Клухиным  и  черной
дырой, которая наверняка во всем и виновата.
   - Завтра я позвоню профессору Ник-Нику, специалисту по  аякам,  и  он
меня протестирует, - закончила я свое повествование.
   Туманов схватился рукой за подбородок и, глядя  мимо  меня,  принялся
мять его, словно  кусок  теста,  предназначенный  для  пирога.  Когда  я
выговорилась, мне стало так легко! Кажется, я тут же  заснула,  даже  не
поинтересовавшись, что он думает  обо  всем  вышеизложенном.  "Возможно,
завтра я пожалею о том, что сделала", - подумала я, проваливаясь в сон.
   Однако я не пожалела. Теперь мне не надо придумывать  всякую  ерунду,
пытаясь скрыть от него свои намерения!  Наутро  Туманов  был  тих,  даже
пришиблен. Я весело собиралась в дорогу - профессор  Усатов  с  радостью
согласился встретиться и выслушать мою невероятную историю.  Впрочем,  с
его точки зрения, вряд ли столь уж невероятную. Думаю, подобных  историй
профессор наслушался под завязку.
   - Отвезешь меня? - спросила я  у  Туманова.  -  Потом  можем  сходить
куда-нибудь развлечься. У тебя ведь, кажется, снова отпуск?
   - Дорогая, - осторожно сказал он. -  Может,  тебе  не  стоит  сегодня
никуда ехать? Поваляйся в постели.  Ты  устала,  перенервничала.  Выпила
опять же.
   - Никаких проволочек!  -  строго  ответила  я,  пытаясь  не  обращать
внимания на головную боль. - Мне нужно на улицу. Там свежий воздух.
   - Ладно, - согласился Туманов.
   Его покладистость выглядела чрезвычайно странно, и я  в  который  раз
похвалила себя, что решила во всем ему  признаться.  Мне  всегда  больше
нравились мирные отношения, чем любого рода конфронтация.
   Всю дорогу я болтала и смеялась, впервые  за  долгое  время  чувствуя
себя сама собой - такой, какой я  была  до  всех  тех  событий,  которые
омрачили мою жизнь.
   Туманов отказался идти со мной в помещение  института  и  остался  на
улице, хотя погода была просто отвратительная.
   - Честно говоря, я не так планировал провести отпуск,  -  пробормотал
он напоследок.
   - Но ведь ты планировал провести его не со мной, - возразила я.  -  А
со своей настоящей  женой.  Ничего,  я  уверена,  мы  вернем  твою  жену
обратно!
   Я ободряюще похлопала его  по  плечу,  он  же  посмотрел  на  меня  с
невыразимой жалостью. Кажется, он думает, что, один раз уплыв, мои мозги
больше никогда не вернутся обратно. Но я докажу ему!

***

   В облике Ник-Ника Усатова  не  было  ничего  свинского.  Он  оказался
высок,  седовлас  и  приятен  глазу,  словно  портрет  работы  истинного
художника. На горбинке узкого  носа  примостились  очки  -  единственная
верно угаданная мною деталь.  Впрочем,  очки  были  круглыми,  в  легкой
проволочной оправе, а вовсе не такими стариковскими,  как  у  его  юного
племянника.
   - Я о вас все знаю! - весело сказал профессор и потер  руки  с  таким
предвкушением, словно я  носила  в  своем  организме  неизвестный  науке
микроб, который мог обеспечить его  первооткрывателю  мировую  славу.  -
Значит, человек без носа? Практически каждую ночь?
   - Да, профессор. Почему именно я? - спросила я, думая, как бы получше
объяснить, что пришелец - не более, чем невинная выдумка.
   Мы  устроились  в  кабинете,  где  работало  четыре  компьютера.   На
мониторах  плавали  разноцветные  кляксы  и   раскручивались   неведомые
спирали. Двое  молодых  коллег  Усатова  не  обращали  на  нас  никакого
внимания.
   - Знаете, Николай Николаевич, - осторожно сказала я, - дело тут вовсе
не в моих снах. Все гораздо серьезнее.
   - Я почему-то так и подумал, - хмыкнул тот. - У моего брата, если  вы
заметили, слишком сильно развито воображение.
   Наверное, он не очень доверял методу гипноза. Возможно  даже,  братец
тоже подвергал его похожей процедуре и выудил из подсознания  профессора
что-нибудь чрезвычайно  постыдное.  Вдохновленная  тем,  что  у  Усатова
обнаружилось чувство юмора, я принялась подробно описывать все,  что  со
мной произошло, изложив в том числе и доморощенную теорию о черной дыре,
через которую люди проскакивали туда и обратно из одного мира в другой.
