ржать его тут и неде-
лю, и две недели - столько, сколько понадобится.
      - Я просто не  понимаю, как ты можешь спокойно ходить на  скачки! -
сказал Банан.
      Я не был спокоен. Ни утром на тренинге, ни потом, за завтраком у Мор-
та. Но никто из тех, с кем я встречался, не догадывался, что со мной что-то
не так. Я обнаружил, что скрывать  свое преступление вовсе не так уж трудно
- в конце концов, сотни людей так живут, и ничего.
      - Надеюсь, он еще жив? - спросила Касси.
      - В четыре часа он стоял  у двери и ругался, - сказал Банан, погля-
дев на часы. - Девять  с  половиной  часов  назад. Я крикнул ему, чтобы он
заткнулся.
      - А он что?
      - Только выругался в ответ.
      Я улыбнулся.
      - Ничего, не сдохнет.
      Как бы  в доказательство этого, Анджело  принялся колотить в  дверь и
выкрикивать ругательства. Я уже начинал привыкать к ним. Я вышел  на кухню,
подошел к баррикаде и, когда он набрал воздуху для очередной  звуковой ата-
ки, громко окликнул:
      - Анджело!
      Короткое молчание, потом яростный рев:
      - Ублюдок!!!
      - Через пять минут я выключу свет.
      - Я тебя убью!
      Наверно, от этой угрозы у меня должны были мурашки поползти по спине,
но почему-то  не поползли. Я и так знал, что он убийца, убийца по натуре, и
успел привыкнуть к этому. Я слушал, как он ярится, и ничего не ощущал.
      - Через пять минут!  - повторил я и ушел. Банан, сидевший  в гости-
ной, в своей рубахе с  расстегнутым  воротом и с четырехдневной черной  по-
рослью на  подбородке смахивал  на пирата. Но у него  бы никогда не хватило
духу вздернуть человека на рею. Он не одобрял того, что я делаю, хотя и по-
могал мне. Я почти физически ощущал, как он борется со  старым противоречи-
ем, что зло можно победить только силой.
      Он сидел на диване и пил  бренди, обняв Касси за плечи. Касси была не
против. Банан  заявил: ему надоело, что у нас в доме нет ни капли его люби-
мого напитка, и притащил бутылку бренди с собой.
      - А мороженого к нему нет? - поинтересовалась Касси.
      - Какого? - вполне серьезно спросил Банан. Я  дал Анджело обещанные
пять минут, потом выключил свет. В чулане царило угрожающее молчание.
      Банан чмокнул Касси в щечку, уколов ее щетиной, сказал, что у нее ус-
талый вид, сказал, что у него в пабе ждет немытая посуда, предложил тост за
Барбадос и опрокинул в себя очередную рюмку.
      - Помоги, господи, всем узникам! Ну, спокойной ночи!
      Мы с Касси проводили взглядом его удаляющуюся спину.
      - Наверно, ему жаль Анджело, - сказала она.
      -  Угу.  Но  было бы ошибкой думать, что, если тебе жаль тигра в зо-
опарке, он тебя не сожрет при первой возможности. Анджело не  понимает сос-
традания, даже когда сострадают ему. Сам он сострадания  никогда не испыты-
вал, а в других принимает  его  за слабость. Поэтому ты, дорогая,  конечно,
можешь быть  добра  к  Анджело,  но не жди, что он ответит тебе тем же. Она
взглянула на меня. - Это предупреждение, да? - У тебя доброе сердце.
      Она поразмыслила,  потом нашла карандаш  и написала для себя, как па-
мятку, на белом гипсовом лубке крупными буквами: "БЕРЕГИСЬ ТИГРОВ!"
      - Так сойдет?
      Я кивнул.
      - И если он скажет, что у него отваливается аппендикс или что у него
бубонная чума, сунь ему несколько  таблеток  аспирина вон через те дырки  и
пропихивай их бумажкой, а не пальцами.
      - Ну, до этого он еще не додумался.
      - Додумается, дай срок.
      Мы отправились  наверх, но я спал урывками, как  и в предыдущую ночь,
все время  прислушиваясь к звукам,  доносящимся из чулана. Касси спала спо-
койнее: она привыкла к гипсу, и  он уже меньше ей мешал. Говорила, что рука
почти не болит. Она просто чувствовала себя усталой. Обещала, что наши игры
возобновятся, когда обстоятельства будут более благоприятными.
