А почему бы и нет? - с некоторой ехидцей отозвался он. - Но
если  честно - я не знаю. Как сложится... Может - неделю, может  -
больше, а может быть - послезавтра уйду. Или даже завтра... Однако
дрова в любом случае не помешают.
  Понимая,  что могу нарваться на очередную лекцию, я  все  же  не
удержался и спросил:
  -    Слушай, ты что, только харекришну поешь?
-    Нет, не только. Мне и другие некоторые нравятся. Просто
сейчас - в тему. Расслабляет, успокаивает... Умиротворяет, я бы
сказал. Ну, и внутреннее напряжение снимает. Как улыбка, которая
растворяется в теле и выравнивает его состояние... Я ведь сегодня
целый день по жаре с рюкзаком топал... Ноги гудят...
        Он  замолчал. Я почувствовал, что, вопреки моим ожиданиям,
если   я  не  захочу,  второй  лекции  не  будет.  Потом  вспомнил
предыдущий день - я ведь тоже шел по жаре почти шесть часов подряд
и в ногах все еще ощущалась неприятная мелкая дрожь - и попросил:
  -    А ну-ка, напой мне эту свою харекришну.
  Он  внимательно взглянул на меня, словно изучая что-то, подошел,
присел  рядом  и  запел, как мне показалось, прицеливаясь  словами
сквозь мое левое ухо прямо в самый центр головы:
     Харе  Кришна  Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе  Харе  Рама
Харе Рама Рама Рама Харе Харе.
  -    А дальше? - спросил я, непроизвольно засунув в ухо мизинец и
пытяась  выцарапать оттуда нестерпимый электрический зуд, засевший
от его слов где-то в области барабанной перепонки.
-    А дальше - все с начала. И опять - по кругу... Ты ухо-то
оставь в покое, это сейчас пройдет.
-    А ты откуда знаешь?
-    Так ведь мне самому в свое время ее точно таким же образом в
самое ухо затолкали.
-    Кто затолкал?
-    Это не важно.
-    Так... А ее как - повторять с дыханием, или?..
-    С ней вообще не нужно ничего делать. Просто позволить ей
существовать в твоем сознании и делать все, что она захочет...
"Харе Кришна Маха Мантра" - голосовая формула, поэтому, вероятнее
всего, она потребует, чтобы ты ее пел. Ну, а ты расслабься и ей не
мешай.
-    И все?
-    И все.
-    Ты сказал - "голосовая формула"... Стало быть, бывают другие?
-    Сколько угодно. Бывают безмолвные, которые просто существуют
в сознании, вернее, во всей энергетической структуре человека,
бывают потоковые - эти струятся вместе с потоками тонких энергий в
теле и вне его, бывают еще локальные - они локализуются в органах,
системах, отдельных тонких элементах структуры... Много чего
бывает...
       Я не успел задать вопрос о том, что он имеет в виду, говоря
об  энергетической  структуре человека,  потому  что  он,  видимо,
предвидя новый вопрос, быстро сказал:
  -    Разводи костер, чай будем варить... И шлангом прикидываться -
не нужно больше... Хорошо?..
-    Не понял...
-    Все ты прекрасно понял...
       Он был прав: я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Дело в
том,  что, задавая ему очередной вопрос, я ощущал в своем сознании
нечто,  в  общих чертах представлявшее себе, каким будет ответ.  А
когда  он  говорил, странное чувство узнавания тенью  преследовало
меня, я вдруг обнаруживал, что все это мне уже откуда-то известно,
и  что до сих пор я просто не находил повода эти вещи так для себя
формулировать. Вообще, отношение мое к этому человеку было  весьма
неоднозначным. С одной стороны, он говорил вполне разумно о вещах,
с   которыми   я  не  мог  не  согласиться,  ибо   в   целом   они
соответствовали моему пониманию. С другой - он говорил  как-то  не
так,  как  о них принято говорить, он подходил ко всему  откуда-то
чуточку  не оттуда, и в сочетании с искрой безумия, которая  то  и
дело  виделась  мне  в его взгляде, это меня  весьма  смущало.  Но
существовала  еще  и  некая  третья сторона,  представленная  едва
уловимым ощущением. Словно какая-то часть моего ума догадывалась о
том,  что все это не имеет никакого значения, а важно лишь смутное
подозрение,  корни которого теряются где-то глубоко в подсознании,
уходя  за  образы из детства, за сны, и даже за глубинные кошмары,
возникавшие в восемьдесят втором году в моем воспаленном  болотной
лихорадкой  мозге  -  в подспудную память о  чем-то  еще  -  самом
существенном, о чем-то, что заставляло меня жить так, а не  иначе.
