не было.
     - Свет горит, а дома никого нет, - сказал Питер. Бен понимающе улыбнулся - это было одно из любимых оскорблений, которые, не скупясь, употреблял их отец. Он протянул было руку, чтобы нажать на кнопку прикрепленного к стойке маленького металлического звонка, но остановился, так как дверь позади стойки открылась, и оттуда вышла, запахивая на ходу махровый халат, полная пожилая женщина. Она была явно рассержена тем, что ее разбудили, и хмурилась, мигая от света.
     - Ja?
     Питер быстро и совершенно свободно заговорил по-немецки.
     - Es tut mir sehr leid Sie zu storen, aber wir batten gerne Kaffee. - Ему жаль, что пришлось потревожить ее, но они хотели бы выпить кофе.
     - Kaffee? - старуха нахмурилась еще сильнее. - Sie haben mich geweckt, well Sie Kaffee wollen? - Неужели они разбудили ее только потому, что захотели кофе?
     - Wir werden Sie fur ihre Bemiihungen bezahlen, Madame. Zwei Kaffee bitte. Wir werden uns einfach da, in Ihrem Esszim-mer, hinsetzen. - Они заплатят ей за беспокойство, - заверил Питер. - Два кофе. Они просто хотели бы немного посидеть в ее столовой.
     Все еще продолжавшая сердиться хозяйка auberge, качая головой, поплелась в закоулок, примыкавший к маленькой темной столовой, включила свет и повернулась к громоздкой красной металлической кофеварке.
     Столовая была маленькой, но удобной. Несколько больших незавешенных окон, из которых в дневное время, вероятно, открывался красивый вид на лес, окружавший гостиницу, казались совершенно черными. Пять или шесть круглых столов были накрыты накрахмаленными белыми скатертями, на которых уже были приготовлены к завтраку стаканы для сока, кофейные чашки и металлические вазочки с горками кубиков коричневого сахара. Питер выбрал столик на двоих, стоявший возле окна. Бен сел напротив. Содержательница заведения, кипятившая молоко в своем закутке, почти не отрываясь, смотрела на братьев с тем изумлением, с которым люди так часто разглядывают двойняшек.
     Питер отодвинул тарелку и серебряный столовый прибор и оперся локтями на стол.
     - Ты помнишь скандал по поводу швейцарских банков и нацистского золота?
     - Кажется, да. - Так вот, значит, с чем все это связано!
     - Это все случилось незадолго до того, как я переехал из Африки сюда. Я внимательно следил за развитием истории по газетам - полагаю, она особенно заинтересовала меня из-за того, что отец побывал в Дахау. - Питер как-то странно и горько улыбнулся. - Так или иначе, но благодаря этому делу возникла целая отрасль юриспруденции. Адвокаты и другие крючкотворы, которых осенила яркая идея подзаработать на уцелевших после Холокоста стариках, пытавшихся разыскать следы состояний своих погибших родных. Наверно, я говорил тебе, что прочел где-то о старухе-француженке, выжившей в концентрационных лагерях. А когда она оказалась на свободе, ее начисто обобрал какой-то подонок, французский адвокат, сказавший, что у него имеется информация о принадлежавшем ее отцу депозитном счете швейцарского банка. Адвокат, конечно же, заявил, что ему необходим аванс для того, чтобы провести расследование, вступить в контакты со швейцарскими банками - в общем, вывалил ей целую кучу дерьма. Разумеется, старая леди заплатила ему - хорошенький кусочек в двадцать пять тысяч долларов, - отдав все свои сбережения, до последнего гроша, деньги, которые ей были попросту необходимы на жизнь. Адвокат, само собой, бесследно исчез, а с ним и двадцать пять тысяч. Эта история сильно зацепила меня - я не мог вынести того, что беззащитную старую леди так беззастенчиво ограбили. Я связался с нею и предложил разыскать швейцарский счет ее отца, взяв все расходы на себя. Понятно, что она не сразу поверила мне - а какого еще поведения можно ожидать от человека, которого только что обчистили до нитки, - но после того, как мы некоторое время побеседовали, она все же дала мне разрешение заняться этим делом. Мне пришлось долго убеждать ее в том, что меня нисколько не интересуют ее деньги.