      Я смотрел, как темное  небо  постепенно светлеет, как темно-синие по-
лоски  облаков  проступают на густо-оранжевом фоне. Странный восход,  чемто
похожий на ауру того человека, который сидит взаперти внизу. Я подумал, что
мне никогда прежде не приходилось участвовать в таком страшном столкновении
характеров. Никогда еще  моя  способность распоряжаться людьми не подверга-
лась такой серьезной проверке. Я никогда прежде не считал себя  лидером, но
теперь, оглядываясь назад,  понял, что всегда  терпеть не мог,  когда  мною
кто-то командовал.
      За последние месяцы  я обнаружил, что управляюсь с пятерыми тренерами
Люка куда  легче, чем  предполагал. Эта сила всегда была  во мне, и сейчас,
когда в ней возникла нужда, она проявилась. У меня хватило сил запереть Ан-
джело в  чулан и держать его там, а на это требовалась сила не только физи-
ческая, но и духовная. Возможно, способности человека вообще проявляются по
мере того, как в них возникает нужда; но что ему делать с собой, когда нуж-
да минует? Что делать генералу, когда война закончилась? Когда мир переста-
ет ходить по струнке и подчиняться приказам?
      Да, подумал я, надо уметь  всегда  приноравливать  свои способности к
текущим нуждам, иначе всю жизнь  только  и будешь делать, что вспоминать  о
былых подвигах. И  сделаешься нудным деспотом, тоскующим о прошлом величии.
Нет, подумал я: когда я разберусь с Анджело и когда  закончится  этот год у
Люка, я  снова стану прежним. Если знать, что  это необходимо, то, наверно,
получится...
      Грозное небо медленно  менялось:  теперь оно сделалось цвета расплав-
ленного золота, и  по  нему ползли  лиловато-серые  облака, а потом  сияние
угасло, и  облака стали белыми, а небо -  бледно-бледно-голубым. Я встал и
оделся, думая, что небо врет:  грозный  свет исчез, а проблемы остались,  и
Каин никуда не делся, а по-прежнему сидит внизу.
      Когда я уезжал, Касси ничего не говорила, но взгляд ее был достаточно
красноречив. "Поскорей! Возвращайся! Мне страшно тут одной с этим Анджело!"
      - Сиди у телефона, - сказал я ей. - Банан прибежит если что.
      Она сглотнула.  Я поцеловал ее и уехал. В  это воскресное утро дороги
были пустынны, и я гнал, как  н. пожар, до самого Милл-Хилла. Когда я свер-
нул на Оуклендс-Роуд, было только полдевятого. Джейн Питтс сказала, чтобы я
не  приезжал  раньше  восьми, но, когда я позвонил, она была уже на ногах и
открыла мне дверь в мокром купальном халате.
      - Проходите, - сказала она. - Мы тут плаваем.
      "Мы" - это были две тоненькие хорошенькие девочки-подростка и жилис-
тый лысеющий  мужчина средних лет,  который плавал в бассейне бесшумно, как
тюлень. Небо было ясное, крыша была открыта, и на одном из низеньких бамбу-
ковых столиков был накрыт завтрак, состоящий из кукурузных  хлопьев и фрук-
тов. Утро было довольно прохладное, но никто из Питтсов, казалось, не заме-
чал этого.
      Жилистый мужчина выскользнул на край бассейна плавным, экономным дви-
жением и встал на ноги, выжимая  воду из волос и глядя приблизительно в мою
сторону.
      - Здравствуйте, я Тед Питтс, - сказал он, протягивая мне мокрую ру-
ку. - Только я без очков ни черта не вижу.
      Я пожал ему руку и улыбнулся в невидящие глаза. Джейн  обошла бассейн
и принесла очки в тяжелой черной оправе, которые сразу превратили загорелую
рыбу в  обычного близорукого смертного,  который пошел рядом со мной вокруг
бассейна к креслу, на котором лежало его полотенце.
      - Вы Вильям Дерри? - спросил он, вытряхивая воду из ушей.
      - Он самый.
      - Как Джонатан?
      - Привет передает.
      Тед Питтс  кивнул,  принялся  энергично  растирать  себе грудь, потом
вдруг остановился и спросил:
      - Это ведь вы посоветовали мне, где найти каталоги?
      Столько лет назад... мельком... через третьи руки... Я оглядел удиви-
тельный дом и задал главный вопрос:
      - Эта система, что была на кассетах, - она действительно работает?
      Тед Питтс самодовольно улыбнулся.
      - А как вы думаете?
      - Все вот это...
      - Все это.