Более  того,  этим чем-то было обусловлено само мое присутствие  в
этой  жизни. Я не понимал, каким образом это ощущение  может  быть
связано  с  моим  новым  знакомым,  и  от  этого  мне  становилось
несколько не по себе. В сознание даже начали закрадываться мысли о
том, уж не заразны ли где-то "там" какие-нибудь особо тонкие формы
безумия...  Такое  ощущение уже было у меня когда-то,  правда,  во
сне...  Если этот человек не совсем психически здоров, его безумие
непременно должно быть очень тонким и даже изысканным.  В  этом  я
почему-то не сомневался. Может быть, такую уверенность внушала мне
благородная яйцеобразно вытянутая форма его чисто выбритой головы,
на могучей шее возвышавшейся над широченными плечами.
  -    Хорошо, - сказал я, - не прикидываясь шлангом, хочу спросить
тебя  вот  о  чем: каким образом имена, которыми являются  мантры,
связаны  с  потоками, которые являются абстрактными умозрительными
образованиями, которые сформированы выделенными нашим  восприятием
из  интегрального  энергетического поля Вселенной  отдельными  его
составляющими, которые суть чистая энергия? Ведь имена в мантрах -
это   во  многих  случаях  имена  вполне  конкретных  органических
существ,  людей,  живших когда-то и оставивших  вполне  конкретные
материальные следы на этой планете...
-    ...существующей во вполне конкретном материальном физическом
мире, - перебил он, - вполне конкретная материальная материя
которого является вполне абстрактной чистой энергетической
энергией. Ну ты загнул... Без пол-литры не разберешься... Ты бы
хоть как-то по частям, что ли... Крыша - она ведь не железная...
Скажи-ка, а что произойдет с твоим телом через семь лет?
       Я почему-то сразу понял, к чему он клонит, и ответил:
  -     В  нем не останется ни одной клетки из числа тех, что есть
сейчас...
-    Ну...
-    Что - ну?..
-    Поток...
-    А-а... Ты хочешь сказать, что даже на физическом плане каждый
из нас - всего лишь поток энергии?...
-    Ну вот видишь, какой ты сообразительный... Здесь нет ничего,
кроме энергии. И не может быть... Чем тоньше материя какой-либо из
сфер бытия, тем выше скорость энергетических потоков в ней. А
разумность - это качество Мира в целом. Если разум смог проявиться
- в человеческой форме или в какой бы то ни было другой - значит,
Мир потенциально разумен. В нем изначально существует возможность
дифференцированного проявления каких угодно форм разума и любых
уровней его организации. И все более-менее глобальные Потоки Силы
в Мире разумны, так сказать, по определению... А совершенные
существа, оказавшие влияние на пути развития человечества -
Кришна, Заратустра, Лао Цзы, Гаутама Будда, Горакша, Матсьендра,
Патанджали, Христос, Мухаммед и многие другие - были просто
воплощением тех или иных основополагающих Потоков. Пользуясь их
именами в качестве стержневых структур магических формул, мы всего
лишь проговариваем - вслух или мысленно - некий код, избирательно
повышая чувствительность своего восприятия и тем самым выделяя из
интегрального энергетического поля Вселенной некоторые
интересующие нас Потоки Силы, обладающие определенными
совокупностями вибрационных характеристик. Наше восприятие как бы
автоматически настраивается на эти Потоки - на их проявление во
внешней вселенной и в нас самих... Не более того... Каждый из нас
- поток. Хочешь - стань бессмертным, и твое имя рано или поздно
войдет в перечень канонических формул или заклинаний...
-    Бессмертным?
-    Тем, на чьем индивидуальном самоосознании смерть не в силах
поставить большой жирный крест.
-    И любой человек можеть сделаться бессмертным? И вообще -
бессмертие - это как?
-    Бессмертие - это как? - повторил он. - Давай-ка мы лучше не
будем говорить об этом сейчас. А вот любой ли может стать
бессмертным... С одной стороны - любой, а с другой - не любой, но
только лишь тот, кто очень захочет и сумеет преобразовать свое
желание в намерение...
