получателей платежей, и больше не будет телеграфных переводов. Не будет дней большой выплаты куче выживших из ума стариков. А из этого следует, что, кто бы ни стоял за этими убийствами, он должен был извлечь из них материальную выгоду. Должен. Кто-то, наподобие Штрассера или даже вашего отца. - Анна в упор взглянула на Бена. Она не могла автоматически исключить эту версию. Даже если бы он не хотел об этом слышать. Его отец мог и сам быть убийцей - его руки могли быть испачканы кровью, - и с тем же успехом мог стоять за всеми этими убийствами.
     Но как тогда объяснить сложный обман "Остроу", псевдо-сотрудника ЦРУ? Возможно, он каким-то образом связан с наследниками скрытого от посторонних глаз огромного богатства?
     - Теоретически я допускаю, что мой отец - один из плохих парней, - сказал Бен. - Но по большому счету не верю в это.
     - Почему же? - она не знала, насколько далеко можно подталкивать его в эту сторону.
     - Потому что у моего отца и так уже столько денег, он даже и придумать не в состоянии, что с ними делать. Потому что он может быть безжалостным бизнесменом, он может быть лжецом, но после разговора с Зонненфельдом я все больше склоняюсь к мысли о том, что он не является изначально дурным человеком.
     Анна не думала, что Хартман что-то утаивает от нее, но, несомненно, его кругозор сужен сыновней лояльностью. Бен, судя по всему, лояльный человек - замечательное качество, но иногда лояльность может помешать разглядеть правду.
     - Чего я не могу понять, - продолжал Хартман. - Все эти парни - дряхлые старики. Так зачем же утруждаться кого-то нанимать, чтобы устранять их? Вряд ли выигрыш может стоить такого риска.
     - Только в том случае, если вы не боитесь, что кто-то из них заговорит, обнародует финансовую договоренность, независимо от того, что она собой представляет.
     - Но если они молчали полстолетия, то что может заставить их начать болтать сейчас?
     - Возможно, какое-то давление со стороны властей, которое может быть спровоцировано обнаружением этого списка. Оказавшись под угрозой судебного преследования, любой из них легко мог бы разговориться. Но не исключено, что корпорация переходит в какую-то новую фазу своего существования, переживает некую метаморфозу и ощущает себя в это время особенно уязвимой.
     - Я все время слышу догадки, - ответил Бен. - Нам нужны факты.
     Анна немного помолчала.
     - С кем вы сейчас разговаривали по телефону?
     - Со специалисткой из аудиторской фирмы, с которой мне уже не раз приходилось работать. Она выяснила кое-что любопытное, касающееся "Вортекс лаборэториз".
     Анна почувствовала внезапное возбуждение.
     - И?..
     - Компания полностью принадлежит европейскому химико-технологическому гиганту "Армакон АГ". Австрийская компания.
     - Австрийская... - чуть слышно повторила Анна. - Это интересно.
     - Эти технологические мамонты всегда скупают малышей в своей и соседних отраслях, чтобы иметь возможность перехватить права на всякие открытия, до которых не успели добраться в их собственных исследовательских центрах. - Он сделал паузу. - И еще одна вещь. Мой друг с Каймановых островов сумел проследить некоторые из телеграфных переводов.
     Боже! А ее парень из министерства юстиции так ни до чего и не докопался. Анна попыталась скрыть волнение.
     - Расскажите.
     - Деньги были высланы от имени подставной компании, зарегистрированной на острове Джерси, через несколько секунд после того, как поступили из Лихтенштейна, из анштальта компании, занимающейся предъявительскими акциями. Так называемая "слепая" фирма.
     - Если деньги поступили от компании, это, наверно, означает, что имена настоящих владельцев где-то зарегистрированы?
     - А вот это хитрая штука. Анштальтами обычно управляют агенты, часто адвокаты. По существу, это чисто фиктивные компании, которые существуют только на бумаге. Один агент в Лихтенштейне может управлять тысячами таких.
     - И ваш друг способен выяснить имя анштальт-агента?
     - Уверен, что может. Беда только в том, что без пыток ни один агент не выдаст информацию ни об одном анштальте, которым он управляет. Они не могут позволить себе подрыв своей репутации. Но мой друг все же занимается этим.