      - Никогда бы не поверил, если бы не побывал здесь, - сказал я.
      Он принялся вытирать спину.
      - Конечно, это довольно тяжело.  Приходится  много  ездить. Но когда
возвращаешься, чувствуешь, что дело того стоит.
      - И давно?.. - медленно начал я.
      - Давно  ли я играю? Да с тех самых пор, как Джонатан отдал мне кас-
сеты. То первое дерби...  Я тогда занял сотню фунтов под залог  машины. Это
было чистой воды безумие. Я не мог позволить себе проиграть. Нам ведь тогда
временами едва на еду  хватало. Честно говоря, я на это пошел  от безысход-
ности. Но, с другой стороны, система выглядела безупречной с математической
точки зрения и много лет служила верой и правдой тому, кто ее изобрел...
      - И вы выиграли?
      Он кивнул.
      - Пятьсот  фунтов. Целое состояние! Я  никогда не забуду  этот день,
никогда! У меня голова шла кругом. - Он радостно улыбнулся,  вновь пережи-
вая тот ребяческий восторг. - Я об этом никому не сказал. Ни Джонатану, ни
даже Джейн.  Я не  собирался больше играть, понимаете ли.  Я был очень рад,
что все так удачно вышло, но это чудовищное напряжение... - Он бросил мок-
рое полотенце на ручку кресла. - А потом я подумал: а почему бы и нет?
      Он смотрел, как его дочери ныряют, держа друг друга за талию.
      - В школе я проработал только еще один семестр, -  спокойно расска-
зывал он. - Я не мог больше выносить главу отделения  математики. Дженкинс
его звали. - Тед  улыбнулся. - Теперь это кажется смешным, но  когда-то я
его  так  боялся...  Так или иначе, я обещал себе, что если за время летних
каникул выиграю достаточно, чтобы купить компьютер, то после Рождества уво-
люсь, а если нет, то останусь в школе, буду пользоваться тамошним компьюте-
ром и иногда играть по маленькой.
      К нам подошла Джейн с кофейником.
      - Это  он рассказывает,  как начал играть? Я тогда  думала, что он с
ума сошел!
      - Но недолго.
      Она покачала головой, улыбаясь.
      - Когда мы переехали из нашего  фургона в настоящий дом - Тед выиг-
рал столько, что хватило на дом,  представляете? - я поверила, что это на-
дежно, А теперь мы живем здесь. Так хорошо, что даже неудобно. И все благо-
даря вашему замечательному брату.
      Девочки вылезли из  бассейна  и представились  как  Эмма и Люси.  Они
ужасно хотели есть.  Мне предложили хлопьев с отрубями, натурального йогур-
та, пророщенного зерна и свежих персиков. Ели здесь немного, но зато с удо-
вольствием.
      Я тоже  сел завтракать, но  мысли мои неотступно вертелись вокруг Ан-
джело и Касси, которая сидит там  наедине с ним... Нет, дверь должна выдер-
жать -  выдержала  же она целых два дня. С чего бы ей сломаться именно те-
перь? И все же меня не оставляло стойкое чувство, что лучше бы мне было ос-
тавить ее у Банана.
      За кофе, когда девочки опять прыгнули  в бассейн, а Джейн ушла в дом,
Тед Питтс спросил:
      - Как вы меня разыскали?
      Я взглянул на него.
      - Вы хотели спросить "зачем"?
      - Н-наверно, да. Да.
      - Я приехал, чтобы попросить вас дать мне копии этих программ.
      Он глубоко вздохнул и кивнул.
      - Я так и думал.
      - Дадите?
      Он некоторое время смотрел на мерцающий бассейн, потом спросил:
      - А Джонатан знает, что вы их просите?
      -  Ага.  Я  спросил у него, где сейчас эти кассеты, а он сказал, что
если кто-то это знает, то только вы.
      Тед Питтс снова кивнул и наконец решился:
      - Да, это справедливо. Это ведь на самом деле его  программы. Только
у меня кассет чистых нет.
      - Я с собой привез, - сказал я. - Они в машине. Я их принесу?
      - Ладно, - он решительно кивнул. - Вы несите кассеты, а я пока пе-
реоденусь в сухое.
      Я принес специальные компьютерные кассеты, которые нарочно захватил с
собой.
      - Шесть? - удивился Тед. - Вам нужно только три...
      - А в двух экземплярах?
      - А-а. Ну ладно. Почему бы и нет? - он  отвернулся.  - Компьютер у
меня внизу. Хотите посмотреть?
