разряды, которые сейчас с такой неудержимой силой кинули их друг к другу. И почему-то, когда они дошли до крайней степени близости, все у них оказалось вовсе не так неловко, как он поначалу представлял себе, когда позволял себе представлять такие вещи. И, наконец, обессиленные, они провалились в короткий - на какие-нибудь полчаса - сон, прильнув друг к другу.
     Когда Бен проснулся, Анны уже не было в номере.

***

     Седоволосый мужчина припарковал арендованный "Мерседес" и пошел по Эстомба. Он миновал несколько кварталов, застроенных каменными зданиями, пока не нашел нужный ему дом. Мужчина находился в самом сердце Бельграно - одного из пригородов Буэнос-Айреса, населенного богатыми, вернее, богатейшими людьми. Мимо прошел молодой парень, выгуливавший сразу шестерых собак. Седоволосый мужчина в хорошо сшитом синем костюме по-соседски улыбнулся ему.
     Нужный ему дом оказался георгианским особняком из красного кирпича. Мужчина прошел мимо него, делая вид, что любуется архитектурой, затем повернул обратно, отметив для себя будку охранника, установленную на тротуаре прямо перед домом: стандартная караульная кабинка с не очень чистыми окнами, в будке стоял человек, одетый в униформу и ярко-оранжевую светоотражающую жилетку. Скорее всего такие будки имелись здесь в каждом квартале.
     "Очень безопасное и спокойное место", - подумал Тревор Гриффин. Охранник внимательно посмотрел на него. Тревор приветливо кивнул ему и направился к будке, как будто бы собирался о чем-то спросить.

***

     Тщательно упаковав взятую у Бена фотографию, Анна отнесла ее в офис "Ди-Эйч-Эл", заплатив за то, чтобы посылку доставили по адресу Деннина на Дюпон-серкл как можно скорее. Все, что она делала, было сопряжено с некоторым риском, но она не говорила о "Ди-Эйч-Эл" ни по телефону, ни даже Бену, когда они находились в номере, и теперь была уверена, что за ней никто не следит. Она была уверена - и знала, что ее уверенность имеет основания, - что с фотографией ничего не случится.
     Теперь же она стояла у дверей магазина, под красной рекламой "Лаки Страйк" и наблюдала за окнами кафе, расположенного на углу Юнин и Виамонте, недалеко от Facultad Меdecma <Медицинский факультет (исп.)>. Кафе называлось "Энтре Тиемпо", это название было написано на зеркальном стекле корявыми буквами, долженствующими, видимо, символизировать царящее внутри эксцентричное веселье. Мимо проходили поглощенные друг другом парочки, целые толпы непрерывно болтающих между собой студентов с рюкзачками, мелькали черно-желтые такси.
     В это время дня здесь не должно быть никаких сюрпризов.
     Анна заблаговременно разведала это место и условилась встретиться с Серхио Мачадо здесь ровно в половине седьмого. Пришла же она сюда на целых пятнадцать минут раньше. Многолюдное место, ясный день. Она попросила его сесть за столик у окна или же, если не получится, как можно ближе к окну. И взять с собой мобильный телефон. Мачадо ее предосторожности скорее сбили с толку, чем разсердили.
     В двадцать пять минут седьмого в кафе вошел седой мужчина в синем блейзере и голубой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Его внешность совпадала с описанием, которое он дал ей по телефону. Где-то через минуту он сел за столик у окна и посмотрел на улицу. Анна быстро зашла в магазин, чтобы ее не было видно, и продолжала наблюдение через стеклянную дверь. Продавцу она заранее объяснила, что ждет мужа.
     В тридцать пять минут седьмого Мачадо подозвал официанта.
     Еще через пять минут официант поставил на его столик бутылку "Кока-Колы".
     Если Мачадо причастен к их похищению вчера ночью, то где-то поблизости, несомненно, должны быть и остальные, но Анна не заметила никаких признаков чьего-либо присутствия. Никто не слонялся по улице, делая вид, что разглядывает витрины, никто не стоял праздно возле стоек с газетами, никто не сидел в припаркованных у тротуара автомобилях. Анна знала, что следует искать и на что именно следует обращать внимание. Мачадо был один.
     Может быть, остальные поджидают ее в кафе?
     Вполне возможно. Но она учла и этот вариант.
