а почтенная матрона, благоухавшая духами "Шалимар".
     Не доходя до конца следующего квартала, Дешнер, одетый в плохо сидевший на нем черный плащ поверх уродливого клетчатого пиджака, остановился перед белым каменным зданием, сходным по внешнему виду с жилым домом. На фасаде здания красовалась неброская бронзовая табличка. На ней были изящным шрифтом выгравированы слова: "ХАНДЕЛЬСБАНК ШВАЙЦ АГ".
     Потянув на себя, Дешнер открыл тяжелую стеклянную дверь.
     На другой стороне улицы, прямо напротив входа в банк находилось уличное кафе, и там под красным зонтиком, украшенным эмблемой "Кока-колы", сидел по-юношески стройный человек. Он был одет в рабочие брюки-комбинезон со множеством карманов и форменную майку американской морской пехоты. За спиной у него висел синий нейлоновый рюкзак. Он пил "оранжину", не спеша потягивая напиток прямо из горлышка бутылки. Одновременно он разговаривал по сотовому телефону и вяло перелистывал музыкальный журнал, время от времени поглядывая через улицу на вход в банк.

***

     Подчиняясь электронному устройству, стеклянные двери раздвинулись, пропустив посетителей, и закрылись за их спинами. Бен и Дешнер на мгновение остановились перед следуюшей парой дверей; затем чуть слышно зажужжал электропривод, и створки тоже разошлись перед ними.
     Вестибюль "Хандельсбанка" представлял собой просторное помещение с мраморным полом и был абсолютно пуст, если не считать блестящего черного стола в дальнем конце зала. За столом сидела женщина с изящной телефонной беспроводной гарнитурой на голове и что-то негромко говорила. Когда посетители вошли, она подняла на них безмятежный взгляд.
     - Guten morgen, - сказала она. - Капп ich Ihnen helfen? <Доброе утро. Могу ли я вам чем-то помочь? (нем.)>
     - Ja, guten morgen. Wir haben eine Verabredung mit Dr. Suchet <Да, доброе утро. У нас договоренность с мистером Суше. (нем.)>.
     - Sehr gut, mein Herr. Einen Moment. - Она чуть слышно проговорила несколько слов в микрофон. - Er wird gleich unten sein, urn Sie zu sehen <Отлично, господа. Минуточку... Он сейчас спустится к вам. (нем.)>.
     - Я думаю, вам понравится Бернар Суше, - сказал Дешнер. - Он банкир старой школы, один из лучших. Не из этих суматошных и невнимательных, вечно спешащих молодых людей, которых в наше время в Цюрихе развелось слишком уж много.
     "А вот это, - подумал Бен, - мне безразлично, будь он хоть сам Чарльз Мэнсон".
     Стальной лифт негромким писком известил о своем прибытии, двери раскрылись, и из лифта вышел крупный сутулый человек в твидовом пиджаке. Широко шагая, он подошел к посетителям и пожал руку сначала Дешнеру, а затем Бену.
     - Es freut mich Dich wiederzusehen, Matthias! <Я рад, что снова вижу вас, Маттиас! (нем.)> - воскликнул он и добавил, повернувшись к Бену: - Очень приятно с вами познакомиться, мистер Хартман. Прошу, следуйте за мной.
     Втроем они вошли в лифт. Из середины потолка за ними следила линза телекамеры. У Суше было приятное малоподвижное лицо, украшенное тяжелыми очками в квадратной оправе, двойной подбородок и объемистый живот. На кармане сорочки была вышита монограмма с инициалами. Из нагрудного кармана пиджака торчал платочек в тон галстуку. "Высокопоставленный чиновник, - подумал Бен. - Твидовый пиджак, а не строгий костюм банкира: он выше таких мелочей, как форма одежды".
     Бен пристально наблюдал за банкиром, ожидая проявлений каких-либо признаков подозрения. Но Суше держался совершенно спокойно.
     Из лифта они вышли в просторную приемную. Пол здесь был покрыт огромным, во все помещение длинноворсовым ковром цвета овсяной каши. Стоявшая здесь мебель была подлинным антиквариатом, не имитацией. Пройдя по мягкому ковру, они очутились возле двери. Суше вставил небольшую карточку, прикрепленную к висевшей у него на шее цепочке, в щель электронного считывающего устройства.
