Он  расшатывает доски. Если так  пойдет  и дальше, он скоро  сорвет
дверь с петель. Я хотела укрепить баррикаду, но у меня ничего не выходит. С
одной рукой...
      - Касси, - сказал я, - иди в паб и сиди там.
      - Но...
      - Дорогая, я тебя прошу!
      - А если он вылезет?
      - Если он вылезет, я хочу, чтобы ты была у Банана, в безопасности.
      - Ладно.
      - До  скорого! -  сказал я и повесил трубку.  И как бешеный понесся
домой. Кое-где я проскакивал на  красный  свет, но все обошлось. Я  молнией
пролетел через  Ройстон-Хис,  виляя  среди  потока  машин, возвращающихся с
уик-энда в город. Промчался через сам город; перемахнул последний перекрес-
ток через  автостраду М-11  и наконец свернул с шоссе  на дорогу, ведущую к
Шестой Миле.
      И всю дорогу думал о том,  что будет делать Анджело, если вырвется на
волю. Разнесет весь дом? Подожжет его? Будет поджидать меня в засаде?
      Единственное, во что я не верил,  - это в то, что он тихо-мирно убе-
рется восвояси.


      ГЛАВА 16

      Я осторожно приблизился к стоявшей незапертой двери - комод мы отод-
винули, потому что Касси трудно было лазить в окно.
      В саду пели птицы. Стали бы они петь, если бы где-то там прятался Ан-
джело? Нет, не стали бы. Я взялся за ручку двери и распахнул ее.
      В доме было тихо, словно он давным-давно стоял заброшенным. Я с упав-
шим сердцем вошел и прошел на кухню.
      Анджело отодрал одну из досок двери и выбил две из четырех досок, ко-
торые ее  подпирали. Дверь была по-прежнему  закрыта, но нож,  которым была
заперта щеколда, исчез. Дыра в двери была достаточно широкой для того, что-
бы просунуть  руку, но не настолько, чтобы в  нее мог протиснуться взрослый
мужчина. Стол, стулья и две нижние доски были на месте,  но  если Анджело и
дальше будет продвигаться такими темпами, то это ненадолго. Так что  я при-
шел как раз вовремя.
      - Анджело! - окликнул я.
      Он почти мгновенно показался в дыре и злобно  оскалился, увидев меня.
Он просунул в щель обе руки, и яростно рванул доски. Я увидел, что он успел
изодрать себе руки в кровь.
      - Я вас сейчас выпущу, - сказал я. - Так что поберегите силы.
      - Я до тебя доберусь! - прорычал он. Ишь ты, какой упорный!
      - Да,  конечно, - сказал я. -  А теперь  слушайте. Вам это  должно
быть интересно.
      Он ждал. Глаза его полыхали яростью из темноты.
      - Вы считаете,  что  мой брат  надул  вас с какими-то  компьютерными
программами, - сказал  я. - Ну, начнем с того, что они не ваши, но это мы
обсуждать не  будем. Сейчас  у меня есть эти программы.  Они здесь, в доме.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы их достать, потому я  и про-
держал вас так долго в этом чулане. Я вам отдам эти программы. Вы меня слу-
шаете?
      Он ничего не ответил, но видно было, что слушает он  очень вниматель-
но.
      - Вы четырнадцать лет думали о том состоянии, которое вы потеряли. Я
его вам возвращаю. Четырнадцать лет вы клялись убить моего брата.  Он умер.
Вы пришли сюда с насилием - за это вас могут снова посадить в тюрьму. Я не
хочу доносить  на  вас. Я верну вам программы и свободу, а вы за это должны
убраться отсюда и навсегда оставить меня в покое.
      Он исподлобья  смотрел на меня  сквозь щель. Выражение его лица особо
не изменилось. Во всяком случае, радости он не выказывал. Я сказал:
      - Возможно, вы столько лет мечтали о мести, что теперь просто не мо-
жете без этого жить. Вам будет не хватать цели в жизни. - Я пожал плечами.
- Но если я дам вам свободу и это сокровище, к которому вы так стремитесь,
я потребую взамен, чтобы все,  что  произошло между нами, было забыто.  Это
понятно?
      Я сделал паузу. Он по-прежнему молчал.
      - Если вас  мое предложение устраивает,  - продолжал я,  -  можете
выбросить сюда нож, который вы вытащили  из щеколды, а я отдам вам три кас-
сеты и ключи от машины. Машина стоит там, где вы ее бросили.