     Питер, говоривший все это, упорно глядя в стол, умолк, поднял голову и посмотрел в глаза Бену.
     - Пойми меня, эти оставшиеся в живых люди действовали вовсе не из жадности. Они искали справедливости, памяти о своих погибших родителях, искали свое прошлое - то, давнее. Вот зачем им нужны были деньги. - Он повернулся и вгляделся в одно из черных окон. - Даже как законный представитель старой леди, я испытал все неприятности и хлопоты которые приходится терпеть, когда имеешь дело со швейцарскими банками. Мне говорили, что у них нет никаких документов о таком счете. В общем, обычная история. Эти проклятые швейцарские банкиры - нет, это просто удивительно, ведь они всегда славились тем, что хранят под собственной задницей каждый поганый клочок бумаги с самого начала времен, - так вот, теперь они заявили: увы, но мы потеряли документацию. Вот уж действительно - горькая ирония! Но как раз тогда я услышал об одном охраннике из того самого банка, где отец леди открыл свой счет. Охранника вышвырнули с работы, потому что он наткнулся на группу людей - служащих банка, - которые глубокой ночью уничтожали кучи документов, относившихся к сороковым годам. И он спас целую охапку документов и бухгалтерских книг от бумагорезки.
     - Я смутно вспоминаю, что слышал об этом, - сказал Бен.
     Подошла хозяйка с подносом, с мрачным видом поставила на стол металлический кувшин с кофе-эспрессо и еще один - с горячим молоком, а потом, не сказав ни слова, вышла из комнаты.
     - Швейцарским властям это очень не понравилось. Нарушение тайны банковской деятельности, все такое, одним словом, ханжеская трепотня. Но никому не пришло в голову поинтересоваться содержимым документов. Я нашел этого парня, он жил за пределами Женевы. Он сохранил все документы, хотя банк и пытался вернуть их, и он позволил мне просмотреть их: а вдруг там найдутся какие-нибудь следы счета отца француженки.
     - И? - Бен водил зубцами вилки по узорам на белой скатерти.
     - И ничего. Я не нашел там ничего. Но в одной из бухгалтерских книг я обнаружил клочок бумаги. И он мне очень здорово открыл глаза. Это было полностью оформленное, имеющее юридическую силу, нотариально заверенное и снабженное печатями и номерами свидетельство о регистрации корпорации.
     Бен промолчал.
     - Незадолго до окончания Второй мировой войны была создана некая корпорация.
     - Какая-нибудь нацистская затея?
     - Нет. Нацистов там оказалось всего несколько; в большинстве своем ее руководители не были даже немцами. Речь идет о правлении, в которое входил кое-кто из наиболее крупных промышленников той эпохи. Там фигурировали Италия, Франция, Германия, Англия, Испания, США, Канада. Имена, которые у всех на слуху, даже ты, Бенно, не можешь их не знать. Это самые настоящие большие шишки мирового капитализма.
     Бен попытался сосредоточиться.
     - Ты сказал, "незадолго до окончания", ведь так?
     - Именно так. В начале 1945 года.
     - В числе основателей этой корпорации были и немецкие промышленники?
     Питер кивнул.
     - Деловое партнерство, которое осуществлялось, невзирая ни на какие линии фронта. Это тебя удивляет?
     - Но ведь мы же воевали...