      - Еще бы!
      Он повел  меня в глубь  дома. По нескольким застеленным паласами лес-
тницам мы спустились на нижний этаж.
      - Кабинет,  - коротко сказал Тед,  впуская меня в  обычных размеров
комнату, из окна которой открывалась все  та же панорама Лондона. - На са-
мом деле это была спальня. Вон там ванная, а дальше еще одна спальня.
      Кабинет был больше похож на гостиную: кресла, телевизор, книжные пол-
ки, стены, отделанные сосновыми панелями. На стуле с прямой спинкой у стены
красовалась пара потрепанных  альпинистских башмаков, а рядом на полу лежал
новехонький теплый спальный мешок, еще не вытащенный из  упаковки. Тед уви-
дел, куда я смотрю, и пояснил:
      - Я через пару недель уезжаю в Швейцарию. Вы альпинизмом  не увлека-
етесь?
      Я покачал головой.
      - Скалолазанием я заниматься  не  пытался, - серьезно продолжал он.
- Я предпочитаю просто бродить по горам.
      Он открыл одну из панелей, и  за ней обнаружился длинный стол, на ко-
тором стояла уйма всякой электроники.
      - Для  расчетов побед на скачках во всем  этом нет необходимости, -
сказал Тед, - но я просто люблю компьютеры.
      И он ласково, словно любимую женщину, погладил стальной бок машины.
      - Я никогда не видел, как работают эти программы, - сказал я.
      - Хотите посмотреть?
      - Да, пожалуйста.
      - Хорошо.
      Он ловким, привычным движением сунул кассету в магнитофон и объяснил,
что сейчас машина ищет файл "Epsom".
      - Вы, вообще, разбираетесь в компьютерах?
      - У нас в школе был  компьютер. Мы на нем в "Космических пришельцев"
играли.
      Тед посмотрел на меня с жалостью.
      - В  наше время любой человек должен уметь  написать хотя бы элемен-
тарную программу. Компьютерный язык -  это  всеобщее  наречие нового мира,
как латынь была всеобщим наречием средневековья.
      - Это вы так студентам объясняете?
      - М-м... да.
      Маленький экран внезапно спросил: "Готово?" Тед  нажал несколько кла-
виш, и экран спросил: "Какая из  скачек в Эпсоме?" Тед напечатал "Дерби", и
на экране тотчас появилось: "Эпсом:  Дерби.  Кличка  лошади?" Тед напечатал
свое собственное  имя и наугад отвечал на все  последующие вопросы. В конце
концов компьютер выдал: "Тед Питтс. Шансы на победу - 24".
      - Все просто, - сказал я. Тед кивнул.
      - Весь секрет в том, чтобы задать нужные вопросы и правильно оценить
ответы. Ничего  таинственного в этом  нет. Такую программу мог бы составить
любой, только на это потребуется очень много времени.
      - Джонатан говорит, что в США таких систем несколько.
      Тед кивнул.
      - У меня есть одна такая.
      Он открыл ящик стола и вытащил что-то вроде карманного калькулятора.
      - Это мини-компьютер с довольно изящными программами. Я его купил из
любопытства. Но он, разумеется, годится только для американских скачек, по-
тому что там все ипподромы одинаковы. Насколько я понимаю, если скрупулезно
следовать всем инструкциям, действительно можно выиграть, но с ним, как и с
системой Лайэма О'Рорке, надо еще поработать.
      - А если положиться на интуицию?
      - На интуицию полагаться не следует, - серьезно ответил Тед. - Это
ненаучно.
      Я с любопытством посмотрел на него.
      - А вы часто бываете на скачках?
      - На самих скачках? Практически никогда. Я их, конечно, иногда смот-
рю по телевизору. Но для того, чтобы выигрывать, в этом нет никакой необхо-
димости. Все, что нужно, это каталоги и объективность.
      Какой унылый взгляд на мир, где  я проводил всю свою жизнь! Эти прек-
расные создания, их быстрота, их отвага и решительность - и все это сведе-
но к статистическим вероятностям и микросхемам...
      - Вам эти копии сделать открытыми, так, чтобы  любой мог пользовать-
ся? - спросил Тед.
      - То есть?
      - Если  хотите, их  можно снабдить паролями, так, что  если их у вас
кто-то украдет, он не сможет ими воспользоваться.
      - Вы серьезно?
      - Разумеется, -  ответил  он с таким видом,  словно  ему никогда не
приходило в голову шутить. - Я свои программы всегда снабжаю паролями.
