своих намерениях. Теперь же такой
ясности  нет.  Враг  принял  обличие освободителей народа от  брежневской  и
сталинской  тирании,  спасителя от  пут  коммунизма.  Любой  может  стать  и
становится так или иначе пособником врага. Фронт борьбы проходит через умы и
души всех советских людей.
     Макаров   говорил.  Чернов  молча  разглядывал  тусклые  и  потрепанные
фотографии.  Вот  молодой капитан  Макаров  с  очень миловидной  девушкой, с
будущей женой. Тогда, в 1944 году,  он  лежал в  госпитале  в  Партграде,  а
Танечка (так звали ее)  была  медсестрой.  Вскоре они поженились. В мае 1945
года  у  них родился  сын.  В 1946 году  Макаров  демобилизовался из армии и
поселился в  Партграде.  Вот  их группа  в  университете. Почти  все  бывшие
фронтовики. Как  жили, лучше не воспоминать. Если бы не Танечка, не вытянули
бы. Но  жизнь была все  равно радостной. Все понемногу  улучшалось. Учились.
Перспективу видели... А это -в колхозе. Да, Макаров по призыву  партии пошел
добровольно в колхоз, председателем. И между прочим, за
     короткий срок удалось тогда поднять уровень жизни в деревне.
     - А Вы в самом деле верите в хороший коммунизм, как  теперь говорят - в
коммунизм  с  человеческим  лицом?  - спросил  Чернов,  когда жена  Макарова
пригласила их к столу.
     - А  что такое человеческое лицо? - заговорил  Макаров после некоторого
раздумья.  - Коммунизм  вообще есть  общество с человеческим  лицом, если не
идеализировать человека. Сталин ведь тоже человеческое  лицо. И  Брежнев.  И
Елкина.  Дело  в том,  что не бывает  абсолютно  идеальных  обществ. В любом
обществе  кому-то  плохо,  кому-то  хорошо, в каком-то  отношении  плохо,  в
каком-то хорошо. В любом обществе  за хорошее нужно  сражаться ежеминутно, а
не формальными кампаниями. Хорошее не дается само собой. А мы пустили все на
самотек.  Уговорами  занимались.  Думали воздействием на сознание  заставить
людей  поступать так, как нужно. А сознание оказалось самой ненадежной нашей
опорой. К тому же наше руководство совершило фундаментальную ошибку.
     - Какую?
     - Направило страну сначала на путь соревнования с  Западом, а затем -на
путь подражания Западу. Мы были уверены, что наше  население имело иммунитет
против тлетворного влияния Запада. Мы совершили грубую ошибку. На деле вышло
наоборот: Запад  приобрел  иммунитет  против коммунистической  заразы, а  мы
оказались беспомощными против заразы капитализма.
     - И что же дальше?
     - Сражаться.
     - За что?
     - За коммунизм. Против капитализма.
     - Если коммунизм у нас рухнет, Вы считаете это потерей?
     -  Самой большой потерей за всю историю человечества. Тогда  капитализм
станет бесконтрольно хозяйничать в мире и  приведет род людской к гибели. Но
коммунизм не рухнет. Мы выстоим. Помяните мое слово, будет у нас свой, новый
Сталинград. А Вы, Чернов, определили свою позицию? На чьей Вы стороне?
     - А  как бы Вы  вели себя  на  моем месте?  Мой отец, герой войны,  был
арестован в 1946 году по клеветни-
     ческому  доносу и был осужден на 25 лет лагерей строгого режима. В 1955
году  его  освободили,  но  оставили в  Атоме, где  он стал  жертвой атомных
экспериментов. У него вследствие этих экспериментов родился сын урод. Сам он
преждевременно  умер в страшных мучениях. Где,  по- Вашему,  должно быть мое
место в происходящей борьбе?
     - Не хочу читать Вам проповедь на эту тему. Это дело Вашей совести. Для
моего поколения в такой ситуации проблем не было и нет: на  первом месте для
нас стояли интересы Родины.
     - Про Родину  и нам все уши прожужжали с детства. Но жизнь складывалась
так,  что у моего поколения развивался скорее  антипатриотизм.  Мы вырастали
либо равнодушными к тому, что называлось словом Родина, либо пораженцами.
     - А Вы лично?
