она прервала его.
     - Вы из компании? - голос у нее был испуганный. Компании? Неужели она имела в виду "Сигму"? Если так, то он должен заставить ее говорить.
     - Фрау... Фрау Ленц, боюсь, что я прибыл сюда под фальшивым предлогом.
     Франсиско резко повернул голову к Бену.
     - Я убью вас! - яростно прорычал он.
     - Видите ли, Юрген Ленц попросил меня повидаться с вами, - сказал Бен, игнорируя священника. Он не собирался ничего объяснять. Упоминание об Австрии говорило о том, что он пользовался доверием Юргена Ленца. А если припрет, то он сможет что-нибудь сымпровизировать. Он уже хорошо наловчился в этом занятии. - Юрген попросил меня встретиться с вами и предупредить, чтобы вы были особенно осторожны, вашей жизни может угрожать опасность.
     - Я не фрау Ленц, - надменно ответила женщина. - Я не Ленц уже более тридцати лет. Меня зовут сеньора Акоста.
     - Приношу извинения, сеньора.
     Но высокомерие старухи тут же сменилось страхом.
     - Зачем Ленц прислал вас? Что он хочет?
     - Сеньора Акоста, - начал Бен, - меня попросили...
     - Почему? - спросила она, повысив свой все так же дрожавший голос. - Почему? Вы приехали сюда из Земмеринга? Мы не допустили никакой ошибки! Мы не сделали ничего такого, что нарушало бы соглашение! Оставьте нас в покое!
     - Нет! Мать, замолчите! - крикнул священник.
     О чем она говорила? Соглашение... Неужели именно то, до которого докопался Питер?
     - Сеньора Акоста, ваш сын определенно просил меня...
     - Мой сын? - хрипло переспросила старуха.
     - Именно так.
     - Вы говорите о моем сыне в Вене?
     - Да. Ваш сын Юрген.
     Священник поднялся с места.
     - Кто вы такой? - спросил он.
     - Скажи ему, Франсиско, - потребовала старуха. - Франсиско мой пасынок. Сын моего второго мужа. У меня никогда не было детей. - Ее лицо перекосилось от страха. - У меня нет никакого сына.
     Священник с угрожающим видом наклонился к Бену.
     - Вы лжец, - рявкнул он. - Вы сказали, что вы адвокат по имущественным делам, и теперь вы нам снова лжете!
     Бен лишь покачал головой в ответ.
     - Так вы говорите, что у вас нет никакого сына? - попытался он исправить положение. - В таком случае я очень рад, что оказался здесь. Теперь я вижу, что не потратил впустую мое время и деньги моей фирмы на поездку сюда, в Буэнос-Айрес.
     Священник с негодованием смотрел на него.
     - Кто послал вас сюда?
     - Он не из компании! - каркнула его мачеха.
     - Именно это и есть то самое мошенничество, с которым я должен разобраться, - сказал Бен, придав лицу выражение триумфатора. - Значит, этот Юрген Ленц из Вены... он говорит, что он ваш сын, но на самом деле им не является! В таком случае, кто же он такой?
     Священник повернулся к своей мачехе, которая, похоже, собиралась ответить.
     - Ничего не говорите! - приказал он. - Не отвечайте ему!
     - Я не могу говорить о нем! - решительно сказала старуха и добавила, обращаясь к своему пасынку: - Почему он задает мне вопросы о Ленце? Почему ты пригласил его сюда?
     - Он лжец, он самозванец! - объявил священник. - Вена сначала прислала бы извещение и лишь потом направила бы посыльного! - Он засунул руку за спину, извлек пистолет и направил дуло прямо в лоб Бену.
     - Разве священники так поступают? - спросил Бен, нарушив воцарившуюся тишину. Никакой он не священник. Священник не стал бы тыкать пушкой мне в голову.
     - Я служитель Бога, который защищает мое семейство. А теперь немедленно уходите отсюда.
     Бену в голову внезапно пришла мысль, вроде бы все объясняющая, и он, делая вид, что не обращает внимания на оружие, обратился к старухе:
     - У вашего мужа была другая семья. Сын от другой жены.
     - Вам нечего делать в этом доме, - заявил священник, взмахнув рукой с оружием. - Убирайтесь.
     - У Герхарда Ленца не было никаких детей! - выкрикнула старуха.
