но. Да, слишком.
     Ответ Годвина очень его удивил:
     - Молодец! Для того чтобы принять такое решение, нужно мужество. И вы будете первоклассным учителем, я в этом не сомневаюсь.
     Теперь же Бен сказал:
     - Извините, что я так поздно звоню...
     - Ничего, Бен. Откуда вы звоните? Связь...
     - Из Швейцарии. Послушайте, мой отец пропал...
     - Как это "пропал"?
     - Сегодня утром он вышел из дома и куда-то уехал. Мы не знаем куда, и я решил спросить у вас, ведь вы говорили с отцом утром, как раз перед тем...
     - На самом деле я просто ответил на его звонок. Он хотел поговорить насчет еще одного дара Центру, который намеревался преподнести на днях.
     - И все?
     - Боюсь, что да. Насколько я помню, ничего необычного. На всякий случай, если он мне еще раз позвонит, как я могу с вами связаться?
     Бен дал Годвину номер своего мобильного телефона.
     - Еще вопрос. Не знаете ли вы в Цюрихском университете кого-нибудь, кто занимается тем же, что и вы - историей современной Европы?
     Годвин ненадолго замолчал.
     - В Цюрихском университете? Карл Меркандетти, лучшего специалиста не найти. Исследователь высшего класса. Он специализируется на экономической истории, но в лучших традициях Европы, знает очень много и из других областей. Еще у него есть изумительная коллекция граппы; такой не найдешь, пожалуй, больше нигде. В общем, это именно тот, кто вам нужен.
     - Благодарю вас, - сказал Бен и отключился.
     Он откинул спинку сиденья, намереваясь несколько часов поспать.
     Он спал тревожно, все время просыпаясь, в его сон врывались непрекращающиеся кошмары, в которых он снова и снова видел взрывающуюся хижину Лизл и ничего не мог поделать.
     Проснулся Бен в начале десятого. Зеркало заднего вида продемонстрировало невеселую картину - небритый, грязный, темные круги под глазами, - но ему просто негде, да и некогда побриться и умыться.
     Нужно начинать раскапывать прошлое, которое теперь уже не было прошлым.

Глава 18

     Париж
     Офис "Группы ТрансЕвроТех СА", расположенный на третьем этаже отделанного известняковыми плитками здания на проспекте Марсо в восьмом аррондисмане <Аррондисман - административный район в крупных городах Франции.>, был отмечен только маленькой бронзовой табличкой. Эта табличка располагалась на каменной стене возле парадной двери дома, ничем не отличалась от еще шести таких же табличек с названиями юридических фирм и других мелких компаний и почти не привлекала к себе внимания.
     Посетители никогда не приходили в "ТрансЕвроТех" без предварительной договоренности; любой, кому довелось бы там побывать, не увидел бы ничего необычного: молодой мужчина-секретарь, сидящий за стенкой с маленьким окошечком, сделанной из похожего на простое стекло пуленепробиваемого поликарбоната. А за его спиной - маленькая почти пустая комната, в которой не было ничего, кроме нескольких стульев из литой пластмассы и одной-единственной двери, ведущей во внутренние помещения.
     Никому, конечно, и в голову не пришло бы, что секретарь всегда вооружен и что он вообще отставной офицер из войск коммандос, что повсюду установлены искусно скрытые камеры наблюдения, пассивные инфракрасные датчики движения и что каждая дверь снабжена невидимыми электромагнитными датчиками сигнализации.
     Конференц-зал, скрытый в глубинах офиса, фактически представлял собой комнату, устроенную в пределах другой комнаты; это был модуль, отделенный от окружающих бетонных стен резиновой прокладкой толщиной в фут, которая полностью гасила любые звуковые колебания (в первую очередь соответствовавшие частотам человеческого голоса), так что разговоры никто не смог бы услышать из-за стены. Непосредственно к конференц-залу примыкало помещение, в котором было установлено несколько пеленгаторов с разнообразными антеннами, постоянно занятых поиском высокочастотных, сверхвысокочастотных, гиперчастотных и микроволновых передач, чтобы пресечь любые попытки подслушать происходящее в святая святых. К антеннам был также подключен анализатор спектра, запрограммированный на проверку фоновых радиоизлучений, чтобы обнаружить любые аномалии.
