аю, - произнес голос в телефонной трубке, - но у нас возникли трудности, с которыми, как я подумал, вы могли бы помочь справиться.
     Судья некоторое время слушала своего собеседника, а затем сказала:
     - Я могу позвонить.
     - Только в том случае, если это не причинит вам слишком больших неудобств. Я, конечно, ни за что не стал бы тревожить вас, если бы это не было чрезвычайно важно.
     - Ничего, ничего. Никому из нас это не нужно. И уж, конечно, не в это время.
     Она выслушала еще несколько фраз и заявила:
     - Что ж, мы все уверены в том, что вы делаете именно то, что необходимо, - и добавила после очередной паузы: - Мы с вами очень скоро увидимся, - и положила трубку.

***

     Цюрих
     По Лимматкуа, набережной реки Лиммат, разгуливал пронизывающий ледяной ветер. Лиммат, вытекая из Цюрихского озера, проходит через самое сердце Цюриха и разделяет город на две очень непохожие части. Одна - это Цюрих банков, прославленных на весь мир финансистов и чрезвычайно дорогих магазинов, а вторая - Альтштадт - странный средневековый Старый город. Река тускло блестела в неярком свете раннего утра. Еще не было шести часов, но люди уже шагали на работу, вооруженные портфелями и зонтиками. Небо было облачным и пасмурным, хотя казалось, что дождя можно не опасаться. Впрочем, жители Цюриха лучше разбирались в капризах погоды своего города.
     Бен, стараясь не выдавать владевшего им напряжения, прошел по Променаде, миновал выстроенный в XIII веке Цунфтхаузен, старинные дома гильдий с окнами из свинцового стекла, где теперь размещались респектабельные рестораны. На Марктгассе он свернул налево, вступив в лабиринт узких мощеных улиц - в Старый город. После нескольких минут поисков он нашел Тритлигассе, улочку, стиснутую с обеих сторон средневековыми каменными строениями, часть из которых была преобразована в жилые дома с современными удобствами.
     Табличка с номером 73 красовалась на древнем каменном доме, перестроенном изнутри под жилье. В маленькую бронзовую рамку, прикрепленную к стене возле парадной двери, было вставлено шесть черных пластмассовых прямоугольничков, на которых крупными белыми буквами обозначились фамилии жильцов.
     Одна из фамилий была "М. Дешнер".
     Бен шел, не замедляя шага, прилагая всевозможные усилия для того, чтобы не проявить никакого особого интереса именно к этому дому. Возможно, это была ничем не обоснованная паранойя, но если существовал хотя бы малейший шанс на то, что сыщики Корпорации вели за ним слежку, то он мог бы подвергнуть опасности кузена Лизл, даже немного задержавшись около двери. Появление странного посетителя само по себе могло бы возбудить любопытство. Однако на тот случай, если шпики все же имелись, Бен принял кое-какие элементарные меры предосторожности.
     Часом позже у двери дома 73 по Тритлигассе позвонил разносчик, одетый в приметную оранжево-черную униформу "Блюменгаллери". "Блюменгаллери" представляла собой сеть первоклассных цветочных магазинов, разбросанных по всему Цюриху, и облаченные в броское фирменное одеяние разносчики то и дело мелькали в самых богатых кварталах города. Человек держал в руке большой букет белых роз. Розы на самом деле были куплены в магазине "Блюменгаллери", а униформу Бен приобрел на благотворительной распродаже, устроенной католическим приходом в противоположном конце города.
     Выждав несколько минут, разносчик позвонил еще раз. На сей раз в динамике домофона негромко прозвучал голос:
     - Да?
     - Это Питер Хартман.
     Продолжительная пауза.
     - Повторите, пожалуйста.
     - Питер Хартман.
     На этот раз молчание длилось еще больше.
     - Поднимись на третий этаж, Питер.
     Замок, чуть слышно зажужжав, открылся, и Бен очутился в темном парадном. Положив цветы на приделанный к стене мраморный столик, он поднялся по истертым ступеням неосвещенной крутой каменной лестницы.