     В шесть сорок пять она включила взятый у Бена телефон и позвонила Мачадо на сотовый.
     На другом конце линии раздался гудок.
     - Si?
     - Это Анна Наварро.
     - Вы что, заблудились?
     - О, боже, этот город такой запутанный, - сказала она, - По-моему, я попала не туда, я вас очень прошу, можете встретиться со мной прямо здесь, где я сейчас нахожусь? Я просто уверена, что я опять потеряюсь! - Она назвала ему кафе, расположенное в нескольких кварталах отсюда.
     Анна проследила, как он встал, оставил сдачу и вышел, не подавая никому из посетителей, находившихся в кафе, каких-либо знаков, ни с кем не советуясь. Она знала, как он выглядит, но он скорее всего не должен узнать ее.
     Он пересек улицу и прошел мимо нее, так что она смогла прекрасно его рассмотреть. Седина оказалась ранней - Мачадо было немногим более сорока, у него были мягкие карие глаза, он производил приятное впечатление. У него не было с собой ни портфеля, ни какой-нибудь папки, один только телефон.
     Она выждала несколько секунд и последовала за ним.
     Мачадо легко отыскал кафе, вошел внутрь. Анна подошла к нему минутой позже.
     - Объясните мне, пожалуйста, что все это значит, - попросил Мачадо.
     Анна рассказала ему, что произошло с ней и Беном накануне вечером. Она внимательно изучала выражение его лица - Мачадо казался встревоженным.
     У Мачадо был угрюмый взгляд, словно у итальянских кинозвезд шестидесятых годов. И очень смуглая кожа. На шее висела тонкая золотая цепочка, еще одна цепочка украшала левое запястье. Между близко посаженными карими глазами пролегала глубокая вертикальная морщина, придававшая ему озабоченное выражение. Обручального кольца на руке не было.
     - Здешняя полиция полностью коррумпирована, вы абсолютно правы, - сказал он. - Они даже наняли меня в качестве консультанта со стороны, поскольку не доверяют сами себе!
     - Неудивительно. - Страх, еще не прошедший до конца после похищения, сменялся гневом.
     - Вы знаете, у нас в Аргентине нет фильмов о героях-полицейских, как у вас, потому что наши полицейские отнюдь не герои. Наши полицейские - подонки. Мне это хорошо известно. Я двадцать один год отработал в Федеральной полиции. А потом вышел на пенсию.
     За длинным столом неподалеку от них какие-то студенты - возможно, целая учебная группа - громко расхохотались.
     - Тут все боятся полиции, - возбужденно продолжал Мачадо. - Жестокости полицейских. Они берут деньги, если кто-то просит их о помощи. Они стреляют в кого хотят и когда хотят. Как вам нравится их форма?
     - Они похожи на нью-йоркских полицейских.
     - Это оттого, что их форма была в точности скопирована с NYPD < New York Police Department - Управление полиции Нью-Йорка> . И это все, что они оттуда скопировали, - на лице Мачадо вспыхнула подкупающая улыбка. - Итак, что я могу для вас сделать?
     - Мне нужно найти человека по имени Йозеф Штрассер.
     Мачадо широко раскрыл глаза:
     - Ну, вы, конечно, понимаете, что этот старый ублюдок живет под другим именем. Я не знаю, где он живет, но могу кое-кого спросить. Это не так легко. Вы разыскиваете его, чтобы добиваться экстрадиции?
     - Нет. На самом деле мне очень нужно с ним поговорить.
     Он выпрямился:
     - Действительно?
     - Может быть, я смогу и сама найти его, но мне нужна ваша помощь. - Она рассказала ему про встречу Бена со вдовой Ленца. - Если Вера Ленц и ее пасынок связаны со Штрассером и они предупредили его по телефону, то скажите, можете ли вы установить, на какой номер они звонили?
     - Да, - сказал Мачадо, - пара пустяков. Могу, конечно, если только вы сможете достать телефон сеньоры Ленц.
     Анна протянула ему полоску бумаги с номером.
     - В Аргентине телефонные компании записывают начало и конец каждого разговора, вызываемый номер и продолжительность разговора. У них это называется системой "Эскалибур". Мои друзья в полиции могут за подходящую цену установить все звонки, сделанные с этого номера.
