания вдоль обоих побережий империи сапотеков.
Острова Карибского моря  были слишком бедны железной рудой,  и это тормозило
развитие металлургии  и металлообработки у  тарасков; но когда  Колон  и Йаш
объединили  свои  империи,  у  Колона  нашлось   достаточно  людей,  знающих
металлообработку,  которые помогли тараскам добиться  таких успехов,  что те
даже научились лить пушки.
     Историки  рассматривают  встречу  этих  двух   людей  в  Чичен-Ица  как
величайший в истории пример примирения народов. Можно представить себе,  что
произошло бы, если бы Александр Македонский не покорил персов, а объединился
с  ними. Если  бы римляне  и парфяне стали одной нацией. Если бы христиане и
магометане, если бы монголы и китайцы...
     Но это