езла в кухне и почти тотчас вернулась с новой, еще
не распакованной  веревкой. На самом  деле, как гласила яркая этикетка, это
была не веревка, а проволока в пластиковой оболочке. Такая и быка сдержит.
      Пока  я  разрывал пакет трясущимися пальцами, снаружи донесся  чей-то
топот, и я еще успел испытать приступ кромешного отчаяния, прежде  чем уви-
дел, кто это.
      В темном дверном проеме появился Банан и застыл как вкопанный, созер-
цая царящий в комнате погром.
      - Я увидел его машину. Я как раз закрывал ресторан...
      - Помоги его связать, - сказал  я, кивая на Анджело, который в этот
момент начал угрожающе шевелиться. - Это  он все разнес. И скоро он очнет-
ся.
      Банан перевернул Анджело на живот и держал его руки за спиной, пока я
обматывал ему запястья проволокой. Дальше я трудился уже сам: протянул про-
волоку вниз и еще два раза обмотал вокруг лодыжек.
      - Он сломал руку Касси, - сказал я. Банан поглядел на нее, на меня,
на Анджело  и решительно направился к  телефону. Телефон каким-то  чудом не
пострадал и по-прежнему возвышался на своем маленьком столике.
      - Погоди, - сказал я. - Погоди!
      - Но Касси нужен доктор. И надо позвонить в полицию...
      - Нет, - сказал я. - Пока не надо.
      - Но это необходимо!
      Я вытер  нос тыльной стороной  кисти и отстраненно взглянул на остав-
шийся на руке след крови.
      - В ванной есть петидин и шприц, - сказал я. - Это чтобы успокоить
боль.
      Он кивнул в знак того, что понял, и сказал, что сейчас принесет.
      - Принеси коробку, на которой написано "Аптечка". Она на полочке над
краном.
      Пока он бегал  туда-обратно  со свойственным ему изумительным провор-
ством, я усадил Касси в кресло и положил ее руку  на  подушку на телефонный
столик. Я увидел, что сломано предплечье. Видимо, обе кости, судя  по тому,
как онемела рука.
      - Вильям, не надо!  - сказала она. Лицо у нее побелело.  - Больно.
Не надо.
      - Ну-ну, дорогая... Надо, чтобы рука на что-то  опиралась. Пусть ле-
жит. Не двигай ею.
      Она послушно выполнила все, что я говорил, и побледнела еще сильнее.
      -Я ее не чувствую, - сказала она. - Не то, что сначала...
      Банан принес аптечку и открыл ее. Я вытащил одноразовый шприц из сте-
рильной упаковки, вскрыл ампулу с петидином и набрал лекарства. Задрал юбку
Касси, обнажив загорелые  ноги, и ввел расслабляющее обезболивающее в длин-
ную мышцу бедра.
      - Десять  минут, - сказал я, вытягивая иглу  и растирая место укола
костяшками пальцев. - Будет гораздо легче. Тогда мы сможем отвезти  тебя в
травмпункт в кембриджской больнице, там  руку  вправят  и загипсуют. Ближе,
пожалуй, ничего не найдем - поздно уже.
      Она чуть заметно кивнула. На губах у нее появилась первая  тень улыб-
ки. Лежащий на полу Анджело начал дергаться.
      Банан снова направился к телефону, и снова я остановил его.
      - Но, Вильям...
      Я  огляделся.  Все вокруг было живым свидетельством неутолимой  жажды
мести. Взрыв накопленной за четырнадцать лет ненависти.
      - Он сделал это потому, что мой брат посадил его  в  тюрьму за убий-
ство, - сказал я. - Его отпустили на поруки. Если мы вызовем полицию, его
отправят обратно в тюрьму.
      - Ну конечно! - сказал Банан и снова поднял трубку.
      - Нет, - сказал я. - Положи трубку.
      Банан растерялся. Анджело начал бормотать что-то неразборчивое, слов-
но в бреду: смесь жутких ругательств и обрывков непонятных фраз.
      - Приходит в себя, - сказал Банан, прислушавшись.
      - Ты такое уже слышал раньше?
      - В моем деле всякого наслушаешься.
      - Слушай, - сказал я. - Предположим, отправлю я его сейчас в тюрь-
му. И  что тогда? Посидит он, посидит, и его снова выпустят. И он снова за-
хочет мстить. Но  на этот раз он будет умнее и явится ко мне не с бейсболь-
ной битой, а подождет, пока ему удастся раздобыть пистолет, подкараулит ме-
ня годика  так через три-четыре и пристрелит.  Это все,  - я махнул  рукой
вокруг, -  неразумное действие. Я только брат Джонатана.  Сам я ему ничего
не сделал. Это просто ненависть. Слепая, мощная, неконтролируемая ярость. И
я вовсе не жажду, чтобы она осознанно сконцентрировалась на мне  в будущем.