      Молчание.
      - Ну, а если вы не согласны, так я позвоню в полицию, чтобы они при-
ехали и забрали вас. Я расскажу им, что вы сломали руку моей подруге.
      - Они и тебя заберут за то, что ты меня тут держал!
      - Возможно. Но в таком  случае  вы этих кассет не получите  никогда.
Никогда! Понятно? Я немедленно их уничтожу.
      Он отошел от двери, но через некоторое время появился снова.
      - Ты меня надуешь, - сказал он. - Как твой братец.
      Я покачал головой.
      - Дело того не стоит. Я просто хочу, чтобы вы убрались из моей жизни
раз и навсегда.
      Он яростно дернул небритым  подбородком.  При желании этот жест можно
было истолковать как согласие.
      - Ладно, - сказал он. - Давай их сюда.
      Я кивнул. Повернулся к нему спиной. Вышел в гостиную и отобрал по од-
ному экземпляру каждой кассеты, а три  запасные сунул в комод. Когда я вер-
нулся, Анджело по-прежнему стоял у двери, все такой же настороженный  и по-
дозрительный.
      - Вот кассеты, - я показал ему кассеты. - Вот ключи от машины. Где
нож?
      Он поднял руку и показал мне его: столовый нож, не слишком острый, но
все-таки достаточно опасный, чтобы с ним не считаться.
      Я положил кассеты на подносик и протянул ему. Он просунул руку в дыру
и схватил их.
      - Теперь нож, - сказал я.
      Он бросил его на поднос. Я взял его и бросил на его место ключи.
      - Хорошо,  - сказал я. - Теперь спуститесь  вниз. Я сейчас разберу
баррикаду. Вы сможете выйти отсюда и уйти. А если вы собираетесь набросить-
ся на меня, не забывайте о том, что вас отпустили на поруки.
      Он угрюмо кивнул.
      - У вас сохранился тот компьютер, который вы купили четырнадцать лет
назад?
      - Папаша его раздолбал. Когда меня посадили. От злости.
      Яблочко от яблони...
      - Программы написаны все  на том же языке, - сказал я.  - "Бейсик"
для "Грэнтли". Сам язык здесь, на первой стороне. Он вам понадобится.
      Он только оскалился. Нет, на него ничем не угодишь! Это ниже его дос-
тоинства!
      - Спускайтесь вниз, - сказал я. - Я сейчас открою дверь.
      Он  исчез  из импровизированного окна. Я вытащил спасительные  доски,
отодвинул стол и стулья и встал за ними так, чтобы ему было не дотянуться.
      - Выходите! - сказал я. - Откройте щеколду и ступайте на все четы-
ре стороны.
      Он поспешно выскочил наружу. В одной  окровавленной  руке  он  сжимал
кассеты, в другой ключи. Коротко  глянул  на  меня  - я заметил, что в его
взгляде уже не было прежней угрозы,  - и бросился к двери. Я последовал за
ним и  смотрел,  как он быстро, почти бегом идет к дороге и как, свернув на
проселок, рысью мчится к тому месту, где оставил машину. Вскоре он уехал на
такой бешеной скорости, словно боялся, что я каким-то образом сумею его за-
держать; но я на самом деле хотел только одного: избавиться  от  него раз и
навсегда.
      В пустом чулане воняло, как в зверином логове. Я мельком заглянул ту-
да и решил, что тут придется поработать совковой лопатой, шлангом, щеткой и
хлоркой. Пока я собирал все это хозяйство, пришли из паба Банан и Касси.
      - Мы видели, как ты приехал и как он уехал, - сказала она. - Я хо-
тела пойти сюда, но Банан сказал, что это может тебе помешать.
      - Банан был прав. - Я громко чмокнул ее в  губы,  отчасти от любви,
отчасти от отпустившего напряжения. - Анджело терпеть не  может терять ли-
цо.
      - Ты ему отдал кассеты? - спросила Касси. - Ага.
      - Пусть подавится!
      Я улыбнулся.
      - Нет, не подавится! По-моему, Тед Питтс теперь миллионер.
      - В самом деле? - Она вскинула брови. - Тогда почему бы нам?..
      - Это требует времени и сил. Тед Питтс живет у лондонского конца ма-
гистрали М-1, в полумиле от главной артерии страны. И я так понимаю, что он
непрерывно мотается по этой магистрали на  север,  обходит  там  брокерские
конторы и потихоньку собирает свой мед, как трудолюбивая пчелка. Вот вчера,
если верить его жене, он ездил куда-то в Манчестер. И каждый день - в дру-
гой город, чтобы его не запомнили.
