зможно, такие штучки  он  выкидывает  постоянно,
работает ведь в Москве. Легкий охмуреж - и дело в шляпе. Не  думаю,  что
кто-нибудь из  заловленных  им  девиц  особо  возражал  против  хорошего
знакомства. А мне что делать?  Только  американца  мне  не  хватает  для
полного счастья. Тем более Туманов ревнует.
   - Да, кстати, а откуда у вас мой  телефон?  -  вспомнила  я.  Туманов
говорил, что пока меня не было, американец звонил домой.
   - Телефон ест хорошо, - сообщил Пол. - Я позвонит завтра. Вы за  ночь
передумайт и пойти со мной в ресторан.
   - Нет, телефон не  есть  хорошо,  -  испугалась  я.  -  Мой  муж,  он
ревнивый. Обидится, будет неприятность.
   У меня. Ми. Не нужно звонить.
   - Назначайт свиданий, - заявил упрямый Пол. - Ми ест обчатся.
   "Вот привязался, - подумала я. - Если я назначу свидание и не  приду,
он одолеет меня звонками по телефону".
   - Свиданий больше не будет, - покачала я головой. - Мы  попили  кофе,
поговорили... Пообщались уже.
   И все.
   - Уай? - выпрямился на стуле Пол. - Я хотет быт рядом.
   Кажется, ему просто в голову не  приходит,  что  я  "не  хотет".  Да,
избаловали его русские девицы, избаловали.
   По морде видно, что не получал он до сих пор от ворот поворот. И  муж
ему не помеха! Придется взять на себя благородную миссию и щелкнуть  его
по носу. За всех несправедливо обиженных. Наверняка после  "ресторан"  и
"очен друздья" каждой  девушке  хотелось  замуж  за  эту  рыжую  дубину.
Великая русская мечта - выйти замуж за иностранца. Рейнолдс, не  понимая
этого,  интуитивно  нащупал  золотое  дно.  Интересно,  сколько  русских
жемчужин в его коллекции? В любом случае, еще одной я не стану.
   Прикончив кусок торта  и  рогалик  с  маком,  я  отодвинула  от  себя
опустевшее блюдо и сказала:
   - Плачу за себя сама. Хочу быть как американка. Равноправие, о'кей?
   Пол Рейнолдс скривился,  как  будто  ему  на  язык  капнули  лимонной
кислотой.
   - Не ест джентлменски.
   Нет, явно он уже побывал в обучении  у  каких-то  русских  товарищей.
Иначе откуда бы  ему  знать,  что  это  вообще  такое  -  джентльменское
поведение. Говорят, у него  на  родине  женщины  считают  джентльменское
поведение ущемлением  своих  прав.  Еще  примерно  полчаса  Пол  пытался
вырвать у меня обещание, что я сама позвоню ему по телефону.
   - Куда, на службу? - поинтересовалась я.
   Пол засуетился и, достав из кармана длинную тонкую ручку, похожую  на
шприц, и еще одну визитку, быстро нарисовал на ней  ровный  заборчик  из
цифр.
   - Ето ест я сам,  -  пояснил  он.  Вероятно,  он  имел  в  виду,  что
изобразил номер своего мобильного телефона.
   - Что ж, - сказала я, - может, еще и свидимся.
   Оставив Пола Рейнолдса  в  состоянии  легкой  грусти,  я  отправилась
закупать хлеб насущный. Судьба занесла меня  в  большой  супермаркет  и,
увлекшись процессом, я немножко не рассчитала время. Когда я подходила к
своему подъезду, на  часах  была  уже  четверть  четвертого.  Оставалась
надежда на то, что профессор Усатов не цинично пунктуален  и  не  явился
ровно в три.
   Лифт не  работал.  Потоптавшись  некоторое  время  возле  кнопки,  не
подававшей  признаков  жизни,  я  посмотрела  на  свои  сумки  и  тяжело
вздохнула. Чтобы  благополучно  взобраться  наверх,  нужно  отнестись  к
происшествию не как к неприятности, а как к развлечению. Ну, положим,  у
меня сегодня тренировка икроножных мышц, чем не развлечение? Окно  между
вторым и третьим  этажами  по-прежнему  зияло  пустой  рамой.  По  ногам
здорово несло. Ветер принес на площадку даже несколько высохших листьев.
Интересно, чем тут занимался этот стекольщик?