   - Понимаете,  профессор,  примерно  то  же  самое  случилось  с  моим
знакомым Клухиным, - сказала я. - Он попал в  аварию  и  долго  лежал  в
больнице. А когда вернулся домой, оказалось, что там  живут  посторонние
люди. А его жена исчезла, будто ее и не было.
   - Хм, так вы считаете, что попали в другое измерение?
   - Да, - твердо ответила я. - Считаю.
   Профессор  не  стал  комментировать  мои  выкладки,  а  вместо  этого
попросил ответить на несколько вопросов.
   Тут его племянник оказался прав на все сто - мне подсунули  настоящий
рулон  с  отпечатанными  вопросами.  Во  время  заполнения   квадратиков
галочками и крестиками я не раз вспоминала о Туманове, который наверняка
устал меня дожидаться. Я представила, как он сидит  в  машине,  думая  о
том, что  у  меня  воспаление  тех  нескольких  граммов  мозга,  которые
предполагаются в наличии. Возможно, он искренне жалеет  меня.  А  может,
жалеет себя.
   Действительно -  женился  на  веселой,  задорной  девушке,  наверное,
рассчитывал завести пару ребятишек, похожих на него. А  вместо  этого  в
конце медового месяца молодая жена свихнулась и отказалась его узнавать.
Кто хочешь на его месте расстроился бы!
   -  Ну,  что  вы  скажете,  профессор?  -  спросила  я,  сдавая   свой
многочасовой труд и чувствуя себя студенткой на экзамене.
   Профессор сказал, что завтра обсудит  со  мной  результаты  теста,  и
напоследок повесил мне на шею приборчик, похожий на медальон,  сделанный
в авангардном стиле -  он  целиком  состоял  из  блестящих  пластинок  и
цветных  проводков,  а  в  самом  центре  его  мерцал  красным   глазком
электрический огонек.
   - Этот малыш будет делать замеры, - пояснил он.  -  Не  снимайте  его
даже на ночь, хорошо?
   - Раз вы просите, - шутливо  ответила  я.  -  Правда,  я  не  слишком
поняла, замеры чего именно будет делать  приборчик.  Он  будет  замерять
что-нибудь внутри моего организма или вне?
   - Вне, разумеется. Мы ведь не имеем в виду, что аномальное явление  -
это вы сами?
   Профессор пытливо поглядел на меня, и я поторопилась подтвердить, что
до подлинной аномалии мне, конечно, далеко.
   - Хотя муж считает, что я  сошла  с  ума!  -  весело  пошутила  я.  -
Впрочем, если принять версию, что это не мой  муж,  ничего  странного  в
этом нет.
   - Вы вот что, голубушка, - ласково сказал профессор, подталкивая меня
к двери. - Не  напрягайтесь.  Постарайтесь  думать  только  о  приятном.
Веселитесь. Постарайтесь даже забыть о визите ко мне. Делайте что-нибудь
такое, что отвлечет вас по-настоящему. Сходите на  дискотеку,  почитайте
увлекательную книгу, посмотрите триллер...
   - По-настоящему меня может отвлечь только секс, - ляпнула я и тут  же
испугалась, что ввела профессора в смущение. Однако ничего подобного. Он
радостно подхватил мою идею:
   - Отлично! Займитесь сексом! Это весьма физиологичное занятие,  после
него бывает здоровый сон.
   - А ваш приборчик? С ним ничего не случится? - понизив голос,  весьма
стыдливо спросила я.
   - Если только ваш муж в приливе чувств  его  не  откусит,  -  ответил
профессор, который мыслями уже явно вернулся к своей основной работе.
   Приободренная,  я  поторопилась  вернуться  к  Туманову.   Приборчик,
прилепившийся к моей коже, время от времени тихонько пощелкивал. Туманов
не  стал  ничего   расспрашивать   о   визите   к   профессору.   Просто
проигнорировал  это  дело.  Сначала  я  хотела  рассказать  ему  все   в
подробностях, но, видя его настроение, раздумала.
   -  Ты,  наверное,  проголодалась,  -  предположил  он,  заталкивая  в
"бардачок" обертки от шоколадных батончиков. Судя по их количеству,  сам
он основательно подзаправился. - Хочешь, поедем в ресторан пообедаем?
   - Что ж, идея неплохая. - Я представила  себе  белоснежную  скатерть,
фужеры, его пристальный взгляд...
   Романтично!
   - Пусть это будет небольшой праздник в  честь  нашего  примирения,  -
пробормотал он, заводя машину.