     И словно в доказательство того, как это просто, он набрал номер, быстро поговорил и продиктовал номер телефона с клочка бумаги.
     - Никаких проблем, - сказал он. - Скоро мы все узнаем. Пойдемте, я куплю вам бифштекс.
     Они прошли несколько кварталов до автомобиля Мачадо - белого "Форда Эскорт", заднее сиденье которого зачем-то было снято. Мачадо отвез ее в старомодный ресторан возле Цементерио де ла Реколета. Ресторан назывался "Эстило Мюнич", его стены были украшены кабаньими и оленьими головами. Пол выложен мрамором, но выглядел, словно тусклый линолеум, потолок покрыт звукоизолирующей плиткой. Усталые официанты медленной шаркающей походкой двигались между столами.
     - Я возьму вам bife de chorizo <Копченая говядина (исп.)>, - сказал Мачадо, - с соусом chimichurri. Jugoso <Сочная (исп.)>. Хорошо?
     - Да, я очень его люблю. А почему вы привели меня именно в ресторан под названием "Мюнич"? В этом есть какая-то символика?
     - Они готовят лучшие бифштексы в Буэнос-Айресе, а наш город знает толк в бифштексах, - он заговорщицки взглянул на Анну. - В Буэнос-Айресе множество ресторанов, в название которых входит Мюнхен - в свое время они были очень модными. Теперь уже их значительно меньше.
     - Теперь здесь не так много немцев.
     Мачадо отхлебнул "карраскал". Его сотовый телефон зазвонил. Мачадо быстро поговорил и сунул телефон в карман.
     - Моя подружка, - извиняющимся тоном объяснил он. - Я рассчитывал, что уже могут поступить какие-то результаты поиска, но их пока нет.
     - Если Штрассер намеревался прожить здесь много лет и надеялся остаться необнаруженным, значит, у него должны быть качественные фальшивые документы.
     - У таких людей, как он, всегда есть качественные фальшивые документы. Долгое время выслеживать их удавалось только Якобу Зонненфельду. Если помните, несколько лет назад ходили слухи, что Мартин Борман до сих пор жив и живет в Аргентине. Это продолжалось до тех пор, пока в Германии не нашли его череп - в Берлине, в тысяча девятьсот семьдесят втором году. При постройке моста копали землю и наткнулись на череп, который был идентифицирован как череп Бормана.
     - Точно?
     - Пару лет назад наконец-то провели тест ДНК. Это действительно оказался череп Бормана.
     - А все тело?
     - Так и не нашли. Я думаю, он был похоронен здесь, в Барилоче, и кто-то перевез его череп в Германию, чтобы запутать преследователей. - В глазах Мачадо сверкнуло веселье. - А знаете, здесь живет сын Бормана. Он католический священник. Честно, я вас не разыгрываю. - Еще один глоток "карраскал". - Это правда. Про Бормана все время ходят разные слухи. Как и про Йозефа Менгеле. После его похорон все стали думать, что он инсценировал собственную смерть. То же самое и с Ленцем. После того как стало известно о его смерти, еще годы ходили слухи о том, что он все еще жив. Потом нашли его кости.
     - Их тоже подвергли тесту на ДНК?
     - Не думаю.
     - А где-нибудь находили его череп?
     - Никакого черепа.
     - Тогда получается, что он вполне может где-нибудь жить и здравствовать.
     Мачадо хохотнул:
     - Тогда ему было бы уже за сто двадцать.
     - Молодыми умирают только хорошие люди. Он скончался от удара?
     - Это официальная версия. Сам я считаю, что Ленца убили израильские агенты. Как вы знаете, когда сюда переселился Эйхман, они с женой взяли себе фальшивые имена, но трое их сыновей носили его настоящую фамилию. Школу посещали трое мальчиков по фамилии Эйхман! Но, как видите, никто не обратил на это никакого внимания. Совсем никто, пока за это дело не взялся Зонненфельд.
     Им принесли бифштексы. "Потрясающе вкусно", - подумала Анна. Она никогда особо не налегала на мясо, но вкус этого блюда заставил ее на сей раз изменить привычке.
     - Ничего, если я спрошу, зачем вам понадобилось побеседовать со Штрассером? - спросил Мачадо.
     - Извините, но этого я вам сказать не могу. Ее отказ вроде бы не обидел Мачадо.