   Когда дверь квартиры появилась в поле моего зрения, я уже едва стояла
на  ногах.  Если  кто-нибудь  из  соседей  вдруг  услышит  мое  дыхание,
наверняка подумает, что я Надуваю резиновый матрас. Надо срочно заняться
физическими упражнениями. Недавно я купила себе  видеокассету  "Аэробика
доктора  Вайса",  но  пока  освоила  только   несколько   самых   первых
упражнений. Хотя планы у меня были далеко идущие. Доктор  Вайс,  который
разработал какую-то необыкновенную систему, прыгал  на  кассете,  словно
резвый козлик. Улыбка у него была до ушей, он заражал своим  энтузиазмом
и горячо агитировал следовать  его  примеру  не  только  словами,  но  и
действиями. Вот сегодня после встречи с профессором Усатовым обязательно
займусь собой и своей спортивной формой. А то что-то любимая юбка  стала
тесновата.
   Свалив покупки на коврик, я достала из сумочки ключ и, повернув его в
замке положенное количество раз, ввалилась в квартиру.
   В коридоре перед дверью в комнату лежал  профессор  Усатов,  навсегда
испорченный двумя дырками от пуль.
   Ему выстрелили в сердце и в голову. Я  никогда  не  видела  ни  одной
жертвы преступления воочию. Впрочем, даже если бы и видела, это вряд  ли
что-нибудь изменило бы.
   Выронив сумки, из которых посыпались продукты,  я  попятилась.  Потом
завизжала: тихо, словно поросенок-недомерок. Голос куда-то провалился, и
я никак не могла исторгнуть из себя что-нибудь, подобающее случаю.
   Боже мой, вот оно! Убийство! Ничем хорошим не могло  закончиться  то,
что начиналось так отвратительно.
   Пропавший Туманов, походы по врачам, ясновидящим и детективам и,  как
венец всего - труп в коридоре. За что это мне?!
   Через некоторое время я  сообразила,  что  кидаюсь  грудью  на  двери
соседей по площадке, перепрыгивая  от  одной  к  другой.  Дома  оказался
только Паша Скоткин. Вечность спустя он наконец справился с единственным
замком, который отделял его  частные  владения  от  тлетворного  влияния
улицы. Лицо приятного розового цвета  и  смекалистое  выражение  на  нем
свидетельствовали о том, что Паша принял свою норму и вполне адекватен.
   - Паша! У меня тело! - сказала я, схватив его за руку и сжав  ее  изо
всех сил.
   - Ну и что? У меня тоже тело, - рассудительно ответил сосед. - Только
ты его сейчас повредишь. Синяки останутся.
   Паша  попытался  вырвать  руку  из  моего  стального  захвата,  но  я
окостенела, поэтому пальцы не разжались.
   - Ну, ты полегче, полегче! - пробормотал он, пытаясь отковырнуть  мои
ногти от своей плоти. Я его совершенно не слушала. Вернее, не слышала.
   - Паша! У меня труп в квартире!
   Паша задумался и, нахмурив брови, спросил:
   - Кто помер-то?
   - Не помер! Убили! Из пистолета стреляли! В профессора!
   - Ну надо же. Дай гляну.
   Паша отодвинул меня в сторону и с опаской приблизился к квартире. Его
клетчатые тапочки, мягко касаясь пола, проследовали  в  коридор.  Увидев
мертвого профессора, Паша замер, словно насторожившийся суслик, и вперил
взгляд в тело.
   - Насмерть, - сказал он через некоторое время, глубокомысленно  кивая
головой. - Кто ж его так?
   - Откуда я знаю! - Мои зубы начали приплясывать, мелко-мелко  клацая,
как будто бы грызли сухарик. - Он должен был прийти ко мне в три часа!
   - Это ты правильно время  запомнила,  -  похвалил  Паша.  -  Ментовка
приедет, будет допрашивать.
   Господи, милиция! Как я не подумала раньше! Надо ведь позвонить "ноль
два". Тут я поняла, что до телефона мне не добраться. Аппарат  находился
в  комнате,  и,  чтобы  добраться  до  него,  надо   перешагнуть   через
профессора.
   Это оказалось выше моих сил. У Скоткина телефона не было.
   - Пойду помяну профессора, - сообщил Паша,  пятясь.  -  Нельзя,  чтоб
так.., всухую помереть.
   Захлопнув дверь, я бросилась вниз по лестнице и минут через пять  уже
добралась до вожделенного телефона-автомата. Позвонила  всем:  дежурному
по городу, Катерине и  Туманову  номер  два.  Все  трое  велели  мне  не
волноваться, а взять себя в руки  и  ждать  их  появления.  Я  принялась
бегать  по  газону  перед  домом,  ломая  руки.  Со  стороны,  наверное,
казалось, будто я вознамерилась  утрамбовать  тропинку,  чтобы  прохожим
было легко перебираться через жирную грязь.