     - Тише! - прогремел священник. - Хватит! Ни слова больше!
     - Он изображает из себя сына Герхарда Ленца, - сказал Бен, обращаясь больше к самому себе. - Почему же из всего человечества он выбрал себе в отцы... чудовище?
     - Встаньте! - приказал священник.
     - Герхард Ленц не умер здесь, не так ли? - сказал Бен.
     - Что вы говорите? - полузадушенно пробормотала мачеха.
     - Если вы не уберетесь, я убью вас, - предупредил священник.
     Бен покорно встал, но все равно не сводил глаз со старухи, утонувшей в своем мягком кресле.
     - Значит, слухи были истинными, - сказал он. - Герхарда Ленца не похоронили на кладбище Часарита в 1961 году, не так ли? Он убежал из Буэнос-Айреса, скрылся от преследователей...
     - Он умер здесь! - с отчаянием в голосе заявила старуха. - Были похороны! Я своими руками бросила землю на его гроб!
     - Но вы так и не видели его тела, не так ли? - сказал Бен.
     - Прочь! - рявкнул священник.
     - Почему он говорит мне такие?.. - плачущим голосом воскликнула старуха.
     Ее прервал звонок телефона, стоявшего на буфете за спиной священника. Не отводя от Бена дуло пистолета, тот шагнул направо и схватил трубку.
     - Si?
     Он, казалось, слушал очень внимательно. Бен воспользовался преимуществом, которое давало ему то, что священник отвлекся, и украдкой немного приблизился к нему.
     - Мне необходимо связаться с Йозефом Штрассером, - сказал он старухе.
     - Если вас действительно прислали из Австрии, то вы должны знать, как связаться с ним, - фыркнула она, будто плюнула. - Вы лжец!
     Значит, Штрассер жив!
     Бен придвинулся еще на несколько дюймов ближе к священнику, продолжая разговор с его мачехой.
     - Меня самого обманули... Человек выдавал себя за другого! - в том, что он говорил, не было на самом деле никакой логики, его слова ничего не объясняли, но он к этому и не стремился; ему хотелось лишь еще больше смутить старуху и сбить ее с толку.
     - Я получил подтверждение, - сказал священник, положив трубку. - Это Вена. Этот человек мошенник. - Он взглянул на Бена. - Вы лгали нам, мистер Хартман, - объявил он.
     При этом он на какое-то мгновение перевел взгляд дальше, за спину Бена, и Бен немедленно воспользовался этим. Он схватил запястье правой руки священника, в которой тот держал пушку, и изо всей силы вывернул руку, а другой рукой в тот же миг вцепился в горло Франсиско, держа напряженные указательный и большой пальцы буквой V. Старуха испуганно закричала. Застигнутый врасплох священник вскрикнул от боли. Пистолет выпал из его руки и с грохотом упал на пол.
     Одним мощным движением Бен повалил священника на пол и еще сильнее сдавил его глотку. Он чувствовал, как под его ладонью подался в сторону прочный хрящ гортани. С полузадушенным криком человек растянулся на выложенном плиткой полу; его голова была вывернута неестественным образом, но он все равно пытался отбросить противника, высвободить левую руку, придавленную к полу у него за спиной весом двух крепких мужчин. Хотя он и задыхался, но все же сопротивлялся отчаянно. Каким-то странным жестом - тыльными сторонами ладоней - старуха закрыла лицо.
     Пистолет! Подобрать эту чертову пушку!
     Бен еще сильнее надавил левой рукой на горло противника и ударил его коленом в живот, целясь в солнечное сплетение. Священник невольно громко выдохнул, и Бену стало ясно, что он не промахнулся. Темные глаза священника закатились, так что стали видны только белки. Он был на мгновение парализован ударом. Бен схватил с пола пистолет и приставил ко лбу священника.
     Он взвел курок.
     - Только пошевелитесь, и вы мертвы!
     Тело священника тут же расслабилось.
     - Нет, - сдавленно прошептал он.
     - Отвечайте на мои вопросы! Говорите правду, если хотите жить!
     - Прошу вас, не делайте этого. Я слуга Господа!
     - Конечно, - презрительно бросил Бен. - Как мне найти Йозефа Штрассера?
     - Он... Я не знаю... Умоляю... мое горло!
     Бен ослабил нажим - совсем немного, лишь настолько, чтобы дать Франсиско возможность дышать и говорить.