- Я помолчал. - Надо найти лучшее... окончательное  решение. Если, конеч-
но, это возможно.
      - Ты ведь не собираешься?.. - осторожно начал Банан.
      - Что?
      - Ты не собираешься... Нет, это невозможно.
      - А!  Нет. Окончательное решение - но не  это. Хотя мысль неплохая.
Камень на шею - и отправить его в путешествие к Северному морю.
      - Или бросить в бассейн с пираньями, - добавила Касси.
      Банан посмотрел  на нее с облегчением,  едва не рассмеялся  и наконец
положил трубку на место. Анджело перестал бормотать и окончательно очнулся.
Когда он осознал, где он и что с ним, к его коже, до тех пор бледной, прих-
лынула кровь: лицо, шея, даже  руки  - все покраснело. Он перевернулся  на
бок и принялся шумно изливать свой гнев на всех присутствующих.
      - Если ты будешь ругаться, я тебе кляп вставлю, - пообещал я.
      Он усилием  воли заставил себя  заткнуться, и я впервые смог рассмот-
реть его как следует. В нем  мало что осталось от того человека, фотографию
которого я когда-то рассматривал в газете: куда делись юность, черные воло-
сы, узкий подбородок, длинный  тонкий  нос! Возраст, наследственность и тю-
ремная кормежка сделали свое: он заплыл жиром, сгладившим  очертания лица и
отяжелившим тело.
      "Умом не блещет, - говорил Джонатан. - Прямолинеен. Людей предпочи-
тает запугивать и привык, что это действует. Всех окружающих презирает. Зо-
вет их ублюдками и лохами".
      - Анджело Гилберт! - сказал я. Он дернулся, и на лице у него появи-
лось удивление: видимо, он думал,  что я  его не узнаю. Да я и не узнал бы,
если бы не звонок Джонатана.
      - Давайте начнем с начала, - сказал я. - Это  не  мой брат посадил
вас в тюрьму. Вы сами до этого дошли.
      - Все преступники, сидящие в тюрьме, находятся там по своей воле, -
пробормотала Касси.
      Банан взглянул на нее с изумлением.
      - Руке уже лучше, - сказала она.
      Я смотрел на Анджело сверху вниз.
      - Вы  приговорили себя к  заключению, когда убили Криса Норвуда. Эти
четырнадцать лет вы потеряли по своей  вине. Так почему же вы хотите вымес-
тить это на мне?
      Никакого впечатления. Да я и не думал, что  это подействует. Человеку
свойственно обвинять во всех своих несчастьях других.
      - Твой траханый  братец меня подставил!  - ответил Анджело.  -  Он
спер то, что принадлежало мне!
      - Ничего вашего он не крал.
      - Нет, крал! - рявкнул он решительным басом. Касси содрогнулась -
таким грозным выглядел Анджело даже сейчас, когда лежал связанным на полу.
      "А ведь утраченное сокровище тоже может пригодиться!" - внезапно по-
думал я.
      Анджело, похоже, боролся с собой, но в конце концов выпалил,  все еще
кипя от ярости, не находившей выхода:
      - Где он? Где твой траханый брат? Я никак не могу найти его!
      "Святые угодники..."
      - Он умер, - холодно ответил я. Непонятно, поверил мне  Анджело или
нет; во всяком случае, благодушия ему это не добавило. Банану и Касси стало
немного не по себе, но они, слава богу, промолчали.
      - Не последишь ли за ним  минутку, пока я схожу позвонить по телефо-
ну? - попросил я Банана.
      - Да хоть час!
      - Ты как? - спросил я у Касси.
      - Это лекарство - просто чудо!
      - Это ненадолго.
      Я взял телефон  со столика  и унес  его  в кабинет,  закрыв за  собой
дверь.
      Я набрал калифорнийский номер, думая, что Джонатана наверняка не ока-
жется дома, что к телефону подойдет Сара, что в Калифорнии сейчас блаженный
час сиесты... Но Джонатан был дома и снял трубку.
      - Я вот тут подумал, -  сказал я. - Эти кассеты, которые искал Ан-
джело Гилберт, - они у тебя сохранились?
      - О господи! - сказал Джонатан. - Боюсь, что нет.
      Он поразмыслил.