   В честь приезда милиции лифт неожиданно заработал.
   Самый главный из милиционеров, тот самый капитан, с  которым  я  была
уже хорошо знакома, всю дорогу успокаивающе хлопал меня  по  спине,  как
будто  сотрясения  могли  помочь  мне  преодолеть  стресс.   Я   взахлеб
рассказывала о профессоре, о том, что мы должны были  встретиться  после
трех, об аномальных зонах и черных дырах.
   Вместе с нужными словами откуда-то появились слезы,  и  мне  пришлось
доставать из сумки  бумажные  платки,  чтобы  справиться  с  неожиданным
наводнением.
   Открыв дверь в квартиру, я распахнула ее настежь драматическим жестом
и сказала:
   - Вот он!
   Потом отступила в сторону и зашлась в рыданиях. Ни  капитан,  ни  его
соратники не двинулись с места.  Они  долго  смотрели  внутрь  коридора,
потом обратили взоры на меня.
   - Подойдите сюда! - велел капитан. В его энергичном голосе  появились
нотки усталости. Этот тон был мне знаком. Примерно так все разговаривали
со мной, когда считали, что я сошла с ума.
   Я заглянула внутрь квартиры и остолбенела. Профессор больше не  лежал
в коридоре, пугая отрешенным лицом. Не  веря  своим  глазам,  я  вбежала
внутрь и заглянула по очереди в комнату и на кухню. Тела не было! Присев
на корточки, я стала разглядывать пол - может быть, что-нибудь  осталось
в качестве улики? Пуговица, капелька крови, шерстяная, нитка? Но  нет  -
ничего такого на полу не было.
   - Труп профессора куда-то делся! - растерянно сообщила я  капитану  и
его товарищам.
   - Мы заметили, - сдержанно сказал кто-то из них.
   - Но у меня есть свидетель! - внезапно вспомнила я. - Мы ведь  вместе
с соседом осматривали место преступления. С Пашей Скоткиным!
   Милиционеры тут же оживились. Свидетель - это совсем другое  дело.  Я
бросилась к Пашиной  двери  и  принялась  давить  на  звонок,  перемежая
короткие  требовательные  звонки  длинными  и  настойчивыми.   Паша   не
открывал.
   - Ушел куда-то, - предположил капитан.
   Но я не хотела сдаваться. Опять изображать из себя дуру  перед  целым
собранием официальных лиц? Нет уж, спасибо, не хочу. Я стала  стучать  в
дверь ногами. Наконец где-то в глубине квартиры  послышалось  шевеление,
затем  раздались  шаги.  Создавалось  впечатление,  что  к  двери   идет
слонопотам - такими шаги были медленными и тяжелыми. Неужели это Паша  в
своих велюровых тапочках так топает?
   Оказалось, что Паша не топал, а полз  на  животе,  стуча  локтями  по
паркету. Героическим усилием он приподнял торс, открыл замок и  упал  на
спину, глядя в потолок младенческими глазами.
   - Так-так, - сказал капитан задумчиво.
   - Паша! - гневно закричала я. - Немедленно иди  сюда!  Ты  нужен  как
свидетель.
   - Свидетель чего? - спросил Паша, вставая сначала на карачки, а потом
- по вешалке с пальто - на ноги.
   - Свидетель того, что у меня в квартире было тело!
   Вот только что!
   - В таком состоянии он не может ничего заявлять, - высказался  кто-то
из милиционеров.
   - Тогда он был еще в норме!
   - Сколько же часов назад это было?
   - Каких часов? Паша весь проспиртован,  как  экспонат  биологического
музея! К нему достаточно поднести мокрую пробку, как он тут же плывет.
   - Вместе пьете? - уточнил капитан.
   - Что за базар? - спросил между тем Паша,  выбравшись  на  лестничную
площадку. - Я все помню. Тело было. - Лежало вот такое вот, -  он  двумя
руками показал,  какое  было  тело.  Примерно  как  рыбак,  изображающий
гигантские размеры той рыбы, которая сорвалась у него с крючка.
   Я посмотрела на рваный комок бумажных платков,  которые  до  сих  пор
сжимала в кулаке, и снова уткнулась в них носом. С небольшим разрывом во
времени из лифта вышли Туманов и Катерина. С их появлением  я  мгновенно
утратила силу воли и желание доказывать  свою  правоту.  Обняв  меня  за
плечи, Туманов обратился к капитану.
