у  мнению,  не   было
необходимости, по причине скудости скрываемого. Повиляв тощим телом  еще
несколько минут, девица уплыла за кулисы.
   - А что  мы  тут  делаем?  Неужели  они  додумались  в  одном  кабаке
показывать и мужской,  и  женский  стриптиз?  Так  же  не  правильно!  -
удивилась Эванжелинка.
   И действительно,  подумала  я,  как  же  это  возможно?  Мы  ведь  не
бисексуалы, а видом женского тела спокойно можем насладиться в ванной.
   Ни вторая, ни пятая девушки нас не  воодушевили.  Публика  постепенно
перестала  обращать  на   них   внимание   и   отправилась   в   длинное
гастрономическое путешествие. Исключая накладку с кешью, которой я бы  и
не заметила, кухня здесь была отличной. Я вспомнила о  том,  что  забыла
закрыть дверь на кухню. И теперь Антрекот снова проникнет в холодильник,
стащит с нижней полки рулон сосисок, а  потом  будет  смотреть  на  меня
невинными глазами: "Мыши, мать, мыши. Говорил: поставь мышеловку!"
   От драгоценного "Курвуазье"  зарумянились  щеки  Эванжелины.  У  меня
пылали  уши,  и  под  воздействием  коньяка  я  казалась   себе   сейчас
необыкновенно красивой. Внезапно музыка стихла.  "А  теперь  встречайте!
Виктор!" - объявил кто-то в микрофон, сделав ударение на последнем слоге
имени. Две дамы за соседним столиком шумно задышали и задвигались, давая
понять, что сейчас начнется самое интересное - то, ради  чего  они  сюда
пришли.
   С энергичными ударами новой мелодии на подиуме появился обнаженный по
пояс парень в рваных джинсах, черных бутсах и с  рокерской  повязкой  на
голове. В меру накачанные бицепсы перекатывались под  гладкой  загорелой
кожей, ключицы и  шесть  рельефных  кубиков  пресса  завораживали.  Дамы
застонали. Эванжелина обратила ко мне плотоядное личико  с  неприличными
глазами и произнесла:
   - Ты прикинь! Ну  это  все.  Этот  вечер  именно  так  и  должен  был
завершиться.
   Парень  ритмично  и  напряженно  двигал  той  частью  тела,   которой
полагается двигать в менее людном месте и в сугубо определенных целях, и
не сводил при этом пристального взгляда темных глаз с раскрасневшихся  и
возбужденных зрительниц. Ноздри его раздувались,  время  от  времени  он
приоткрывал рот и, выдвинув вперед челюсть, призывно вздыхал.
   Музыка зазвучала тише, Виктор обхватил себя за плечи, провел ладонями
по груди и животу,  подцепил  "молнию"  джинсов  и  медленно  расстегнул
замок. Женская половина аудитории,  и  мы  в  том  числе,  обратилась  в
напряженное внимание. С дамами за соседним столиком  началась  истерика.
Джинсы медленно переместились вниз, и публика с восторгом обнаружила под
ними скромные черные шорты и стройные ноги.
   -  Уф,  -  выпустила  пар  Эванжелина,  -  и  что  же   это   я   так
разволновалась? Ты не в курсе?
   Виктор перемещался по подиуму, двигая плечами, бедрами и коленками  в
такт мелодии, но особенный восторг у дам вызывало резкое  и  агрессивное
подбрасывание вверх области гениталий. Вскоре парень избавился от  своих
облегающих панталон, под которыми, к разочарованию некоторых (не  станем
показывать пальцем, а то и Танечка М., к великому стыду, окажется в этой
непристойной компании), оказалась еще и полоска маленьких плавок.
   - У-у, - искренне расстроилась  Эванжелина,  -  стала  бы  я  столько
всякого барахла надевать.
   Дамы, пришедшие в ресторан одни,  бросали  в  стриптизера  скомканные
деньги - и где они этому успели научиться?  А  женщины  в  сопровождении
мужчин смущенно переглядывались со своими спутниками, изображая из  себя
невинных малюток, которых в два часа ночи коварно заманили в  незнакомую
квартиру на стакан лимонаду, а потом злостно изнасиловали.
   Морально стойкий исполнитель стриптиза не  стал  в  угоду  некоторой,
особо развращенной части публики расставаться с плавками, и его  мужское
достоинство покинуло сцену во вполне благопристойном виде -  в  объятиях
эластичной лайкры. А зрители удовольствовались видом поджарых ягодиц.