      - Нет, мы все выбросили, когда уезжали из Туикенема. Ты  же помнишь,
мы продали всю мебель и купили здесь новую. Я почти от всего избавился. Ну,
кроме винтовок, конечно.
      - А кассеты ты выбросил?
      - Хм, - сказал  Джонатан. - Те три кассеты, что я  отправил миссис
О'Рорке, я  получил  назад. Их я отдал Теду Питтсу. Так что, если они у ко-
го-то сохранились, то только у Теда. Но, боюсь, сейчас от них уже мало тол-
ку.
      - От самих кассет или от системы?
      - От системы. Она, должно быть, давно устарела.
      "А, какая разница!" - подумал я.
      - Сейчас ведь  полно  компьютерных программ, которые помогают играть
на скачках, - сказал Джонатан. - Говорят, некоторые даже действуют.
      - А ты сам не пробовал?
      - Я не игрок.
      - В самом деле?
      - А зачем тебе эти кассеты? - спросил он.
      - Чтобы отвязаться от Анджело.
      - Будь осторожен.
      - Ну конечно! А где я могу найти Теда Питтса?
      Он с сомнением  в голосе посоветовал мне обратиться в ИстМиддлсекскую
общеобразовательную школу, где  они оба работали учителями, но заметил, что
маловероятно, чтобы Тед все еще  работал  там. Джонатан ничего не слышал  о
нем с тех пор, как уехал за границу. Быть может, мне удастся разыскать Теда
через профсоюз учителей - возможно, там есть его адрес.
      Я поблагодарил его, повесил трубку и вернулся в гостиную. Там все бы-
ло по-прежнему.
      - У меня проблема, - сказал я Банану.
      - Что, только одна?
      - Со временем.
      - А! Да, это главное.
      - М-м... - я посмотрел на Анджело. - Тут в доме есть чулан...
      Надо отдать Анджело должное:  страха он не ведал. Он понял, что  я не
намерен его  отпускать - я  это прекрасно  видел, - но  не испугаются,  а
только еще больше разозлился и принялся извиваться, пытаясь порвать путы.
      - Приглядывай за ним, - сказал  я Банану. - В чулане полно всякого
барахла, так что его сперва надо расчистить. Если  ему удастся распутаться,
стукни его еще разок по голове.
      Банан смотрел на меня так, словно никогда раньше не видел. Хотя, воз-
можно, так оно и было. Я,  извиняясь, коснулся плеча Касси, вышел в кухню и
отворил деревянную дверь со щеколдой,  за  которой  были ступеньки, ведущие
вниз, в чулан.
      Чулан был комнатой  с кирпичными стенами, бетонным полом и единствен-
ной лампочкой, свисающей с  потолка. В нем было прохладно и сухо.  Когда мы
поселились в домике,  в  чулане были свалены садовые  стулья,  но теперь мы
выставили их на газон,  так что в чулане остался только всякий  хлам: керо-
синка, несколько банок с краской,  стремянка  и удочки. Я по очереди  вынес
все это из чулана и сложил в кухне.
      Когда я  управился, в чулане не осталось ничего,  что могло бы помочь
узнику выбраться.  Но держать его  придется все равно связанным, потому что
дверь практически  не запирается. Да и сама дверь  была собрана из досочек,
скрепленных тремя поперечными  планками и свинченных винтами - слава богу,
головки винтов смотрели  в кухню. В  верхней части двери  было  просверлено
шесть отверстий в палец шириной - видимо, для вентиляции. В целом довольно
крепкая дверь  - но против такого пинка, каким  Анджело вышиб входную, она
явно не устоит.
      - Ну вот, - сказал я, возвращаясь в гостиную. - Значит так, Андже-
ло. Сейчас мы тебя запрем в чулан. Выбора у тебя нет - разве что вернуться
в тюрьму. Потому что вот за это, - я указал  на  разоренную комнату,-и за
это, - я указал на руку  Касси, - тебя немедленно отправят обратно за ре-
шетку.
      - Только попробуй! - прорычал Анджело.
      - И попробую. Ты эту кашу заварил, тебе ее и расхлебывать.
      - Я тебе мозги вышибу!
      - Ага. Попробуй. Ты ошибся, Анджело. Я - не мой  брат.  Он был хит-
рый, он тебя подставил по-крупному, но он никогда не стал бы применять гру-
бую физическую силу. А я стану. Понял, ты, ублюдок?
      Анджело ответил такими  выражениями,  что Банан поморщился и опасливо
покосился на Касси.