     - Кого ты имеешь в виду, говоря "мы"? Бизнес в Америке - это бизнес, разве ты никогда об этом не слышал? - Питер откинулся на спинку стула; его глаза вспыхнули. - Давай не будем затрагивать ничего из того, что не появлялось в широкой печати. Взять хотя бы "Стандарт ойл" из Нью-Джерси, которая постоянно договаривалась с "И.Г. Фарбениндустри" о разделе сфер влияния. У них было точно оговорено, к кому перейдет та или иная нефтяная и химическая монополия, как поделятся они патентами, и все прочее. Помилуй бог, ведь все военные действия питались исключительно тем молочком, которое наливала всем и каждому "Стандарт ойл". Такое впечатление, что никто из военных просто не мог позволить себе вмешаться в эти махинации. А что, если у компании вдруг возникнут "производственные проблемы"? Кроме того, в правление "Фарбениндустри" входил Джон Фостер Даллес собственной персоной. Пойдем дальше. "Форд моторс компани". Все эти пятитонные военные грузовики, на которых в основном держались немецкие военные перевозки. Их изготовил Форд. Кодировочные машины системы Холерита, которые позволили Гитлеру обеспечить секретность при проведении его невероятно эффективной охоты на "нежелательные элементы"? Все они были изготовлены и обслуживались "Большим синим", добрым старым "Ай-Би-Эм" - снимем шляпы перед Томом Ватсоном. Ах да, ведь была же еще "Ай-Ти-Ти", крупный держатель акций компании "Фокке-Вульф", на заводах которой была произведена большая часть немецких бомбардировщиков. Хочешь услышать кое-что очень любопытное? После окончания войны эта фирма предъявила американскому правительству иск и потребовала крупных компенсаций за то, что фабрики "Фокке-Вульф" сильно пострадали от бомбежек союзнической авиации. Я могу привести тебе бесконечное количество примеров. Но это только то, что нам известно, - вероятно, крошечная доля происходившего тогда в действительности. Ни одному из этих типов не было никакого дела до того, что представляет собой Гитлер. Они были преданы куда более высокой идеологии - получению прибыли. Для них война была чем-то наподобие футбольного матча Гарвард - Йель, кратковременным отвлечением от куда более серьезных дел, от погони за всемогущим долларом.
     Бен медленно покачал головой.
     - Извини, братец. Но если бы ты только слышал сам себя. Все это звучит как самое банальное заклинание контркультуры, этакий рэп: собственность - это воровство, никогда не доверяй никому старше тридцати лет... Эти рассуждения о заговоре - просто-напросто перепрелое залежалое дерьмо. Ты еще скажи мне, что они несут ответственность за Перл-Харбор. - Бен резко опустил чашку с кофе, так, что она громко звякнула о блюдце. - Забавно, ведь было время, когда ты на дух не переносил ничего, что имело хоть какое-нибудь отношение к бизнесу. Я думаю, что ты и на самом деле изменился.
     - Я вовсе не рассчитываю на то, что ты так вот, сразу в это поверишь, - ответил Питер. - Я только раскрываю перед тобой фон. Контекст.
     - Тогда назови мне хоть что-нибудь реальное. Хоть один конкретный факт.
     - В этом списке было двадцать три имени, - сказал его брат, внезапно сделавшись очень спокойным. - Главным образом капитаны промышленности, как их обычно называют. Несколько благородных государственных деятелей, от которых в самую последнюю очередь можно было бы ожидать подобного поступка. Причем речь идет о людях, которым необязательно было даже знать друг друга в лицо - любой историк и кто угодно с готовностью поклянется на Библии, что они никогда не встречались друг с другом. И все же все они связаны между собой неким деловым партнерством.
     - Тут у тебя кое-что пропущено, - заметил Бен, обращаясь не столько к брату, сколько к себе самому. - Совершенно очевидно, что было нечто такое, что привлекло твое внимание к этому документу. Какой-то факт, заставивший тебя углубиться в эту историю. О чем ты умалчиваешь?
     Питер горько улыбнулся, и в его взгляде вновь вспыхнула ярость.
     - Я заметил там одно имя. Имя казначея корпорации.
     Бен почувствовал, как коже головы у него под волосами внезапно стало холодно и по ней побежали бесчисленные мурашки.
     - И кто же это был?
     - Казначеем корпорации был молодой финансовый вундеркинд, оберштурмфюрер гитлеровской СС, между прочим. Его имя, возможно, покажется тебе знакомым: Макс Хартман.
     - Отец? - Бен вдруг заметил, что уже давно не дышит.
     - Он вовсе не был случайно уцелевшей жертвой Холокоста, Бен. Наш отец был одним из этих проклятых нацистов.

Глава 8

     Бен закрыл глаза, сделал глубокий вдох и помотал головой.
     - Это нелепость. Еврей никак не мог служить в СС. Документ, очевидно, фальшивый.
     - Можешь мне поверить, - спокойно, но твердо ответил Питер. - У меня было достаточно времени, чтобы как следует изучить его. Это не подделка.
     - Но в таком случае...