     Сразу же за дверью оказался кабинет Суше - большая, ярко освещенная комната. На длинном столе со стеклянной столешницей не было ничего, кроме компьютера. Суше уселся за этот стол, Дешнер и Бен расположились напротив хозяина кабинета. Тут же в другую дверь вошла женщина средних лет с двумя чашечками кофе-эспрессо и двумя стаканами воды на серебряном подносе и поставила их на стол перед посетителями. Следом за ней явился молодой мужчина, вручивший доктору Суше папку.
     Суше раскрыл ее.
     - Вы, конечно, Бенджамин Хартман, - утвердительным тоном произнес он, переводя совиный взгляд с бумаг на Бена.
     Бен кивнул, чувствуя, как к желудку подступает спазм.
     - У нас имеется служебная документация, удостоверяющая, что вы являетесь единственным наследником бенефициарного владельца этого счета. Вы подтверждаете, что это так?
     - Это так.
     - С юридической точки зрения, я удовлетворен вашими документами. К тому же мои собственные глаза говорят мне, что вы, несомненно, брат-близнец Питера Хартмана. - Он улыбнулся. - Так чем же я могу быть вам сегодня полезен, мистер Хартман?
     Сейфы "Хандельсбанка" располагались в освещенном люминесцентными лампами подвальном помещении с низкими потолками. Эта часть здания нисколько не походила на отделанные в недавнее время роскошные верхние этажи. По сторонам узкого коридора находилось несколько пронумерованных дверей, вероятно, за ними скрывались сейфы величиной с целую комнату. Несколько больших ниш в конце коридора казались облицованными медными плитами, но, подойдя поближе, Бен увидел, что все это дверцы сейфов различных размеров.
     Около ниши с номером 18С доктор Суше остановился и вручил Бену ключ. Он не указал, который из сотен находившихся здесь сейфов принадлежал Питеру.
     - Я думаю, что вы предпочтете сохранить приватность, - сказал он. - Поэтому мы, герр Дешнер и я, оставим вас одного. Когда вы закончите, то сможете вызвать меня по этому телефону, - он указал на белый аппарат, стоявший на находившемся посреди комнаты стальном столике.
     Бен окинул взглядом ряды дверей. Он не знал, что делать. Может быть, это был какой-то тест? Или Суше просто считал, что Бен должен знать номер нужного сейфа? Бен взглянул на Дешнера, который, казалось, заметил его нервозность, но, что любопытно, ничего не сказал. Тогда Бен снова посмотрел на ключ и увидел выбитые на нем рельефные цифры. Ну, конечно же. Так и должно быть.
     - Благодарю вас, - ответил он. - Я готов.
     Швейцарцы удалились, о чем-то переговариваясь между собой. Еще раз осмотрев помещение, Бен заметил установленную под самым потолком телекамеру. Судя по горевшей красной лампочке, она была включена.
     Быстро найдя номер 322 - маленькая дверца на уровне его глаз, - он вставил в замок ключ и повернул его.
     "О, боже, - думал он; его сердце колотилось так, будто готово было выскочить из груди, - что же здесь может быть такого? Питер, что же такое ты тут спрятал, если это стоило тебе жизни?"
     В металлическом ящике лежало нечто, похожее на конверт, сделанный из тонкой жесткой бумаги, похожей на кальку.
     Бен достал конверт - вложенный внутрь документ был очень тонким. Бена слегка затрясло от непонятного безотчетного страха.
     В конверте оказалась всего одна вещь, и это не был отпечатанный на бумаге список.
     Это была фотография форматом приблизительно пять на семь дюймов.
     У него захватило дыхание.
     Снимок запечатлел группу людей, часть из которых была одета в нацистскую военную форму, а часть - в сшитые по моде 1940-х годов костюмы и пальто. Большинство из них можно было узнать совершенно безошибочно. Джованни Виньели, крупный итальянский промышленник из Турина, на огромных заводах которого для итальянской армии изготовлялись дизельные двигатели, железнодорожные вагоны, самолеты. Сэр Хан Детвилер, глава "Ройял Датч петролеум", голландский нефтяной король, прославившийся своей безудержной ксенофобией. Легендарный основатель первой и до сих пор крупнейшей авиакомпании "Америкэн эрлайнз". Некоторые лица Бен не мог опознать, но точно помнил, что видел их в книгах по истории. У части сфотографированных были усы. И среди усатых оказался красивый темноволосый молодой человек со светлыми глазами, стоявший рядом с высокомерным нацистом, по-видимому, в высоких чинах. Этот нацист показался Бену знакомым, хотя он и плохо знал немецкую историю.