   На  обратном  пути  мы  подавленно  молчали.  Пойманный  частник   на
"пятерке" с видимым удовольствием поглощал исходивший от  нас  смешанный
запах французских духов, дорогого коньяка и разбуженного желания.  Через
зеркало заднего вида он пытался в полумраке салона разглядеть  полуголую
Эванжелину, задумчиво припавшую к моему плечу и щекотавшую ухо шелковыми
волосами. Москва сверкала ночными огнями, из колонок  лился  хрипловатый
голос Рэя Чарльза... Мне удалось в последний момент перехватить  бумажку
в  сто  долларов,  которой  преступно   щедрая   Эванжелина   попыталась
расплатиться с одурманенным водителем.
   - ...Тебе не приходилось исполнять стриптиз перед Сергеем? - спросила
Эванжелина уже в кровати.
   - Боюсь, что  вид  костлявой  спины,  извивающейся  в  сладострастном
танце, и стук коленок его только позабавил бы.
   - Как ты любишь говорить длинными предложениями... Я  успеваю  забыть
начало... А я хочу попробовать. Кому бы изобразить? Давай я на тебе буду
тренироваться, - сонно бормотала Эванжелина.
   - Спи, глупая. Так мы станем лесбиянками.
   - Боже, какой кошмар!
   В четыре часа утра пришлось оказывать скорую помощь  Антрекоту.  Хотя
его умственных способностей хватает на то, чтобы открыть  холодильник  и
стащить сосиски, но он, дуралей, почему-то до сих пор не  может  понять,
что с них надо снимать целлофан.
 
*** 
 
   - Знаешь ли ты, Эванжелина,  что  мотивация  человеческого  поведения
имеет три уровня, - самодовольно разглагольствовала я на следующее утро,
собираясь отправиться на работу и добровольно сунуть голову в  гильотину
потаповского гнева. - Первое - это мотивы, которые мы  сознаем  и  можем
обсудить с друзьями. Почему, например,  Потапов  будет  сейчас  на  меня
орать? Он возмутится фактом моего злостного неприсутствия  в  агентстве.
Второе - это мотивы, которые мы не  склонны  признавать:  Потапов  будет
орать на меня еще и потому, что даже в пятый раз он женился не на  самых
красивых ногах,  и  его  это  раздражает,  а  я  своим  видом  ежедневно
напоминаю ему об этом. И  третье  -  мотивы,  которые  мы  не  осознаем:
Потапов нервничает, потому что я для него бесконечно дорога и сексуально
притягательна, но он никак не может этого понять. Эванжелина смотрела  в
потолок, и лицо у нее было кислое и  недовольное,  словно  у  моджахеда,
обнаружившего исчезновение вагона с тротилом.
   - Я хочу, чтобы Лена сделала мне прическу.
   - Ты и так прекрасна. Зачем?
   - Хочу. Новую.
   Женщина создана для желаний, мужчина - для их исполнения. И  так  как
рядом с Эванжелиной не было в данный момент мужчины, мне,  как  радушной
хозяйке, приходилось исполнять все ее глупые прихоти.
   - Сходим после обеда.
   К  удивлению  сотрудников  рекламного  агентства,  уже  предвкушавших
(предатели!), как Володя Потапов прямо на рабочем столе скрутит  меня  в
плетенку с маком, директор фирмы был непривычно лоялен. Он не  орал,  не
бил меня по лицу хрустальной вазой и даже не требовал плана  на  неделю.
Оказалось,  что  фирма  "Фантом"  решила  по  результатам  семи  месяцев
сотрудничества  с  нами  выплатить  рекламному  агентству  поощрительный
гонорар. Это был мой клиент.
   - А про тебя они сказали, что если еще  через  три  месяца  результат
нашего сожительства будет так же явно  положителен,  то  они  презентуют
тебе новую "семерку".
   - Танька, быстро возьми трубку. - В дверном проеме возникла стриженая
голова нашего семнадцатилетнего текстовика-самородка Миши.
   Звонила Эванжелина.
   - Душа моя, тебя рвут на части. Сиди  на  месте,  сейчас  к  главному
входу подкатит "БМВ" и отвезет тебя туда, где делают деньги...
   - Эванжелинка, у меня созрел  план,  -  затараторила  я  в  ответ.  -
Одевайся  и  через  пару  часов  подъезжай  на  Чистопрудный  бульвар  к
туристической фирме "Балтика" и жди меня.
   Темно-синий "БМВ", собственность семейства Лозинских, подвез  меня  к
старинному,  украшенному  многочисленными  балкончиками  из   кружевного
железа  зданию  банка  "Альянс".  В  стеклянном  лифте,   сопровождаемая
предупредительной  секретаршей  и  обдуваемая  прохладным  воздухом   из
невидимых кондиционеров, я поднялась на третий этаж и попала  во  второе
(после главного сейфа) святилище банка - кабинет председателя правления.
