на полгода. Когда спокойно можно  найти  фирму,
которая гарантирует двухлетнее обслуживание. А одно и то же объявление -
это не правда, мы ведь делали и комикс, и с фотографией, и статью - нет,
я разберусь с рекламным отделом.
   - Ну так и разберись! Ходишь неизвестно где, а меня  из-за  этого  на
части рвут. Приезжали из "Фантома" - как это получилось, что они  купили
полосу в "Известиях", заплатили бешеные деньги, а информацией по ТВ и  в
других газетах это не было подкреплено? Считай, денежки улетели впустую.
Ты же умная, ты же знаешь, что так не годится!
   - Я знаю. Я три раза прочитала шестисотстраничный монументальный труд
Сэндиджа-Фрай-бургера на английском языке о теории и практике рекламы. Я
убедилась, что в нашей жизни этот  бестселлер  сотрудников  американских
рекламных фирм мало применим. Я знаю, что одиночное объявление, даже  на
развороте, газеты, тонет и не запоминается.  Я  знаю,  какой  сектор  на
полосе наиболее привлекает внимание.  Знаю,  что  сексуальные  мотивы  и
давление на инстинкт  самосохранения  в  рекламировании  потребительских
товаров весьма эффективны, знаю, что два маленьких  объявления  в  одном
газетном номере на разных страницах достигают цели  лучше,  нежели  одно
большое.
   Но я не знаю, как мне одновременно  следить  за  рекламной  кампанией
"Фантома",  удовлетворять  причудливые  запросы  "Монтеррея",   сочинять
сценарий для новой серии клипов банка  "Альянс"  и  заниматься  поисками
Дарьи Лозинской!
   - Подожди, не ори, - заткнул меня Потапов на полуслове. Я забыл  тебе
отдать баксы. Держи. - И он вложил в мою руку белый конверт. - Это  тебе
на случай расходов, на бензин и  подкуп  возможных  свидетелей.  Дмитрий
Васильевич просил передать, а я забыл. Здесь тысяча зеленых.
   - Наорать ты никогда не забываешь.
   - Разговорчики в строю! Беги, шурши. Если ты эффектная  женщина,  это
еще не дает тебе права так высокомерно разговаривать со старым, больным,
замученным клиентами директором рекламного агентства.
   Домой я попала только  в  десять  вечера,  потому  что  после  работы
заехала к Дашиной подруге Лене.
   Двухкомнатная  квартирка  неудачной  планировки  в  старом  доме   на
Люсиновской улице являла собой разительный контраст особняку, в  котором
я побывала сегодня утром.
   Старые блеклые обои, шкаф без ножек, забитый книгами на  прогнувшихся
полках, разбитый паркет и  круглый  стол,  накрытый  зеленой  скатертью.
Бабушка Лены,  Антонина  Степановна,  в  шерстяном  платье  с  кружевным
воротничком и брошью из финифти, отложив в сторону  свежеизданный  томик
Довлатова,  напоила  меня  чаем  из  уникального  опакового  чайника  со
старинной миниатюрой на боку. Здесь было хорошо и  уютно.  Из  открытого
окна доносилось  стрекотание  кузнечиков,  легкая  штора  поднималась  и
опускалась от вечернего ветерка, а полосатая кошка  Мурка  с  невыносимо
зелеными глазами доверчиво заглядывала мне в лицо, видимо учуяв,  что  я
являюсь  владелицей   прекрасного,   породистого,   откормленного   кота
Антрекота - любителя юных полосатых  граций.  Узнав,  что  я  работаю  в
рекламном агентстве, Антонина Степановна пустилась в долгие  рассуждения
о вреде недобросовестной  рекламы.  Она  сама  полгода  назад,  прочитав
объявление в газете "Труд"  о  продаже  лекарств,  перечислила  половину
пенсии на абонентный ящик какой-то фирме. И потеряла  терпение,  ожидая,
когда же принесут посылку с драгоценными пилюлями. Доверчивая! Я  так  и
не смогла убедить ее, что  средства  информации  не  могут  отвечать  за
мерзопакостное поведение некоторых предприятий-однодневок...
   Эванжелина смотрела телевизор и покусывала салями из полуразвернутого
золотистого пакета. Очевидно, она уже пресытилась нашей пищей.  Антрекот
валялся рядом на кровати и обмахивал хвостом Эванжелинину поясницу.
   - Бросила меня, - обиженно протянула Эванжелина. - Антрекот, конечно,
блестящая компания, но я ведь по  тебе  соскучилась.  Возьми  отпуск  на
неделю!
