ьтатам. Вы убедили меня, что не принадлежите к их числу. Но Аргентина - совсем другая страна, а негодяй, конечно, мертв.
     В кабинете появилась та самая молодая женщина, которая открыла Бену дверь, и что-то чуть слышно сказала.
     - Важный телефонный звонок. Я должен ответить, - извиняющимся тоном произнес Зонненфельд и удалился в другую дверь.
     Бен обвел взглядом огромные канцелярские шкафы синевато-серого, аспидного цвета, выстроившиеся вдоль всех стен. Зонненфельд, совершенно очевидно, начал уводить разговор в сторону, когда речь зашла о нынешнем местонахождении Штрассера. Неужели он решил скрыть его? И если так, тo почему?
     Судя по манерам Зонненфельда, телефонный разговор должен оказаться довольно продолжительным, решил Бен. Возможно, достаточно продолжительным для того, чтобы наскоро порыться в досье. Не раздумывая ни секунды, Бен подскочил к огромному, с пятью ящиками шкафу, на котором красовалась табличка "R-S". Ящики были заперты, но ключ лежал на шкафу - не самое безопасное место, отметил про себя Бен. Открыл самое нижнее отделение. Оказалось, что оно плотно забито пожелтевшими бумажными папками и хрупкими от ветхости бумагами. Штефанс. Штернгельд. Штрайтфельд.
     ШТРАССЕР. Имя было нацарапано от руки выцветшими до желтовато-коричневого цвета чернилами. Он выхватил папку, и тут его осенила еще одна мысль. Он ринулся к шкафу, обозначенному буквами "К-М". В глаза сразу бросилась толстая папка материалов по Герхарду Ленцу, но его интересовало совсем не это. Рядом стоял тонкий конверт - досье на вдову Ленца. Именно его он и искал.
     Здесь бумаги были втиснуты очень уж плотно. Бен услышал шаги: Зонненфельд возвращался гораздо раньше, чем он рассчитывал! Он принялся дергать конверт, и в конце концов тот медленно выполз из тисков, в которых его держали две солидных папки. Быстро пихнув добычу под куртку, которую он положил на стул рядом с тем, на котором сидел, Бен успел вернуться на свое место за мгновение до того, как Зонненфельд вошел в кабинет.
     - Опасное занятие - нарушать покой стариков, - заявил Зонненфельд, как будто и не было этого перерыва. - Вероятно, вы считаете их беззубыми никчемными существами. Да, сами по себе они действительно такие. Но у них есть мощная сеть поддержки, даже в наши дни. Особенно в Южной Америке, где они имеют множество приверженцев. Скажем, головорезы, наподобие Kamearadenwerk. Они защищают своих старейшин примерно так же, как дикие животные защищают ослабевших вожаков. Убивают всякий раз, когда считают нужным, никогда не испытывая колебаний.
     - И в Буэнос-Айресе?
     - Там их больше, чем где бы то ни было. Нигде они не обладают такой мощью. - У старика был усталый вид. - Вот почему вам ни в коем случае не следует отправляться туда и вести расспросы насчет престарелых немцев.
     Зонненфельд, нетвердо держась на ногах, поднялся, и Бен тоже встал с места.
     - Вы обратили внимание, что даже в наши дни я вынужден постоянно иметь при себе охранника. Это не гарантия безопасности, но по крайней мере такую охрану мы можем оплачивать.
     - И все же вы упорно живете в городе, где не любят вопросов, касающихся прошлого, - сказал Бен.
     Зонненфельд положил руку на плечо Бена.
     - Ах, мистер Хартман, что тут поделаешь? Тот, кто изучает малярию, вынужден жить в болоте, разве не так?

***

     Джулиан Беннетт, помощник заместителя начальника Агентства национальной безопасности по оперативной работе, сидел напротив Джоэля Сколника, заместителя министра юстиции, в маленькой столовой для руководящего состава в Форт-Мид, штаб-квартире АНБ. Хотя Сколник, долговязый лысеющий мужчина, занимал заметно более высокое место в бюрократической иерархии, Беннетт держался с ним совершенно безапелляционно. Агентство национальной безопасности было организовано таким образом, чтобы освободить людей, подобных Беннетту, от бюрократического надзора со стороны внешних по отношению к агентству сил. Неизбежным эффектом такой политики должно было стать некоторое высокомерие, ну, а Беннетт был не из тех людей, которые отказались бы при каждом удобном случае демонстрировать свое превосходство.