      - Ничего принципиально нового я не услышала, - сказала она.
      - Так что выбирай, Анджело, -  сказал я. - Либо ты будешь паинькой
и позволишь нам с моим другом  спокойно отнести тебя в чулан, либо, если ты
будешь брыкаться, я тебя туда сволоку за ноги.
      Но не брыкаться  Анджело  просто не  мог:  когда я наклонился,  чтобы
взять его под  мышки,  он попытался меня укусить.  Поэтому  я исполнил свое
обещание: взялся  за веревку, которой  были обмотаны его лодыжки, и поволок
его вперед ногами через гостиную, через кухню и вниз по ступенькам в чулан.
Всю дорогу он орал и ругался.


      ГЛАВА 14

      Я оттащил Анджело подальше от лестницы, выпустил его  ноги и вернулся
в кухню. Он орал  мне вслед что-то непотребное. Его было слышно  даже из-за
двери. "Ничего, пусть поорет", - бессердечно подумал я, но лампочку все же
оставил включенной - выключатель был в кухне.
      Я накинул  щеколду и запер ее,  просунув в отверстие  ручку кухонного
ножа, а для верности еще загородил дверь стремянкой, столом и  парой стуль-
ев, заклинив  все это между холодильником и дверью  чулана, так что открыть
ее наружу, в кухню, стало невозможно. Я не спеша вошел в гостиную и сказал:
      - Ну, ребята, пора решать. - Я поглядел на Банана. - Впрочем, тебя
это дело не  касается.  Так что, если хочешь,  можешь  спокойно вернуться к
своим тарелкам и забыть про это.
      Он уныло оглядел комнату.
      - А ведь я обещал, что в доме все останется как было. Чуть ли не го-
ловой ручался!
      - Что смогу - исправлю. За остальное заплачу. И извинюсь. Идет?
      Банан покачал головой.
      - С этим скотом тебе одному не управиться. Долго ты  собираешься его
тут держать?
      - Пока не разыщу человека, которого зовут Питтс.
      Я объяснил им с Касси, что  я собираюсь делать и почему. Банан вздох-
нул и сказал, что в  данных  обстоятельствах это кажется вполне разумным  и
что он поможет, чем сможет.
      Мы осторожно усадили Касси в мою машину, и я повез  ее  в Кембридж, а
Банан со своей обычной энергией взялся за расчистку гостиной. С  разбитой и
незакрывающейся входной дверью пока ничего сделать было нельзя, и Банан по-
обещал остаться в доме до нашего возвращения.
      В конце концов вернулся я один. Я долго сидел вместе с Касси в молча-
ливой больнице, пока медики разыскивали кого-нибудь, кто может сделать рен-
тгеновский снимок  руки. Но время  было за полночь, рентгенкабинет был зак-
рыт, все рентгенологи крепко спали у себя дома и пробудились бы лишь в слу-
чае крайней необходимости.
      Касси наложили шину от кисти до плеча, вкололи еще одну дозу болеуто-
ляющего и уложили в  постель. Когда я поцеловал ее и собрался  уходить, она
на прощание сказала:  "Не забудь быка  покормить!" Сиделки списали  это  на
легкий бред, вызванный наркотиком.
      Когда я вернулся, Банан спал,  растянувшись  на  диване. Должно быть,
ему снились пальмы. Оставленный мною  бардак  исчез,  словно по волшебству.
Никаких обломков не было и в помине. Конечно, многих вещей не хватало, но в
целом комната обрела более  или менее приличный вид и, по крайней  мере, не
должна была напугать хозяев. Я на  цыпочках прошел в кухню и обнаружил, что
моя баррикада переделана и  укреплена  четырьмя досками, которые валялись в
гараже, так что дверь теперь загорожена сверху донизу.
      Свет был выключен. Значит, темницу  Анджело  освещали  теперь  только
скупые лучи, падающие в вентиляционные отверстия. Я старался  не шуметь, но
все же разбудил Банана.
      Он сел на диване, потирая переносицу и мигая тяжелыми веками.
      - Обломки все в гараже, -  сказал он.-Я не стал их выкидывать. По-
думал, а вдруг они тебе пригодятся.
      - Ты молодец! - сказал я. - Анджело выбраться не пытался?
      Банан сделал гримасу:
      - Ужасный тип!
      - Ты с ним говорил?
      - Он орал через дверь, что  ты слишком затянул веревку и у него руки
онемели. Я вошел посмотреть,  но все было нормально, руки у него  были теп-
лые. Он  дополз  до ступенек и пытался сбить меня с ног. бог весть, чего он
надеялся этим добиться.