     Анна усмехнулась. Парень заметно вырастал в ее глазах. Зазвонил телефон. Анна взяла трубку.
     - Наварро.
     - Анна, это Вальтер Хайслер. У меня для вас есть результаты.
     - Результаты?
     - Насчет пушки, которую потерял стрелок в Хитцинге. Вы же просили меня проверить отпечатки. Они соответствуют отпечаткам из цифровой базы Интерпола. Это Ханс Фоглер, когда-то он был агентом штази. Видимо, он никак не рассчитывал промахнуться и не ожидал встречи с нами, потому что не надел перчатки.
     В информации Хайслера для нее не было ничего нового, но отпечатки пальцев должны были оказаться важной частью вещественных доказательств.
     - Просто фантастика. Послушайте, Вальтер, у меня к вам еще одна просьба.
     - Вас это, по-моему, не удивило, - Хайслер, видимо, почувствовал себя задетым. - Я сказал, что он из штази, понимаете? Это секретная разведывательная служба бывшей Восточной Германии.
     - Да, Вальтер, я все понимаю и очень благодарна вам. Это очень впечатляет. - Она почувствовала, что снова начала держаться слишком деловито, даже бесцеремонно, и поспешила смягчить свои манеры. - Огромное вам спасибо, Вальтер. И все-таки еще одна вещь...
     - Да?
     - Одну секунду. - Она прикрыла рукой микрофон и повернулась к Бену: - Вы так и не сумели связаться с Хоффманом?
     - Нет. У него никто не отвечает. Мне это кажется странным.
     Анна открыла микрофон.
     - Вальтер, не могли бы вы узнать для меня хоть что-нибудь о венском частном детективе по имени Ханс Хоффман?
     В трубке молчали.
     - Алло!
     - Да, Анна, я здесь. А почему вы интересуетесь этим самым Хансом Хоффманом?
     - Мне требуется дополнительная неофициальная помощь, - быстро ответила она, - и мне порекомендовали именно его.
     - Ну, похоже, что вам придется поискать кого-нибудь другого.
     - Почему?
     - Примерно час назад в Sicherheitsburo был звонок от служащего одного Berufsdetektiv, которого звали как раз Ханс Хоффман. Женщина, оперативный агент из конторы Хоффмана, пришла на работу и обнаружила своего босса мертвым. Застрелен почти в упор выстрелом в лоб. И, что любопытно, у него отрезан правый указательный палец. Это не может быть тот самый Хоффман, о котором вы говорите?
     Когда Анна пересказала Бену то, что ей сообщил полицейский, тот недоверчиво уставился на нее.
     - Боже мой! Создается впечатление, будто они все время болтаются у нас за спиной, что бы мы ни делали, - пробормотал он.
     - Может быть, вернее будет сказать: опережают нас?
     Бен некоторое время сидел, массируя виски кончиками пальцев, и наконец чуть слышно проговорил:
     - Враг моего врага - мой друг.
     - Что вы хотите сказать?
     - Совершенно очевидно, что "Сигма" убивает своих. Те жертвы, которых вы пытаетесь разыскать... У всех них есть нечто общее со мной - общий враг. Мы видим одну и ту же картину: испуганные старики, вынужденные под занавес своей жизни скрываться, жить под псевдонимами. Я уверен - они имеют некоторое представление о том, что за чертовщина происходит вокруг. Наша единственная надежда - установить контакт с кем-то из списка, кто все еще жив, кто может говорить. Некто, с кем я смог бы найти точки соприкосновения, добиться симпатии, уговорить его оказать нам помощь, ради прежде всего защиты его собственной жизни.
     Анна встала и прошлась по комнате.
     - Бен, это может получиться лишь в том случае, если кто-то из них еще жив.
     Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова; в его глазах можно было прочесть глубокую растерянность. Анна могла бы сказать, что ему очень хотелось полностью доверять ей, так же безоглядно, как - ей очень хотелось на это надеяться - она могла доверять ему. Потом он негромко, нерешительно проговорил:
     - У меня такое чувство... Это именно чувство, самое большее - обоснованное предположение, что по крайней мере один из них все еще жив.