   Дмитрий  Васильевич  поднялся  мне  навстречу.  Его  лицо  показалось
знакомым: дочь унаследовала красоту отца -  те  же  нос,  губы  и  серые
глаза. Только он так и не смог мне  улыбнуться,  хотя  и  сделал  слабую
попытку. Виски уже седели, атлетическая фигура подразумевала  ежедневные
пятнадцатиминутные упражнения с 48-килограммовой гирей. Как и  его  дом,
внешний облик Дмитрия Васильевича поражал уверенной роскошью.
   Справа от рабочего стола банкира, спиной к окну, сохраняя необходимую
сосредоточенность, но сияя глазами в мою сторону, сидел Андрей.
   Секретарша, помахивая модным светлым локоном и едва не попадая  им  в
чашки, принесла кофе.
   - Сегодня ровно неделя, как мы  в  последний  раз  видели  дочь...  -
произнес Дмитрий Васильевич сдержанно.
   Я, эмоциональная и отзывчивая по  своей  природе,  тут  же  пришла  в
состояние транса. Исчез единственный ребенок. И такой хороший,  любимый,
талантливый...
   -  Я  пригласил  вас  для  того,  чтобы  познакомить.  Это  Андрей  -
представитель частной сыскной фирмы.  Я  попросил  его  помощи.  Татьяна
приглашена моей женой, в надежде, что женская  интуиция  сможет  оказать
поддержку  профессионализму  детектива.  Прошла  целая  неделя.  Никаких
следов, никаких  звонков  от  возможных  похитителей.  Может  быть,  вам
обменяться версиями?
   Я посмотрела на Андрея, который вчера  так.  стремительно  убежал  от
голой Эванжелины, и прочитала в его взгляде бодрый  призыв:  "Не  робей,
крошка, этот парень плохого не посоветует!"
   По каким-то незаметным  движениям  Дмитрия  Васильевича  сразу  стало
понятно, что краткая аудиенция закончена. Мы в скорбном молчании пошли к
выходу,  я  старалась  отгородиться  от   нахального   сыщика   барьером
презрения.
   - Ребята, - притормозил нас Дмитрий  Васильевич,  -  вы  понимаете...
Если вы найдете дочь, то я ваш должник до конца жизни...
   Водитель темно-синего  "БМВ"  направился  ко  мне,  изъявляя  желание
отвезти обратно к рекламному агентству, где я оставила свой  автомобиль,
но Андрей бесцеремонно схватил меня за локоть и запихнул в "девятку".
   -  Ты  разве,  мое  тщедушное  сокровище,  не  слышала,  что   сказал
наниматель? Теперь мы работаем тандемом.
   - А что же это ты так стремительно вчера сбежал? - ехидно спросила я,
пытаясь освободить запястье от железного обруча его ладони.
   - Я забыл одно правило: идешь к женщине, возьми  плеть.  А  я  принес
розы...
   - А мне больше по душе Фромм, который утверждает, что  любить  -  это
искусство и ему нужно учиться. Но не всем дано этим овладеть,  особенно,
я думаю, таким противным, нудным, болтливым типам, как ты.
   Рука никак не освобождалась, что меня почему-то  страшно  сердило.  В
конце концов я не  выдержала  и  укусила  поклонника  Ницше.  И  тут  же
раскаялась в своем поступке: ну что за детское поведение!
   - Ого! - рассмеялся мучитель, разглядывая отпечатки зубов. - Какая ты
горячая, я схожу с ума. Я за тобой следил  с  тех  пор,  как  ты  начала
приставать  к  директору  "Балтики".  Но  если   честно,   то,   отсекая
профессиональные интересы, я просто от тебя в восторге. Давай я  сегодня
переночую у тебя? Так нам будет легче  выдвигать  гипотезы,  опровергать
их, исследовать мотивы. И к утру преступник будет теоретически пойман.
   - У меня нет никаких версий. Честно.
   - Верю. Но  это  не  повод  отказывать  мне  в  ночи  любви.  Значит,
договорились:  сегодня  вечером  ты  отправляешь  свою  голую   подружку
куда-нибудь   в   другое   место,   а   я   раскрываю   тебе   некоторые
профессиональные тайны.