   - Мы немножко больны. У нас, как  вы  помните,  уже  был  инцидент  с
отделением милиции. Извините.
   - Лечиться надо, - сказал капитан и обратился к кому-то из своих:
   - Квалифицирую данное дело как ложный вызов.
   Туманов передал меня Катерине и пошел "утрясать вопрос" с ментами.
   - Ты что, правда спятила? - спросила меня сестрица, силой усаживая на
табуретку. - Дура я была, что не заставила тебя лечь в больницу.
   - И не заставишь, - сказала  я,  глотая  воду  из-под  крана.  -  Это
отвратительное дело надо распутывать как можно скорее.
   В  квартиру  возвратился  хмурый  Туманов.  Он  снял  темные  очки  и
посмотрел на меня безо всякой суровости.
   - У тебя есть телефон профессора Усатова?  -  спросил  он  совершенно
нормальным голосом. - Давай попробуем ему позвонить, хорошо?
   Пока Туманов набирал номер, в кухне  висела  зловещая  тишина.  Через
минуту он пошевелил бровями и поднес трубку к моему уху.
   - Алло! - кричал профессор Усатов. - Говорите!
   - Николай Николаевич! - просипела я, пряча глаза от своих домашних. -
Это Лера Сердинская, Я по поводу аномальных зон.
   - Ах, Лерочка! Извините, что не смог приехать! Меня срочно вызвали на
конференцию. - Слышимость была отвратительной, да и голос  профессора  я
не могла доподлинно опознать, но, судя по разговору, это был именно он.
   Профессор еще спрашивал про  прибор  и  обещал  появиться  завтра  во
второй половине  дня.  Закончив  беседу,  я  бестрепетно  посмотрела  на
Туманова и Катерину, замерших в ожидании моих комментариев.
   - В этом деле кто-то постоянно подменяет людей - убежденно сказала я.
- Или делает двойников.
   Катерина бросила умоляющий взгляд на Туманова.
   Тот сказал, обращаясь ко мне:
   - Если ты несколько  дней  посидишь  дома,  я  обещаю,  что  не  буду
вызывать доктора.
   Катерина была не согласна с таким поворотом дела.
   Она считала, что оставить меня без врачебной помощи -  не  что  иное,
как  преступное  попустительство.  И  если  потом  им  скажут,  что  они
запоздали, что начинать лечить надо было раньше, она себе этого  никогда
не простит.
   - Я думаю, это просто невроз, - не соглашался Туманов.
   - Невроз тоже надо лечить, - горячилась Катерина.
   - Но мы не можем идти против ее воли! Человек сам должен понять,  что
ему необходима медицинская помощь.  Иначе  все  усилия  врачей  пропадут
даром, неужели не понимаешь?
   - Но ведь она просто не соображает, что для нее плохо, а что хорошо!
   - Я соображаю! - злобно огрызнулась я.  Мне  не  нравилось,  что  они
говорят обо мне так, словно я лежу в отключке и ничего не слышу.
   Устыдившись самих себя, они ушли шептаться в комнату, а  я  поставила
на плиту чайник и принялась  сооружать  бутерброды.  Приборчик  на  моей
груди тихонько жужжал, а мне казалось, что это жужжат от напряжения  мои
извилины. Версия с параллельными мирами в один  миг  утратила  всю  свою
привлекательность. Вряд  ли  профессора  убили  сверхъестественные  силы
только за то, что он хотел найти у  меня  в  квартире  аномальные  зоны.
Кроме того, сверхъестественные силы не пользуются огнестрельным оружием.
   Возможно,  в  моей  квартире  был  убит  не   профессор,   а   кто-то
загримированный под него. И этого двойника потом  унесли.  Зачем?  Чтобы
уже окончательно убедить окружающих, что я сошла с ума? А вдруг убийства
вовсе не было? А профессор Усатов в сговоре с моими врагами?
   Его загримировали под труп, он пришел ко мне и просто некоторое время
полежал в коридоре. Я ведь не трогала тело и не  подносила  зеркальце  к
его губам! Может, он был жив-здоров и просто притворился мертвым?
   Мне захотелось увидеть профессора воочию. Жаль, я  не  знаю,  где  он
живет. И на работе его вряд ли разыщешь, раз  он  на  конференции.  Если
только узнать, где проходит эта самая конференция, и съездить туда?
   Я вспомнила еще и о своем настоящем муже, который сейчас находился  в
Питере.  Как  ему  удалось  при  виде  меня  так  замечательно   сыграть
неведение? Он же не шпион и  не  может  похвастать  железной  выдержкой.