     - Не знаю. Я пока еще не ощутил того, что такое Родина. Я ощущал в себе
ненависть к сталинизму и к брежневизму. Теперь я вроде бы остыл к ним. Потом
я  стал ощущать  в  себе  ненависть  к  горбачевцам, ельцинцам  и  вообще  к
реформаторам, перестройщикам. Но  никакого чувства уважения или любви к тем,
против кого они воевали, у меня не появилось.  А теперь я начинаю остывать и
к ним.
     -  Да, Вам не позавидуешь. Вам предстоит решить теперь главную проблему
Вашей  жизни, хотите  Вы  этого или  нет,  - проблему,  на  чьей стороне  Вы
окажетесь,  -  на  стороне капитализма или коммунизма. Это, Чернов, проблема
века. Наша коммунистическая революция не в прошлом, она продолжается. Мы все
равно победим.
     - Кто мы?
     - Коммунисты, разумеется. А главная наша ошибка,  Чернов, заключалась в
том,  что мы  проявили слабость  в  отношении  диссидентов и прочей  нечисти
такого рода. Мы были уверены в окончательной победе и расслабились. Когда мы
восстановим коммунистический порядок,  мы примем самые суровые  меры к тому,
чтобы очистить страну от такой мрази и не допустить ее появления вновь.
     -Опять ГУЛАГ?
     -  ГУЛАГ  был  необходим  для  выживания страны. И  он  будет необходим
вдвойне.
     - Я бы пошел с вами, но мне такая перспектива не подходит.

Раскол перестройщиков
     20 января (в воскресенье) 1991 года в Москве произошла демонстрация  на
Красной площади. В ней приняли участие более 300 тысяч человек. Организовали
демонстрацию радикалы  (или  демократы). Демонстрация была антигорбачевской.
Демонстранты  несли транспаранты,  на которых были слова Горбачев - кровавый
палач  (как протест против  действий  Горбачева в  Прибалтике)  и  Горбачев-
реакционер  (как  протест  против  горбачевской политики  контрперестройки).
Перед  Черновым  возникла  новая  проблема: горбачевцы  фактически  переняли
функции бывших консерваторов, а радикалы (демократы) теперь будут постепенно
лишаться  фактической  власти  и  оттесняться в оппозицию. Их  лидеры  так и
заявили  20 января, что  они создают новую партию Демократическая Россия как
оппозиционную по отношению к КПСС политическую партию.
     21 января в Партграде  на площади Ленина состоялся  митинг демократов в
поддержку московской демонстрации. Маоцзедунька произнесла пламенную речь, в
которой  обвинила  Крутова  и  прочих  партийных руководителей в измене делу
перестройки и заявила о своем выходе из КПСС.

Распад партии
     22 января Кругов ушел в отставку с поста первого секретаря обкома КПСС.
Его имя  перестали упоминать  в  газетах. Лишь однажды в  какой-то газетенке
написали, будто  он  заранее подготовил себе руководящее положение в частном
бизнесе,  вернее  - в  партградской  экономической  мафии.  Примеру  Крутова
последовали и  другие  аппаратчики.  В городе  распространился  слух,  будто
Кругов  и  прочие  вышли  из КПСС  будто  дни партии сочтены.  Стали массами
выходить  из партии рядовые  члены,  так  что во  многих учреждениях  вообще
исчезли партийные организации.
     Умеренные  реформаторы  (горбачевцы),  желая  спасти  партию  как  свой
инструмент,  срочно  изготовили  проект  программы КПСС.  Но  он не произвел
никакого впечатления. Чернов, пристрастившийся к чтению всего, что  касалось
текущих  событий,  прочитал проект  программы внимательнейшим образом  и  не
нашел  в  нем  ничего,  кроме  растерянности теоретиков  партии перед  лицом
событий и  стремления угодить всем, особенно  -  западным средствам массовой
информации. Он решил поговорить на эту тему с Макаровым.
     -  Вы, конечно,  прочитали  проект новой программы КПСС, спросил Чернов
Макарова.
     - Прочитал, - ответил со вздохом тот.
     - Ну и что Вы скажете?
     - Хочется плюнуть и ругнуться матом.
     - Поразительно! Сколько было в партии членов?
     - Более 16 миллионов.
     -.И  среди  них  не нашлось ни  одного, кто  мог бы  сочинить приличную
программу!