   Если в понимании Туманова праздник означал вкусную еду, то он  удался
на славу. С моей же точки зрения,  постная  физиономия  кавалера  вполне
годилась для поминок. Я понимала,  что  он  скорбит  по  моему  здравому
смыслу, и это, честно говоря, меня злило.
   - Послушай, ведь чисто внешне я  нисколечко  не  отличаюсь  от  твоей
жены, - сказала я, выпив  немного  вина.  -  Почему  бы  нам  весело  не
провести время сегодня вечером?
   - Ты хочешь после ресторана поехать в какой-нибудь ночной клуб?  -  с
недоверием спросил Туманов.
   - Нет, я имею в виду, что мы могли бы найти утешение  друг  в  друге.
Ну.., побыть только вдвоем.
   Туманов поперхнулся и кашлял так долго, что я поняла: тема провальная
и лучше ее не поднимать вообще Настроение у моего  спутника  испортилось
еще сильнее.
   Кончилось тем, что он стал огрызаться на меня по всякому поводу, и мы
надулись друг на друга. По пути домой я то  и  дело  скашивала  на  него
глаза. Профиль у него  очень  привлекательный.  Я,  пожалуй,  раньше  не
общалась так тесно со  столь  привлекательными  мужчинами.  Несмотря  на
общее сходство с моим Тумановым, в  этом  было  больше  энергии,  больше
обаяния и одновременно больше сдержанности. Он был  больше  мужчиной.  В
моем, конечно, понимании.
   Оставшийся день мы провели, занимаясь каждый своими  делами.  Туманов
сидел за компьютером, а я читала газету  "НЛО",  с  каждой  минутой  все
больше убеждаясь, что чудесам на свете несть числа.  Чтобы  не  ложиться
спать в плохом настроении, я первой подошла к нему и протянула мизинец.
   - Так мы обычно мирились с Катериной в детстве.
   Знаешь? Мирись, мирись, мирись и больше  не  дерись.  А  если  будешь
драться, я буду кусаться!
   Туманов изобразил на своей физиономии вымученную улыбку и сделал свой
мизинец колечком. Мы потрясли друг друга за пальцы и разошлись по  своим
углам.
   Он вновь уселся за свой любимый компьютер и вошел в Интернет. Наконец
зевота клубочком закатилась Туманову в рот и принялась упражняться  там,
поднимаясь во весь рост: он то и дело размыкал челюсти и содрогался.
   Потом не выдержал и, выключив компьютер, стал стелить себе на диване.
Я к тому времени уже переключилась с газеты на любовный роман.
   - Мы же помирились, - напомнила я, выглядывая из-за книжки.
   Однако Туманов не растерялся и довольно ехидно заметил:
   - Но ты же не моя жена, не так ли?
   - Ты очень странный мужчина, - резюмировала  я.  -  Любой  другой  на
твоем месте...
   Тут Туманов вспылил и  решил  напомнить  мне  о  таком  понятии,  как
нравственность.
   - Впрочем, - добавил он, -  судя  по  всему,  для  тебя  это  понятие
является абстрактным. Некая книжная условность, - он ткнул пальцем в мою
книжку, "Бархатные глаза страсти", на обложке  которой  была  изображена
охваченная любовным томлением парочка.
   Он улегся на диван и накрылся с головой одеялом. Я  погасила  свет  и
уставилась в потолок. Где-то у соседей часы с боем отсчитали  двенадцать
ударов. Как только смолк  последний,  зазвонил  телефон.  Содрогаясь  от
недоброго предчувствия, я протянула руку и подняла трубку.
   - Я по объявлению, - сказал кто-то проржавевшим голосом.  -  Я  попал
сюда из параллельного мира.
   - И что? - растерянно спросила я.
   - Что - что? Отощал страшно, пообносился. Денег-то нет. А вы  обещали
поддержку.
   Через пять минут выяснилось,  что  никакая  другая  поддержка,  кроме
материальной, его не устроит.
   - Подите к черту! - рассердилась я.
   Звонок  меня  здорово  расстроил.  Как  я  не  подумала  обо   всяких
придурках?
   Мое  расставание  с  теорией  о  параллельных  мирах  закончилось  на
следующий день самым ужасным образом.
   И с этого же дня события стали развиваться гораздо  более  динамично,
чем прежде. Наутро Туманов сообщил, что его вызывают на работу.
   - Хорошенький у тебя отпуск! - не преминула съязвить я.
   Он буркнул что-то в том смысле, что когда просил отпуск у начальства,
не рассчитывал на то, что придется Проводить его, обивая  пороги  всяких
научных институтов. Едва дверь за ним захлопнулась, я позвонила Усатову.