     На тарелке перед Сколником лежала огромная отбивная из баранины и гора вареного шпината - все почти нетронутое. Он давно утратил аппетит. Прикрываясь чисто декоративной маской дружелюбия, Беннетт довольно тонко запугивал его, причем сообщения были на самом деле тревожными.
     - Все это не обещает вам ничего хорошего, - уже не в первый раз говорил ему Беннетт. Благодаря маленьким широко расставленным глазкам и почти бесцветным бровям чиновник из АНБ казался немного похожим на поросенка.
     - Я это понимаю.
     - Предполагалось, что в вашем корабле нет течи, - сказал Беннетт. Его собственная тарелка была чиста; он расправился со своим бифштексом в несколько быстрых глотков; было совершенно ясно, что этот человек ел лишь для того, чтобы снабдить организм топливом. - А то, с чем нам приходится иметь дело, внушает сейчас крайнее беспокойство.
     - Все это вы очень ясно объяснили, - ответил Сколник, чуть ли не ненавидя самого себя за то, как прозвучали его слова - почтительно и даже испуганно. Он знал, что показывать свой страх такому человеку, как Беннетт, всегда было серьезнейшей ошибкой. Все равно, что вылить полведра крови в воду неподалеку от резвящейся акулы.
     - Безрассудство, с которым, как оказалось, ваши люди относятся к вопросам национальной безопасности, может скомпрометировать нас всех. Я смотрю на то, как ведут себя ваши сотрудники, и не знаю, что мне делать: смеяться или плакать. Что толку запирать парадную дверь, когда черный ход распахнут настежь?
     - Давайте не будем делать слишком большой проблемы из риска огласки, - ответил Сколник. Хотя он старался говорить холодно и напыщенно, ему самому было ясно, что это чуть ли не мольба о пощаде.
     - Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что провал, возникший по вине этой Наварро, будет ликвидирован, - Беннетт наклонился вперед и погладил предплечье Сколника жестом, который был настолько же дружеским, насколько и угрожающим. - И что вы пустите в ход все имеющиеся в вашем распоряжении средства, чтобы поставить эту женщину на место.
     - Это само собой разумеется, - отозвался человек из министерства юстиции, с трудом сглотнув стоявший в горле комок.

***

     - Теперь встаньте, - приказал человек с козлиной бородкой, махнув зажатым в левой руке "макаровым".
     - Это вам ничего не даст. Я не приложу палец к датчику, - ответил детектив Ханс Хоффман. - Так что уходите отсюда, пока не случилось ничего такого, о чем вам придется пожалеть.
     - Я никогда ни о чем не жалею, - вкрадчивым голосом произнес незнакомец. - Вставайте.
     Хоффман неохотно поднялся.
     - Говорю вам...
     Вторгшийся пришелец тоже встал с места и приблизился к нему.
     - Повторяю вам, - сказал Хоффман, - что вы ничего не выиграете, если убьете меня.
     - У меня нет необходимости убивать вас, - словно успокаивая его, ответил посетитель. А в следующее мгновение он сделал неуловимо быстрое движение.
     Хоффман увидел вспышку металлического блеска немного раньше, чем почувствовал, что его руку пронзила невероятная боль. Он взглянул вниз. Там, где только что находился указательный палец, торчал короткий обрубок. Разрез был идеально чистым. Из кисти, совсем рядом с мясистой подушкой большого пальца, торчала окруженная плотью белая круглая кость. За долю секунды до того, как его рот раскрылся в отчаянном крике, детектив увидел в руке человека острый, как бритва, охотничий нож, а затем с изумившей его самого четкостью разглядел отрезанный палец, валявшийся на ковре, словно ненужный кусок куриной тушки, сброшенный наземь нерадивым поваром.
     И тут из его рта вырвался визгливый крик мучительной, непостижимой боли и неверия в случившееся.
     - О, мой Бог! О, мой Бог! О, мой Бог!
     Тревор нагнулся и поднял отрезанный палец. С обрубленного конца все еще капала кровь.

Глава 30

     Анна набрала номер Дэвида Деннина.