     - Где Штрассер?!- прогремел он. Священник с усилием набрал в грудь воздуха.
     - Штрассер - я не знаю, как найти Штрассера... Он живет в Буэнос-Айресе, больше я ничего не знаю! - из-под ног мужчины по полу потекла маленькая струйка мочи.
     - Дерьмо собачье! - заорал Бен. - Или вы дадите мне его адрес или телефон, или у вашей мачехи не останется никого, кто позаботился бы о ней!
     - О, нет, прошу вас! - воскликнула старая вдова, все так же сидевшая, съежившись, в своем кресле.
     - Если... если вы убьете меня, - выдохнул священник, - то вы не выберетесь из Буэнос-Айреса живым! Они выследят вас... они сделают с вами такое... вы будете... вы будете завидовать мертвым!
     - Адрес Штрассера!
     - Я не знаю его, - ответил священник. - Пожалуйста! У меня нет никакой связи со Штрассером!
     - Не лгите, - сказал Бен. - Вы все знаете друг друга. Вы все связаны одной сетью. Если бы вам понадобилось связаться со Штрассером, то вы нашли бы способ.
     - Я ничего собой не представляю! Если вы убьете меня, то ничего не выиграете. А они найдут вас!
     Бен мельком подумал, кто же такие эти "они", но вопрос задал другой.
     - Кто такой Юрген Ленц? - спросил он, надавив стволом пистолета на лоб священника. Из-под металла выступили несколько капель крови: он прорвал кожу.
     - Он... прошу вас... он очень сильный человек, он управляет... владеет ее домом, ее собственностью, этот человек, который называет себя Юргеном Ленцем...
     - Так, кто же он на самом деле?
     - Опустите оружие и отойдите от него.
     Голос негромкий, спокойный, с сильным испанским акцентом, - раздался из двери, находившейся прямо за спиной Бена. Там стоял высокий человек, державший в руках обрез охотничьего ружья. Он был одет в зеленые слаксы из толстой материи и рабочую рубаху. Широкоплечий, с высокой грудью, очень сильный с виду мужчина лет тридцати, плюс-минус два-три года.
     - Роберто, на помощь! - крикнула вдова. - Спасите моего Франсиско! Немедленно прогоните отсюда этого человека!
     - Сеньора, я должен убить этого наглеца? - спросил Роберто.
     По его поведению Бен сразу понял, что он выстрелит без малейшего колебания. Бен растерялся, не зная, что делать дальше. Священник, ко лбу которого приставлен пистолет, был заложником, но Бен знал, что не сможет заставить себя нажать на спусковой крючок. И если даже он сделает это, человек с обрезом пристрелит его прежде, чем он успеет глазом моргнуть.
     "Но я все еще могу блефовать", - сообразил он.
     - Роберто, - каркнула старуха, - поторопитесь!
     - Уберите оружие, или я буду стрелять, - сказал молодой человек. - Мне все равно, что случится с этим мешком дерьма. - Он указал на священника.
     - Да, но сеньоре не все равно, - возразил Бен. - Мы опустим оружие одновременно.
     - Хорошо, - согласился молодой человек. - Уберите пушку от его головы, встаньте и уходите отсюда. Если хотите жить. - Он опустил обрез, направив его дуло в пол, а Бен убрал пистолет от головы священника и медленно поднялся на ноги, тоже держа пистолет стволом вниз.
     - А теперь идите к двери, - приказал человек.
     Бен, пятясь, направился к выходу; в правой руке он держал пистолет, а левой шарил в воздухе за своей спиной, чтобы не наткнуться на препятствие. Молодой человек вышел вслед за ним в вестибюль; обрез он так же держал опущенным вниз.
     - Я всего лишь хочу, чтобы вы ушли из этого дома, - спокойно произнес Роберто. - Если вы еще когда-нибудь появитесь здесь или поблизости, вас убьют, как только заметят.
     Священник тяжело уселся на полу; вид у него был измученный и оскорбленный. Бен выбрался из открытой калитки - то ли священник оставил ее незапертой, то ли через нее вошел Роберто - и захлопнул ее за собой.
     Через несколько секунд он опрометью бежал прочь.