      - И как же это делается?
      - Да проще простого. Сейчас покажу.
      Он нажал несколько клавиш, и экран внезапно спросил: "Готово?"
      - Видите вопросительный  знак? - сказал Тед. - Вопросительный знак
всегда означает, что оператор должен что-то ввести. В данном случае вы дол-
жны ввести  определенную  последовательность букв, иначе программа работать
не будет. Вот попробуйте.
      Я послушно  напечатал "Эпсом". Тед  нажал на клавишу, на которой было
написано "enter". Экран мигнул и снова спросил: "Готово?" Тед улыбнулся.
      - К этой кассете пароль "quite". Но это только сейчас.  Пароль легко
изменить.
      Он напечатал "quite", нажал "enter", и на экране появилось: "Какая из
скачек в Эпсоме?"
      - Видите, снова знак вопроса,  -  сказал Тед. - Он всегда  требует
ответа.
      Я подумал и сказал, что пароля, пожалуй, не надо.
      - Как скажете.
      Он напечатал "break" и "list 10-80", и экран внезапно изменился.
      - А вот это сама программа, - сказал Тед. - Видите строку 10?
      В строке 10 было написано:
      "INPUT  А$:  IF  $="QUITE"  THEN  20  ELSE PRINT  "Готово?"  -  "Если
$="QUITE", тогда 20, иначе напечатать "Готово?"
      В строке 15 было написано: "GO ТО END" - "В конец".
      В строке 20 было написано: "PRINT "Какая из скачек в Эпсоме?"
      - Если  вы не введете "quite", - пояснил Тед, - то до строки 20 вы
так и не доберетесь.
      - Чисто сработано, - согласился я. - Ну, а что помешает мне загля-
нуть в программу и увидеть, что нужно напечатать "quite"?
      - А очень легко сделать так, что заглянуть в программу никто не смо-
жет. Когда покупаешь чужие  программы,  прочесть их практически никогда не-
возможно. Потому что если программу нельзя  прочесть, то с нее и копию сде-
лать нельзя. Ведь никто не хочет, чтобы его программы беспрепятственно рас-
пространялись.
      - Хм, - сказал я. -  Но мне бы хотелось, чтобы эти программы можно
было просматривать и чтобы они были без паролей.
      - Хорошо.
      - А как избавиться от пароля?
      Он чуть заметно улыбнулся, напечатал "10"  и  нажал  "enter".  'Потом
снова напечатал "list 10-80", но на этот раз, когда программа  появилась на
экране, строки 10 не было вовсе.
      - Элементарно, как видите, - сказал он.
      - Да, пожалуй.
      - Мне понадобится довольно много времени, чтобы убрать пароли и сде-
лать копии,  - сказал он. - Не могли бы вы пока посидеть у бассейна? Чес-
тно говоря, один я управлюсь быстрее.
      Я с готовностью согласился, вернулся к навевающим лень бамбуковым ка-
чалкам, и  Джейн принялась мне рассказывать  о своих дочерях.  Прошел целый
час, прежде чем появился Тед с кассетами. Прежде чем отпустить меня, он еще
выдал мне инструкции:
      - Чтобы запустить  эти программы, вам понадобится либо старый компь-
ютер "Грэнтли" - а его сейчас найти не так-то просто, эти компьютеры давно
устарели, - либо компьютер IBM, который позволяет загрузку с кассеты.
      Он посмотрел на мое растерянное лицо и повторил все это еще раз.
      - Понятно, - сказал я.
      Он объяснил мне, как загрузить с кассеты "Бейсик" для "Грэнтли" - он
был записан в начале  первой стороны каждой кассеты, - в компьютер  IBM, у
которого нет своего встроенного языка. Это он тоже повторил дважды.
      - Понятно.
      - Ну, желаю удачи, - сказал  он. Я от души поблагодарил его и Джейн
тоже и удалился настолько поспешно, насколько это позволяла вежливость.
      Отъехав примерно полмили, я,  леденея  от страха, остановился у теле-
фонной будки и позвонил Касси.  Она  сняла трубку после первого же  звонка.
Голос у нее дрожал, что было ей в принципе совсем не свойственно.
      - Это ты! Как хорошо! - воскликнула она. - Ты скоро будешь?
      - Где-то через час.
      - Поскорей, ладно?
      - Что, Анджело?..
      - Он колотит в дверь и трясет ее с тех пор,  как  ты уехал. Я была в
кухне.