     В торце большого стола, похожего на гроб из красного дерева, сидели два человека. Их разговор был защищен от подслушивания включенными одновременно генераторами "белого шума" и "бормоталкой" - звукозаписью, создававшей разноязыкий гомон, похожий на шум, стоящий в переполненном баре. Ни один виртуоз, которому оказалось бы по силам обмануть сложную систему безопасности и подслушать то, что происходило в зале, не смог бы выделить слова этих двоих из фонового шума.
     Собеседник постарше в данный момент что-то говорил в также защищенный от подслушивания телефон - плоскую черную коробочку швейцарского производства. Это был одутловатый, встревоженный с виду человек лет пятидесяти пяти; его широкое, с обвисшими щеками и сальной кожей лицо украшали очки в золотистой оправе, а волосы, обрамлявшие залысый лоб, были выкрашены в неестественный каштановый цвет. Его звали Поль Марко, и он был вице-президентом Корпорации по вопросам безопасности. Марко попал в Корпорацию путем, по которому, как правило, проходили все директора охранных служб международных компаний: он служил в пехотных войсках французской армии, был изгнан оттуда за недисциплинированность и жестокость, вступил во Французский иностранный легион, позднее переехал в США, где был профессиональным штрейкбрехером в горнодобывающей компании, а затем его наняли обеспечивать безопасность в многонациональную фирму.
     Марко говорил быстро, негромко, а потом выключил и отложил трубку.
     - В секторе Вены тревожное положение, - сказал Марко сидевшему рядом с ним темноволосому, со смуглой оливковой кожей французу, лет на двадцать моложе, чем вице-президент, по имени Жан-Люк Пассар. - После несчастного случая со взрывом пропана в Санкт-Галлене американец все же уцелел. - И мрачно добавил: - Мы не можем больше позволять себе ошибаться. Особенно после катастрофы на Банхофплатц.
     - Но ведь решение о привлечении американского солдата было не вашим, - успокаивающе заметил Жан-Люк.
     - Конечно, нет, но я и не возражал против него. Логика была вполне убедительной: он много общался с объектом и мог узнать его в толпе в любую секунду. Как часто ни рассматривай фотографию незнакомого человека, все равно никто не сможет действовать так быстро и надежно, как тот, кто лично знаком с целью.
     - Но теперь мы подключили к делу самого лучшего, - сказал Пассар. - Когда за дело берется Архитектор, проблемы разрешаются достаточно быстро.
     - Его всегда отличало стремление к совершенству, - заметил Марко. - И все же, каким бы изнеженным ни был этот американец, его не следует недооценивать.
     - То, что он, любитель, все еще жив, это просто чудо, - согласился Пассар. - И все равно, пристрастие к здоровому образу жизни не дает человеку навыков выживания. - Он громко фыркнул и насмешливо проговорил на английском языке с подчеркнуто сильным акцентом: - Он не знает джунглей. Он знает только игру в джунгли.
     - И все равно, - возразил Марко, - существует такая вещь, как везение новичка.
     - Он уже не новичок, - задумчиво произнес Пассар.

***

     Вена
     Из ворот вышел пожилой, хорошо одетый американец. Он шел медленно, напряженно, по-видимому, с усилием, держа в руке небольшой чемоданчик. На ходу он разглядывал толпу, пока не увидел водителя лимузина, одетого в форму, к которой была прикреплена маленькая табличка с именем.
     Старик помахал рукой, и водитель, сопровождаемый женщиной в белой одежде медсестры, поспешно кинулся к нему. Водитель взял у американца багаж.
     - Как прошел ваш полет, сэр? - осведомилась медсестра. Она говорила по-английски с австро-немецким акцентом.
     - Ненавижу путешествия, - проворчал старик. - Я уже не в состоянии их переносить.