***

     Анна расплатилась с водителем такси и вошла в маленькую гостиницу, расположенную на тихой улице в районе Буэнос-Айреса, носившем название Ла-Реколета. "Это, - с тревогой думала она, - совсем не то место, где молодая женщина, путешествующая в одиночку, легко сможет остаться незамеченной".
     Консьержка приветствовала ее по имени, что еще больше встревожило Анну. Сегодня с утра они с Беном зарегистрировались в этой гостинице, явившись туда порознь с разницей в несколько часов. И заказывали себе номера они тоже по отдельности и в разное время. То, что они жили в одной гостинице, имело определенный смысл, но в то же время и увеличивало риск.
     Тележка горничной стояла прямо возле двери ее номера. Некстати. Анна надеялась побыть в одиночестве, пролистать свои папки, сделать несколько телефонных звонков, а теперь ей придется подождать. Войдя в номер, она увидела, что девица склонилась над ее открытым чемоданом.
     Она вытаскивала папки из кожаного портфеля Анны.
     Анна резко остановилась в дверях. Девица оглянулась, увидела ее и швырнула папки и портфель обратно в чемодан.
     - Что, черт возьми, ты тут делаешь?! - воскликнула Анна, надвигаясь на нее.
     Девица принялась с негодованием отругиваться по-испански, извергая целые потоки горделивых фраз. Анна вышла вслед за ней в коридор, продолжая требовать, чтобы та сказала, что она делала с ее вещами.
     - Eh, que haces? Ven para аса! Que cuernos haces revisando mi valija <Что ты тут делаешь? Ну-ка, иди сюда! Какого черта ты копалась в моих бумагах? (исп.)>?
     Анна попыталась прочитать имя на значке, приколотом к форменному халату, но женщина внезапно повернулась и, сломя голову, пустилась бежать по коридору.
     Это была не простая воровка. Она действительно рылась в бумагах Анны. Знала она английский язык или нет, неважно; скорее всего ее наняли для того, чтобы она выкрала любые документы, бумаги, записки.
     Но кто ее нанял?
     Кто, вероятнее всего, мог знать, что Анна находится здесь, а также, что она расследует? Возможно, за ней вели наблюдение - но кто?
     Кто вообще знает, что я нахожусь здесь? Деннин, да, но мог ли он рассказать об этом кому-нибудь еще, скажем, кому-то из коллег?
     Или же Перальта, представитель Интерпола, сумел вычислить, кто она такая? Действительно, не могло ли так случиться?
     Как только она протянула руку к телефону, стоявшему на тумбочке у кровати, тот зазвонил. Кто бы это мог быть? Менеджер гостиницы, желавший попросить прощения за поведение своих служащих? Или Бен?
     Анна подняла трубку.
     - Алло?
     В трубке было мертвое молчание. Впрочем, нет, не молчание, а знакомое шипение ленты подслушки. А потом раздались слабые, неясные голоса; через несколько секунд громкость увеличилась, и звук сделался совершенно ясным.
     Анна почувствовала, что ее щекам сделалось горячо от прилива адреналина.
     - Кто говорит?
     А затем она по первым же звукам узнала голос:
     "А если посмотреть иммиграционные документы? В которых зарегистрированы все люди, прибывшие в страну в сороковые и пятидесятые годы?" - Это был ее собственный голос. А отвечал ей мужчина. Перальта.
     По телефону кто-то воспроизводил запись ее разговора с Перальтой.
     Они слышали все, и они - кем бы они ни были - точно знали, кто она такая и что ей нужно.
     Она сидела на краю кровати, ошеломленная и напуганная. Теперь не осталось никаких вопросов: о ее присутствии здесь стало известно, несмотря на все принятые меры предосторожности. Воровка-горничная вовсе не была самостоятельным игроком.
     Телефон зазвонил снова.
     Ощущая, как по всему телу от страха пробежали мурашки, она схватила трубку.
     - Да?
     "Мы хотим показать новую Аргентину. Страну, в которой такие люди, как вы, стоят на страже закона. Страну, где обеспечение правопорядка находится на современном уровне, где уважают права человека ..." - Ее собственный голос, пусть с металлическим отзвуком, но все равно безошибочно узнаваемый, записанный при помощи неизвестно какого, но явно вполне современного подслушивающего оборудования.
     Щелчок.