     Лизл назвала ему домашний и служебный адреса Маттиаса Дешнера и дала телефонные номера. Однако вместо того, чтобы позвонить адвокату в офис, Бен решил неожиданно заявиться к нему домой, сделав это достаточно рано, чтобы поверенный не успел уйти в свою контору. Швейцарцы, как он хорошо знал, в высшей степени постоянны в своем распорядке дня, и рабочее время у них обычно начинается между девятью и десятью часами утра. Дешнер, конечно же, не мог составлять исключения из общего правила.
     Лизл сказала, что доверяет ему "целиком и полностью", но сам Бен теперь не мог заранее доверять никому. Поэтому он настоял на том, чтобы Лизл не звонила по телефону, предупреждая Дешнера о его приезде. Бен решил, что будет лучше явиться к поверенному неожиданно, дабы, застав его врасплох, увидеть его самую естественную, первую реакцию на встречу с человеком, который, как он будет считать, окажется Питером Хартманом. А что, если Дешнер уже знает об убийстве Питера?
     Дверь открылась. Маттиас Дешнер стоял перед ним в халате в черно-зеленую клетку. Это был невысокий человек с бледным угловатым лицом с резкими чертами, рыжеватыми волосами, вьющимися на висках, и в очках с толстыми стеклами в изящной металлической оправе. Лет пятьдесят, предположил Бен.
     Его глаза были широко раскрыты от изумления.
     - Великий бог, - воскликнул он. - Почему ты так одет? Но не стой там, входи, входи! - он закрыл за Беном дверь и первым делом спросил: - Могу я предложить тебе кофе?
     - Спасибо.
     - Что ты здесь делаешь? - Дешнер перешел на шепот. - Неужели с Лизл?..
     - Я не Питер. Я его брат, Бен.
     - Ты... Вы... Кто? Его брат? О, мой Бог! - единым духом пробормотал Дешнер. Быстро повернувшись, он уставился на Бена с внезапным испугом на лице. - Они нашли его, да?
     - Питер был убит несколько дней назад.
     - О, Боже... - чуть слышно выдохнул Дешнер. - О, Боже. Они нашли его! Он всегда так боялся, что это когда-нибудь случит... - Дешнер внезапно умолк на полуслове, и его лицо перекосило уже от настоящего ужаса. - Лизл?..
     - Лизл жива и невредима.
     - Слава богу. - Он посмотрел в глаза Бену. - Я имею в виду, что...
     - Я понимаю. Все в порядке. Она ваша близкая родственница.
     Дешнер остановился перед маленьким столиком для завтрака и принялся наливать Бену кофе в фарфоровую чашку.
     - Как это случилось? - ровным голосом спросил он. - Ради Бога, расскажите мне об этом!

***

     - Несомненно, банк, в котором у вас проходила встреча утром перед инцидентом на Банхофштрассе, был ловушкой, - сказал Дешнер. Двое мужчин пристально рассматривали друг друга, сидя лицом к лицу за небольшим столиком. Бен освободился от мешковатой оранжево-черной униформы, и теперь на нем была его обычная уличная одежда. - Швейцарский "Унион банк" образовался путем слияния нескольких старых банков. Возможно, там имеется какой-нибудь давний счет, за которым по мало кому известной причине ведется наблюдение. Не исключено, что одной из тех сторон, с которой у вас была встреча. Какой-то помощник или клерк... Короче, информатор, имеющий доступ к списку посетителей.
     - Внедренный туда той корпорацией, о которой говорили Лизл и Питер, или одним из ее ответвлений?
     - Вполне возможно. Все гигантские фирмы имеют многолетние взаимовыгодные отношения с важнейшими швейцарскими банками. Полный список основателей даст нам имена подозреваемых.
     - Питер показывал вам этот список?
     - Нет. Сначала он даже не говорил мне, зачем ему нужно открывать этот счет. Я знал только то, что деньги на нем лежали совершенно пустяковые. На самом деле Питера интересовал только сейф, который банк предоставляет вкладчику. Чтобы хранить там кое-какие документы, сказал он. Вы не будете возражать, если я закурю?
     - Вы же у себя дома.
     - Ну, знаете ли, в том, что касается курения, вы, американцы, просто фашисты. Прошу простить меня за такое сравнение.
     Бен улыбнулся.
     - Не все.
     Дешнер вынул сигарету из пачки "Ротманс", лежавшей рядом с его тарелкой, и прикурил от дешевой пластмассовой зажигалки.