Впрочем, может, он как раз шпион? Я ведь ровным счетом ничего не знаю. А
что, если своим появлением я его вспугнула,  и  он  куда-нибудь  смылся?
Ведь это ниточка для умелого сыщика, несомненно. Если он участник аферы,
то поторопится эту ниточку оборвать.
   Подумав про умелого сыщика, я тут же вспомнила, что в кошельке у меня
осталось тридцать рублей. Ничего не поделаешь, придется  доставать  свой
НЗ - у самозванца денег просить не буду. Заначку я прятала на антресолях
- в старом ботинке, зашнурованном под самое  горлышко.  Вся  обувь  была
тяжелой - чтобы в ней не поселилась моль, я засовывала внутрь  мыло.  За
время долгого лежания под стелькой все деньги пропахли  мылом.  Когда  я
стала их  пересчитывать,  жасминовый  запах  начал  щекотать  ноздри.  Я
чихнула.
   - Мы уже идем! - откликнулась из комнаты Катерина.
   Я была зла на нее. Несмотря на то что мы родные сестры, она так легко
переметнулась на сторону  врага!  Конечно,  объективности  ради  следует
заметить, что со стороны мое поведение выглядит не самым лучшим образом.
И все-таки...
   Мне удалось убедить лже-Туманова и сестрицу в том,  что  я  ложусь  в
постель. Посмотрев на меня,  свернувшуюся  калачиком  под  одеялом,  они
поспешили вернуться  каждый  к  своим  делам  и  на  цыпочках  вышли  из
квартиры.
   Минуты две я еще полежала неподвижно - для контроля, а потом вскочила
на ноги. Энергия мщения бурлила во мне, словно варево в котле Гингемы.

Глава 5

   Научные работники всех мастей роились в институте, словно мухи особой
породы - белые лабораторные.
   "Никогда не видела такого количества людей в очках  одновременно",  -
подумала  я,  озираясь  по   сторонам.   Возможно,   небольшой   процент
неочкариков носил контактные линзы. В том самом кабинете, где накануне я
проходила тестирование, находились два молодых человека,  которые  перед
моим появлением орали  друг  на  друга,  используя  громоздкие  термины.
Возможно даже, в  качестве  ругательств.  Одного  звали  Марат,  другого
Макар. Как выяснилось в  ходе  дальнейшей  беседы,  их  призванием  была
геронтология, как, впрочем, и профессора Усатова.
   Аномальные явления были его хобби, ни больше, ни меньше.
   Честно говоря, меня сейчас мало заботила  специализация  Ник-Ника.  Я
спросила, где находится профессор в настоящий  момент  и  можно  ли  его
отыскать.  Макар,  не  слишком  далеко  обогнавший  меня  на  возрастной
дорожке, загорелся желанием помочь. Оккупировав телефон, он в два  счета
выяснил, что конференция проходит в Химках и профессор выступает  там  с
докладом о новом изобретении института - биостимуляторе "К-Стар-14".
   Название поразило мое воображение.  Возможно,  это  означает:  "Конец
старости?" Но почему четырнадцать? Вероятно, первые тринадцать  образцов
себя не оправдали.
   - Послушайте, ребята, - сказала я,  панибратски  оглядывая  обоих.  -
Если  профессор  сегодня  вернется,  передайте,  что   его   ищет   Лера
Сердинская. Я на всякий случай оставлю свой телефон.  Вдруг  у  него  не
будет с собой записной книжки?
   -  A  что,  можно  вам  позвонить?  -   спросил   Макар   с   детской
непосредственностью, разглядывая бумажку с телефоном.
   - Можно. Только заранее  придумайте  хороший  повод.  Потому  что  по
вечерам к телефону подходит мой муж.
   Я ни секунды не сомневалась, что надо ехать в Химки.
   Я должна увидеть профессора Усатова своими глазами.
   Во-первых, мне очень хотелось изгнать из  памяти  ужасное  видение  с
простреленной головой. А во-вторых, я чувствовала, что идти  по  горячим
следам - совсем не то, что раскапывать старые могилы.
   На землю уже опустились сумерки, когда  я  наконец  нашла  здание,  в
котором проходила конференция геронтологов. Самое ужасное, что  меня  не
захотели пустить внутрь. Жуткая тетка, голова которой напоминала  медную
мочалку для чистки пригоревшей посуды,  пошла  на  меня  грудью,  словно
партизан на танк.
   - Сюда нельзя! Здесь ученые заседают! Посторонним вход воспрещен!
   У меня не было ни подходящих "корочек", ни  желания  подкупать  ее  и
тратить свою заначку на столь бездарное создание.