     - Анна, это вы? - кратко осведомился он; его обычное теплое обращение сменилось непривычной осторожностью. - Отовсюду сыплется дерьмо.
     - Дэвид, расскажите мне, в чем дело. Что за чертовщина там происходит?
     - Именно, что чертовщина. Говорят, что вы... - Его голос вдруг затих.
     -Что?
     - Чертовщина. Вы говорите по чистой линии?
     - Конечно.
     Последовала непродолжительная пауза.
     - Послушайте, Анна. По министерству отдан приказ провести вас по процедуре Р-47 - полная проверка почты, телеграмм, прослушивание телефонных разговоров.
     - Иисус Христос! - воскликнула Анна. - Я вам не верю.
     - Дело еще хуже. С этого утра вы объявлены 12-44: подлежите аресту при первой же возможности. С применением любых необходимых средств. Господи Иисусе, я не знаю, с чем вам пришлось связаться, но вы объявлены подозреваемой в государственной измене. Было сказано, что вы являетесь неблагонадежной и представляете угрозу национальной безопасности. Еще говорят, что вы уже несколько лет получали деньги от врагов государства. Я не имею права даже разговаривать с вами.
     - Что-что?
     - Также прошел слух, что ФБР обнаружил в вашей квартире много наличных денег и драгоценностей. Дорогую одежду. Документы оффшорного банка.
     - Ложь! - вскипела Анна. - Это все ложь, до последнего слова.
     Еще одна пауза, на сей раз подлиннее.
     - Я знал, что это фальшивка. Но все равно, Анна, я очень рад, что смог услышать это от вас самой. Кто-то со страшной силой старается вывалять вас в грязи. Но почему?
     - Почему? - Анна на мгновение прикрыла глаза. - Похоже, что я сейчас нахожусь не в том положении, чтобы определить причину. Могу только догадываться. - Она поспешно нажала кнопку отключения.
     Что, черт возьми, происходит? Может быть, "Йосси" или Фил Остроу что-то надули в уши Бартлету? Она не упоминала о них; возможно, Бартлет разозлился в первую очередь из-за того, что они узнали о проводимом ею расследовании, хотя она в этом нисколько не виновата. А может быть, он завелся потому, что она не выполнила их требования выдать Хартмана.
     Она внезапно поняла, что ни один из представителей ЦРУ ни словом не упомянул о Хансе Фоглере, убийце из бывшей штази. Не могло ли это означать, что "Йосси" ничего не знал о нем? Если так, то скорее всего "вольные стрелки" из Моссада не нанимали Фоглера для этой работы. Анна вынула карточку Фила Остроу и набрала его номер. Откликнулся автоответчик, и она решила не оставлять сообщения.
     Может быть, что-нибудь об этом известно Джеку Хэмптону? Анна набрала номер его дома в Чеви-Чейз.
     - Джек, - начала она. - Это...
     - Иисус Христос! Только попробуй сказать, что ты мне не звонила! - нервно воскликнул Хэмптон. - Попробуй сказать, что ты не подвергаешь опасности своих друзей непродуманными звонками по телефону.
     - А что, на твоем конце стоит подслушка?
     - На моем конце? - Хэмптон сделал паузу, потом игриво хохотнул. - Нет. Никогда. Я это проверяю сам.
     - В таком случае тебе ничего не грозит. У меня, на этом конце безопасная линия. Я просто не представляю, каким образом можно засечь этот звонок.
     - Допустим, что ты права, Анна, - с некоторым сомнением в голосе проронил он. - Ты все еще представляешь для меня в некотором роде моральную загадку. Прошли слухи, что ты прямо-таки суперзлодейка - помесь Ма Бейкер с Матой Хари. А гардероб у тебя похлеще, чем у Имельды Маркос.
     - Все это дерьмо cобачье, и ты сам об этом знаешь!
     - Может быть, знаю, а может быть, и нет. Суммы, о которых я слышал, могут оказаться чрезвычайно соблазнительными. Можно запросто купить хороший кусок земли в Вирджин-Горд. Розовый песок, синее небо, все такое... Каждый день плавать под водой...
     - Прекрати валять дурака, Джек!
     - Небольшой совет. Впредь не принимай деревянных рублей и не сворачивай шеи швейцарским банкирам.
     - Что, обо мне говорят такие вещи?