     Нет, ради бога, только не он.
     Нациста, чье лицо ему уже приходилось видеть, он не смог опознать.
     А красивый молодой человек... Это был, бесспорно, его отец.
     Макс Хартман.
     На белом поле внизу фотографии было напечатано на машинке: "ZURICH, 1945. SIGMA AG".
     Он вложил фотографию в конверт и сунул его в нагрудный карман. Даже через материю она обжигала ему грудь.
     Теперь у него уже не осталось никаких сомнений в том, что отец лгал ему, лгал на протяжении всей сознательной жизни его сыновей. У него закружилась голова. Из оцепенения Бена вывел резкий голос.
     - Мистер Хартман! Мистер Бенджамин Хартман. К нам поступил ордер на ваш арест! Мы должны задержать вас.
     О, господи...
     Это говорил банкир Бернар Суше. Вероятно, он вошел в контакт с местными властями. Поиск по электронной системе учета прибывающих в страну не мог не показать, что Бен нигде не зарегистрировал своего прибытия. В памяти тут же прозвучал холодный голос Шмида, его до предела откровенные слова: "Если я когда-нибудь узнаю, что вы сюда вернулись, то вы не обрадуетесь".
     Суше стоял рядом с Маттиасом Дешнером, а по сторонам их замерли два охранника, державшие в руках оружие.
     - Мистер Хартман, Kantonspolizei проинформировала меня, что вы находитесь в этой стране незаконно. Это означает, что вы совершаете мошенничество, - заявил банкир. Лицо Дешнера представляло собой маску нейтралитета.
     - О чем вы говорите? - с негодованием спросил Бен. Интересно, они видели, что он засунул фотографию в карман?
     - Мы должны обязательно задержать вас до прибытия властей.
     Бен молча смотрел на него.
     - Ваши действия должны рассматриваться в соответствии с Федеральным уголовным кодексом Швейцарии, - громко продолжал Суше. - Похоже, что вы причастны и к другим правонарушениям. Вы не сможете уйти отсюда, кроме как в сопровождении полиции.
     Дешнер хранил молчание. Выражение, которое Бен заметил в его глазах, больше всего походило на страх. Но все-таки, почему он ничего не говорил?
     - Охранники, будьте добры, препроводите мистера Хартмана в безопасное помещение номер 4. Мистер Хартман, вам не разрешается ничего взять с собой. Тем самым вы объявляетесь задержанным вплоть до официального ареста.
     Охранники подошли поближе, все так же держа пистолеты, направленные на него.
     Бен поднялся и, не шевеля неподвижно висевшими вдоль туловища руками, медленно пошел по коридору; оба охранника шли по бокам чуть позади него. Поравнявшись с Дешнером, он увидел, что поверенный чуть заметно пожал плечами.
     Предостережение Питера насчет того, что половина полицейских в стране находится на жалованье у его врагов. Угроза Шмида: "Если в этот процесс вмешается наше иммиграционное управление, Einwanderungsbehorde, то вы можете подвергнуться административному задержанию сроком на один год, прежде чем ваше дело сумеет добраться до магистрата".
     Бен не мог позволить себе быть арестованным. Его тревожило отнюдь не то, что его могли убить или надолго упрятать за решетку, а то, что и в том, и в другом случае его расследование на этом безвозвратно закончится. Усилия Питера окажутся напрасными. Корпорация одержит полную победу.
     Он не мог допустить такого исхода. Любой ценой.
     Бен знал, что безопасные помещения, die Stahlkammern, предназначались для того, чтобы демонстрировать там владельцам сданные на хранение в банк предметы высочайшей ценности - золото, драгоценные камни, ценные бумаги и тому подобное - в случаях, когда те хотели удостовериться в сохранности своего имущества. Не отличаясь несокрушимостью сейфов, они все же были действительно безопасными, с бронированными дверями и системами наблюдения, не оставлявшими без присмотра ни одного уголка комнаты. Возле двери с надписью "Zimmer vier" один из охранников помахал перед мигавшим красным глазком электронным ключом. Когда дверь открылась, он знаком приказал Бену войти туда; следом вошли оба охранника. После этого дверь закрылась, и три раза щелкнули подчинявшиеся электронике замки.