-    А намерение и желание - это не одно и...
-    Это - не одно и то же, но позволь мне сейчас эту тему не
развивать, - перебил он, сняв с огня котелок и бросив в него
несколько щепоток чая.
-    Хорошо, - согласился я, - тогда последний вопрос...
-    Давай, но только покороче...
-    О'кей... Скажи, а мантры - это обязательно? Без них с этими
твоими потоками состыковаться никак нельзя?...
-    Почему  нельзя?.. Можно... Ведь Потоки эти настолько же мои,
насколько и твои...
-    И мантры не нужны?
-    Не нужны.
-    Тогда зачем?
-    Все очень просто. Мантры работают автоматически. Будь ты хоть
тысячу раз непроходимо туп, с помощью определенной мантры ты
можешь добиться соответствующего ей результата - как
психоэнергетического, так и эмоционального. А для того, чтобы
сделать то же самое, не прибегая к помощи мантры, нужно либо точно
знать, что делаешь, либо иметь рядом того, кто знает и по какой-то
причине считает своим долгом оказать тебе помощь. Иначе банальная
заморочка грозит обернуться фатальной нескладухой. Ну, и, опять-
таки, даже мудрому иногда бывает просто-напросто лень... Чай,
между прочим, созрел... Кружку свою давай...
  Засыпая в тот день под звездами, я слушал, как он стучит камнями где-
то  рядом, и ощущал приятное тепло - оно мягко покачивалось внутри
моего тела в такт немного печальному и тягучему: "Харе Кришна..."

  Когда  я  проснулся утром, он спал внутри выложенного из  камней
правильного круга. Зачем-то я сосчитал камни. Их было сто восемь.
  -    Псих... - подумал я и направился в степь.
  Солнце  еще не взошло. Все вокруг поблескивало капельками  росы.
Было  тихо, только ранние птицы посвистывали среди холмов. Справив
нужду,  я  сделал  примерно трехкилометровую  пробежку  и  трусцой
вернулся к палатке.
    Он открыл глаза и спросил:
  -    Ты что, бегал с утра пораньше?
-    Да, а что?
-    Псих..
-    А я думал, что псих - это ты...
-    Почему?
-    А что это ты булыжников вокруг себя нагородил?..
-    А-а, да, тогда, пожалуй, ты прав... Но бегать рано поутру -
не лучшее, что можно придумать. И вообще, бегают лошади. Человеку
в большей степени свойственнно ходить. И в любом случае сначала
желательно умыться.
       После пробежки мое тело было покрыто испариной. Я решил, что
в   его   словах   по  поводу  умывания  определенно  присутствует
рациональное зерно, и спустился к морю. Через некоторое  время  он
соскользнул  по веревке вслед за мной на влажную от  росы  гладкую
поверхность  камня.  В  зубах  он за  ручку  держал  металлическую
эмалированную кружку - вечером в темноте я не заметил, что  у  нее
имелся носик, как у чайника. Кружка-чайник...
     Когда  он  соскочил на плиту, я уже стоял на самом  ее  краю,
готовясь прыгнуть в воду.
  -     Купаться до восхода солнца... - произнес он, взяв кружку в
руку.  -  Впрочем, в процессе ранней беготни ты так  вспотел,  что
другого выхода у тебя, пожалуй, нет. Так что - прыгай... Кстати, а
почему ты не хочешь войти в воду очень медленно и постепенно?
-    Слушай, какое тебе дело? - спросил я, начиная раздражаться.
        От  одной  мысли о постепенном входе в воду по  моей  коже
побежали мурашки. Вот это уж точно занятие не для раннего утра.
  -    Да, в общем-то, действительно, никакого, - пожал он плечами.
-  Просто ты пытаешься предпринимать некие действия, которые  явно
носят   тренировочный   характер,  но   делаешь   это   достаточно
традиционно   и  довольно-таки  примитивно.  Что  я  с   некоторым
сожалением ненавязчиво констатирую...
  Тоже мне - констататор... Тюлень чертов.
    Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал и зачем-
то достал из кармана штанов чайную ложку.
     Я  прыгнул  в воду и поплыл к утесу, возвышавшемуся  в  самой
середине  бухты из почти зеркально гладкой воды. Утренняя пробежка
и  два с небольшим километра плавания - четыреста комплекс, три по
двести  кролем,  два  по четыреста брассом и на  четыреста  метров
ныряния  по  пятьдесят с доплыванием до ста... Если, конечно,  нет
шторма. Все, как обычно.