     - Это часть. Причем очень небольшая. Я бы сказал, что это самый массированный обвал слухов, с каким мне доводилось сталкиваться со времен Вен Хо Ли. Если говорить честно, все это несколько преувеличено. Я все время спрашиваю себя: кому могло понадобиться бросаться такими огромными деньжищами? В России настолько плохо с наличностью, что большинство их специалистов по ядерной энергии уже давно уехали. Сейчас они работают шоферами такси в Нью-Йорке. А что можно сказать о твердой валюте в Китае? Это ведь то же самое, что и Замбия, только с атомными бомбами. Я хочу сказать, что нужно вернуться к реальности. - Голос Хэмптона, казалось, наконец-то смягчился. - Так, зачем ты звонишь? Хочешь узнать сегодняшние коды ракетных пусков, чтобы передать их красному Китаю? Тогда продиктуй мне номер, я сброшу тебе по факсу.
     - Позволь мне вставить хотя бы...
     - Лучше мне, - рассмеялся Хэмптон; он, видимо, уже почти совсем успокоился.
     - Да, именно тебе! Прямо в... Знаешь, что перед тем, как посыпалось все это дерьмо, у меня была встреча с твоим другом Филом Остроу...
     - Остроу? - переспросил Хэмптон. Голос у него сразу сделался серьезным.
     - В Вене.
     Ответом ей был яростный крик:
     - Что такое ты плетешь, Наварро?
     - Перестань орать. Я не понимаю, о чем ты говоришь? Видимо, в ее голосе было нечто такое, что заставило Хэмптона сдержаться.
     - Не пойму: или ты разыгрываешь меня, или кто-то разыграл тебя?
     - Что, Остроу не прикреплен к венской конторе? - нерешительно осведомилась Анна.
     - Он находится на О-15.
     - Объясни, что это значит?
     - Это означает, что он официально числится в списках, но на самом деле находится в длительном отпуске. Таким образом мы дурим головы плохим парням. Что скажешь, правда, дьявольская хитрость?
     - А какого рода у него отпуск?
     - Он уже несколько месяцев остается за штатом. Если тебе так уж нужно знать, то у него депрессия. У него уже были случаи в прошлом, но сейчас ему стало по-настоящему плохо. Так что он лежит в госпитале в Уолтер-Рид.
     - И именно там он сейчас находится? - Анна почувствовала, что по ее скальпу пробежали мурашки, словно волосы вот-вот поднимутся дыбом. Она попыталась немедленно заглушить быстро нараставшую тревогу.
     - Именно там. Печально, но факт. В одном из тех отделений, где каждая медсестра проходит полноценную проверку на благонадежность.
     - Если я скажу тебе, что этот Остроу невысокий полуседой шатен, с бледным лицом, очки в проволочной оправе?
     - То я тебе отвечу, что твое описание нуждается в повторной проверке. Остроу похож на постаревшего любителя серфинга - высокий, худощавый, белокурые волосы. В таком вот роде.
     Несколько секунд оба молчали.
     - Анна, черт возьми, что же с тобой все-таки происходит?

Глава 31

     Совершенно ошеломленная, она опустилась на кровать.
     - Что-то не так? - поинтересовался Бен.
     - Я просто ничего не могу понять.
     - Если это связано с тем делом, которым мы оба сейчас занимаемся, то...
     - Нет. Не с ним. Вот ублюдки!
     - Что случилось?
     - Прошу вас, - воскликнула Анна, - дайте мне подумать!
     - Ладно. - Бен с раздраженным видом вынул из кармана куртки свой цифровой телефон.
     Неудивительно, думала Анна, что "Фил Остроу" позвонил ей глубокой ночью, когда было слишком поздно для того, чтобы звонить в американское посольство и проверять его права и намерения. Но в таком случае с кем же она встречалась в отделении ЦРУ?
     И было ли это на самом деле отделением ЦРУ?
     Кто такие "Остроу" и "Йосси"?
     Краем уха она слышала, как Бен что-то быстро говорил по-французски. Потом он умолк, довольно долго слушал и в конце концов с довольным видом произнес:
     - Оскар, вы гений.
     Через несколько минут он снова принялся набирать номер.
     - Меган Кросби, пожалуйста.