     - И кто же это?
     - Француз по имени Жорж Шардан.
     Анна медленно кивнула.
     - Жорж Шардан... я видела это имя в списке "Сигма". Но ведь он умер уже четыре года тому назад.
     - Но сам факт того, что на него заведено досье "Сигма", означает, что Аллен Даллес по каким-то причинам очень заинтересовался им.
     - Ну, да, давным-давно, в пятидесятые годы. Но припомните, большинство этих людей уже много лет как на том свете. Мое внимание было сосредоточено на тех, кто оказался жертвами недавней серии убийств - или тех, кто должен был оказаться в их числе. Шардан не относится ни к той, ни к другой категории. К тому же он не был основателем и не входит в ваш перечень. - В списке "Сигма", с которым приступила к работе Анна, перечислялись имена не только первоначальных учредителей корпорации, но и много других людей. Она кинула на Бена пристальный, даже тяжелый взгляд. - Должна задать вам вопрос: почему вам пришло в голову спросить именно о нем? Вы что-то скрываете от меня?
     Бен помотал головой.
     - У нас нет времени на игры, - сказала Анна. - Жорж Шардан - я знаю его только как имя на бумаге. Но он никому не известен, лично я никогда не слышала о нем. Так почему же он может иметь какое-то особое значение?
     - Значение имеет его босс, легендарный французский промышленник - человек, бывший одним из учредителей корпорации и присутствующий на фотографии. Человек по имени Эмиль Менар. В свое время он являлся одним из самых могучих титанов экономики. Уже в 1945 году он был стариком; он давно уже умер.
     - О нем я знаю. Он основал "Трианон", который часто рассматривают как самую первую в мире многопрофильную промышленную корпорацию, верно?
     - Совершенно правильно. "Трианон" - одна из крупнейших индустриальных империй во Франции. Эмиль Менар сделал из "Трианона" французский нефтехимический гигант, рядом с которым даже "Шлумбергер" казался лавкой дешевых распродаж.
     - В таком случае этот Жорж Шардан работал на легендарного Эмиля Менара?
     - Работал? Лучше сказать, что он дышал за него. Шардан был его доверенным помощником, адъютантом, фактотумом - называйте, как хотите. Он был не просто приближенным Менара, он был, в буквальном смысле слова, его правой рукой. Шардан попал к нему на работу в 1950 году, когда ему только исполнилось двадцать лет, и всего лишь через несколько лет новичок полностью изменил порядок капиталовложений, предложил сложный путь, гарантирующий их высокоэффективный возврат, и соответствующим образом реструктурировал компанию. Намного опередив при этом свое время. Гигантская фигура.
     - Возможно, только в вашем мире.
     - Согласен с вами. Но, если говорить как можно короче, дело в том, что старик целиком и полностью доверял своему молодому протеже, тот имел право определять любые крупные и мелкие детали в управлении этим колоссальным предприятием. После 1950 года Эмиль Менар нигде не показывался без Шардана. Говорят, что Шардан знал на память все бухгалтерские книги фирмы. Его можно было назвать ходячим компьютером. - Бен извлек пожелтевшую фотографию группы "Сигма", положил ее перед Анной и ткнул пальцем в лицо Эмиля Менара. - Что вы видите?
     - По правде говоря, Менар выглядит довольно усталым. И отнюдь не здоровяком.
     - Совершенно верно. Уже тогда он был очень серьезно болен. А последние десять лет своей жизни он провел в безнадежной борьбе против рака, хотя до самого конца оставался все тем же несравненным гигантом. Но он умер с сознанием полной уверенности в том, что его корпорация не только останется сильной, но и продолжит свой рост, потому что в ней имеется такой блестящий молодой Directeur General du Departement des Finance - то есть главный управляющий финансами.
     - Из всего этого вы делаете вывод, что Менар мог доверить Жоржу Шардану и тайну предприятия "Сигма"?