      - А  какая разница?  - спросил Банан. Я объяснил  ему, что бывает с
теми, кто постоянно выигрывает.
      - Готов поручиться, что ни один  букмекер не знает Теда Питтса в ли-
цо.
      - Да, - задумчиво сказал Банан, - если бы этим занялся ты, тебя бы
сразу признали.
      Я покачал головой.
      - Только если делать ставки прямо  на скачках. А если зайти в букме-
керскую контору где-нибудь в большом городе, там я буду просто  обычным ло-
хом.
      Они оба выжидательно уставились на меня.
      - Ага, - сказал  я. - Всю жизнь мечтал посвятить себя  этому заня-
тию.
      - Зато какие деньги! - сказал Банан.
      - И никаких налогов, - сказала Касси. Я подумал о великолепном доме
Теда Питтса и о том, что у меня самого никогда не было дома. Подумал о том,
как он  бродит по склонам Швейцарских  Альп, отдыхает душой,  скитается, но
всегда возвращается домой. Подумал о  том,  что моей жизни явно не  хватает
упорядоченности, и о том, что я всю жизнь терпеть не мог, когда меня что-то
связывало. Подумал о том, сколько радости доставили мне эти последние меся-
цы: принятие решений, управление делами, - и о том, что  я  все время пом-
нил: это только на год, а не  на всю  жизнь, -  и это радовало меня больше
всего. Подумал  о  том, что придется в жару и в мороз мотаться по этим бро-
керским  конторам,  рассчитывать проценты, уныло и методично наживать  этот
свой миллион...
      - Ну? - сказал Банан.
      - Может быть,  -  сказал я, - когда-нибудь,  когда  я останусь без
куска хлеба...
      - Ну и дурак же ты!
      - Начни с себя,  - предложил я. - Брось свой паб.  Брось ресторан.
Вперед!
      Он поразмыслил, потом поморщился сказал:
      - Нет, в жизни есть  дела  поважнее, чем делать деньги. Немного,  но
есть.
      - В один  прекрасный  день, -  сказала  Касси со спокойной  уверен-
ностью, -  вы оба  этим займетесь. Даже святой не  сможет, сидя на золотой
жиле, не подобрать самородок.
      - Ты что думаешь, дело только в лени?!
      - Ну конечно. Где же твое бесшабашное сердце? Твоя пиратская натура?
Как насчет старинной мудрости, что деньги не пахнут?
      Она  горела  энтузиазмом. Я подумал, что ее  возбуждение  вызвано  не
только явившимся ей состоянием, но еще и тем, что Анджело наконец-то убрал-
ся.
      - Ну, если ты не передумаешь к тому времени, как  я  покончу с Люком
Хоустоном, то я попробую, - пообещал я, - Но только недолго.
      - Пижон  ты, вот ты кто! - сказала Касси. И все же за уборку чулана
и приведение его в божеский вид  я взялся уже в значительно лучшем располо-
жении духа. А ближе к  вечеру  мы  втроем  уселись на солнышке на газоне, и
Касси с Бананом принялись обсуждать, как лучше истратить деньги, которые я,
по их мнению, непременно должен был выиграть.
      Они уже чувствовали, как и я, что жажда мести Анджело  наконец разве-
ялась, и даже говорили, что он невольно оказал нам услугу, потому что, если
бы не его нападение, я никогда не отправился бы разыскивать Теда Питтса.
      - Нет худа без добра! - сказала Касси с довольным видом.
      "И добра без худа тоже", - подумал я. Вот, например, хитроумный план
Джонатана привел к тому, что  Анджело  попал за решетку и четырнадцать  лет
никого убивать не мог. Тогда все думали, что с этим покончено раз и навсег-
да. Но оказалось, что это была лишь затычка для бурлящего  вулкана. Молодой
психопат превратился в закоренелого головореза,  уже  не  опьяненного  соб-
ственной силой, как описывал его Джонатан, а просто самоуверенного и жесто-
кого.
      Время меняет перспективы. Былые несчастья приносят успех, успехи обо-
рачиваются несчастьем. Обидно, подумал я,  что  никогда  не знаешь, плакать
или радоваться тому или иному событию.