     - Штрассер был одним из разработчиков "циклона-Б".
     - Этот газ применяли в Аушвице.
     - Но использовать его на людях было собственной идеей Штрассера. Он умный парень, этот Штрассер. Он возвысился, придумав более быстрый способ убивать евреев.
     Пообедав, они немного прошлись по улице и зашли в большое кафе "Ла Бьела", расположенное на Авеню Квинтана. После одиннадцати вечера внутри кафе было людно и шумно.
     За чашкой кофе Анна спросила:
     - Вы можете достать мне оружие?
     Мачадо хитро взглянул на нее:
     - Можно организовать.
     - К завтрашнему утру?
     - Посмотрим, что я смогу сделать. Его телефон зазвонил снова.
     На этот раз Мачадо стал что-то записывать на небольшую квадратную салфетку.
     - Его телефон зарегистрирован на имя Альбрехт, - сказал он, окончив разговор, - возраст владельца совпадает. Он использовал свою настоящую дату рождения из метрики. Полагаю, что вы его нашли.
     - Так значит, кто-то звонил ему из дома Ленца.
     - Да. Когда знаешь номер телефона, установить имя и адрес не составляет особого труда. По-моему, его долгое время не было в городе, поскольку с его номера не наблюдалось никаких исходящих звонков на протяжении последних пяти недель. Два дня назад звонки начались снова.
     "Это объясняет, почему до сих пор не появились сообщения о том, что Штрассера убили, как всех остальных, - подумала Анна. - Его не было в городе. Вот почему он остался жив".
     - А что думает по этому поводу ваш источник, - спросила она, - доставший вам информацию?
     - Может быть, он решил, что я планирую, скажем, шантаж.
     - Он может дать знать об этом Штрассеру?
     - Мои партнеры из полиции слишком тупы, чтобы играть в подобные игры.
     - Будем надеяться. - Но ее тревогу было не так-то просто успокоить. - А что насчет этих громил, похитивших нас тогда...
     Он нахмурился:
     - Дети и внуки скрывающихся от правосудия людей не станут со мной связываться. У меня слишком много друзей в полиции, а это для них опасно. Иногда, когда я занимаюсь такими делами, я, приходя домой, включаю автоответчик и слышу Вагнера - такая вот скрытая угроза. Еще они иногда фотографируют меня на улицах. Но это все, что они делают. Я никогда особо не тревожусь по этому поводу. - Он зажег новую сигарету. - И у вас нет причин бояться.
     "Ну да, нет причин бояться, - подумала Анна. - Тебе-то легко говорить".

***

     - Мистер Бартлет прямо сейчас не сможет принять никого, и я не вижу, чтобы он назначал вам встречу, - секретарша говорила ледяным и властным голосом.
     - Я сам назначу для себя встречу - прямо сейчас, - ответил Арлисс Дюпре. - Скажите ему, что он захочет меня увидеть. Это касается нас обоих. Внутренее взаимодействие, понятно?
     - Очень сожалею, мистер Дюпре, но...
     - Ладно, избавлю вас от неприятностей. Просто постучусь в его дверь. Можете известить его об этом, можете этого не делать. Его кабинет там, да? - на круглом, как луна, румяном лице Дюпре заиграла усмешка. - Не парься, девочка, все будет хорошо.
     Секретарша торопливо и тихо заговорила в микрофон головного телефона. Почти тут же она поднялась с места:
     - Мистер Бартлет сказал, что будет рад видеть вас. Я провожу вас к нему.
     Дюпре оглядел спартанское убранство директорского кабинета и почувствовал болезненную вспышку тревоги. Это помещение не было комфортабельной норой типичного офицера-карьериста - кадрового офицера, окружающего себя фотографиями любимых людей и кипами незаполненных бумаг. Глядя на обстановку кабинета, трудно было заметить хоть какие-либо признаки, указывающие на то, что здесь бывают и работают люди.
     - Чем я могу быть вам полезен сегодня, мистер Дюпре? - Алан Бартлет стоял за большим письменным столом, настолько спокойный, что напоминал манекен в отделе офисной мебели. Его вежливая улыбка почему-то показалась Дюпре леденящей, а во взгляде серых глаз, скрытых за большими, будто у летчика, очками, таилось что-то непонятное, не поддающееся расшифровке.