     Раздвигая толпу, медсестра проводила прибывшего к выходу на улицу, где совсем рядом стоял черный "Дэймлер", и помогла старику забраться в машину. Салон был оборудован всеми стандартными аксессуарами - телефоном, телевизором и баром. В углу находился деликатно укрытый чехлом набор для оказания экстренной медицинской помощи, в котором имелся даже небольшой кислородный баллончик со шлангом и маской, электрический дефибриллятор, а также трубки и иглы для капельниц.
     - Ну вот, сэр, - сказала медсестра, как только пассажир устроился на уютном кожаном сиденье, больше похожем на диван, - поездка будет совсем недолгой, сэр.
     Старик хмыкнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
     - Пожалуйста, сообщите мне, не могу ли я что-нибудь сделать, чтобы вам было поудобнее, - заботливо произнесла медсестра.

Глава 19

     Цюрих
     В вестибюле гостиницы Анну встретил прикомандированный к ней офицер из аппарата прокурора кантона Цюрих. Его звали Бернард Кестинг - низенький, но мощный темноволосый молодой человек с окладистой бородой и сросшимися над переносицей бровями. Он совершенно не улыбался и казался очень деловым и всецело поглощенным своими профессиональными обязанностями: олицетворение швейцарской бюрократии.
     Несколько минут ушло на взаимные представления и вымученный разговор, необходимый для соблюдения этикета, а затем Кестинг проводил Анну к своему автомобилю "БМВ-728", стоявшему на полукруглой подъездной дорожке перед гостиницей.
     - Конечно, мы знаем Россиньоля, - сказал Кестинг, распахивая дверцу автомобиля перед коллегой из-за океана. Он был очень уважаемой личностью в нашем банковском сообществе на протяжении многих-многих лет. Разумеется, у моего управления никогда не возникало поводов для того, чтобы допрашивать его. - Анна села в машину, но швейцарец продолжал стоять на месте, держась за ручку распахнутой дверцы. - Боюсь, что мы не совсем отчетливо поняли суть вашего запроса. Знаете ли, этот джентльмен никогда не был причастен к какому-либо криминалу.
     - Я понимаю. - Анна протянула руку и сама закрыла дверь. Этот человек нервировал ее.
     Усевшись за руль, Кестинг молчал лишь до тех пор, пока машина не выехала на Штейнвиштрассе, тихую улицу около Кунст-хауса, по сторонам которой тянулись жилые дома.
     - Он был - или есть - блестящий финансист.
     - Я не могу раскрыть вам содержание нашего расследования, - сказала Анна, - и могу лишь сообщить вам, что он не является его объектом.
     Кестинг опять ненадолго замолк, а затем продолжал:
     - Вы просили организовать защитный надзор. Как вы знаете, мы не могли точно установить его местообитание. - В голосе швейцарца без труда можно было уловить неловкость.
     - А что, это общепринятая манера поведения видных швейцарских банкиров? Вот так, просто... исчезать?
     - Общепринятая? Конечно, нет. Но ведь он в конце концов удалился на покой. И обрел право быть эксцентричным.
     - А как же осуществляются его официальные контакты?
     - Через доверенных местных представителей оффшорного объекта, остающегося, впрочем, непрозрачным даже для самих представителей.
     - Прозрачность не относится к числу признанных в Швейцарии ценностей.
     Кестинг быстро взглянул на нее, очевидно, решая, не могла ли она оказаться самозванкой.
     - Такое впечатление, что где-то с год назад, возможно, чуть позже или раньше, он решил, что ему следует - ну, как бы это сказать... - скрыться от людей. Не исключено, что ему померещилось, будто за ним следили или его преследовали. В конце концов ему уже перевалило за восемьдесят, а начинающееся старческое слабоумие порой сопровождается параноидальными фантазиями.
     - А что, если это ему не померещилось?
     Кестинг смерил Анну пристальным взглядом, но промолчал.

***

     Герр профессор, доктор Карл Меркандетти невероятно обрадовался, когда Бен упомянул о том, что он знакомый профессора Джона Варнса Годвина.