       Когда я закончил и выбрался из воды на плиту, там уже никого
не  было. Я вытерся, оделся и поднялся наверх. Первые лучи  солнца
m`whm`kh заливать степь оранжево-розовыми потоками тепла.
     Он стоял, повернувшись лицом на восток - к солнцу - и чего-то
ждал.
     Едва  я,  вскарабкавшись на обрыв, поднялся на ноги на  самом
краю,  как он тут же начал двигаться, и это не было похоже  ни  на
что, виденное мною ранее.
     Его  руки  скользили по плавным замкнутым  кривым  невероятно
сложной  формы,  словно просачиваясь сквозь  воздух.  Временами  в
движениях  проскальзывали элементы ката каратэ. Но это  были  лишь
элементы. Иногда кое-что напоминало ушуистские тао. Но это не было
также  и у-шу. Потом вдруг я видел движения тай цзи цюань, которые
не  были  тай  цзи.  Элементы разных стилей  цигун,  вьет-во  дао,
казацкие  перепрыжки  и  хлесткие тайские вертушки  с  характерным
подъемом  на  носок  вплетались в общий  поток  его  движения,  не
становясь  самими собой. И в то же время это было нечто целостное,
непрерывное  и  непостижимо могучее. В  любом  малейшем  шевелении
каждого его пальца чувствовалась некая невыразимая полнота. Словно
по  его  телу  струились  потоки  чего-то,  что  придавало  мышцам
невиданную   плотность,  суставам  -  чуть  ли  не  патологическую
подвижность, а всем движениям - совершенно сюрреальную  текучесть.
Это было похоже на величественный танец, но он не просто танцевал.
Я не понимал, откуда это мне известно, однако был уверен - танцуя,
он  что-то  проделывает с солнцем, с потоком солнечного  света.  Я
даже чувствовал, что вижу, как он всем телом пьет солнечный огонь.
Мне видны были тонкие извилистые нити, протянувшиеся к его телу от
солнечного   диска.  Я  смотрел  на  них,  не  в  силах   поверить
собственным  глазам. Стеклообразно сверкая и неуловимо переливаясь
всеми цветами и оттенками радуги, нити солнечного огня струились к
середине  его  лба, ладоням, ступням, центру грудной  клетки  и  к
животу  чуть ниже пупка. Плавными непрерывными текучими движениями
он  втягивал  эти  нити  в  свое тело и  сматывал  в  три  больших
золотистых клубка - в голове, в груди и в животе, то есть как  раз
в тех местах, где, согласно схемам, должны были находиться три дан-
тянь. Но до сих пор я видел только схемы в книжках и слышал чьи-то
слова  о  киноварных полях, энергетических котлах,  чакрах  и  Бог
знает  еще  какой чепухе. Теперь же все было иначе: в обыкновенном
нормальном   теле  обычного  живого  человека   я   созерцал   три
вихреобразно  закрученных световых поля.  Это  настолько  поразило
меня,  что я замер в неподвижности, завороженно наблюдая  за  тем,
как он двигается. Я даже не мог сообразить - галлюцинации это, или
я  действительно что-то вижу. Он двигался все быстрее, быстрее,  и
быстрее... И потом вдруг - стоп...
     Наматывание  нитей  на  клубки прекратилось,  танец  сделался
очень  медленным, каждое его движение теперь излучало  неукротимую
мощь   -   некий  поток  поистине  мозгокрушительного  могущества.
Неожиданно   меня   замутило.  Словно  потоки   ураганного   ветра
растекались от плавно движущихся по непрерывным кривым рук  и  ног
этого  человека,  проникали внутрь моего тела, и что-то  делали  с
моим  животом,  сердцем  и головой. Мне не нравилось  ощущение,  я
чувствовал,  что меня вот-вот вырвет, но изменить  уже  ничего  не
мог.  Словно  под  гипнозом,  я следил  за  каждым  движением  его
пальцев, за каждым поворотом головы. Когда он делал оборот  вокруг
своей  оси, я ощущал, как все пространство словно сворачивается  в
гигантский вихрь, и вихрь этот захлестывал меня звоном  в  ушах  и
диким приступом тошноты, которая тугим комом перехватывала дыхание
и  заставляла судорожно хватать разинутым ртом неуловимый и какой-
rn  пустой  воздух. После одного из его оборотов я не выдержал  и,
зачем-то   склонившись   над   сорокаметровой   пропастью,   начал
конвульсивно биться в приступе неудержимой рвоты. Однако рвоты как
таковой  не  получилось, я смог выдавить из  себя  только  горькую
желчную  слизь и отвратительные клочья какой-то коричневой  дряни.