   Он снова рванул к себе мою бедную, полуоторванную руку и поцеловал. Я
сникла. Я, конечно,  могу  на  некоторое  время  противопоставить  броню
равнодушия наглости возбужденного юнца, но как долго он будет испытывать
мое терпение? Пусть приходит, в крайнем случае мы обмотаем его шнуром от
кофемолки.
   Единственное, что удивляло меня в агрессоре, - это отсутствие у  него
желания познакомиться с Эванжелиной.
 
*** 
 
   Эванжелина  прохаживалась  вокруг  розовой  клумбы  и  этим  маневром
добилась того,  что  сильная  половина  сотрудников  "Балтики"  едва  не
протаранила оконные стекла. И ей даже не пришлось надевать короткую юбку
-  на  красавице  был  легкий  брючный  костюм  из  ярко-синего  льна  с
накладными карманами и золотыми пуговицами: Блестящая  челка  прыгала  в
такт ее решительным движениям. Я мысленно  поблагодарила  Эванжелину  за
внимательное отношение к моей просьбе. Лапочка!
   Пятнадцать  битых  минут  я  старалась  привлечь  внимание   подруги,
укрывшись в соседних кустах. В мои планы не входило быть раньше  времени
опознанной сотрудниками "Балтики". Но Эванжелина о чем-то сосредоточенно
размышляла,  и  я  уже  успела  изобразить  в  своих  кустах  Ленина  на
броневике, припадочную старушку, робота под коротким замыканием,  прежде
чем она снизошла обратить на  меня  внимание.  План  -  шедевр  военного
искусства - я изложила прямо в засаде. Он был элементарно гениален,  как
все, что рождалось в недрах моей светлой головы.
   Эванжелина сейчас направится в кабинет, где работала Даша, и  спросит
юную сотрудницу, как можно купить домик в Альпах  с  целью  использовать
его две недели июля ежегодно (пресловутый таймшер). Я тем временем зайду
к директору и попрошу его разрешения побеседовать  с  девушкой,  которая
раньше сидела с Дашей.  Он,  подозрительный  хорек,  захочет,  чтобы  мы
беседовали в его присутствии, и  временно  изымет  молодую  красотку  из
обращения. Эванжелина решительной рукой отодвинет ящик Дашиного стола  и
заберет оттуда все, что обнаружит. Потом, сообразительные и  неуловимые,
мы скроемся.
   Эванжелина ни на миг не усомнилась в  законности  моего  предложения:
она слепо  доверяла  мне,  как  двухнедельный  котенок  доверяет  кошке,
разбухшей от молока  и  нежности.  Шеренгой  по  одному  мы  отправились
грабить "Балтику".
   План сработал четко. Директор, проныв пять минут, что  видит  меня  в
своем учреждении гораздо чаще, чем ему этого хотелось бы (я снесла столь
бестактное заявление с терпеливой кротостью монашки, съевшей "Сникерс" и
подвергнутой наложению епитимьи), и  вызвал  в  кабинет  Ирину.  Девушка
отвечала на вопросы односложно, но при упоминании  о  Даше  оживилась  и
заулыбалась. Даша была ей приятна.
   Когда иссякли все  ресурсы  для  поддержания  бесцельного  диалога  с
Ириной, а Василий Эдуардович стал  поглядывать  на  меня  с  откровенной
ненавистью, я сдалась и покинула кабинет.
   Эванжелина догнала меня за углом:
   - Ух, чуть сердце не выпрыгнуло! Вот, смотри, это все, что я нашла.
   Неиспользованные бланки каких-то  предприятий,  несколько  таблиц  со
словами, различно используемыми в американском  и  британском  вариантах
английского языка, тетрадь с упражнениями и кассета со старой лентой  от
электронной машинки "Оливетти". Улов был более чем скромным.
   Честно   заслужившую   вознаграждение   Эванжелину   я   повезла    в
салон-парикмахерскую, где работала Елена.
   Парикмахерская занимала первый  этаж  жилого  дома  на  Ленинградском
проспекте, и через огромные  стекла  можно  было  наблюдать  за  работой
мастеров. Сразу было ясно, что это не то заведение, где ветхие  простыни
носят невыводимые пятна хны, а клиенту приходится самому мыть  голову  в
темном закутке туалета и платить за шампунь отдельно.
   Сантехника сверкала никелем,  причесываемые  дамы  не  отрывались  от
чтения  красочных  женских  журналов,  остриженные  волосы   моментально
исчезали с арабского линолеума, воздух дышал  ароматами  дорогих  духов.