      Жизнь постепенно вошла  в нормальную колею. Касси с загипсованной ру-
кой вернулась на работу, Банан  изобрел  новое блюдо на основе говядины  со
специями, а я ездил по фермам и конезаводам, приглядывая годовалых жеребят,
которых скоро должны были выставить на  продажу. Приближалась кульминацион-
ная точка моей работы,  по которой Люк будет судить обо всей  моей деятель-
ности за этот год. Если мне удастся приобрести жеребят, которые будут выиг-
рывать, это  удовлетворительно;  если удастся приобрести жеребенка, который
станет родоначальником новой династии, это отлично. Между этими двумя край-
ними точками лежала область  возможных  результатов, от которой будет зави-
сеть оценка  Люка: хорошая, средняя или никакая; и  я наделялся сделать как
можно меньше ошибок.
      Примерно неделю я мотался по фермам, временами заглядывая на скачки и
к двум тренерам Люка, жившим в Беркшире, а каждую свободную минуту просижи-
вая над каталогами. Сим Шелл сурово сказал, что он хочет  лично присутство-
вать при покупке лошадей, которых я собираюсь поручить ему, и что он требу-
ет, чтобы в каждом  случае с ним советовались. А Морт, трепеща  каждым нер-
вом, требовал, чтобы я приобрел одновременно Сэра Айвора, Нижинского и Нор-
серн Дансера, и никак не меньше.
      Вечером в первый день торгов вместе со мной поехала Касси. Она броди-
ла по ярмарке,  демонстрируя свои неповторимые ноги, и жадно прислушивалась
к разговорам. Каждый год на Ньюмаркетской ярмарке состояния рушатся быстрее
карточных домиков,  но разговоры были  полны надежд и радостных ожиданий, и
речь шла исключительно о рекордных скоростях и великолепных производителях.
Эйфория первого дня и нерастраченных чеков.
      - Как все  взбудоражены!  - сказала  Кассии.  - Лица такие  радос-
тные...
      - Радость  приобретения. На следующей неделе наступит разочарование.
Потом придет оптимизм. И наконец, если тебе повезет, ты вздохнешь  с облег-
чением.
      - Но сегодня...
      - Сегодня - да. Сегодня еще есть шанс приобрести будущего победите-
ля дерби.
      В тот день я купил двух  жеребчиков и кобылку за бешеные деньги. Меня
отчасти успокаивал тот факт, что я вышел победителем в соревновании с самы-
ми солидными агентами, но я все  же не мог избавиться от сосущего страха: а
ну как это не они сдались слишком рано, а я зашел слишком далеко?
      Мы остались до конца торгов, отчасти потому, что Касси была зачарова-
на открывшимся  ей новым миром,  отчасти потому, что иногда выгодные сделки
заключаются именно  в то время, когда  крупные покупатели уже  разошлись по
домам. Я и в самом деле  купил последний лот этого дня - хрупкое, смахива-
ющее на пони создание: мне понравились его блестящие глаза. Заводчик побла-
годарил меня.
      - Это действительно для Люка Хоустона?
      - Да, - ответил я.
      - Ну, он не пожалеет. Он умненький, этот жеребенок.
      - Да, похоже на то.
      - Он еще подрастет, -  заверил  он  меня.  - В роду его матери все
поздно вырастают. Идемте,  обмоем. Не каждый день случается продавать жере-
бенка самому Люку Хоустону!
      Однако мы вернулись выпить и поужинать к Банану, а оттуда отправились
домой, и я послал по факсу доклад Хоустону: для него наша полночь была тре-
мя часами пополудни.
      Люк любил факсы. Когда он хотел обсудить мое послание, он  звонил мне
после ужина и ловил меня в наши шесть утра, перед тем, как я уезжал на тре-
нинг, но чаще отвечал факсом или не отвечал вовсе.
      Столовая была  наполнена  предоставленным  Люком оборудованием: виде-
омагнитофон для просмотра и анализа скачек, принтер, ксерокс, ящики с ката-
логовыми карточками, электрическая пишущая машинка, факс  и сложное устрой-
ство, которое отвечало на телефонные звонки, принимало сообщения, передава-
ло сообщения и  записывало каждое слово, включая мои собственные разговоры.
Оно работало на другой линии, чем  телефон в гостиной, что было очень удоб-
но: Люк платил за мои деловые переговоры, а за свои  частные  платил я сам.
Единственное, чего он мне  не отдал - или же предоставил мне  самому заби-
рать его  у Уоррингтона  Марша, а Уоррингтон его отдавать  не хотел, - это
компьютер.