Он был страшно возбужден.
   - Лерочка, вы произвели на меня сильное впечатление!
   Еще бы! Я всегда отличалась отменным чувством юмора и вчера выглядела
довольно неплохо.
   - Вы  мне  тоже  понравились,  профессор,  -  осторожно  ответила  я,
подумав: "Уж не собирается ли он со мной флиртовать?"
   - Я имею в виду - ваша анкета!
   Ну вот, взял и все испортил.
   - Я рада, что вам есть над чем поломать голову.
   - Лерочка, а вы не будете возражать, если  я  сегодня  приеду  к  вам
домой? Хочу обследовать квартиру, используя собственную методику  поиска
аномальных зон.
   - Вы будете ползать по паркету с рамкой? Которая вертится? - уточнила
я.
   - Почему ползать? - оскорбился профессор. - Кроме того, с рамкой я не
работаю. У меня другие методы.
   Так как, вы согласны?
   Разве я могла ему отказать?
   - Хорошо, Николай Николаевич, после трех дня я постоянно буду дома.
   Вообще-то я  собиралась  выйти  из  дому,  но  совсем  ненадолго,  за
продуктами и обратно, а со  временем  просто  подстраховалась.  Но,  как
выяснилось, не зря.
   Наскоро  позавтракав,  я  выкатилась  на  лестничную  площадку.  Лифт
натужно гудел где-то в глубине своего логова. Я не  стала  ждать  его  и
помчалась вниз по лестнице, наводя перчаткой на перила  утренний  блеск.
Между вторым и третьим этажами рабочий вставлял в разбитое окно подъезда
новенькое стекло. Набрав приличную скорость, я едва в него не  врезалась
и поспешно извинилась.
   - Ничего, - буркнул он и кончиком языка быстро облизал нижнюю губу  -
туда и обратно.
   Движение это показалось мне смутно знакомым, но я  тогда  не  придала
этому никакого значения. Тем более что  могла  бы  поклясться:  рабочего
этого я в жизни не видела.
   Белое лицо, маленькая круглая борода, приплюснутый  нос...  Проскакав
до первого этажа  резвой  козочкой,  я  выскочила  из  подъезда.  Солнце
вонзило мне в глаза холодные лучи, и я остановилась, зажмурившись. Потом
приоткрыла  щелочку  между  ресницами,   давая   глазам   привыкнуть   к
ослепительности дня, и тут же наткнулась взглядом на американца.  Я  его
едва узнала. На нем  был  полушубок  явно  не  русского  производства  и
смешная шапка. Кстати, именно по головному убору вернее всего опознаются
иностранцы в России. Почему-то они любят надевать себе на  голову  самые
нелепые вещи.
   - Ви ест Валера, - сказал американец, усердно двигая  губами,  словно
именно от артикуляции зависело, пойму я его или нет.
   - Ай эм, - ответила я, мгновенно настораживаясь. - Это вы  мне  вчера
звонили?
   - Я, я. - Американец активно закивал головой, словно цирковая лошадь,
наученная благодарить за лакомство, сунутое в рот.
   - Зачем? - резко спросила я и на всякий случай добавила:
   - Уай?
   Американец перешел на родной язык и резво объяснил - уай. Однако я ни
черта не поняла, поэтому пожала плечами и предложила:
   - Говорите по-русски.
   Он моргнул и, сцепив руки перед собой, как оперный певец, вышедший на
авансцену исполнять арию, заговорил:
   - Я ест видет вас там, - он махнул в сторону киоска. - Я  ест..,  как
это сказат? Я ест обалдет.
   - Неужто? - не поверила я. Значит, он не любовник моего двойника.
   Не той стати я девушка, чтобы обалдеть от меня с первого взгляда.  Не
то чтобы я себя недооценивала  или  же  считала  несимпатичной.  Просто,
чтобы увлечься мной, надо хоть немножко пообщаться. Кроме того, несмотря
на убедительный тон, глазки у этого типа слегка бегали.
   - Я приглашайт вас в концерт, слушат музыка. И затем в  ресторан  для
ужин.
   - Зис из невозможинг, - сказала я. И пояснила:
   - Ай эм замужинг. Ферхайратет, ферштейн?
   Мои познания в языках были позорными.  По-русски  американец  говорил
лучше, чем я на объединенном немецко-английском.  Впрочем,  ни  его,  ни
меня это не смущало. Он желал вести меня на концерт и в ресторан во  что
бы то ни стало. Может, сходить? Узнаю, что ему надо. Но ведь после  трех
ко мне домой придет профессор Усатов искать аномальные  зоны!  Втайне  я
надеялась, что он не станет вскрывать паркет  или  отдирать  обои,  если
что-нибудь покажется ему подозрительным. Или  перезвонить  профессору  и
перенести визит на завтра?