Стеклянные витрины были заставлены продукцией фирмы "Велла" - шампунями,
краской, осветлителями, ополаскивателями, лаком, кремами,  дезодорантами
и  прочей  мишурой,  которая  заставляет   простую   женщину   судорожно
подсчитывать, не останется ли  от  скромной  зарплаты  резервной  суммы,
чтобы приобрести ничтожную часть этого великолепия и почувствовать  себя
в касте избранных.
   Елена,  в  форменном  халате,  приветливо  улыбнулась  нам  и  жестом
попросила подождать. Она ловко щелкала ножницами в  доле  миллиметра  от
мозжечка молодой посетительницы, которая наслаждалась своим отражением в
большом зеркале. Смотреть на работу Лены доставляло удовольствие  -  уже
чувствовался шик профессионализма.
   - Платите, пожалуйста, в кассу, - сказала Лена,  сбрызнув  аккуратную
головку клиентки суперсильным лаком.  -  Укладку,  если  хотите,  можете
делать у меня - я буду оставлять для вас определенное время.
   Подойдя к нам и осведомившись о причине нашего визита, она  привычным
жестом обхватила руками Эванжелинину голову и стала ерошить волосы слева
направо и справа налево, убирая челку, делая баки, хвостики и барханы. И
во всех ипостасях моя подруга блистала красотой.
   - Даже не знаю, - призналась наконец  Елена.  -  Волосы  прекрасны  -
отличная структура, красивый цвет.  Естественные  блондинки,  да  еще  с
таким уникальным  оттенком,  сейчас  практически  не  встречаются.  Если
хотите, я немного подстригу концы, накручу и уложу.
   Эванжелина энергично закивала.
   - А вы, Татьяна, - обратилась ко мне Лена, - не желаете?  Вами  я  бы
занялась основательно.
   Я скисла. Куда ни придешь - сплошные оскорбления.  То  ребра  у  меня
выпирают, то волосы плохие.  Что  за  жизнь?  Сегодня  же  ночью  побрею
Эванжелину и сделаю себе шиньон.
   - У вас хорошие волосы, - услышала я, к своему удивлению, в следующий
момент. - Послушные и ухоженные. Но давайте изменим цвет.
   Первый раз в жизни моя скудная шевелюра  удостоилась  комплимента  от
парикмахера. Подозреваю, здесь было больше профессиональной выучки,  чем
искренности. Но как приятно!
   С ловкостью  иллюзиониста  Елена  достала  откуда-то  каталог  красок
"Велла",  полистала  страницы  и  указала  на   завитушку   локона   под
трехзначным номером:
   - Вот это будет в самый раз.
   - А Даша тоже красила волосы? - неожиданно спросила я.
   - Ну, немного, - ответила Лена. - На самом деле они  у  нее  были  не
такими яркими. Вот ее оттенок.
   Я достала из сумки Дашину фотографию  и  приложила  к  локону.  Цвета
совпадали.
   - Я красила ее дома. Лидия Федоровна,  вы  не  могли  бы  на  минутку
подойти к нам?
   Молодая женщина, обесцвеченная до белизны первого снега, приблизилась
и посмотрела на фотографию Даши, протянутую Леной.
   - Лидия Федоровна, это та девочка, которая пропала.
   Женщина покачала головой:
   - Да,  я  обратила  на  нее  внимание  на  вокзале,  когда  она  тебя
провожала. Прекрасные волосы. Никакого  перманента  не  нужно.  Главное,
убеди ее,  чтобы  она  не  стриглась.  Ах  да,  она  же  пропала.  Какое
несчастье..
 
*** 
 
   Эванжелина получила свою порцию шампуня, бигуди и лака  и  быстренько
нас покинула, оставив мне доллары, чтобы  расплатиться.  На  меня  Елена
потратила гораздо больше времени, но результат превзошел  самые  дерзкие
ожидания. Мой скромный  скальп  наконец-то  попал  в  руки  талантливого
мастера.
   - Лена, будущее за тобой, -  восхищенно  прошептала  я,  благоговейно
изучая в зеркале преображенную Танечку М. Она была ослепительно хороша.
   - В качестве парикмахера у меня  нет  будущего,  -  улыбнулась  Лена,
составляя флаконы на столе в аккуратную линию, - вы просто раньше ходили
в плохие парикмахерские. Спросите  Эванжелину.  В  Америке  то,  что  мы
делаем, считается обыкновенным  средним  уровнем.  У  нас  в  салоне  по
крайней мере пять человек на порядок опережают меня. Но и они не  смогут
выбраться отсюда. Но где же Максим? Он должен был подъехать уже двадцать
минут назад!
   Я предложила Лене прокатиться вместе. Она согласилась, но на  подходе
к автомобилю вне