     Если "Фил Остроу" является самозванцем, то он чрезвычайно квалифицированный актер. Но зачем все это понадобилось? "Йосси", в свою очередь, мог быть настоящим израильтянином или принадлежать к какой-то другой ближневосточной национальности.
     - Меган, это Бен, - сказал он.
     "Кто они такие?" - Анна еле-еле удержалась от того, чтобы произнести этот вопрос вслух.
     Она взяла телефон и снова набрала номер Джека Хэмптона.
     - Джек, мне нужен телефон отделения ЦРУ.
     - Что я тебе, секретарша директора?
     - Оно находится в здании, расположенном на другой стороне улицы, напротив консульского отдела, правильно?
     - Анна, отделение ЦРУ находится в главном здании посольства.
     - Нет, в другом помещении. Коммерческое здание через улицу. Под "крышей" офиса торгового представительства Соединенных Штатов.
     - Я не знаю, о чем ты говоришь. У ЦРУ нет ни одной конспиративной точки, кроме той, что в посольстве. Во всяком случае, насколько мне известно.
     Она повесила трубку, ощущая, что в ней вновь нарастает паника. Если место, где она встречалась с Остроу, не было конспиративной точкой ЦРУ, то куда же она приходила? Обстановка, оформление - каждая деталь там казалась достоверной. Может быть, слишком достоверной, слишком убедительной?
     - Вы, наверно, разыгрываете меня, - словно из-за стенки доносились до нее слова Бена. - Боже, как же быстро вы действуете!
     В таком случае, кто же пытался манипулировать ею? И с какой целью? Наверняка какой-то человек или группа людей, которым стало известно, что она находится в Вене, что она там расследует и в какой гостинице она остановилась.
     Если Остроу самозванец, то вся его история насчет Моссада - фальшивка. А она сама в таком случае оказалась невольной жертвой сложного обмана. Они намеревались похитить Хартмана - и она должна была доставить "багаж" прямо им в руки.
     Анна чувствовала себя потрясенной и растерянной.
     Она снова прокрутила в мозгу все мельчайшие подробности того, что случилось с момента телефонного звонка "Остроу" до ее ухода из помещения, в котором она встретилась с ним и "Йосси". Могла ли существовать возможность того, что все это было одной сложной игрой?
     Она слышала, как Хартман говорит:
     - Отлично, только позвольте мне записать все это. Великолепная работа, детка. Потрясающая.
     В таком случае история насчет Моссада со всеми ссылками на слухи и недостоверные данные была не чем иным, как сказкой, составленной из более или менее правдоподобных фрагментов! Мой Бог, если так, то сколько же из того, что она знала, было неверным?
     И кто старался ввести ее в заблуждение - и зачем?
     Где же правда? Помилуй Бог, где же правда?
     - Бен, - сказала она.
     Он поднял указательный палец, предлагая ей подождать, быстро произнес в телефон еще несколько слов, а затем защелкнул крышку, отключив аппарат.
     Но за эти секунды Анна успела передумать и решила не говорить Бену ничего о том, что она минуту назад выяснила. Пока не говорить. Вместо этого она спросила:
     - Вам удалось что-нибудь узнать от Зонненфельда?
     Хартман начал рассказывать о своем визите к Зонненфельду. Анна довольно часто прерывала его и просила что-то пояснить или изложить более подробно.
     - Значит, в итоге вам сказали, что ваш отец не был нацистом?
     - Именно так, по крайне мере согласно мнению Зонненфельда.
     - Были ли у него хоть какие-то представления насчет "Сигмы"?
     - Он все время ходил вокруг да около. А когда речь зашла о Штрассере, явно начал уводить разговор в сторону.
     - А что насчет причин убийства вашего брата?
     - Очевидно, его убили из-за боязни огласки. Кто-то - возможно, некая группа - боялся обнародования имен.
     - Или же факта существования корпорации. Несомненно, этот "кто-то" имеет в ней весомую финансовую долю. А из этого следует, что эти старички были... - Внезапно она умолкла. - Конечно! Отмытые деньги! Этим старперам платили. Вероятно, кто-то, осуществляющий управление корпорацией, которую они все помогали создавать.
     - По-моему, это была не столько плата, сколько взятки, - добавил Бен. - В противном случае они получали бы различные суммы, оговоренную долю от прибыли.
     Анна вскочила.
     - Устраните