     - Вы не причиняете мне никаких неудобств, и вам совершенно не за что просить прощения. У меня есть в библиотеке свой кабинет. Почему бы вам не навестить меня там где-нибудь до полудня? Я все равно должен туда пойти. Я надеюсь, что Годвин не сказал вам... э-э... что я готовлю монографию в выпускаемую издательством Кембриджского университета серию, которую он редактирует, и уже на два года ее задержал. Он не раз говорил мне по этому поводу, что у меня несколько средиземноморское ощущение времени. - В трубке густо раскатился отнюдь не стариковский хохот Меркандетти.
     Бен и сам точно не знал, что ему нужно от Меркандетти, а профессор, судя по его жизнерадостному тону, вероятно, предположил, что это будет визит вежливости или что-то в таком же роде.
     Несколько часов Бен провел, копаясь в справочниках швейцарских корпораций. Он даже просмотрел компьютерную телефонную базу. Но ему так и не удалось найти ни единого упоминания о какой-либо фирме, называвшейся "Сигма АГ", и у него сложилось впечатление, что в открытых документах вообще не было никаких сведений о ее существовании.
     Карл Меркандетти оказался куда более строгим на вид, чем Бен представил его по телефонному разговору. Это был невысокий человек лет пятидесяти с торчавшими ежиком коротко подстриженными седоватыми волосами и в очках с овальной тонкой оправой. Впрочем, когда Бен представился, взгляд профессора оживился, а рукопожатие было крепким и приветливым.
     - Любой друг Года... - начал Меркандетти.
     - А я думал, что так его называют только принстонские студенты, - не удержавшись, перебил Бен.
     Меркандетти, улыбнувшись, покачал головой.
     - В то время, когда мы познакомились, он, можно сказать, лишь понемногу начинал оправдывать свое прозвище. А сейчас я боюсь, что, когда подойду к жемчужным вратам рая, он окажется там и скажет: "А теперь еще один небольшой вопрос по поводу сноски сорок три в вашей последней статье..."
     После нескольких минут легкого разговора Бен перешел к рассказу о том, какие ему пришлось потратить усилия для того, чтобы найти следы корпорации под названием "Сигма АГ", учрежденной в Цюрихе в самом конце Второй мировой войны. Он не стал углубляться в подробности: ученый, несомненно, должен был подумать, что предмет его поисков вполне может относиться к кругу интересов международного банкира, связанных с его повседневной деятельностью и обусловленных чувством ответственности. Как бы там ни было, Бен знал, что излишняя откровенность здесь ни к чему.
     Узнав о конкретном объекте интереса Бена, Меркандетти оставался так же вежлив, но не проявил ни малейшего возбуждения. Было совершенно ясно, что название "Сигма" ничего не говорило ему.
     - Так вы сказали, что она была создана в 1945 году? - переспросил историк.
     - Совершенно верно.
     - Вы знаете, что "Бордо" того года было совершенно изумительным? - Профессор пожал плечами. - Конечно, мы же говорим о событиях, случившихся более полувека тому назад. Много компаний, которые были основаны во время войны или сразу после ее окончания, рухнули. Наша экономика тогда была не столь стабильной, как сейчас.
     - У меня есть основания полагать, что она все еще существует, - ответил Бен.
     Меркандетти с добродушно-благожелательным выражением на лице вскинул голову.
     - И какого рода информацией вы располагаете?
     - Должен признаться, что это не точная информация. Она основывается в большей мере на слухах. Но слухах, исходящих от людей, которым много известно.
     Выражение лица Меркандетти сделалось удивленным и скептическим.
     - А располагают ли эти люди еще какой-нибудь информацией? Название вполне могло измениться.
     - Но существует ли какой-нибудь свод данных об изменении названий фирм?
     Историк на несколько секунд уставился в потолок библиотеки.
     - Существует одно место, которое вам имело бы смысл посетить. Оно называется "Handelsregisteramt des Kantons Zurich" - регистрационный архив всех фирм, основанных в Цюрихе. Каждая созданная в этом кантоне компания должна сдавать туда бумаги о регистрации.
     - Прекрасно. И позвольте мне задать вам еще один вопрос. Посмотрите, пожалуйста, вот этот список, - Бен положил на крепкий дубовый стол переписанный своей рукой список директоров "Сигма АГ". - Вам знакомо какое-либо из этих имен?
     Меркандетти не спеша надел очки для чтения.