     - Думаю, что нашелся бы, и не один. Но им не дали бы слова.
     - Чем это кончится?
     - Думается, полным крахом. Идет распад  партии.  И  процесс распада уже
ничем не остановишь. Честно признаюсь, я в полной  растерянности. Происходит
что-то совершенно иррациональное. Мы  совершили самую  великую  революцию  в
истории,  но не могли  воспользоваться  ее результатами. Мы  одержали  самую
великую  военную  победу.  И опять не  использовали ее  в  своих  интересах.
Величайшие достижения коммунизма  объявлены злом. Мы скомпрометировали самое
идею  коммунизма.   Партия   превратилась   в  сборище  подлецов,   дураков,
предателей,  ничтожеств. Нас надо судить. Но не за то,  что мы якобы привели
страну к  краху, а за то, что допустили к власти тех,  кто  привел страну  к
краху.
     - Неужели нельзя остановить движение к катастрофе?
     - В 41  году мы  отступали с  огромными потерями. Докатились до Москвы.
Положение казалось безнадежным. Немцы были уверены, что через несколько дней
войдут  в  Москву, и  ждали из Германии парадное  обмундирование,  съемочные
аппараты  и  прочее.  Командующим обороной  Москвы  был назначен  Жуков.  Он
приказал  расстреливать  каждого,  кто  двигался  с  Запада   на  Восток.  И
отступление прекратилось. В три дня был наведен порядок. Немцы  упустили эти
дни и не смогли взять Москву.
     - Какая отсюда мораль?
     -  Простая. Чтобы  навести порядок в стране,  нужен  новый Жуков.  Надо
ликвидировать всякого, кто призывает нас равняться на Запад. Надо отстранить
от  власти и  изолировать  от общества всех  перестройщиков  без исключения.
Нужна война против перестройки,  настоящая  война.  Наше  руководство  зашло
слишком далеко и вовлекло в свои преступления слишком  много всякого сброда.
Спасая  свою  шкуру, они встали на путь  предательства  интересов  страны  и
народа. С ними надо вести войну как с предателями. Нужно ввести чрезвычайное
положение и  очистить страну от предателей,  как  это  в  свое время  сделал
Сталин. Другого пути нет.
     - Вы думаете, что это возможно?
     - Боюсь, что уже ничего не выйдет. Упущено время.
     - Что же делать?
     - Будь я помоложе, я объявил бы этим мерзавцам и  предателям  настоящую
войну. Их надо убивать всеми доступными средствами.
     - Их много. Всех не убьешь.
     - Если показать пример, он может стать заразительным. Можно будет тогда
поднять  массы  и  перебить  всех. Всех до единого!  Иначе гибель.  Мы несем
ответственность перед будущими поколениями.
     - Потомки никогда не ценят жертвы предков.
     - Это их дело, как они посмотрят на нас. У нас же есть долг перед своей
совестью.

Пропади все пропадом
     Социологи провели опрос населения области  и  установили,  что сейчас в
области   отрицателей  коммунизма  вдвое  больше,  чем  его  последователей.
Социологи сделали вывод, что идеи коммунизма в нашей стране исчерпали себя.
     - Боже,  - сказал пожилой  мужчина,  читавший  рядом с  Черновым  отчет
социологов в  Партградской правде  на газетном стенде, - до какого же уровня
идиотизма мы докатились!
     -  Или,  лучше  сказать, на какой  уровень  идиотизма мы вознеслись,  -
сказал  другой  читатель.  - Идеи-то  может  быть  и исчерпали  себя. Да вот
исчерпала ли себя практика коммунизма?!
     - Люди  не  знают  толком,  что такое коммунизм. Дана  установка  свыше
отвергать его.  Вот они и  стараются. Те  же люди десять  лет назад отвечали
совсем иначе на те же вопросы тех же социологов.
     - Пройдет еще лет пять, утихомирится эта смута, и обо всем этом забудут
как о кошмарном сне.
     - А что это меняет? Люди могут  проголосовать  против плохой погоды, но
изменит ли  это погоду?  Что бы у  нас не предпринимали,  все  равно  ничего
другого не получится, кроме  ненавистного  этим  людям коммунизма. Коммунизм
наша  страна выстрадала  многовековой  трагической  историей. А  эти  идиоты
воображают, будто его можно отменить голосованием или опросом невежественных
масс, которым задурили головы.