   - И тогда мой начальник  проделает  со  мной  такой  же  опыт,  какой
проделывают нелюбимые тобой американцы с колбасками  во  время  барбекю:
они поджаривают их на  решетках.  Помнишь,  сегодня  утром  объявили  об
исчезновении девушки в вишневом костюме?
   - Угу.
   - Я веду частное расследование.
   Эванжелина  изумилась  и  рассталась  с  колбасой,  которую  тут  же,
воспользовавшись удачным моментом, схватил Антрекот.
   - И зачем тебе это надо?
   - Не знаю, - честно призналась  я,  -  но  я  уже  заработала  тысячу
долларов. Вроде бы.
   - Я  дам  тебе  две  тысячи,  чтобы  ты  провела  неделю  со  мной  и
посоветовала, как мне дальше вести себя с мужем. - Эванжелина попыталась
вернуть салями, Антрекот же старался как можно  быстрее  отгрызть  кусок
побольше.
   - Неужели тебе не жаль девочку? Посмотри фотографию.
   - Мне жаль девочку, но ты ей уже ничем не сможешь помочь.
   Эванжелина была права. С  самого  начала  затея  с  моим  участием  в
расследовании казалась чем-то несерьезным.
   - Каяться мне поздно. Я уже  ввязалась.  Послушай  грустную  историю.
Девочка Даша живет с родителями. Тебя, конечно, роскошью не удивишь,  но
сегодня я побывала у них дома, и это впечатляет. Несмотря на возможность
проводить половину года в английском колледже, а другую  половину  -  на
Канарских  островах,  энергичная  и  самостоятельная  Даша  каждое  утро
уезжает на работу в  темно-синем  "БМВ"  с  водителем.  А  работает  она
переводчиком  в  туристической  фирме  "Балтика".   Директор   фирмы   -
коренастый, толстенный, краснолицый тип, с маленькими хитрыми  глазками,
рыжеватыми волосами, нагловатой секретаршей  в  приемной  и  фотографией
жены и двух детей на столе - это  нынче  модно.  Если  бы  мне  пришлось
разрабатывать рекламную стратегию для этого предприятия, то я была бы  в
затруднении. Эти зарубежные туристические бюро скрупулезно  сегментируют
рынок, пытаясь найти свою специфическую нишу, и занимаются чем-то одним:
или организацией нестандартных  спортивных  соревнований,  или  туризмом
инвалидов, или специальными проектами для любителей иностранной музыки и
живописи, или экзотическими круизами на  яхтах.  А  представитель  бурно
развивающейся последние семь лет  в  России  индустрии  туризма  Василий
Эдуардович берется за все, что может принести хоть какую-то  выгоду.  Он
отправляет челноков в шоп-туры по Эмиратам, Польше и Турции,  паломников
- к святым местам, бизнесменов - в Швейцарию открывать счета в банках  и
покупать недвижимость. В  то  же  время  пронырливый  владелец  турфирмы
ухитряется  принимать  группы  иностранцев  из-за  рубежа   и   посильно
удовлетворять их. Это, что  касается  предприятия,  где  работала  Даша.
Далее. Нина Ивановна,  мама,  убитая  в  данный  момент  горем  женщина,
основательно пополняет капиталы Джанфранко Ферре и Кельвина  Клайна,  но
не по велению души, как это можно сказать о  тебе,  а  по  необходимости
соответствовать роли жены преуспевающего банкира. Разбогатели они, по ее
словам,  совсем  недавно.  Дашин  папа,  Дмитрий  Васильевич,   внезапно
покоривший Эверест благосостояния, работает день и ночь во благо  мелких
и крупных инвесторов своего банка , а потому  взору  недоступен.  Дашина
подруга Лена - парикмахер. Сейчас она находится на конкурсе парикмахеров
в Питере, плетет каштановые корзиночки из  волос  моделей  в  борьбе  за
золотую медаль. Именно Елена последний раз видела Дашу на вокзале  -  та
собиралась в Тверь к своему парню Валерию. Теперь о Валере. Он художник,
но не бедствующий, так как уже успел подарить нашей  сероглазой  малышке
норковую шубу...
   - Ого! - присвистнула Эванжелина.  -  Тогда  он  по  совместительству
должен быть и наложником своего мецената, чтобы иметь такие деньги...
   - Не говори пошлостей. У тебя развращенное сознание.  В  общем,  Даша
доехала до Твери и позвонила маме. А богатый художник Валера утверждает,
что она к нему не приезжала и даже не звонила. Поедешь со мной в Тверь?
   - А что, живописец молод и хорош собой?