      - Возможно, хотел запугать меня и заставить отпустить его.
      Банан почесал себе бок.
      - Я вернулся в  кухню, закрыл дверь и погасил свет. Он,  не переста-
вая, кричал о том, что он с тобой сделает, когда выберется.
      "Подбадривает себя",  - подумал я. Я  посмотрел на часы.  Пять утра.
Скоро светать будет. Впереди была пятница со всеми ее проблемами.
      - Ты  знаешь, -  сказал я зевая, - думаю,  нам невредно будет пару
часов соснуть.
      - А этот? - он кивнул в сторону кухни.
      - Ничего, не задохнется.
      - Ты  меня удивляешь! - сказал Банан. Я  усмехнулся. Наверно, ему я
казался таким  же жестоким, как наш непрошеный гость.  Но Банан ошибался. Я
был совершенно уверен, что Анджело пришел убивать, довершить  то, что начал
вчера.  Он  уже  знал, кто я такой, но не ожидал встретить здесь Касси. Так
что по сравнению с ним я был само милосердие.
      Банан вернулся домой, к своей немытой посуде, а я улегся на его место
на диване: в спальню тащиться не хотелось. Несмотря на бурную ночь, уснул я
мгновенно и в семь утра неохотно пробудился, чтобы  задавить назойливый бу-
дильник. На Поле сейчас гоняют лошадей. Симпсон Шелл  обещал устроить испы-
тание двум запоздавшим в развитии трехлеткам, чтобы решить, что с  ними де-
лать, и, если я не приеду  посмотреть, он напишет Люку Хоустону, что я без-
дельник... И вообще, я хочу посмотреть  на этих трехлеток, и к черту Андже-
ло!
      Я любил бывать на Поле  ранним  утром и смотреть, как развеваются  на
скаку конские гривы. Моя любовь к лошадям была такой глубокой и давней, что
я просто не мог себе  представить  жизни  без  них. Лошади - это чужая, но
дружественная нация, живущая  рядом с нами и позволяющая своим соседямлюдям
ходить за собой, кормить себя, быть господами и слугами. Быстрые, заворажи-
вающие, никогда  до конца не покоряющиеся человеку, они  для меня все равно
что знакомый пейзаж, все равно что  старые уютные туфли, все равно что род-
ной дом, к которому вечно стремится мое сердце. Они необходимы мне, как мо-
ряку необходимо море.
      И даже  в то утро они подняли мне настроение. Я следил за ними с вни-
манием, которого не мог бы отвлечь никакой Анджело. Один конь  показал дей-
ствительно хорошую  резвость, Симпсон явно надеялся,  что я напишу  Люку об
успехах жеребчика.
      - Я напишу, что вы  с  ним сотворили настоящее чудо! Помните,  каким
неустойчивым он был в мае? Как вы думаете, он выиграет на следующей неделе?
      Он, как  обычно, глянул на меня  исподлобья. Симпсон нуждался  в моей
похвале и  тем не менее терпеть не мог, когда я его хвалил. Я улыбнулся про
себя, расстался с ним и поехал туда, где Морт гонял своих лошадей.
      - Все о'кей? - спросил я.
      - Н-ну... да, - ответил Морт. - Дженотти  по-прежнему хорошо гото-
вится к Сент-Леждеру. - Он шесть  раз подряд щелкнул пальцами. - Не могли
бы  вы  зайти  ко мне позавтракать? Кобылка Бангей все еще плохо ест, и мне
хотелось бы обсудить, что делать. У вас иногда бывают блестящие идеи. И еще
этот счет  Люка. Я  хотел бы объяснить пару пунктов,  прежде чем вы станете
спрашивать.
      - Морт, - с сожалением перебил его я, - а  нельзя  ли отложить это
на пару дней? У меня проблема, с которой надо срочно разобраться.
      - Да? Ну ладно... - Морт выглядел разочарованным.  Обычно я никогда
не отказывался с ним побеседовать. - А точно никак нельзя?
      - Мне очень жаль... - сказал я.
      - Ну, может, после обеда увидимся, - сказал он, неловко переминаясь
с ноги на ногу.
      - Э-э... да. Конечно.
      Он с  удовлетворением кивнул и  милостиво отпустил меня. А я подумал,
что, возможно, не успею сегодня на  скачки в Ньюмаркет, несмотря на то, что
сегодня должны были скакать три лошади Люка.
      Проезжая через город, я остановился  у  нескольких  магазинов и купил
для своего пленника еду и  еще  кое