   Прибор, висевший на шнурке  у  меня  на  шее,  тихонько  защелкал.  Я
почему-то подумала, что он выражает протест против  переноса  встречи  с
Ник-Ником, и решила, что американец перебьется.
   - Вечером я занята, бизи, - покачала  я  головой,  включая  вслед  за
американцем жестикуляцию на полную катушку. - Если вам так  надо,  можем
попить кофе. Прямо сейчас. Hay.
   - Иес, - сказал американец и протянул мне руку:
   - Мой имя Пол.
   - Валерия. - Я тут же вспомнила, что он уже называл меня по имени.  Я
хотела по-пролетарски пожать  его  холеную  кисть,  но  он  вознамерился
проявить галантность.
   Ни разу не видела и даже не слышала, чтобы американцы целовали  дамам
ручки. Вероятно, Пол не первый день в России и уже слегка  мутировал.  Я
потащила его в метро, где он перестал извергать из себя обломки русского
языка и испуганно озирался, из чего я  сделала  вывод,  что  он  нечасто
спускался в московскую подземку. Вероятно, не тот уровень.
   Я привезла Пола на Пушкинскую  площадь.  Здесь  можно  было  заказать
кофе, войдя практически в любую дверь.  Мы  устроились  в  самом  уголке
маленького кафе и уставились друг на друга. Несмотря на то что я набрала
себе сладостей, есть мне совершенно не хотелось.  Пить,  впрочем,  тоже.
Когда Пол снял свою дурацкую шапку, его наэлектризованные волосы  встали
дыбом на макушке. Я  улыбнулась.  Пол  воспринял  мою  улыбку  как  знак
одобрения и показал свои большие фторированные зубы.
   - Я ест работайт в Москве. - Он достал из кармана визитную карточку и
подал мне. Карточка была очень плотной и красиво  оформленной..  На  ней
было напечатано: "Пол Рейнолдс". А ниже - название фирмы: "Эй Ти  Мердок
компани".
   Если бы Рейнолдс  был  моим  соотечественником,  я  бы  без  обиняков
спросила у него: "Ну, и чего тебе надо?" Но иностранец вряд ли уловит  в
этой фразе оттенок пренебрежения, поэтому я тактично поинтересовалась:
   - На что вы рассчитываете, приглашая меня провести с вами вечер?
   Глупый получился вопрос.  Может  быть,  он  рассчитывает  на  ночь  в
гостинице? Но ведь не скажет же. Однако  Пол  Рейнолдс  не  понял  слова
"рассчитывать". Вернее, понял его не правильно.
   - Я рассчитывает вас самый лючший герл ин Раша.
   - Понятно. Но я же сказала: ай хэв мэн, хазбенд, муж.
   А у вас есть жена?
   - Май вайф бежат потому, что я много работат не дома. Я ездит,  ездит
и приездит к пустой дом, - оживленно объяснил американец.  Вероятно,  он
уже свыкся с потерей, потому что в его голосе  не  прозвучало  ни  одной
печальной нотки.
   - А дети у вас есть? Чилдрен?
   - Ноу. Я ест один. Один, как перстик, - добавил  он  и  снова  широко
улыбнулся. Видимо, кто-то когда-то учил его русским идиомам.
   - Проворонили, значит, семью, - констатировала я.
   - Май вайф очен обижается. Не хочет видит мне.
   - Понимаю, - сказала я. - Меня вот тоже первый муж не хочет видеть.
   Я вздохнула и принялась за торт.
   - Вы ест два муж? - удивился Пол.
   "Если по факту, то вообще три",  -  подумала  я  про  себя,  а  вслух
сказала:
   - Да, у меня уже был один развод.
   - О! - сочувственно протянул Пол. - Развод ест  тяжест.  Здес.  -  Он
показал на сердце. Тут я была с ним согласна. - А вы  хотет  видет  свой
первий муж?
   - Иес. Я вообще не люблю напряженности в отношениях. Хочу, чтобы  все
оставались друзьями. При любых обстоятельствах.
   - Мы друздья, - важно сообщил Пол, мелко  кивая.  -  Я  хотеть  стать
ближе с вам. Очен друздья.
   - Я уже поняла.
   Я вздохнула. Ну, и что особенного я узнала? Американец увидел меня на
улице и положил глаз. Во