     - Все это суета, суета сует, всяческая суета и томление духа. Допустим,
все сто процентов партградцев проголосуют: долой  коммунизм. Что  изменится?
Возродится все  то  же самое, только  под другими  названиями и в еще худшей
форме.  Я ведь просидел в  лагерях пятнадцать лет.  В 1953 году после смерти
Сталина  у  нас  в  лагере  произошло  восстание.  Прогнали  охрану   и  все
начальство.  Установили   самоуправление.  И  началось  такое,  что  страшно
вспомнить.  К  счастью, пришли  регулярные  войска  и  восстановили  прежний
порядок.
     - Чтобы  теперь в стране навести порядок, какой был при Брежневе, нужно
лет десять. Мы до этого не доживем.
     -  И слава  Богу. Пропади тут все пропадом.  Все равно  с нашим народом
ничего хорошего не сделаешь!
     Чернов  прислушивался  к  разговору  этих умудренных  жизненным  опытом
стариков и чувствовал себя таким же безнадежно старым.
     Похоже,  что эти старики правы,  - сказал  он себе. -  Мы, русские,  не
сумели воспользоваться ни результатами самой великой революции в истории, ни
победой  в  самой  великой войне, ни  способностью миллионов людей пойти  на
любые  жертвы ради  светлого  будущего.  Все  впустую.  И  никакого просвета
впереди.  Впереди  угрожает  еще  худшее.  Старики  правы: пропади  тут  все
пропадом!

Лесков
     Лескова  положили  в больницу с  диагнозом  язвы желудка,  как  сказали
самому  ему.  Но навестившему его  Чернову  он  сказал,  что  это рак. Будет
операция. Желудок  вырежут.  Выживетон  или  нет, сказать трудно. Во  всяком
случае, после  таких операций  долго не живут. Он, Лесков, к этому относится
спокойно. Ему и так сильно повезло: в принципе он должен был закончить жизнь
еще в 1938 году. А он после этого прожил еще 53 года!
     -  Мне одинаково противны как  защитники коммунизма, так и проповедники
капитализма, как консерваторы, так и реформаторы, - сказал Чернов, рассказав
Лескову о разговоре с Макаровым. Какую позицию выбрали бы Вы на моем месте?
     - А народ?
     - А что такое народ? Я всю жизнь жил в нашем русском народе, как и  Вы.
Я его частичка. А много ли добра я видел от него? Крупицы добра, если только
это  можно  было назвать  добром,  приходилось  вырывать  ценой  неимоверных
усилий. Зато зло текло рекой со всех сторон само, без всяких преград. К тому
же и сталинисты,  и брежневисты,  и горбачевцы  -  все  это не  злые силы из
потустороннего мира, а представители все того же народа. Это и есть народ!
     - Наш народ не всегда был такой.
     - И Вы сами верите в эту легенду хорошего русского народа, испорченного
коммунизмом? И как  Вы  разделите национально русское  и  советское? Никто и
нигде не  разделяет  в  немцах, французах,  англичанах, американцах  и  т.д.
национальное  и  капиталистическое.  А  в  отношении  русских  все   считают
возможным  разделить национальное и коммунистическое, или советское. Вот Вы,
скажите,  что такое русский народ, если вычесть из его характера все то, что
привнесено советской историей?
     - Я затрудняюсь это сделать. Для этого надо быть ученым. А я...
     - А  Вы достаточно умный человек  с огромным жизненным опытом.  Вы сами
понимаете, что  в  советские  годы раскрылись  и проявились качества  именно
нашего народа. Классы капиталистов, помещиков и  кулаков были ликвидированы.
Осталось то, что  считалось народом. И народ  показал,  что он  есть  такое.
Сталинские   репрессии   -   это   дело   народа.   И   коллективизация.   И
индустриализация. И потери в войне. И разгул брежневизма есть дело народа. И
нынешний разгул рефор-маторства и смута суть тоже дело народа.
     - Но все же русский национализм имеет свои причины и перспективы.
     - Причины имеет, а перспектив никаких. Вчера я посетил собрание русских
националистических движений, групп и  партий. Все то, что  говорили ораторы,
было  вроде бы верно. Верно, что условия жизни для русских были наихудшими в
стране. Верно, что русские несли на себе  основные тяготы советской истории.