     - В апреле 1945 года наш отец, как мы всегда считали, находился в Дахау. В конце апреля заключенных этого лагеря освободила американская 7-я армия.
     - Я не помню точных дат... Наверно, так оно и было.
     - Ты же никогда особенно не интересовался отцовским прошлым, ведь правда?
     - Честно говоря, нет, - признался Бен.
     Питер мрачно улыбнулся.
     - Вероятно, с его точки зрения, это был самый лучший вариант. А тебе очень повезло, что ты не стал вникать во все это. Хорошо жить, пребывая в счастливом неведении. Верить любой лжи. Той легенде, которую создал о себе наш папочка: как он, выжив после Холокоста, прибыл в Америку с десятью долларами в кармане и построил финансовую империю. Стал знаменитым филантропом. - Питер покачал головой и фыркнул. - Какой же он мошенник! Какой миф ему удалось создать! - и добавил с ядовитой усмешкой: - Великий человек.
     Бен почувствовал, что сердце у него вдруг начало биться медленно и тяжело. С отцом было трудно иметь дело; враги называли его безжалостным человеком. Но чтобы он оказался мошенником...
     - Макс Хартман служил в Schutzstaffel, - произнес Питер. - Ведь это и есть СС, верно? Запиши это в раздел "Невероятно, но факт". - Питер был чертовски серьезен, говорил настолько убедительно... Бен никогда не предполагал, что брат сможет лгать ему прямо в глаза. Но ведь это, несомненно, было ложью! Ему хотелось закричать: "Остановись!"
     - Но что же все-таки это была за корпорация?
     Питер покачал головой.
     - Возможно, это вывеска, своего рода фиктивная корпорация, базирующаяся на многомиллионных активах, объединенных основателями в общий фонд.
     - Ради чего? Во имя какой цели!
     - Этого я не знаю, и в документе об этом ничего не говорилось.
     - Где этот документ?
     - Не беспокойся, я хорошо запрятал его. Эта корпорация, штаб-квартира которой в начале апреля 1945-го размещалась в Швейцарии, в Цюрихе, называлась "Сигма АГ".
     - А ты сказал отцу, что нашел эту бумагу?
     Питер кивнул и впервые отпил кофе.
     - Я позвонил ему, прочел вслух все до последней строчки и спросил, что это значит. Он взорвался; впрочем, я ожидал этого. Заявил, что документ фальшивый, - этого я тоже ожидал. Разозлился, стал отругиваться. Начались крики, вопли. Как я мог поверить такой клевете? Да после того, что ему пришлось пережить, бла-бла-бла, он, мол, и представить себе не мог, что я вдруг поверю такой ужасной лжи. Ну, и тому подобное. Я никак не рассчитывал, что у него удастся хоть что-нибудь узнать, но мне хотелось посмотреть на его реакцию. Так что я начал копать вокруг да около. Изучал учредительные документы фирм в Женеве и Цюрихе. Пытался выяснить, что же случилось с этой фирмой. А потом я чуть не погиб. Дважды. Первый раз это была "автомобильная авария", едва не достигшая своей цели. На Лимматкуа автомобиль вылетел на тротуар, по которому я шел. Потом последовало "вооруженное ограбление" на Нидердорфштрассе, которое вовсе не было ограблением. Оба раза мне удалось спастись, но затем меня предупредили. Если я буду продолжать копаться в вещах, которые меня совершенно не касаются, то в следующий раз меня таки убьют. Никаких пристрелочных выстрелов больше не будет. Мне велели отдать все документы, имеющие хоть какое-то отношение к делу. А если хоть что-нибудь, связанное с корпорацией, выйдет наружу, то погибну не только я, но и вся наша семья. Так что, сказали мне, не стоит рассчитывать на то, что публикации в газетах послужат мне защитой. На то, что случится с отцом, мне, понятно, было наплевать. Я защищал тебя и маму.
     Все это звучало именно так, как и должен был говорить Питер, - он всегда был не менее яростным защитником матери, чем Бен. К тому же он был очень хладнокровным и уравновешенным человеком, нисколько не склонным к паранойе. Он должен был говорить правду.