   - Пока не знаю. И кстати, Нина  Ивановна  сказала,  что  Даша  каждую
неделю, как часы, ходила в косметологию.  Там  я  побывала.  Исчезнувшая
красавица не появлялась примерно полгода.  И  еще  я  нашла  целлофан  с
миллионом одноразовых шприцев и вот  это...  -  Я  протянула  Эванжелине
маленький  пакетик,  куда  заботливо  ссыпала  микроскопические  осколки
стекла из Дашиной корзины для бумаг.
   - А что это? Стеклышки какие-то!
   - Эванжелина, это разбитые носики ампул! Тут  что-то  было.  Какое-то
лекарство.
   - Или наркотики!!! - закричала Эванжелина. - Я все  поняла.  Девчонка
сидела на игле, запуталась, влезла в долги, и ее убили!
   Я не успела последовательно разрушить стройную версию Эванжелины, так
как прозвенел звонок входной двери. Антрекот сорвался с места и помчался
встречать гостей, стуча маникюром по  паркету.  Мы  переглянулись.  Дело
приближалось к полуночи.
   Не без трепета я открыла дверь (сейчас у  грабителей  вошло  в  моду,
вместо   сообщения,   что   пришли   грабить,   просто    стрелять    по
квартиросъемщикам из автомата  Калашникова).  На  пороге  стоял  высокий
вихрастый парень лет двадцати двух, с отрешенным взглядом, в  джинсах  и
тонком легком свитере.
   - Здравствуйте, - улыбнулся он, - простите  за  ночное  вторжение.  Я
Валерий. Пришел объясниться...
   Эванжелина оттолкнула меня в сторону ("Таня, как ты медлительна!")  и
широко распахнула дверь:
   - Заходите, заходите, мы просто обожаем принимать юных посетителей  в
промежутке с одиннадцати вечера до четырех утра.
   - Не желаете отбивную? - распиналась Эванжелина на кухне.  -  Мы  как
раз собирались ужинать.
   (Мы уже давно поужинали бутербродами с чаем.)
   В  сердце  мне   закралось   подозрение,   что   истощенный   работой
американский мужчина не  в  состоянии  доставлять  полноценные  ощущения
цветущей русской женщине требовательного возраста. Поэтому  и  находится
сейчас Эванжелина на  своей  исторической  Родине  и  нежно  взирает  на
малолетнего ясноглазого художника. Сексуальная маньячка.
   Мальчик не краснел и не смущался и даже не пытался остановить процесс
приготовления   ночного   ужина.   Эванжелина   интенсивно    разгружала
холодильник, который сама же до  этого  набила  привезенными  из  Штатов
полуфабрикатами.
   Валерий непринужденно вписался в интерьер моей полуразрушенной  кухни
и  спокойно  наблюдал  за  метаниями  Эванжелины.  Эванжелинина   грудь,
предусмотрительно  освобожденная  от  бюстгальтера  ввиду  надвигающейся
ночи, не поспевала  за  владелицей  и  волновалась  под  тонким  атласом
пеньюара при каждом прыжке Эванжелины от холодильника к плите. Антрекот,
истосковавшийся по мужскому обществу, уверенно покорял крепкое джинсовое
колено парня. Я  отметила  про  себя  и  нежный  румянец,  и  прекрасный
разворот плеч, дорисовала рядом Дашку и получила трогательную парочку из
романтической средневековой мелодрамы.
   - Не надо ужина, - наконец-то подал голос нарушитель  спокойствия.  -
Давайте просто чаю попьем.
   Как ни странно, это не звучало нагло. Так же не  казался  наглым  его
полный искреннего восхищения взгляд,  скользивший  по  умытому,  чистому
лицу Эванжелины и ее открытой шее. Валерий,  видно,  совсем  забыл,  что
пришел объясняться.
   - Как бы я хотел вас нарисовать, - заговорил юный  эстет,  так  и  не
отрывая глаз от моей подруги. - Но вдруг вся  эта  прелесть  ускользнет,
едва я коснусь холста кистью? Нет, конечно, лучше смотреть живьем.  Если
поместить вас в раму, как в музее...
   - Она передвижница, - недовольно заметила я. - Ходит по улицам, чтобы
побольше народу приобщилось к прекрасному...
   Еще не хватало, чтобы мою Эванжелину показывали в музее, как хорька в
зоопарке.
   - Нина Ивановна дала мне ваш  адрес.  Попросила  заехать  и  все  вам
рассказать.
   - Наконец-то вы об этом вспомнили!
   - Таня, ну  что  ты  сердишься!  -  бросилась  Эванжелина  на  защиту
младенца.