     - Питер настаивал на том, чтобы счет был открыт не на его имя. Он опасался - и, как выяснилось, правильно делал, - что у его врагов могут быть контакты в банках. Он хотел иметь счет под вымышленным именем, но теперь это невозможно. Банковские правила стали строже. Сильное давление из-за рубежа, главным образом со стороны Америки. Еще в семидесятых наши банки начали требовать паспорт при открытии счета. Правда, было возможно открыть счет по почтовому переводу. Но не более того.
     - Значит, он был вынужден открыть счет на свое настоящее имя?
     - Нет. На мое имя. Я - владелец счета, но Питер, как это у них называется, бенефициарный, то есть подлинный владелец. - Дешнер выдохнул густой клубок дыма. - Чтобы открыть счет, мы должны были пойти туда вместе, но имя Питера фигурировало только в одной форме и было известно лишь главному финансовому консультанту. Этот документ называется "Личная карточка бенефициарного владельца" и хранится в самой глубине архивов. - В другой комнате зазвонил телефон.
     - И что это за банк?
     - Я выбрал "Хандельсбанк Швайц АГ", потому что он невелик и осмотрительно обращается с деньгами. Несколько моих клиентов весьма удачно поработали с "Хандельсбанком", причем деньги их были, скажем, не идеально чистыми.
     - Как я понимаю, это означает, что вы можете открыть сейф Питера для меня.
     - Боюсь, что нет. Вам придется сопровождать меня. В качестве обусловленного бенефициария и наследника бенефициарного владельца.
     - Если только это возможно, - сказал Бен, - я хотел бы отправиться в банк прямо сейчас. - Он хорошо помнил ледяные предупреждения Шмида о том, что ему не следует возвращаться в Цюрих. Полицейский прямо и четко сказал ему, что если он нарушит это условие, то окажется persona non grata и его ждет немедленный арест.
     Телефон продолжал звонить. Дешнер затушил сигарету в блюдце.
     - Очень хорошо. Если вы не возражаете, то я отвечу на звонок. Потом мне нужно будет самому сделать пару звонков, чтобы перенести назначенную на девять тридцать встречу.
     Он вышел в соседнюю комнату, бывшую, по-видимому, его кабинетом, и возвратился через несколько минут.
     - Вот и прекрасно, никаких проблем. Мне удалось все перенести.
     - Благодарю вас.
     - Главный финансовый консультант - его зовут Бернар Суше, банкир, первый вице-президент банка - имеет все необходимые документы. В досье хранится фотокопия паспорта Питера. Они считают, что он уже четыре года мертв. Насколько мне известно, о недавней... трагедии не сообщалось. А установить вашу личность будет легко.
     - Я прибыл в эту страну, используя несколько нетрадиционные пути, - сказал Бен, тщательно подбирая слова. - Законность моего присутствия здесь не может быть проверена ни по нормальному паспорту, ни через таможню, ни через иммиграционные учреждения. А что, если они решат обратиться к властям?
     - Давайте не будем заранее беспокоиться обо всем, что может пойти не так, как надо. Теперь, если мне позволено будет переодеться, мы сможем приступить к делу и сразу отправимся туда.

Глава 14

     Анна резко обернулась к капитану Болгорио.
     - Что? Тело кремировано? Черт возьми, мы же договаривались!
     Парагвайский детектив пожал плечами, развел руками и закатил глаза, старательно изображая волнение.
     - Агент Наварро, прошу вас, давайте обсудим все это попозже, а не здесь, не перед лицом понесшей тяжелую утрату...
     Игнорируя его вкрадчивые стоны, Анна снова повернулась к вдове.
     - Вам говорили, что будет проводиться вскрытие трупа? - жестким голосом спросила она.
     - Не смейте повышать на меня голос, - огрызнулась Консуэла Проспери. - Я не преступница.
     Анна, мертвенно побледневшая, уставилась на Болгорио:
     - Вы знали, что тело ее мужа собираются кремировать? - Конечно же, он не мог не знать об этом, ублюдок.
     - Агент Наварро, я уже говорил вам, что это не мой департамент.
     - Но вы знали об этом или нет?
     - Кое-что я слышал. Но поймите, пожалуйста, что на тотемном столбе мое место в самом низу.