     - Большинство этих имен... Знаете ли, это известные промышленники. Вот этот, Проспери, он принадлежит к теневому миру. Мне кажется, он совсем недавно умер. В Бразилии или в Парагвае, точно не помню. Эти люди к настоящему времени уже умерли или сделались глубокими стариками. О, здесь и Гастон Россиньоль, банкир - он скорее всего и сейчас живет в Цюрихе.
     - Он все еще жив?
     - Я не слышал о его смерти. Но если он жив, то ему, должно быть, под восемьдесят или даже больше.
     - А можно это как-нибудь выяснить?
     - Вы не пробовали посмотреть в телефонном справочнике? - профессор вскинул на Бена удивленный взгляд.
     - Там целая куча Россиньолей. Но ни одного с таким первым именем.
     Меркандетти пожал плечами.
     - Россиньоль был крупнейшим финансистом. Помогал восстанавливать нашу банковскую систему после Второй мировой войны. У него было здесь множество друзей. Вполне возможно, что он ушел на покой, переехал куда-нибудь на мыс Антиб и, как говорится, сводит кокосовым маслом старческую пигментацию с плеч. Не исключено, что он старается не привлекать к себе излишнего внимания по каким-то личным причинам. После недавних споров из-за швейцарского золота и событий Второй мировой войны появилось немало людей с очень крайним подходом к данной проблеме; некоторые из них угрожали расправой всем, причастным к этим делам. Даже швейцарский банкир не может жить в сейфе. Поэтому все принимают меры предосторожности, какие находят необходимыми.
     Значит, предосторожности...
     - Благодарю вас, - произнес Бен, - все, что вы сказали, чрезвычайно полезно для меня. - Он вынул из кармана черно-белую фотографию, которую раздобыл в сейфе "Хандельсбанка", и подал ее ученому. - А можете ли вы опознать кого-либо из этих людей?
     - Не знаю, кто вы по своему призванию, банкир или историк! - весело воскликнул Меркандетти. - А может быть, торговец старыми фотографиями - весьма прибыльная торговля в наши дни. За ферротипии ХIХ века коллекционеры платят целые состояния. Но я не любитель таких вещей. Мне подавай цвет.
     - Вряд ли это семейный снимок, сделанный во время отпуска, - мягко заметил Бен.
     Меркандетти улыбнулся и поднес к глазам фотографию.
     - Это скорее всего Сайрус Вестон... Ну, да, несомненно, это он, в своей знаменитой шляпе. - Профессор ткнул в снимок коротким пальцем. - Этот похож на Эвери Хендерсона, которого давно уже нет на свете. Это Эмиль Менар, создатель "Трианона", первой из современных многопрофильных корпораций. Этот похож на Россиньоля, но я в этом не уверен. Его всегда представляешь себе с огромным лысым черепом, а не с копной темных волос; но ведь тогда он был намного моложе. А это... - Меркандетти внезапно умолк. Он целую минуту вглядывался в фотографию, а затем положил ее на стол. Улыбка вдруг сошла с его лица. - Что это за шутка? - спросил он Бена, сурово глядя на него из-под очков для чтения. Профессор казался озадаченным.
     - Что вы хотите сказать?
     - Это, несомненно, какой-то монтаж, скомпонованный из разных фотографий. - Ученый произнес эту фразу с нескрываемым раздражением.
     - Но почему вы так считаете? Вестон и Хендерсон, вероятно, были знакомы.
     - Вестон и Хендерсон? Несомненно, были. И так же несомненно, что, конечно же, они никак не могли оказаться в компании, куда входили бы одновременно Свен Норквист, норвежский судовладелец, Сесил Бенсон, британский автомобильный магнат, Дрэйк Паркер, глава нефтехимического гиганта, и Вольфганг Зибинг, немецкий промышленник, чья фамильная компания некогда производила военное снаряжение, но теперь больше известна своим кофе. И еще несколько человек такого сорта. Некоторые из этих людей были вечными конкурентами, некоторые специализировались на очень далеких один от другого видах коммерции. Если удастся доказать, что эти люди встречались между собой... Для начала потребуется полность