     Бен окинул взглядом помещение. Комната ярко освещена, очень скудно обставлена; потерять здесь хотя бы один маленький алмазик было бы чрезвычайно трудно. Пол из сланцевых плиток отполирован до темного блеска. На полу стоял длинный стол из идеально прозрачного плексигласа и шесть складных металлических стульев, выкрашенных в серый цвет.
     Один из охранников - крупный и чрезмерно тучный человек, судя по красному мясистому лицу, неизменно придерживавшийся диеты из говядины и пива, - жестом приказал Бену сесть на стул. После небольшой заминки Бен подчинился. Охранники вложили оружие в кобуры, но по их манерам было совершенно ясно, что они без колебаний прибегнут к физической силе, если он откажется повиноваться.
     - Значит, подождем, ja? - с сильнейшим акцентом произнес второй охранник по-английски. Этот человек с коротко подстриженными каштановыми волосами был намного стройнее своего напарника и, как подумал Бен, наверняка намного подвижнее, чем толстяк. И соображать он тоже должен побыстрее.
     Бен повернулся к нему.
     - Сколько они вам здесь платят? Знаете, я очень богатый человек. И, если сочту нужным, могу обеспечить вам очень хорошую жизнь. Вы сделаете услугу мне, а я вам. - Он даже не попытался сколько-нибудь скрыть владевшее им отчаяние: стражи могли либо ответить ему, либо не ответить.
     Более худой громко фыркнул и мотнул головой.
     - Говорите погромче, чтобы вас наверняка было слышно через микрофоны.
     У них не было никаких оснований считать, что Бен сдержит свое обещание, а у него в тех условиях, в которых он находился, не было ни малейшей возможности убедить их в своей искренности. И все же их презрительное удивление само по себе ободрило его: теперь его лучший шанс заключался в том, что они его недооценивают. Бен громко застонал, встал и схватился обеими руками за живот.
     - Сядьте! - решительно приказал один их охранников.
     - Клаустрофобия... Я не могу... не могу находиться... в тесных закрытых помещениях! - каждое следующее слово Бен произносил все более и более надрывным тоном, срываясь на истерику.
     Охранники переглянулись и презрительно рассмеялись - уж они-то не попадутся на такую примитивную удочку.
     - Нет, нет, я говорю серьезно, - все настойчивее выкрикивал Бен. - Мой Бог! Как же мне вам объяснить? У меня... нервный желудок. Мне необходимо немедленно попасть в ванную, иначе... иначе со мной случится скандал! - Он играл роль капризного, слегка чокнутого американца, не боясь довести образ до гротеска. - При стрессах все это случается очень быстро! Мне необходимы мои таблетки! Черт возьми! Мой валиум! Успокоительное. У меня ужасная клаустрофобия - я не могу находиться в замкнутом пространстве. Умоляю вас! - выкрикивая эту чушь, он все сильнее жестикулировал, как будто впадал в панику.
     Тощий охранник ответил на его монолог несколько удивленной, но все же высокомерной полуулыбкой.
     - Все, что нужно, вам дадут в тюремной больнице.
     С безумным, отчаянным выражением на лице Бен шагнул к нему, его взгляд на долю мгновения метнулся к лежавшему в раскрытой кобуре оружию, но тут же вновь уперся в лицо охраннику.
     - Прошу вас! Неужели вы не понимаете! - он размахивал руками уже совершенно дико. - У меня сейчас начнется приступ паники! Мне необходимо в ванную! Мне необходим транквилизатор! - с молниеносной быстротой он выкинул вперед обе руки и выхватил из кобуры короткоствольный пистолет. Затем отскочил на два шага, и на этом представление резко оборвалось.
     - Руки за голову, быстро, - приказал он толстяку. - Или я буду стрелять, и вы оба умрете.
     Охранники переглянулись.
     - А теперь один из вас выведет меня отсюда. Иначе вы оба погибнете. Это хорошее предложение. Соглашайтесь, пока я не забрал его назад.