     - Вы закончили? - осведомилась Консуэла Проспери.
     - Еще нет, - ответила Анна. - Вас убедили совершить кремацию? - спросила она у вдовы.
     - Капитан, прошу вас, удалите ее из моего дома, - потребовала вдова, обращаясь к Болгорио.
     - Примите мои извинения, мадам, - ответил тот. - Агент Наварро, мы должны уйти.
     - Мы еще не закончили, - спокойно отозвалась Анна. - На вас оказали давление, не так ли? - она обращалась только к сеньоре Проспери. - Вам заявили, что ваши активы будут заморожены, станут недоступными для вас, если вы так не поступите? Что-то в этом роде?
     - Удалите ее из моего дома, капитан! - приказала вдова, повысив голос.
     - Агент Наварро, прошу вас...
     - Сеньора, - сказала Анна, - позвольте мне кое-что сообщить вам. Мне известно, что существенная часть ваших активов вложена в различные фонды и другие инвестиционные товарищества и акции предприятий в США и за границей. Американское правительство имеет возможность арестовать эти активы, если заподозрит вас в причастности к международному преступному сообществу. - Она встала и направилась к дверям. - Я немедленно позвоню в Вашингтон и дам именно такое распоряжение.
     Она услышала, как вдова у нее за спиной выкрикнула:
     - Она ведь не может этого сделать! Или может? Вы же говорили мне, что деньги будут в безопасности, если я...
     - Заткнитесь! - внезапно рявкнул детектив, занимавшийся расследованием убийств. Анна, изумленная, обернулась и увидела, что Болгорио яростно уставился на вдову. Все его раболепие как рукой сняло. - С этим я разберусь!
     Он шагнул к Анне и схватил ее за руку.
     - Что вы здесь покрываете? - яростно спросила Анна, когда они оказались за воротами усадьбы Проспери.
     - С вашей стороны было бы самым разумным не лезть в эти дела, - ответил Болгорио. Теперь в его голосе отчетливо звучали недоброжелательность и твердая уверенность, которых она прежде у него не замечала. - Вы здесь чужая. Вы не в своей стране.
     - Но как это было сделано? Что, в морге "потеряли" распоряжение или просто что-то "напутали"? Вам заплатили за то, чтобы все произошло именно так, а не иначе?
     - Что вы знаете о том, как в Парагвае делаются дела? - ощерился Болгорио, придвинувшись к Анне так близко, что ей стало неприятно. Она ощущала его горячее дыхание и мелкие брызги слюны. - У нас есть много такого, чего вам не понять.
     - Вы знали, что тело уничтожено. У меня возникло нехорошее предчувствие сразу после того, как я в первый раз поговорила с вами. Вы знали, что тело вовсе не лежит в морге, дожидаясь моего приезда. Скажите мне только одно: вам приказали или вам за это заплатили? Откуда поступил приказ - из правительства или же откуда-то со стороны?
     Болгорио ничего не ответил. Его, похоже, нисколько не встревожил ее гнев.
     - Кто приказал уничтожить тело?
     - Вы мне нравитесь, агент Наварро. Вы очень привлекательная женщина. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
     Он хотел напугать ее, и, к сожалению, у него это получилось. Но Анна не подала виду и лишь без всякого выражения взглянула на своего парагвайского коллегу.
     - Вы угрожаете мне и делаете это не слишком тонко.
     - Это не угроза. Я на самом деле не хочу, чтобы с вами произошло что-нибудь нехорошее. Вы должны выслушать меня, а затем немедленно покинуть страну. В нашем правительстве, на самом верху есть люди, которые защищают и Проспери, и других, таких же. Из рук в руки переходят деньги, очень большие деньги. Подвергая свою жизнь опасности, вы ничего не сможете выиграть.
     "О, - подумала Анна, - ты не знаешь, с кем имеешь дело. Пугать меня так, как ты это делаешь, все равно, что размахивать красным флагом перед мордой быка".
     - Вы лично отдавали распоряжение о кремации?
     - Она была совершена, вот и все, что мне известно. Я уже говорил вам, я далеко не влиятельный человек.
     - В таком случае кто-то должен знать, что смерть Проспери не была естественной. С какой еще стати им понадобилось бы уничтожать улики?