     - Думаю, что много чем, - проронил Дюпре, бесцеремонно усаживаясь на стул из светлого дерева, стоящий напротив бартлетовского стола. - Начнем со всей этой истории с Анной Наварро.
     - Это самая дурная из последних новостей, - заметил Бартлет, - которая может плохо отразиться на нас обоих.
     - Как вы знаете, я не обрадовался, когда вы забрали Наварро из моего отдела, - сказал Дюпре, выражая свое отношение к междепартаментскому распределению временных обязанностей.
     - Тем более вам это должно быть ясно. Скорее всего вам было о ней что-то известно, и поэтому вы решили не слишком откровенничать.
     - Нет, дело не в этом, - Дюпре заставил себя встретиться глазами с твердым взглядом Бартлета. Говорить с этим человеком было все равно, что любезничать с айсбергом. - Если честно, то когда кого-нибудь из моих работников вот так вот, без моего ведома и согласия перемещают - это просто подрывает мой авторитет.
     - Я все же думаю, что вы пришли сюда не для обсуждения ваших личных трудностей или же вашего метода управления коллективом, мистер Дюпре.
     - Черт возьми, конечно, нет, - охотно согласился Дюпре. - Дело вот в чем. Мы, в юстиции, всегда даем своих ребят вам, в ОВВ, для любой работы, которую вы хотите провести. Вы получаете, что вам надо, а мы почти всегда бываем рады и счастливы оттого, что ничего об этом не знаем. Но после вашей нынешней затеи на моем ковре остались жирные пятна. Вы понимаете, о чем я говорю? Вы ставите меня в трудное положение. Я не упрекаю вас, а просто сообщаю, что все это заставляет меня призадуматься.
     - Непривычный для вас вид деятельности, несомненно. Но если вы будете тренироваться, у вас станет получаться все лучше и лучше. - Бартлет говорил, нисколько не пытаясь скрыть презрения к собеседнику; так мог бы держать себя высокопоставленный китайский мандарин.
     - Быть может, я и не самый острый ножик в сарае, - ответил Дюпре, - но увидите: резать я еще в состоянии.
     - Звучит обнадеживающе.
     - Так вот, я хочу сказать, все это весьма дурно пахнет.
     Бартлет демонстративно потянул носом:
     - Это "Аква Велва"? Или "Олд Спайс"? Запах вашего лосьона можно учуять задолго до того, как вы сами появитесь на горизонте.
     Дюпре помотал головой, демонстрируя добродушную растерянность.
     - Короче говоря, я тут немножко порылся кое-где. Узнал кое-что новое о вас и вашей жизни. Я так и не понял, на какие средства вы смогли приобрести огромный кусок Восточного побережья. По-моему, эта вещь значительно дороже, чем может позволить себе на свою зарплату правительственный служащий.
     - Мой дед по линии матери был одним из основателей "Холлеран индастриз". И моей матери это владение досталось по наследству. Тут нет никакого секрета. И, я считаю, нет ничего, достойного внимания. Меня не слишком привлекает светская жизнь. Та жизнь, которую я выбрал, конечно, гораздо проще, но и запросы мои в конце концов тоже достаточно скромны. И что из этого?
     - Да, ваша мать действительно была наследницей Холлерана - об этом я тоже узнал. Надо сказать, для меня это оказалось сюрпризом. Я считаю, нам должен льстить тот факт, что мультимиллионер мог снизойти до работы вместе с нами.
     - Всякий человек должен решать, как ему жить.
     - Да, тут вы правы. Но потом я задумался: что же еще есть такого, чего я не знаю об Алане Бартлете? Пожалуй, довольно много всякой всячины, согласны? Ну, скажем, все эти ваши поездки в Швейцарию. А Швейцария - я в этом уверен, потому что нам, в УСР, постоянно приходится иметь дело с отмыванием денег, - Швейцария всегда вызывает у меня некую тревогу. Так что я стал думать обо всех этих ваших путешествиях.
     Похоже, Бартлета это проняло:
     - Извините?
     - Итак, вы несколько раз ездили в Швейцарию, я прав?
     - Почему вы так думаете?
     Дюпре вытащил из нагрудного кармана пиджака лист бумаги. Он был слегка помятым, но Дюпре положил его на идеально чистый стол Бартлета и расправил. На бумаг