Верно,  что прочие  народы  имели  те или  иные  привилегии  сравнительно  с
русскими, и  что гениальная ленинская национальная политика была успешной за
счет  русских. Верно,  что  основная масса русских были крестьяне,  рабочие,
мелкие служащие, а в привилегированных слоях и в верхушке власти преобладали
нерусские.  И  за  все  это  русских  изображали как  эксплуататоров  других
народов, обвиняли  в насильственной русификации их. В награду за все жертвы,
понесенные  русским народом,  раздувание  русофобии  как в стране, так  и на
Западе. Но выводы,  которые  делали  ораторы,  исходя  из  таких  бесспорных
фактов,  были абсурдны как  с точки зрения оценки русского  народа, так и  с
точки зрения программы  на будущее. Русский народ в  их речах изображался  в
идеализированно положительном виде, а будущее его усматривалось в возврате в
столь же идеализированное дореволюционное прошлое. Я не хочу  видеть русский
народ в том обличий, как это изображает Солженицын, ничего общего не имеющий
с  русским  народом  и  думающий  лишь  о своем  ложном, непомерно  раздутом
величии.
     Разговор с  Лесковым натолкнул  Юрия  на  мысль, поразившую его самого.
Надо выносить приговор  не просто  Маоцзедунькам как представителям строя  и
власти.  Надо  идти глубже: надо судить их как  представителей всего народа.
Надо вынести приговор всему народу, породившему его, Чернова, на страдания.
     Придя домой, он написал за одну ночь статью о русском народе.

О русском народе
     Статья получилась большая. Суть же ее  сводилась к следующему. Характер
народа  не есть всего  лишь обобщение характера образующих его людей. Это  -
его  характер  как  целого.   Проявляется  он   в  поступках  отдельных  его
представителей, их групп, их масс. Причем, проявляется не каждую минуту, а в
определенных  случаях,  в  определенных  жизненно  важных  ситуациях. В  той
катастрофе,  которая  сейчас случилась с нашей страной,  повинны  не  только
коммунистический  строй,  не  только руководство  страны,  вставшее  на путь
предательства  интересов своей  страны, не только  атака со стороны Запада и
пятая колонна Запада в лице интеллектуальной и правящей элиты, но и характер
самого русского народа.
     Имеется  целая  теория,  сводящая   все  дефекты   русского   народа  к
неблагоприятным историческим обстоятельствам. Я  категорически отвергаю  эту
теорию как ложную. Народ  сам делает свою историю. Если в его истории что-то
получается плохо, то это означает,  что народ либо не хочет приложить усилий
повлиять на свою эволюцию, либо  довольствуется  именно тем, что получается.
Подлинно  человеческая  история  включает  в себя  в  качестве  непременного
фактора  сопротивление  некоему  естественному потоку  и падению. То,  каким
становится народ, зависит не только от принудительных обстоятельств, но и от
сознательных  и волевых  усилий  представителей  народа идти против  течения
истории  и карабкаться вверх из трясины принудительных обстоятельств. Всякие
ссылки на неблагоприятные обстоятельства русской истории при оценке русского
народа играют объективно роль  в высшей степени подлую по отношению именно к
русскому народу. Они фактически означают желание сохранить этот народ именно
в таком его жалком и достойном гнева и презрения состоянии.
     Вследствие  своего  национального   характера  русский  народ  не  смог
воспользоваться плодами своей великой революции и плодами победы в войне над
Германией,  не  смог завоевать  привилегированное положение  в своей стране,
оказался  неконкурентоспособным  в  борьбе  с  другими  народами  за  лучшие
социальные  позиции  и  блага.  Русский народ  не  оказывал  поддержку своим
наиболее талантливым соплеменникам, а, наоборот,  всячески препятствовал  их
выявлению, продвижению и признанию. Он легко поддавался влиянию всякого рода
демагогов и проходимцев в их разрушительных устремлениях. Он никогда всерьез
не восставал против глумления над  ним, исходившего от представителей других
народов, позволяя им при этом безбедно жить за его счет.
     Русский народ смотрит на жизненные блага  как на дар обстоятельств  или
дар  свыше,  дар начальства,  а  не  как  на результат  собственных  уси