   - Извините меня, - легко согласился Валера, - я просто  растерялся...
Я ведь думал увидеть здесь какую-нибудь тетку в очках-линзах,  отставную
криминалистку, практикующую  сбором  информации  о  пропавших  мужьях  и
утерянных болонках. Вошел, а здесь вы...
   - Ближе к делу.
   - Ну, Таня,  -  осуждающе  посмотрела  на  меня  Эванжелина,  намекая
изменить тон.
   Я в очередной раз убедилась, что одним из  существенных  ингредиентов
характера моей подруги является  ее  непоколебимая  женственность.  Даже
редкие ругательства на ее устах превращаются в ласковый укор,  а  ругать
саму Эванжелину  -  бесполезный  номер.  Она  будет  хлопать  ресницами,
безоговорочно признает свою вину и сдастся на милость победителя.
   Вот и сейчас я почувствовала, что  в  глазах  стороннего  наблюдателя
выгляжу турецким салатом "Дарданел", где едкий красный  перец  заправлен
концентрированным уксусом,  а  Эванжелина  -  кроткая  белая  голубка  с
пальмовой ветвью в клюве, защитница осуждаемых.
   - Извините, пожалуйста, - повторил Валерий. - В  общем,  мы  с  Дашей
расстались месяц назад. Раньше мы часто проводили совместные уик-энды за
городом, у нас есть под Тверью живописные места. И я бы  ни  за  что  не
расстался с нею сам, но она меня оставила. Бросила.
   Легкость, с которой он поведал нам о разлуке с Дашей, не сочеталась с
горькой усмешкой, искривившей его губы.
   - И она не звонила мне в эту  субботу.  И  не  приезжала.  Я  был  бы
счастлив, если бы это произошло. Вот и все.
   Эванжелина  загрустила.  Не  сомневаюсь,  что  сейчас  она   искренне
переживала несчастную судьбу молодого человека.
   - А вы не собирались пожениться?
   - Я бы с удовольствием, и пару лет назад это было бы  возможно,  хотя
ей тогда еще не исполнилось и семнадцати, а  в  настоящее  время,  после
того как ее отец перешел  в  категорию  "новых  русских",  это  было  бы
откровенным мезальянсом. Она стала несколько амбициозна, я  не  смог  бы
обеспечить ее запросов. Пока я не в  состоянии  заработать  такое  дикое
количество денег.
   - Не  понимаю.  По  словам  Нины  Ивановны,  вы  весьма  обеспеченный
человек.
   - Нина Ивановна хорошо ко мне относится. Но если у Дашки  хватит  ума
не выпрыгивать замуж за вульгарного толстосума на иномарке  -  а  у  нее
хватит ума, - то я стану знаменитым и, следовательно,  богатым.  В  свое
время.
   "Наивный ребенок, полный иллюзий. Жизнь тебя обломает",  -  донеслось
из-под стола скептическое урчание Антрекота. Он уже завладел куском мяса
и сейчас хрустел челюстями и ушами.
   - У вас  были  близкие  отношения?  -  спросила  Эванжелина,  и  ярко
вспыхнувшие щеки подсказали, что она имеет в виду. Меня повергла  в  шок
такая  вопиющая  бестактность.  Привыкла  в   своей   Америке   задавать
прямолинейные вопросы о самом интимном.
   - Нет, - ни капли не смутился Валерий, - а  зачем?  Нам  и  так  было
интересно вдвоем. Конечно, для тех, кому нечего сказать друг другу, секс
- наиболее эффективный способ убить время.  Перескакивать  через  первую
стадию сближения, когда о сексе еще не  может  быть  и  речи,  -  значит
лишать  себя  самых  приятных,  нежных  и   трепетных   ощущений.   Даша
представляется мне тугим розовым бутоном в  каплях  утренней  росы.  Она
свежая, чистая, естественная, и все в ней гармонично. Вы ее видели.  Она
вызывает желание оберегать, а не владеть...
   Ответом художнику было наше изумленное  молчание.  Вот,  оказывается,
как  обстоят  дела.  А  мы-то  с  Эванжелиной  полагали,  что  молодежь,
насмотревшись  американских  фильмов,  сейчас  только  и  занята  бодрым
сотрясанием родительских кроватей.
   - Ну если у вас нет вопросов, то я пойду.
   - Постойте, - воскликнула Эванжелина, - а как же норковая шуба?  Ведь
на шубу-то ты деньги нашел?
   Валера удивился:
   - Почему норковая, она всю зиму в песцовой проходила.
   - Песцовую ей купил отец, - уточнила я, - а норковую подарили вы. Так
сказала Нина Ивановна, а ей - Даша.