      Когда я спустился вниз на следующее утро, я обнаружил, что  факс вып-
люнул сообщение:
      "Почему вы не купили жеребчика Фишера? Почему вы  купили дешевого же-
ребенка? Передайте привет Касси".
      Они с Касси ни разу не встречались, только несколько раз разговарива-
ли по  телефону. "Привет Касси"  был знаком  того, что Люк  не обвиняет,  а
просто спрашивает. Если факс приходил  без  "привета  Касси", это означало,
что что-то стряслось.
      Я ответил: "За  жеребчика  Фишера соревновались двое частных владель-
цев, которые друг друга ненавидят: Шубман и миссис  Крикингтон. Они подняли
цену до трехсот сорока тысяч, а этот жеребчик столько не стоит. Дешевый же-
ребенок, возможно, еще удивит вас. С уважением. Вильям".
      Касси в эти дни возил на  работу и обратно чересчур дружелюбный к ней
джентльмен, который  жил рядом с пабом, а работал  в Кембридже, на соседней
улице с Касси. Она жаловалась, что он все чаще кладет руку не на баранку, а
ей на колено, и говорила, что была бы очень рада избавиться и от него, и от
гипса. Во всех прочих  отношениях гипс ей не особенно мешал, и  наши ночные
игрища возобновились ко взаимному удовольствию.
      А днем мы не спеша чинили разбитые вещи или покупали  взамен разбитых
новые, сверяясь с теми обломками, которые Банан свалил в гараже. Телевизор,
вазы, лампы  - все как можно ближе к  оригиналу. Даже полдюжины соломенных
куколок висели на месте, сплетенные из свежей, блестящей  соломы этого года
пожилой леди, которая рассказывала, что теперь солому для куколок приходит-
ся резать вручную, потому что современные комбайны скашивают ее слишком ко-
ротко.
      Банан говорил, что  восстанавливать соломенных куколок - это уже че-
ресчур, но Касси мрачно заявила, что это изображения языческих богов, кото-
рых необходимо умилостивить,  "и вообще, тут,  в глуши, никогда  не  извес-
тно...".
      Я вставил новые доски в обе  разбитые двери и врезал во входную дверь
новый замок. Постепенно все следы пребывания Анджело исчезали - кроме бей-
сбольной биты, которая  по-прежнему  лежала на подоконнике окна, выходящего
на улицу.  Мы нарочно  оставили ее там - поначалу  на случай, если Анджело
явится снова, чтобы под  рукой было оружие, а потом, когда прошло  уже нес-
колько дней и все было тихо,  просто так - возможно, в качестве еще одного
оберега.
      Однажды вечером мне позвонил Джонатан, и я рассказал ему все  как бы-
ло, хотя был уверен, что он этого не одобрит.
      - Ты его держал в чулане?!
      - Ага.
      - Боже милосердный!
      - Но ведь сработало же!
      - Хм-м. Ты знаешь, мне все-таки  жалко, что эта система теперь в ру-
ках Анджело.
      - Я знаю. Мне тоже жалко, что так вышло. После всего, что ты сделал,
чтобы она  ему не  досталась... Но ты был прав:  он действительно опасен. А
мне не хочется сваливать в Калифорнию: мне и здесь неплохо. А что до систе-
мы... Не забывай, мало ее иметь, надо еще пользоваться ею достаточно скрыт-
но. Анджело ничего не смыслит в скачках, он горяч и несдержан, ему недоста-
нет ловкости и скрытности.
      - А еще он может решить,  что система выигрывает каждый раз, - ска-
зал Джонатан. - А такого  не  бывает. Старая миссис О'Рорке говорила,  что
она дает выигрыш только в тридцати процентах случаев.
      -  Ну  ничего, пусть теперь Анджело меряется  силой  с  букмекерами.
Кстати, я ему сказал, что ты умер.
      - Добрый ты!
      - Ну,  ты ведь не хотел бы, чтобы он в один прекрасный день явился к
тебе в Калифорнию?
      - Ему все равно никогда не дадут визу.
      - Он может с таким же успехом пробраться через канадскую границу.
      - Или через  мексиканскую, - согласился Джонатан. Я подробно описал
ему дом Теда Питтса. Джонатан, похоже, был искренне обрадован.
      - А малышки? Как они?
      - Выросли красавицами.
      - Как я ему завидовал из-за этих девочек...
      - Что, правда?
      - Да. Ну, что ж... Так жизнь повернулась.
      Я услышал сожаление  в  его голосе и понял,  как  ему самому