Потом  в  глазах  потемнело, невыносимо закружилась  голова,  и  я
почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног...
     Внезапный  рывок  сзади  за волосы не  дал  мне  сорваться  с
обрыва.
  -     Не  нужно  было смотреть на меня прямо в упор, -  спокойно
сказал он, - но ты сделал это и попался.
  Я  до  сих  пор не могу понять, что именно в тот момент потянуло
меня  к  обрыву. Ведь вокруг расстилалась дикая степь,  в  которой
можно  было  найти более чем предостаточно места для  того,  чтобы
наклониться   или  даже  встать  на  четвереньки  и   спокойненько
вывернуться  наизнанку. Достаточно было сделать  несколько  шагов,
чтобы  оказаться в полной безопасности. Он впоследствии утверждал,
что  ничего подобного в виду не имел, даже не подозревал, что  все
так  обернется, и насилу успел схватить меня за волосы,  чтобы  не
дать  свалиться вниз. Не могу я понять также и того, почему  после
слова  "попался"  не  съездил ему по физиономии  и  тем  самым  не
поставил крест на развитии нашего с ним знакомства, а вместо этого
сказал  только: "Пошел ты..." и направился к своей палатке. Пройдя
шагов  десять,  я  вдруг ощутил мягкий плотный толчок  в  спину  -
настолько  сильный, что чуть было не свалился с ног - и оглянулся.
Он стоял на прежнем месте и пристально смотрел мне вслед.
  -     Тоже мне экстрасенс-инструктор международной категории,  -
сказал я. - Просто у меня голова закружилась... Устал, пока наверх
по веревке карабкался...
-    И часто ты так устаешь? - с усмешкой поинтересовался он.
-    Иди ты на ..., - сказал я, подошел к очагу и принялся
разводить костер. -
-    Фи, сударь... Произносить ругательные слова - последнее дело
для того, кто считает себя истинным воином. Ведь ты считаешь себя
истинным воином, правда?
        Я  ничего  не ответил, мгновенно разозлившись от  ощущения
своего  бессилия  и, видимо, поэтому презрительно  сплюнул  сквозь
зубы,  совсем  как  тогда, когда был подростком и  таким  способом
пытался   придать  себе  уверенность  в  собственных   силах.   Он

  -     А еще многие настоящие мужчины имеют привычку артистически
сплевывать  сквозь  зубы...  Ужасная привычка...  Как  и  привычка
ругаться  непристойными  словами... И  знаешь,  почему?  Вовсе  не
потому,  что  плевки  создают проблемы для  дворников  и  вызывают
отвращение у тех, кто наблюдает процедуру презрительного плевания,
а    ругательные   слова   разрушают   гармонию   психологического
пространства  и  оскорбляют слух тех,  кто  их  слышит.  Дворники,
наблюдатели,   пространство   и  слушатели   как-нибудь   с   этим
справятся...  А вот сами те, кто плюется и ругается -  едва  ли...
Даже если аккуратно сплевывают в урну, в полевательницу... ну, или
в  платочек  - так, чтобы никто не видел, и ругаются молча  -  про
себя,  дабы  не  действовать  на  нервы  окружающим...  И  уровень
культуры здесь абсолютно ни при чем...
  Он   выдержал   паузу.  Я  делал  вид,  что  напрочь   игнорирую
произносимый им текст.
  -     И  ты  не  поинтересуешься - почему?  -  продолжил  он.  -
M`op`qmn...  Но я все же возьму на себя смелость по  этому  поводу
высказаться.  Дело  в  том, что, походя избавляясь  от  некоторого
количества   слюны,   человек  теряет  не  только   очень   ценную
физиологичесмкую  жидкость, но также и  сгусток  энергии,  которой
всегда  заряжена слюна. Если же он сплевывает многократно,  потери
становятся  весьма ощутимыми для его организма -  как  химические,
так  и  энергетические... И в первую очередь это отражается не  на
здоровье, а на уровне его