     - Вы задаете мне вопросы, на которые у меня нет ответов, - спокойно произнес Болгорио. - Агент Наварро, прошу вас, позаботьтесь о своей собственной безопасности. Здесь имеются люди, которые предпочитают обходиться без малейшей огласки.
     - Вы считаете, что они - эти "люди, которые предпочитают обходиться без огласки" - убили Проспери и не желают, чтобы этот факт выплыл наружу?
     Болгорио на несколько секунд задумался, уставившись в пространство.
     - Я вам сейчас кое-что расскажу, но если вы когда-нибудь сошлетесь на меня, то я буду утверждать, что ничего не говорил и что вы сами все выдумали. Перед вашим приездом сюда я звонил в медицинское агентство. Сразу же, едва узнал, о вы намерены расследовать смерть Проспери. Мне показалось что именно оттуда следует начать задавать вопросы.
     - И?
     - Пришедшая на замену медсестра - та самая, которая была с Проспери в ту ночь, когда он умер, - она исчезла.
     Анне показалось, что внутри у нее все опустилось. Я знала, что все это было бы слишком уж просто, сказала она себе.
     - А как эта медсестра попала в агентство?
     - Мне заявили, что у нее были превосходные рекомендации. Все отзывы предварительно проверили. По их словам, она жила здесь совсем рядом, и если у агентства оказывались какие-то вызовы в этом районе... Она работала по трем различным назначениям - опять же здесь, поблизости, - и ею были очень довольны. А когда постоянная ночная медсестра, работавшая у Проспери, внезапно заболела, замена оказалась под рукой, ну, и...
     - И у них нет никакого способа связаться с нею?
     - Я же вам только что сказал, она исчезла.
     - Но выданные ей чеки, ее банковский счет...
     - Ей платили наличными. В нашей стране это обычное дело. Ее домашний адрес оказался ложным. Когда мы присмотрелись получше, выяснилось, что все, имевшее к ней отношение, было ложным. Такое впечатление, будто ее со всем, что ее окружало, создали специально для этого случая как некий сценический персонаж и набор декораций. И когда спектакль закончился, актер ушел, а декорации разобрали.
     - Похоже на то, что здесь действовали профессионалы по устранению. Я хочу поговорить с руководством медицинского агентства.
     - Вам ничего не скажут. А я не стану помогать вам. Я и так рассказал вам слишком много. Пожалуйста, немедленно уезжайте. Есть очень много различных способов убить чрезмерно любознательного иностранца. Особенно в тех случаях, когда очень могущественные люди не хотят, чтобы какие-то их дела выплыли наружу. Прошу вас, уезжайте.
     Анна знала, что парагвайский полицейский говорил совершенно серьезно. Его слова - вовсе не пустая угроза. Упрямее, чем кто бы то ни был, она с отвращением относилась к необходимости отступить. Но иногда тебе не остается ничего иного, кроме отступления, - сказала она себе. - Иногда важнее всего бывает просто остаться в живых.

***

     Цюрих
     Когда Бен Хартман и Маттиас Дешнер вышли на Левенштрассе, начался мелкий дождь. Небо стало серо-стальным. Листья лип, высаженных вдоль улицы, шелестели на ветру. Часы на шпиле башни мелодичным перезвоном известили о том, что наступило девять часов. Трамваи, катившиеся посередине улицы - 6-й, 13-й, 11-й, - то и дело останавливались, отвратительно скрипя колесами по рельсам. Непрерывно мелькали грузовики с эмблемой "ФедЭкс" - Бен хорошо знал, что Цюрих является столицей всемирного банковского капитала, а банковское дело весьма чувствительно к приметам времени. Банкиры, укрывшись под зонтиками, спешили на работу. Пробежали, хихикая, две юные японки-туристки. Под липами стояли некрашеные деревянные скамейки, на которых никто не сидел.
     Моросящий дождь то прекращался, то припускал снова. По кишевшему людьми переходу Бен и Дешнер миновали перекресток Левенштрассе и Лагерштрассе. Здание "Сосьете де банк Сюисс" - Швейцарского банковского общества - пустовало; там шла реконструкция.
     Навстречу прошла пара изысканно небритых итальянцев; оба курили. Следом за ними проплыл