     - Но почему они так тревожились из-за того, что тебе это стало известно? - настойчиво спросил Бен. - Давай рассуждать объективно. Корпорация была основана более полувека тому назад. Так в чем же дело? Зачем нужно сохранять тайну сейчас?
     - Ты не забыл, что мы только что приводили примеры делового партнерства, осуществлявшегося через линию фронта? А ведь если сведения об этом получат широкую огласку, то кое-какие из наиболее могущественных и уважаемых персон нашего времени окажутся опозоренными на весь мир. Но это далеко не самое главное. Попробуем рассмотреть характер всего предприятия. Экономические мамонты, как у союзников, так и в странах "оси", организовывали совместные предприятия для взаимного обогащения. Но ведь Германия в это время была блокирована, и из этого следует, что капитал не желает считаться с национальными границами, не так ли? Неизбежно найдутся люди, которые назовут такие действия торговыми взаимоотношениями с врагом. Кто знает, какие международные законы были при этом нарушены? А если существует хотя бы ничтожный шанс на то, что активы могут быть заморожены или конфискованы? Объем этих активов можно разве что прикинуть наугад. За полстолетия много чего могло случиться. Вероятно, речь может идти о просто-таки фантастических суммах. Ведь даже швейцарцы, как известно, под международным давлением иной раз вынуждены нарушать свои законы об охране банковской тайны. Очевидно, какие-то люди пришли к выводу, что я мог бы узнать достаточно, чтобы представлять опасность для устраивающих их всех договоренностей.
     - Какие-то люди? Но кто же мог так угрожать тебе?
     Питер вздохнул.
     - Увы, этого я тоже не знаю.
     - Подожди, подожди, Питер, но ведь если кто-то из основателей этой корпорации все еще жив, он должен быть уже глубоким стариком.
     - Несомненно, большинство из тех, кто занимал в ней самые высокие посты, уже умерли. Но некоторые, поверь мне, все еще живы. И, может быть, не достигли крайней дряхлости - им где-то за семьдесят. Пусть даже в живых осталось лишь двое или трое парней из правления этой компании - они могут обладать колоссальными состояниями. И кто знает, что собой представляют их преемники? Ведь совершенно ясно, что у них достаточно денег для того, чтобы как следует беречь свою тайну. Не стесняясь при этом в методах.
     - Значит, ты решил исчезнуть.
     - Слишком уж много они обо мне знали. Мой ежедневный распорядок дня, места, в которых я бывал, мой незарегистрированный номер домашнего телефона, имена и место жительства членов семьи. У них имелась исчерпывающая информация о моих финансовых и кредитных делах. Они, как можно яснее и доходчивее, дали мне понять, что располагают очень большими возможностями. И потому, Бенно, я принял решение. Я должен был умереть. Они не оставили мне никакого иного выбора.
     - Никакого выбора? Ты мог бы отдать им их дурацкую бумагу, согласиться на их требования и вести себя так, будто ты никогда и ничего не находил.
     Питер хмыкнул.
     - Это было бы все равно, что пытаться заставить звонок не звонить, держа при этом палец на кнопке, или же запихивать зубную пасту обратно в тюбик. Есть такие веши, которые сделать невозможно, как ни старайся. Они в любом случае не оставили бы меня в живых, после того как я узнал то, что узнал.
     - Так зачем же было тебя предупреждать?
     - Чтобы заставить меня сидеть тихо, пока они не смогут определить, много ли мне известно и говорил ли я кому-нибудь о своих открытиях. А до тех пор избавляться от меня было бы преждевременно.
     Бен слышал, как в соседней комнате ходит, негромко поскрипывая половицами, старуха. Немного помолчав, он спросил:
     - Питер, а как тебе удалось это устроить? Я имею в виду твою смерть. Это, вероятно, было не просто.
     - Очень не просто. - Питер откинулся на стуле, прислонившись затылком к оконному стеклу. - Я не смог бы сделать этого без помощи Лизл.
     - Твоей подруги?
     - Лизл замечательная, изумительная женщина. Моя любовь, мой лучший друг. Ах, Бен, я никогда не смел рассчитывать на то, что мне удастся встретить женщину, которая умела бы так любить. Я надеюсь, что когда-нибудь и ты найдешь подругу, которая будет обладать хотя бы половиной ее до