     - Я абсолютно уверен в этом. Вне всякого сомнения, Шардан оставался где-то за сценой. Но ведь он был так же неотделим от Менара, как его собственная тень. Невозможно даже представить, что Шардан не был полностью посвящен в секреты "Сигмы", какие бы цели ни преследовала эта корпорация и какими бы методами ни пользовалась. А теперь взгляните с точки зрения "Сигмы": чтобы выжить, независимо от своей истинной цели, "Сигма" была обязана постепенно вводить новых членов взамен основателей. И Шардан не мог не играть в ней существенную роль, вероятно, в качестве члена внутреннего совета - Менар должен был позаботиться об этом.
     - Ладно, ладно, в этом вы меня убедили, - нетерпеливо прервала его Анна. - Но что это может дать нам сегодня? Мы же знаем, что Шардан умер четыре года назад. Вы думаете, что после него могли сохраниться какие-нибудь бумаги, архивы или нечто в таком роде?
     - Нам сказали, что Шардан умер четыре года назад, так? Как раз тогда, когда и мой брат Питер разыграл свою гибель. А что, если он сделал нечто вроде того, что и Питер: чтобы таким образом исчезнуть, уйти в убежище, спрятаться от убийц, которые, как он знал наверняка, уже были или вскоре будут отправлены к нему?
     - Постойте, Бен! Вы сами строите предположения, а от них переходите к совершенно необоснованным выводам!
     - В вашем списке сказано, что он погиб при пожаре, правильно? - терпеливо ответил Бен. - Так не может ли это быть старой уловкой с "обгоревшим до неузнаваемости трупом"? Как было с моим братом? Простите, не стоит позволять снова дурачить себя. - Он, вероятно, заметил скептицизм на ее лице. - Послушайте! Вы же это сами сказали. Мы имеем толпу стариков, которые убиты из-за того, что кто-то увидел в них возможную угрозу. "Сигма", или ее наследники, или распорядители. Так давайте как следует подумаем: почему кучка старикашек, доживающих последние дни, могла рассматриваться кем-то как настолько серьезная опасность, что для ее пресечения стоило пойти на множество убийств? - Бен встал и принялся расхаживать по номеру. - Видите ли, главная моя ошибка заключалась в том, что я рассматривал "Сигму" как некий фасад, подставную организацию, а не подлинную.
     - Что вы имеете в виду?
     - Ну, это же должно быть совершенно очевидным! Я могу привести вам сотню примеров из тех времен, которые я провел на Уолл-стрит. В 1992 году один парень выгнал своего конкурента, чтобы стать единственным главным управляющим "Тайм Уорнер", и знаете, каким был его первый приказ на этом посту? Произвести чистку правления от реальных и потенциальных недругов. Таким образом и осуществляется управление. Вы избавляетесь от своих противников!
     - Но ваш парень из "Тайм Уорнер", полагаю, не убивал своих врагов, - сухо заметила Анна.
     - У нас на Уолл-стрит используются различные методы устранения врагов. - Бен криво улыбнулся. - Но, так или иначе, он их устранил. Это случается всегда, когда происходит резкая смена руководства.
     - Вы хотите сказать, что такая смена произошла и в "Сигме"?
     - Совершенно верно. Чистка от тех, кого, вероятно, можно было бы назвать диссидентами.
     - Россиньоль, Мэйлхот, Проспери и все остальные - вы утверждаете, что все они были диссидентами? Занимали неверную позицию по отношению к новому руководству?
     - Что-то в этом роде. А Жорж Шардан, как известно, обладал блестящим умом. Несомненно, он видел, к чему идет дело, и предпочел вовремя исчезнуть.
     - Возможно, да, а возможно, и нет. И все равно мы остаемся в царстве самых диких предположений.
     - Не совсем, - без малейшего недовольства возразил Бен. Он остановился и повернулся к Анне.
     - Руководствуясь проверенным временем принципом "Иди за деньгами", я нанял французского аудитора, который уже неоднократно работал на "Хартманс Капитал Менеджмент". Этого волшебника зовут Оскар Пейо. Мы использовали его для работы с должниками в Париже, и каждый раз он изумлял нас быстротой и качеством своей работы. И размером своих счетов, но это уже другой вопрос.
     - Спасибо, что вы держите меня в курсе ваших действий, - с ядовитым сарказмом произнесла Анна. - Очень мило со стороны партнера.