     Взволнованная поведением горничной, Анна оставила дверь открытой; и сейчас она поспешно вскочила и кинулась запирать ее. В коридоре никого не было. Она закрыла дверь, повернула ключ на два оборота и вдобавок еще накинула цепочку.
     Потом она бросилась к окну: тяжелые гардины были раздвинуты, и Анна понимала, что является легкой мишенью для стрелка, который решит устроиться в любом из окон высоких зданий, расположенных на противоположной стороне улицы. Она резкими движениями задернула занавески, чтобы лишить кого бы то ни было возможности заглядывать в ее номер.
     Телефон снова зазвонил.
     Она медленно подошла, поднесла трубку к уху, ничего не говоря.
     "Я не смогла бы стать тем, кто я есть, если бы позволяла себе отступать..."
     - Звоните больше, - в конце концов она заставила себя не просто выговорить эти слова, но еще и произнести их спокойным, небрежным тоном. - Мы отслеживаем звонки.
     Но никто ее не слушал. В трубке раздавалось только унылое шипение магнитофонной ленты.
     Она нажала кнопку телефона и, прежде чем он мог успеть снова зазвонить, выбежала к стойке портье.
     - Я получила непристойные телефонные обращения, - сказала она по-английски.
     - Непристойные?.. - не понимая, повторила телефонистка.
     - Amenazas, - повторила Анна по-испански. - Palabrotas <Угрозы. Оскорбления (исп.)>.
     - О, сеньорита, мне так вас жаль. Может быть, вы хотите, чтобы я позвонила в полицию?
     - Я хочу, чтобы вы принимали все звонки в мой номер.
     - Да, мэм, конечно.
     С минуту подумав, Анна достала из кошелька вырванный из блокнота сложенный листок бумаги. На нем она нацарапала номер телефона местного частного сыщика, которого порекомендовал ей Деннин, когда она звонила ему из аэропорта Схифол. Деннин заверил ее, что это надежный, высококвалифицированный, имеющий контакты с властями и при всем при том совершенно честный человек.
     Она позвонила из номера и долго слушала гудки в трубке.
     В конце концов заговорил автоответчик. Серхио Мачадо представился и произнес название своего агентства. После звукового сигнала Анна назвала свое имя и номер телефона, а также упомянула Деннина. После этого она позвонила телефонистке и распорядилась соединять ее номер лишь в том случае, если позвонит Серхио Мачадо.
     Ей нужен был кто-то хорошо осведомленный, находчивый и, что самое главное, заслуживающий доверия. Нельзя рассчитывать куда-то попасть и что-нибудь узнать, если у тебя нет надежного контакта в правительственной бюрократии, а как раз его она не имела.
     Она пошла в ванную, сполоснула над раковиной лицо сначала холодной водой, затем горячей. Зазвонил телефон.
     Неуверенными шагами, словно в ступоре, она направилась к тумбочке, стоявшей около кровати.
     Телефон прозвонил еще раз, затем еще.
     Она стояла около телефона, смотрела на него и решала как же ей поступить. Она подняла трубку.
     Ничего не говорила, молча ждала.
     Тишина.
     - Алло, - произнес наконец мужской голос. - Кто-нибудь есть дома?
     - Да, - негромко, с трудом заставляя пересохший язык повиноваться, ответила она.
     - Это Анна Наварро?
     - Кто это? - она постаралась заставить свой голос звучать нейтрально.
     - Это Серхио Мачадо, вы только что звонили мне. Я ходил за почтой и сразу же, как только вернулся, перезвонил вам.
     - О, боже. Прошу меня извинить, - облегченно вздохнула она. - Я только что получила целую серию скверных звонков и подумала, что это может быть еще один такой же.
     - Что вы имеете в виду под "скверными звонками"? Тяжелое дыхание и что-то в этом роде?
     - Нет. Ничего подобного. Это слишком сложно, чтобы сейчас вдаваться в подробности.
     - У вас какие-то неприятности?
     - Нет. Да. Впрочем, я даже точно не знаю. В любом случае благодарю вас за звонок. Дэвид Деннин сказал, что вы, вероятно, могли бы помочь мне.
     - Вы, несомненно, не откажетесь выпить чашечку кофе? Совсем не того дерьма, которое вы пьете в Штатах. Настоящего кофе.
     - Да, конечно, с удовольствием. - Ее волнение стало чуточку слабее.
     Они договорились встретиться в начале вечера в