   - Не может быть, - покачал головой несчастный парень, - мне надо быть
Малевичем, чтобы заработать на норковую шубу.
   - Ну и дела,  -  протянула  Эванжелина,  -  кто  же  этот,  щедрый  и
таинственный даритель? Таня, мы ведь  не  отправим  человека  в  ночь  и
неизвестность?  Москва  относится  к   числу   городов   с   напряженной
криминогенной обстановкой. Валера, оставайся, квартира большая.
   Валера  потрепал  Антрекота.  Тот  с  готовностью  принялся   урчать.
Нажрался, подлец лохматый.
   - Да нет, пойду. Неудобно как-то.
   - Таня, ну поддержи меня, - прошипела Эванжелина,  -  куда  он  ночью
пойдет?
   - Оставайтесь, конечно, уже второй час.
   Эванжелина с умилением посмотрела на меня. "Ты киска, - читалось в ее
взгляде, - не дрожи, нашей девственности ничто не  угрожает:  во-первых,
по причине высоких моральных принципов гостя, а  во-вторых,  по  причине
отсутствия оной".
 
*** 
 
   Остатки  ночи  прошли  благополучно.  Молодого  живописца  уложили  в
гостиной, а утром он отправился домой.
   Солнечное и ясное начало дня я потратила на борьбу  с  представителем
фирмы  "Фантом".  Это  богатое  предприятие   с   идиотским   названием,
практикующее  закупкой  и  продажей  товаров  народного  потребления   и
владеющее  супермаркетом,  периодически  доводит   меня   до   состояния
раскаленного кипятильника. Я  удивляюсь,  каким  образом  такие  упертые
люди,  которые  абсолютно  не  умеют  делегировать  полномочия,   смогли
сколотить капитал, чтобы  оплачивать  наши  гонорары.  Наверное,  деньги
сейчас можно выжимать из воздуха.
   Представитель, тихо упиваясь своей  гениальностью,  в  очередной  раз
принес три страницы плотного текста и требовал, чтобы я организовала две
минуты эфирного времени "Останкино" и  красивую  дикторшу,  которая  это
прочитает. Рекламировал он все: от сигарет  и  тампонов  до  фрикционных
накладок  к  "Москвичу"  и  турбогенераторов.  И   все   хотел   продать
немедленно.
   Нудным голосом я втолковывала ему, что: 1. Реклама  должна  содержать
уникальное торговое предложение  -  сейчас  турбогенератором  никого  не
удивишь, только свистни - к подъезду доставят атомную  подводную  лодку.
Следовательно, если "Фантом" хочет  продать  товар,  который  имеется  в
изобилии  у  других  продавцов,  то  значит,  придется  делать  торговое
предложение уникальным не по сути,  а  по  форме.  Рекламное  объявление
должно быть ярким и запоминающимся. 2. Единичное  объявление  ничего  не
дает - оно тут же забывается, смытое шквалом красочных  клипов  "Пепси",
"Стиморола"  и  шоколада  "Виспа".   3.   Нельзя   перегружать   рекламу
техническими характеристиками - тем более в нашем случае, так как  агент
"Фантома", я подозреваю, твердо решил  запутать  покупателей,  для  чего
нужен тампон "о.b", а для чего - турбогенератор.
   Я прочитала целую лекцию,  я  порхала  бойкой  колибри  от  стенда  к
стенду, разъясняя фантомщику, что из пятнадцати  элементарных  принципов
рекламы девять он уже попытался нарушить, и в заключение нашего  диалога
насупленный  мужик  окончательно   утвердился   в   мысли,   что   я   -
самовлюбленная дура и пытаюсь доказать ему  его  неполноценность  и  что
необходимо немедленно расторгнуть контракт с нашим агентством. Вот  чего
я добилась демонстрацией своей чрезвычайной осведомленности  в  вопросах
рекламного дела.
   Положение попытался спасти Потапов. Он выдернул меня из кабинета, как
созревшую морковку из мягкого чернозема, и зашипел:
   - Максимова! Ты что, спятила? Ты клиента хочешь потерять? Ты разве не
видишь, что он скорее повесится, чем признает  правоту  женщины?  Ты  же
умная! Учти, если  мы  потеряем  "Фантом",  то  не  сможем  оплатить  по
договору с режиссером сериал клипов "Альянса", и тогда ты забудешь,  что
такое чулки с поясом, и будешь носить  исключительно  колготки  местного
производства!
   - С твоей зарплатой я и так уже давно про это забыла!
   - Нет, у тебя стремительно портится характер!
   Пришлось пр