     Охранники обменялись несколькими словами на своем швейцарском диалекте немецкого языка. Затем худощавый заговорил по-английски:
     - С вашей стороны было бы чрезвычайно глупо пускать в дело эту пушку, если даже вы знаете, как ею пользоваться, в чем я лично сомневаюсь. Вы просидите в тюрьме всю оставшуюся часть жизни.
     Это был не тот тон, который был нужен Бену: осторожный, нервный, но все же не испуганный. Похоже, что охранник не слишком встревожился из-за случившегося. Возможно, Бен слишком хорошо разыграл слабость в своем недавнем спектакле. По выражениям лиц и позам обоих было заметно, что они относятся к нему с изрядной долей скептицизма. Впрочем, он уже знал, что им сказать.
     - Вы думаете, что я не стану стрелять из этой пушки? - совершенно будничным тоном проговорил Бен, не забывая, однако, яростно сверкать глазами. - На Банхофплатц я убил пятерых. Еще пара ничуть не ухудшит моего положения.
     Эти слова действительно напугали охранников; вся снисходительность их поведения немедленно улетучилась.
     - Das Monster vom Bahnhofplatz <Монстр с Банхофплатц (нем.)>, - хрипло пояснил толстый своему напарнику; его лицо перекосила гримаса ужаса; кровь сразу отхлынула от багровых щек.
     - Ты! - рявкнул на него Бен, не желая упускать инициативу. - Выведи меня отсюда. - В считанные секунды толстый открыл дверь своим электронным ключом. - А ты, если хочешь жить, останешься здесь, - грозно приказал Бен худощавому, который, как он все больше убеждался, соображал хуже напарника. Дверь за его спиной закрылась, и три приглушенных щелчка сообщили о том, что засовы электронного замка встали на место.
     Охранник, подпрыгивая, как лягушка, бежал впереди. В таком строю он и Бен стремительно пронеслись по устланному бежевой ковровой дорожкой коридору. Изображение с телекамеры, вероятно, записывалось, направлялось на архивное хранение и анализировалось лишь при необходимости, а не контролировалось в режиме реального времени. Впрочем, узнать, так ли это, было совершенно невозможно.
     - Как тебя зовут? - жестко спросил Бен. - Wie heissen Sie?
     - Лаэммель, - задыхаясь, выговорил охранник. - Кристоф Лаэммель. - Он достиг конца коридора и повернул было налево.
     - Нет, - прошипел Бен. - Не сюда! Нам не нужен парадный подъезд. Веди меня к черному ходу. Служебный вход. Откуда мусор вывозят.
     Лаэммель замер на месте в растерянности. Бен приставил пистолет к его голове позади одного из красных, как свекла, ушей, чтобы тот почувствовал прикосновение холодного металла. Тут же снова оживившись, охранник повел его по задней лестнице, откровенно уродливой, являвшей собой разительный контраст с полированной роскошью предназначенной для публики части банка. Ничем не прикрытые низковаттные электрические лампочки, торчавшие на стенах каждой площадки, едва-едва рассеивали мрак на лестничной клетке, позволяя только различать ступеньки под ногами.
     Тяжелые ботинки охранника загремели по металлической лестнице.
     .- Тише, - приказал Бен; он говорил по-немецки. - Ни звука, а то я устрою очень громкий шум, и это будет последнее, что ты услышишь в своей жизни.
     - У вас нет никаких шансов, - испуганным полушепотом проронил Лаэммель. - Ни одного шанса вообще.
     В конце концов они оказались возле широкой двустворчатой двери, которая выходила на заднюю подъездную дорожку. Нажав на рычажок, Бен убедился в том, что дверь можно открыть изнутри.
     - Вот и конец нашей маленькой совместной прогулке, - сказал он.
     Как ни странно, Лаэммель хмыкнул в ответ.
     - Вы что, думаете, что за пределами этого здания окажетесь в большей безопасности?
     Бен вышел на укрытую тенью, несмотря на пасмурный день, дорожку и сразу же почувствовал освежающее прикосновение прохладного воздуха к своему разгоряченному лицу.
     - Что будут делать Polizei, тебя нисколько не касается, - сказал он, все так же держа пистолет наготове.
     - Die Polizei? - ответил Лаэммель. - Я говорю со