     - Выслушайте меня. Человек не может жить без какой бы то ни было финансовой поддержки. Вот я и подумал: а что будет, если попробовать выследить распорядителя состоянием Шардана - посмотреть, в каком виде тот оставил свои активы, каким образом мог сохранить доступ к ним? - Он сделал паузу и вынул из кармана куртки сложенный листок бумаги. - Час назад об этом мне сообщил из Парижа Оскар Пейо.
     На листочке не было ничего, кроме краткого адреса, написанного по-французски:
     Rogier Chabot
     1554 ruе des Vignoles
     Paris 20
     Анна, одновременно и озадаченная, и возбужденная, уставилась на адрес.
     - Шабо?
     - Готов держать пари, что это псевдоним Жоржа Шардана. Я думаю, что мы нашли нужного нам человека. Теперь проблема только в том, чтобы добраться до него раньше, чем это сделает "Сигма".

***

     Еще часом позже на столе Вальтера Хайслера зазвонил телефон. Серия из двух коротких звонков: внутренняя линия. Хайслер глубоко затянулся сигаретой - он уже успел с утра выкурить две пачки "Касабланки" - и взялся за третью - и лишь через пару секунд произнес:
     - Хайслер.
     Это был техник из маленькой комнатушки на пятом этаже.
     - Вы получили бюллетень насчет этой американки, Наварро?
     - Какой бюллетень? - Хайслер медленно выпускал клубы теплого дыма из ноздрей.
     - Который только что поступил.
     - В таком случае он, вероятно, все утро провалялся в центре информации. - Центр информации Sicherheitsburo, качество работы которого, по мнению Хайслера, не сделало бы чести даже какой-нибудь из стран "третьего мира", сильно отравлял его существование. - Что же это значит? Или я должен узнавать новости по радио? - такой была его постоянная форма жалобы. Однажды он и на самом деле узнал о местонахождении беглеца из передачи местной радиостанции: переданный по факсу утренний бюллетень где-то затерялся по пути к его столу.
     - Похоже, что она мошенница. И использовала нас. Американское правительство распространило ордер на ее арест. Это, конечно, меня не касается, но мне показалось, что кто-то должен предупредить вас.
     - Матерь Божья! - воскликнул Хайслер, выпустив изо рта сигарету. Она упала в чашку с недопитым кофе и, зашипев, погасла. - Дерьмо! Обалденная неприятность!
     - Не такая уж обалденная, если вы были не единственным, кто помогал ей, - тщательно подбирая слова, заметил техник.

***

     - Номер 1423. Я выписываюсь, - сказала Анна клерку, сидевшему за расчетной стойкой с таким видом, будто ему все на этом свете осточертело. Она положила на черный гранитный прилавок две электронных карты-ключа.
     - Сейчас, я только попрошу вас расписаться на итоговом счете, ja? - Это был усталый на вид человек лет под сорок с немного ввалившимися щеками и грязновато-белокурыми - крашеными? - гладко прилизанными волосами. Видимо, он пытался имитировать молодость. Он был одет в свежестиранную коричневую форменную куртку из какой-то синтетики с немного обтрепанными эполетами. Анна вдруг представила себе его в нерабочее время - одетого в черный кожаный костюм, обильно политого крепким мускусным одеколоном завсегдатая ночных клубов, где тусклое освещение порой помогало ему добиться успеха у какой-нибудь schone Madchen <красотки (нем.)>.
     - Конечно, - ответила Анна.
     - Мы надеемся, что вам понравилось в нашей гостинице, мисс Наварро. - Он набрал номер на клавиатуре, а затем посмотрел на нее, показав в широкой улыбке заметно пожелтевшие зубы. - Приношу извинения. Потребуется несколько мгновений для того, чтобы поднять записи. Проблема в системе. Компьютеры, вы же понимаете? - Он улыбнулся еще шире, как будто сказал нечто очень остроумное. - Прекрасно помогают экономить силы. Когда работают. Позвольте мне пригласить менеджера. - Он поднял красную телефонную трубку и произнес несколько слов по-немецки.
     - Что происходит? - спросил Бен, стоявший за спиной Анны.
     - Он говорит, что проблема с компьютером, -